Арвендейл. Нечистая кровь

Глава 8

– Не знал, что зимой здесь так красиво, – сказал Брайс.

Лорды, стоящие полукругом за его спиной, переглянулись. Кто-то многозначительно кашлянул, кто-то пробормотал в бороду нечто неразборчивое, но явно не слишком лицеприятное. Иссилдор, Верховный маг Митрила и Лорд-маг королевского Совета, хмурил кустистые седые брови, озабоченно покачивая головой.

Брайс заметил все это. Но не обернулся. И мечтательная улыбка не сошла с его лица.

Он смотрел на озеро Мортаг, затянутое коркой свежего льда, искрящегося на солнце, подобно цельному куску голубого хрусталя. День выдался морозный и солнечный, высоко стоящее светило заливало ровным сиянием гладь озера, простирающегося между двумя скальными обрывами. Стояла звенящая тишина, белое зимнее небо сливалось со сверкающим льдом и склонами скальной породы, отливающими синевой. Здесь было так красиво, так безмятежно, что могло почудиться, будто ты уже умер и перед тобой – врата в чертоги Светлых богов.

– Когда будем наступать, – сказал Брайс, любуясь раскинувшимся впереди великолепным видом, – нужно сделать это в ясный день в три часа пополудни. Чтобы солнце вот так же било, как сейчас, только не нам в лицо, а оркам.

– Со всем уважением, мой принц, – осмелился заговорить один из генералов, – мы не будем наступать.

– Нет? – обернулся Брайс. – Почему же?

Они все были старше его – шестеро генералов и столько же магов Верхнего круга, отданных под его начало. Самый младший из них годился ему в отцы. У них за плечами высились годы и годы опыта, кровавых битв, ночных вылазок, побудок по тревоге, смертельного риска и славных подвигов. Брайс догадывался, о чем они думают, глядя на двадцатилетнего принца, который совсем недавно чуть не стал их королем и в этом качестве смотрелся бы не менее нелепо и возмутительно, чем в качестве королевского маршала. Еще полгода назад Брайс залился бы краской и впал в безудержный гнев от подобных взглядов. Но сейчас он был так счастлив наконец оказаться здесь, находился в таком приподнятом состоянии духа, и, Тьма забери, вид у озера Мортаг в самом деле был настолько великолепен, что ничто не могло испортить ему настроения.

– Почему мы не будем атаковать, лорд Пейванс? Говорите, – приказал он, и лорд Пейванс ответил:

– Потому что наши латники не пройдут по льду. Он еще недостаточно крепко схватился. А посылать против орков в авангарде легкую пехоту – чистой воды самоубийство. Это мое мнение, мой принц.

В последних словах прозвучал вызов, и лорд Пейванс вскинул голову и надменно огляделся, ожидая, что его поддержат. Другие генералы закивали, раздались отдельные голоса, соглашающиеся с заявлением Пейванса. «Как же они запуганы, – подумал Брайс. – Говорят очевидные вещи, понятные любому, но с таким видом, словно совершают немыслимую дерзость. До чего же король Лотар подавлял их всех. И как он вообще умудрялся выигрывать битвы, так затравливая собственных полководцев?»

– А что насчет орков? – спросил Брайс, обращаясь к генералу разведки, лорду Орсону. – Они тоже не пройдут по поверхности озера?

– Пока нет, – ответил тот. – Но следует учитывать, что хотя средний орк весит больше среднего человека, они не носят латных доспехов. Их броня – кожаные нагрудники, поножи и наручи из кости. Еще несколько дней, возможно, недель, и лед схватится достаточно, чтобы орки могли перейти по нему на этот берег. Но пройдет не меньше месяца, пока он станет достаточно крепок для того, чтобы на него ступили наши латники.

– То есть через неделю-другую нам придется стоять здесь и смотреть, как орки несутся на нас по льду, и беспомощно ждать, пока они подойдут поближе?

– Именно так, мой принц.

– Если только, – вставил другой генерал, – мы не выманим их на перевал.

Брайс покачал головой. Об этом он уже думал, да и обсуждали они это не раз. Скорбный Перевал, где месяц назад впервые увидели разведывательную группу орков, находился всего в полулиге отсюда, если по прямой, и более чем в пяти лигах, учитывая пересеченную местность. Сам перевал в ширину достигал девяноста локтей и был укреплен тройным частоколом и тремя башнями. Отличная диспозиция для обороны – и совершенно неподходящая для атаки. Командиры орков это прекрасно понимали. Их не удастся выманить туда, где их зажмут на узком перешейке и перережут, как свиней. Именно поэтому они не пошли на перевал, а вывели свое войско к озеру Мортаг. Которое в этот ясный, сияющий день стало единственной преградой между западной ордой и королевством Митрил.

