Моя истинная

– Нет! Не сейчас! – воскликнула позади Наташа. И я замерла, сгорающая от желания выгнать вон собственную сестру, а также закрыть глаза всем присутствующим. Все, абсолютно все они не упускали возможности рассмотреть величественного мужчину со всех сторон. Буквально поедали глазами! – Саша, поверь, оно того не стоит. Мало ли, что несут эти глупые самки? Альфа сделал свой выбор. Помни, что этот бой он ведет за тебя. Ради тебя!

Прикрыв глаза, сосчитав до десяти, я успокоилась и присела на место. Именно в этот момент дворецкий пафосно объявил в горн:

– …Сейчас та, что посеяла войну, кинет меж ними белый платок мира. Как знак ее скорби и печали. Как просьбу к примирению.

Я встала на ноги. Сделала пару шагов вперед и застыла у края бассейна. Федя и Босфорт смотрели на меня.

«Не надо! – тихо молила я одним взглядом альфу. – Пощади его!».

Холодный мужской взгляд был наполнен решимостью. Распахнув губы, альфа едва слышно прошептал:

– Только. Через. Мой. Труп.

Толпа завистливо ахнула. Послышался завистливый хмык Леи. Вытянув руку перед собой, я бросила платок. Он упал, естественно, не между мужчинами. Так далеко не долетел был, даже дунь я на шифон из фена. Утонул в отваре вербены и… Растворился.

– Да начнется пря! – громогласно приказал старик.

С диким рыком мужчины подпрыгнули на помосте, а когда приземлились, уже стали огромными, могучими и опасными волками. Судьба обоих была предрешена.

Я сразу подметила немаловажный факт. Оборотни были большими… Достаточно, чтобы само движение по помосту уже стало для них трудностью. Лапы то и дело касались петрушки. Но мужчины держались стойко. Не знай я, что трава жалит – ни за что бы не догадалась по их равнодушной реакции.

Кое-что меня насторожило… Я тут же поделилась этим с Наташей:

– Мой волк… Точнее тот, в которого я оборачивалась, был гораздо больше! Почему так?

– Это все из-за отравления. В другие разы должен быть нормальных размеров. Не переживайте, – успокоила она меня, но тут же и заставила сжаться. – А может так и останетесь переростком… Все это так непредсказуемо.

Серый и черный волк тем временем смотрели друг на друга в упор, опасно скалясь. Зал замер в ожидании и страхе. Я слышала их безумные биения сердец и учащенное дыхание. Удивительно, но даже звери воплоти боялись этой схватки.

Все чего-то ожидали. Но ничего не происходило. Только рык, угрозы, клыки и запах опасности в воздухе.

– Почему они не начинают? – тихо шепнула я Наташе.

– Тактика такая, – пространно бросила она мне.

– Не поняла, – нахмурившись, я едва не сломала себе мозг размышлениями.

– Вы, видимо, не в курсе, но наших мужчин учат еще в школе пре. Это основы основ, – продолжила женщина. Я услышала, как позади зашуршала занавеска, и поняла, что горничная просунула нос, чтобы наблюдать за схваткой. – Сейчас мужчины демонстрируют силу волка. Многие уже на этом этапе сдавались, приклоняли голову перед альфой. Он их прощал, отпускал.

– Получается, его могут простить и отпустить? – воодушевилась я, внимательно вглядываясь в серого волка. Пытаясь просканировать и заглянуть ему в голову. – Почему тогда Федя этого не делает?

– Гордость. После такого его никто знать не захочет. Даже собственная семья, – пояснила женщина.

Саркастично хмыкнув, я удивленно вздернула бровь ко лбу:

– Неужели лучше умереть?

– Не знаю, как у людей, Сашенька, но у нас смерть – это почет и уважение, а трусов выгоняют вон и презирают. Для мужчины нет хуже оскорбления, – мне показалось, словно голос Наташи был наполнен гордостью за сородичей.

Сглотнув ком, я уже подрагивала от напряжения. Мой нервный взгляд скользил по альфе. Его волк казался мне величественным и гордым. Совершенно не пугал и не отталкивал. Наоборот, вызывал странное, не поддающееся здравому смыслу уважение.