Брайс хотел бы принять бой на возвышенности перед озером, но здесь не хватало места для хорошей драки: участки суши по обоим берегам были слишком узкими, да к тому же спускались к озеру рваными уступами, что существенно усложняло оборону и делало лагерь людей уязвимым для прямой атаки с воды. К тому же Брайсу очень не нравилось, что армия митрильцев начисто лишена инициативы. Уже неделю они стояли по эту сторону озера, а орочий лагерь раскинулся по другую. Ни стрелы, ни заклинания на тот берег не долетали – озеро было слишком велико. Обходного пути тоже нет: лишь узкий скалистый выступ, тянущийся по юго-восточному склону над водой, открытый всем ветрам. Там можно было пройти только гуськом и на виду у противника. Не могло быть и речи о том, чтобы перебросить через этот опасный «мост» целую армию.

– Мы не выманим их на перевал, – сказал Брайс. – И не можем вызвать на бой тогда и там, где нам удобно. Исходное положение дел, я считаю, скверное. Вы согласны, милорды?

Приподнятый тон, которым это было сказано, совершенно расходился со словами. Командиры снова хмуро переглянулись. «Думают, что для меня это только игра, – подумал Брайс, с усилием удерживая непринужденную улыбку на лице. – Маленький принц дорвался до вожделенных солдатиков. Ведь всем известно, что отец ни разу не брал меня на войну. Но вы не знаете, милорды, что после каждой кампании я через окно пролезал в военный архив и часами читал рапорты и донесения. Я не был с вами в бою, но знал о каждом вашем шаге. И вот пришло время показать, чему я у вас научился».

– Лорд Иссилдор, можем ли мы сейчас взломать лед?

Верховный маг удивленно приподнял брови. Он не вступал в дискуссию, когда речь шла о тактических маневрах, но в любом бою неизменно использовалась магия. Именно для этого в каждой кампании короля Лотара сопровождали сильнейшие боевые маги королевства.

– Взломать лед? – переспросил Иссилдор. – Теоретически это возможно, мой принц.

– Теоретически?

– Вам хорошо известна природа магии, ваше высочество. Чем крупнее объект, поддаваемый магическому воздействию, тем больше усилий, мастерства и маны он требует. Любой может расколоть кубик льда или замерзшую лужу. Но такое количество замерзшей воды… – Верховный маг с сомнением окинул взглядом гладь озера, в ярком сиянии солнца казавшуюся поистине бесконечной. – Не думаю, что это возможно.

– А если я вам помогу?

Лорд-маг пристально посмотрел на молодого принца. Слегка улыбнулся в бороду.

– Ваше высочество не может не знать, какой концентрации сил это потребует. И от вас, и от любого мага, который будет в этом участвовать. Хотя если вы пожелаете, мы, разумеется, попробуем. Но это придется сделать сейчас, сегодня, потому что с каждым днем озеро замерзает все больше.

– Это был бы выход, – заметил один из командиров. – Орки не станут пересекать озеро вплавь. А если и станут, еще на подходе мы их перестреляем, а тех, кто доберется до берега, перережем…

– Именно поэтому вплавь они не пойдут, – сухо перебил Брайс. – Они далеко не глупы, милорд, как бы ни желали люди Митрила считать любые нечеловеческие расы тупыми скотами.

Повисла неловкая тишина. Каждый в этот миг подумал о нечистой крови нового маршала, и каждый благоразумно решил промолчать. Тишину прервал голос лорда Пейванса:

– Но если орки не решатся идти вплавь и не захотят штурмовать перевал, значит, им придется уйти.

– Придется. Но они не уйдут. Они нападают на нас с этого направления в первый раз за пятьсот лет. Да еще зимой. У них есть на это очень веская причина, и они не уйдут. – Брайс помолчал немного, потом спросил: – Лорд Иссилдор, что будет, если они не уйдут, когда мы сломаем лед?

– Через несколько дней озеро замерзнет снова. Сейчас морозы крепчают с каждым днем. Мы, конечно, сможем сломать лед опять, но…

– Но тогда нам придется делать это постоянно, каждый день до самого конца зимы, – закончил Брайс. – Ни один маг не выдержит такой нагрузки в течение нескольких месяцев. Даже вы, лорд Иссилдор. Даже я.

Никто ему не ответил. Брайс бросил еще один взгляд на озеро и отвернулся от него – сверкающее сияние стало больно резать ему глаза.

– Попробуем зайти с другой стороны. Если мы не можем постоянно ломать лед, можем ли мы его укрепить так, чтобы по нему сумели пройти наши латники?

– Это сделать еще сложнее, мой принц. Укрепление означает созидание, а созидать труднее, чем разрушать, как вам известно.

– То есть у нас нет никакой возможности пойти в атаку первыми?

– С помощью магии – нет, мой принц. Даже если единым магическим усилием удастся укрепить лед на какое-то время, то совершенно невозможно будет удерживать его в таком состоянии на протяжении всей битвы.

– На протяжении всей битвы, – машинально повторил Брайс и вдруг застыл.

Кто-то что-то сказал, другой голос ему ответил. Между командирами завязался оживленный разговор, предлагались различные варианты действий. Но Брайс не слышал их голосов. Он сосредоточенно ловил за хвост тень идеи, скользнувшей в его мозгу. И наконец поймал. Притянул ближе. Внимательно рассмотрел. Прикинул плюсы и минусы, взвесил риски, примирился с жертвами. И поднял ладонь, призывая своих людей к тишине.

– Милорды!

Все замолчали.

– Лорд Иссилдор сказал, что лед можно укрепить, но невозможно удерживать долго. Так, милорд?

– Да, мой принц, но я не вижу смысла…

– Нам и не нужно будет его удерживать, – сказал Брайс.

И объяснил им, что собирается сделать.

На закате того же дня в лагере было неспокойно. Солдаты нервничали – они не привыкли воевать зимой, мерзли, несмотря на то что Брайс приказал не жалеть дров, злились, что нельзя выпить и хоть так согреться (Тьма побрала бы этот Пост!), с опаской поглядывали на озеро, которое теперь, когда сгустились сумерки, потемнело и холодно поблескивало в полумраке. Когда солнце село, льдистая гладь в блеклом сиянии звезд стала похожа на могильную плиту. А на другой стороне, так далеко и в то же время слишком близко, зловеще мерцали огни орочьего лагеря.

– Чего мы тут сидим? Чего ждем? Они найдут способ перебраться сюда ночью и сожрут нас всех…

Такие ходили в лагере разговоры. Брайс сам их слышал. Он уже несколько вечеров подряд бродил по лагерю, закутавшись в плащ, и слушал, о чем говорят его люди. Они еще не знали его в лицо, так что он пользовался этим, пока мог.

Но тем вечером в лицо его узнали все. Как только село солнце, Брайс велел объявить общий сбор, но тихо, не трубя – так, чтобы орки не заметили подозрительного движения и суеты. Когда три тысячи человек, которых он привел в это место, собрались кругом возле его палатки, Брайс вышел к ним.

– Я не могу усилить магией свой голос, чтобы орки нас не услышали, – сказал он. – Поэтому тем, кто стоит сейчас ближе ко мне, придется передавать мои слова стоящим сзади. Вы все знаете, кто я?

По толпе солдат прошел ропот: как Брайс и просил, передние передавали его слова задним. Его порадовала слаженность и беспрекословность их действий: это было хорошим началом.

– Я принц Брайс из Митрила, брат короля и ваш маршал. Там, по ту сторону озера Мортаг, стоят четыре тысячи орков. Их больше, чем нас, и мы находимся в невыгодной позиции, а с учетом местности не можем навязать оркам удобное для нас место боя. Поэтому биться мы будем здесь.

– Когда? – крикнул кто-то из темноты. – Когда мы наконец будем с ними биться?

– Скоро, – ответил Брайс. – Но мало дать бой, нужно победить. Для этого мы, а не они должны выбрать место и время. И я знаю, как это сделать. Я могу обещать вам победу.

Он не повышал голос, но его речь разносилась на весь лагерь, ровно, далеко, лишь слабыми отзвуками долетая до середины озера. В этот миг у самой кромки воды кто-то громко запел пьяным, осоловевшим голосом. Брайс удовлетворенно кивнул: его приказ исполнили. Если хоть слово долетит над водой до чутких ушей орочьих шаманов, то этот пьяный ор его надежно заглушит.