– Стоп, – в голову вдруг резко ударило осознание. – Это не первая пря Босфорта?

– Нет, – кратко ответила Наташа.

– И, – мне требовалось больше информации, – он всегда дерется за женщин?

– Пря может быть из-за чего угодно. Но в случае нашего альфы – всегда из-за женщин, – Наташа хмыкнула. – Только ситуации разные.

Уточнять я не решилась. В горле появилось странное жжение, а в животе – болезненная тяжесть. Я с ужасом поняла, что будто бы ревную мужчину, который не принадлежит мне и никогда не сможет принадлежать. Мы были чужими, совершенно незнакомыми. Нас свела не любовь, а желание оборотня к продолжению рода.

Мне вдруг показалось, что на задней лапе Феди блеснуло что-то металлическое. Я только было хотела спросить у Наташи, как блеск исчез. Словно и не было. Я еще раз всмотрелась в лапу и увидела там только густую серую шерсть. Больше ничего.

– Мне кажется, – устало вздохнула я, – что они никогда не…

И тут события перешли в активную фазу. Потом я уже поняла, альфа просто давал Феде достаточно времени на капитуляцию. Но юный и дерзкий парень просто был глуп и упрям.

Босфорт подпрыгнул на помосте ловко и органично. Зрители завороженно ахнули. Но уже в полете восхищение сменилось ужасом. Оскал… Острые клыки… Длинные черные ногти…

– Мамочки… – против воли вырвалось из моих губ. Я тут же почувствовала на себе взгляд. Повернулась и увидела маму. Она словно спрашивала без слов: «Как ты? Все в порядке?». Но я была слишком зла и обиженна, чтобы отвечать, и просто отвернулась.

Когда я повернулась, серый и черный волк уже сцепились. Их танец казался смертельной дракой за выживание. Я словно пришла на собачьи бои! Жуткие и беспощадные укусы, царапанье, рычание… Петрушка хлестала тело. От прыжков вербена затекла на помост. В некоторых местах на шерсти появились капли крови. Не прошло и минуты, когда Босфорт уже вцепился Феде в шею.

– Чего и следовало ожидать, – насмешливо хмыкнула за спиной Наташа. – Очень благородно было со стороны альфы дать мальчику минуту порезвиться.

Альфа сжал шею щенка зубами, победно нес его к озеру вербены. Зрители аплодировали, выкрикивали в адрес парня насмешливые и обидные вещи… Именно тогда я снова увидела, как на задней лапе что-то блеснуло. Федя уже задыхался, трепетал в конвульсиях, когда его лапа вдруг вздернулась вверх, к ребру черного волка.

– Не пойму… – задумчиво шепнула я себе под нос. – Это у Феди какой-то амулет? Или что?

– Какой еще амулет? Не может быть? По правилам при надо быть полностью пустым, даже без белья, – женщина буквально всю голову просунула через шторки, чтобы получше видеть. – Где?

Именно после ее вопроса произошло нечто странное. Сквозь ликование толпы я услышала нечто странное. То, что навсегда поселилось в кошмарах. Звук разрезания плоти, а затем и кости, ножом.

– Как это?! – завизжала какая-то женщина в зале.

– Как он пронес нож?! – воскликнул другой мужчина.

– Мы ведь все свидетели – парень был голый! – подала голос моя мама.

– Что за чертовщина? – ошарашенно зашептала Наташа позади. Женщина недобро поцокала языком, а потом мертво добавила: – Чудится мне, что клинок не простой. Помазан чем-то ядовитым.

– П-почему? – от ужаса зуб на зуб не попадал.

– А ты попробуй обычным ножом альфу пырни. Да на нем же за секунду все заживает. А тут стоит, корячится… – я задохнулась, захлебнулась кислородом. Глаза заволокла пелена слез. Почувствовав мое состояние, Наташа елейно заговорила: – Да вы чего? Стоит на ногах и уже хорошо. Альфа бедовый. Его ничего не берет.