– Чтобы победа стала возможной, некоторые из вас погибнут, – сказал Брайс. – Только Светлые боги знают, кто именно это будет. Но одного человека нам придется выбрать сейчас. Того, кто не переживет победы, но именно его жертва сделает победу возможной.

– Девка эльфа полюбила-а! А потом влюбилась в гнома-а! – истошно неслось с берега озера.

– Один из вас должен будет проникнуть в лагерь орков под видом разведчика и позволить себя схватить. Его будут пытать. Он умрет, вероятно, в муках. Орки растерзают и сожрут его тело. Но то, что он им скажет во время пытки, поможет нам победить.

– А потом влюбилась в тролля-я! И попрыгала на орке-е!

Лагерь молчал. Брайс тоже взял паузу. Некоторое время над лагерем разносилась лишь похабная песня, и каждый, слушая о похождениях разудалой девки, думал о том, не ему ли предназначена страшная участь, которую только что так спокойно и подробно живописал молодой маршал.

– Тот, кто принесет эту жертву, будет вознагражден, – продолжал Брайс. – Если он знатен, его наследник получит титул, на ступень превышающий самый высокий титул его рода. Если он простолюдин, то всем его родичам будет пожаловано дворянство. И в любом случае его семья получит щедрое вознаграждение, которое бедного сделает богатым, а богатого озолотит вдвое против нынешнего.

Лагерь молчал. Брайс ощутил – в первый раз, – как у него засосало под ложечкой. Он стоял так близко к этим молчащим людям, так ясно видел их глаза, блестящие в полумраке и огнях костров. Так ясно, что мог прочитать их мысли.

– Если никто не вызовется, нам придется отказаться от этого плана. Посылать на верную смерть насильно я никого не стану. Ни в эту ночь, ни в любую другую, пока ношу звание королевского маршала. Даю вам в этом слово принца Митрила.

Пьяный певец над озером взял ужасающе фальшивую ноту, надорвал глотку и смолк. Никто так и не узнал, чем закончились опасные любовные приключения воспетой девицы. «Жаль, – подумалось Брайсу, сколь ни нелепой казалась сейчас эта мысль. – Занятная песенка».

– Я буду ждать в своем шатре, – сказал он и ушел от них.

…Крики были чудовищны. Они раскатывались по долине вокруг озера, подобно грому, отзывались в горах беспощадным эхом, проникали в нутро каждому, кто их слышал. Люди падали на колени, молились, закрывали лица руками. Каждый мог оказаться на месте этого человека. Каждый в глубине души стыдился, что не ему хватило на это отваги.

– Его звали Гейбл из Тарина, – сказал Брайс, глядя на холодное мерцание звезд в отражении льда. – Я сделаю так, что это имя запомнят.

– Что он выбрал? – спросил лорд Пейванс. Он первым поддержал идею Брайса, первым поверил, что это может сработать. Первым поверил В НЕГО. Это Брайс собирался запомнить тоже.

– Дворянство. Всем им нужно дворянство. Порой я думаю, не слишком ли мы большое придаем этому значение.

– Чему именно, мой принц?

– Всему этому. Знатности. Происхождению. Способностям к магии. Чистоте крови…

Еще один вопль, самый страшный, рвущий душу в клочки, оборвался на излете. Эхо звучало еще несколько мгновений, словно воздавая последние почести мученику из Тарина. Потом все стихло.

– Да примут его Светлые боги в свои чертоги, – сказал Брайс, и лорд Пейванс повторил за ним те же слова. Брайс смотрел, как Пейванс делает охранный знак, и заметил, что на его лбу блестят бисеринки пота, несмотря на то что стоял мороз и пар вырывался изо рта при дыхании.

– Когда начинаем? – спросил Пейванс, и Брайс ответил:

– Сейчас. Очень тихо. Никаких огней. Людей выпускать по одному с интервалом в две минуты.

– Да, мой принц.

– Все получится, – сказал Брайс, хотя лорд Пейванс не нуждался в ободрении. Вовсе не Пейванс здесь в нем нуждался. – У нас все получится.

«Иначе я буду знать, что погубил хорошего смелого человека ни за что», – подумал он и, повернувшись к шатрам, отрывисто махнул рукой.

Они досконально обсудили каждый шаг, и Брайсу достались в наследство от отца отлично вышколенные командиры, исполнительность которых сейчас оказалась на руку. Когда подготовка, занявшая два часа и прошедшая совершенно бесшумно, завершилась, пришел черед магов. Брайс был самым сильным среди них, за исключением лорда Иссилдора, и поначалу настаивал, чтобы именно ему позволили стать связующим звеном. При плетении настолько мощного заклинания, когда множество аур срастаются в одну, подпитывая друг друга и аккумулируя удар непостижимой силы, необходим стержень, на который эта сила будет опираться и, отталкиваясь от которого, разойдется кругами, сотрясая мироздание. В Брайсе было достаточно маны и мастерства, чтобы выступить таким стержнем, но лорд Иссилдор наотрез отказался. Он даже заявил, что в таком случае умывает руки и пусть обходятся без него – что было, конечно, исключено, ведь именно он руководил боевыми магами и направлял их силу в нужное русло.

– Вы нужны Митрилу живым, мой принц, и в здравом уме, – сказал Верховный маг с плохо скрываемым раздражением, когда Брайс принялся с ним спорить. – Понимаю, вы впервые на войне и вам не терпится показать свою удаль. Но если мы вернем в Эрдамар вместо вас истекающего слюнями недоумка с выжженным мозгом, это слишком уж обрадует вашего брата.

Брайс проглотил этот выпад и двойной смысл, читавшийся слишком явно. Иссилдор открыто принял сторону младшего принца с самого первого дня, с того злосчастного заседания в Совете. И хотя с той поры братья вроде бы примирились друг с другом, это вовсе не исключало будущей борьбы между ними. Брайс молчаливо принял обещание верности, скользнувшее в резких словах Иссилдора, и незаметно сжал плечо старого мага, показывая, что все понял.

Так и вышло, что, когда час настал, Брайс стоял не во главе армии людей и не в ее авангарде. Он был лишь одним из восьми магов, ставших полукругом у кромки заледенелой воды и соединивших руки в живую цепь. Лорд Иссилдор замкнул эту цепь. Брайс отринул телесное и увидел их, восьмерых. Все они светились ярким, мощным светом, но два огонька выделялись среди прочих: аура Верховного мага и его, Брайса. «Он правда сильнее меня, – огорчился Брайс. – И намного. Он прав, я бы не вынес этого». Но он не позволил себе впасть в самоуничижение в такой момент. Тем более что у него имелась собственная задача.

Он единственный из восьми магов, замкнувших магическое кольцо и постепенно копивших внутри сгусток нарастающей силы, не закрыл глаза. Смотрел вперед, на узкий скальный уступ высоко над озером, и ждал сигнала.

Прошли часы, прежде чем он наконец дождался. Небо над горой начало сереть, и Брайс уже стал опасаться, что уловка не сработала. Что Гейбл из Тарина, чьи родичи отныне будут зваться лордами из Тарина, погиб напрасно.

Но вот на скальном уступе дважды мелькнул огонек, и Брайс, коротко выдохнув, закрыл глаза.

«Идут, – мысленно сказал он своим братьям-магам, с которыми за эти часы успел прочно слиться в одно целое. – Они идут. Начинаем».

Ибо именно за этим Гейбла из Тарина отправили к оркам под видом неудачливого разведчика. Чтобы орки схватили его, пытали и выведали планы людей. А планы людей были отчаянными: с помощью магов укрепить лед в озере достаточно, чтобы он мог выдержать вес латников. Маги займутся этим нынешней ночью, а перед самым рассветом люди нанесут удар по спящему лагерю орков.

Если орки не обратят хитрость людей против них самих и не пересекут озеро первыми.

Брайс окончательно нырнул в магию, в бесплотное существование аур, импульсов, переливчатого света и мерцающих теней. Он не любил командное колдовство, оно делало его слишком уязвимым, заставляло открывать себя остальным. Но, как и любого, кто владеет магией, во время обучения его натаскивали на это. И Брайс, подчинив себя, слился с ними – теперь все восемь магов стали единым бесплотным существом, с восемью парами рук и ног, восемью парами глаз и ушей, восемью сердцами, в унисон с биением которых пульсировали их ауры. А Иссилдор был мозгом этого существа. Брайс увидел, как разгорается его аура, усиливая пульсацию, направляя огромный сгусток скопившейся общей маны на твердый лед, сковавший озеро от берега до берега. Брайс метнулся в этот лед, слился с ним и понял, что кромка тверда только у берегов – десяток шагов от берега, и лед проломится под орками. Они сразу поймут, что лед еще слишком тонок, и вернутся назад.