Но я не была так уверена в словах Наташи. Мир вокруг вдруг перестал существовать. Были только помехи и черный волк перед глазами с клинком в ребре. Он принял удар с гордостью, даже не пискнув. Только зрачки расширились. А затем он просто выбросил Федю в вербену.

Босфорт шагнул назад, зажмурился и скривился. Я наблюдала за чудесным превращением оборотня в человека. Это было нечто поистине магически прекрасное! Только вот когда шерсть исчезла, а появилась истерзанная кожа, все воодушевление испарилось.

Клинок по-прежнему торчал из его ребер. Лишь встав на ноги, он одним резким движением вытянул его наружу и откинул в сторону на край помоста.

– Пря подошла к концу. Победитель перед вами! – объявил дворецкий в горн. Только тогда публика ожила, поднялась на ноги и принялась хлопать.

Я не могла встать. Боялась потерять сознание от перевозбуждения. Мой взгляд с ужасом бродил по коже Босфорта… Глубокие укусы, ожоги, царапины… Где-то и вовсе был содран кусок. Но больше всего пугали сломанное ребро и обильно кровоточащая рана.

«Как он может так?!», – меня трясло, мутило, выкручивало наизнанку. В горле комом застряло рыдание, но я держалось. Что-то надломилось, когда я встретилась взглядом с Босфортом. Он был совершенно непоколебим и уверен. Словно это не он смертельно ранен и едва стоит на ногах. Словно не его минуту назад едва не убили. В его черных глаза твердо читалось: «Все под контролем!». И это было убедительно. Он поражал людей, вдохновлял, окрылял. С таким правителем они ощущали себя уверенными в завтрашнем дне.

И меня накрыло. Я заставила себя встать. Мои ладони слабо ударялись друг о друга в подобии хлопков. Несдержанная слеза сорвалась, скользнув по щеке, шее и спрятавшись в декольте.

– Теперь ты только моя, – хищная улыбка Босфорта была адресована мне. Кривая, дерзкая, опасная. Он не выглядел доброжелательным. Напротив. Он напоминал мне человека, который хочет мстить. Хладнокровно и со вкусом. И тогда я поняла, что хоть и не полечу вслед за Федей в вербену, но меня тоже ждет наказание за неповиновение альфе. Возможно, похуже смерти.

****

– И сколько она так сидит?.. Одна… В пустой комнате… Отказываясь от еды…

– Четвертый день.

– Но, как же господин Босфорт?.. Разве его не удручает Сашенька своим скорбным видом?

– Нет. Господин все понимает. Только… Сегодня ведь предсвадебный прием. Может вы переговорите с дочерью?

– Поговорить, о чем?.. Увы, я не психолог.

– О произошедшем, к примеру. Саша чувствует свою вину из-за случившегося с Федей. Ни с кем не говорит. Или плачет.

– Какие глупости… Полная ерунда! Знаете, думаю, разговаривать ей нужно не со мной, а с мужем. Альфа быстро приведет ее в чувство. Образумит. Это все юношеский максимализм, точно говорю! Муж мой ее постоянно баловал, все разрешал. Итог на лицо.

– Послушайте…

– Я бы с удовольствием! Но господин Босфорт поручил нашей семье украсить дом цветами, а подрядчики задерживаются. Как я могу подвести альфу? Нужно срочно что-то предпринять! Лучше нам с доченькой поговорить на приеме. Там, пригубив шампанского, она расслабится и перестанет грустить.

– Но…

Я сидела на полу в комнате, бездумно глядя в темную стену перед глазами. Шторы были плотно закрыты, полностью заслоняя белый свет. Но голоса в коридоре, прямо за дверью, были громкими и раздражающими. Если горничная Наташа сдавленно шептала, то мама звонко чеканила слоги.

Наконец, родственница ушла. Все затихло. После краткого стука Наташа вошла внутрь. Ее голос казался мне неестественно-приветливым, притворно детским. Как будто говорит с больной или умственно отсталой:

– Какой день сегодня хороший, правда? Погода отличная, не ветрено. Не хотите на воздухе покушать? Я вам тут блинчиков принесла. Котлеток… Даже сладких булочек. Вам сегодня силы нужны.

Я лишь слегла мазнула взглядом по подносу с едой и поморщилась.

– Интересно… А тот парень что любил на завтрак? Теперь-то я никогда не узнаю. Никто не узнает, – вырвались мысли наружу.

Поджав под себя ноги, я откинула голову назад и зажмурилась. Попыталась вспомнить лицо парня и… Не смогла! От этого стало еще более тоскливо.

– Все оборотни любят покушать, – Наташа присела рядом со мной, прямо на пол. Она держала только что пожаренную котлету на блюдце, буквально в миллиметре от моего носа. Надеялась, что разбудит аппетит. Вместо этого меня едва не вывернуло наизнанку.

– Прошу, – тихо попросила ее я, – оставьте меня одну еще на какое-то время…

Но вместо этого женщина резко поднялась на ноги, отряхнула передник и взглянула мне в глаза чертовски решительно:

– Раз так, пойдем другим путем…

– Что-что? – я удивленно заморгала. Такой резкий перепад настроения казался странным.

– Ничего такого… Просто вы сейчас же накинете на себя плед и отправитесь со мной в одно место, – женщина протянула мне руку, но я даже не думала двигаться с места. Уютный маленький закуток стал родным за четыре дня. Только вот Наташа нашла способ разбудить во мне остатки живого, неподдельного интереса: – Это связано с тем парнем, Федором, косвенно.

Пошатываясь от бессилия, я поднялась на ноги и, с трудом переваливаясь из стороны в сторону, отправилась за горничной. В доме альфы кипела работа. Все куда-то бежали, спешили. Я боялась случайно столкнуться с матерью, но Наташа продуманно вывела меня на улицу через заднюю часть дома. Мы долго шли через шикарные ухоженные сады, через густой хвойный лес, поляну с песком и, наконец, оказались около узкой реки с быстрым течением.

– И, – я принялась нетерпеливо оборачиваться, – как это связанно с Федей?

– Терпение… Немного терпения, моя милая! – женщина сделала двадцать шагов в сторону, оказываясь на краю оврага. После чего указала мне куда-то вниз. – Смотри, Саша. Ты должна это увидеть.

Глаза мои округлились, стоило разглядеть у подножья огромное количество зеленых камней квадратной формы в ряд. Они блестели в лучах солнца, не давая прочесть гравировку. Сдавшись, я повернулась к женщине с вопросительным взглядом:

– Что это такое?

– Могилы, – был ее краткий ответ, полный холодного спокойствия. Я еще раз посмотрела вниз и перестала дышать от напряжения. – Это не просто могилы, Сашенька. Они все из изумрудов. Каждая стоит огромное состояние, девочка. Каждая покрывает могилу великого оборотня.

– И, – мое сердце волнительно застучало, – Федя там?

– Нет. Его нет в могиле, – снова удивила меня та, пожимая плечами. – Не об этом я хотела тебе сказать, дорогая. Не в этом суть нашей прогулки, – Наташа ткнула пальцем на свободное место в ряду. – Смотри! Когда ты умрешь, то окажешься здесь. Самый лучший мастер сделает гравировку на твоем безумно дорогом надгробии. Лучшие люди нашего мира придут к тебе на похороны, будь уверена. Платье будет от дорогих дизайнеров. Туфли – за целое состояние. Прическа идеальная, шикарный макияж. Клянусь, лично проконтролирую. Да и альфа спуску не даст.

– Но, – я ощутила, как по моей спине скользнули мурашки, а внутри что-то заледенело, – к чему ты это говоришь, не понимаю…

Горничная описывала мои похороны так тщательно и дотошно, что в какой-то момент, прикрыв глаза, я ощутила себя лежащей под толщей земли. Встрепенулась. Дыхание участилось. Пульс отбивал битами в ушах.

– Вы ведь выбрали такой путь, Сашенька. Сдаться. Смерть от голода тяжелая, но верная, – голос Наташи звенел у меня в ушах, фонил.

– Я ничего такого не выбирала! – слишком импульсивно выпалила я, а потом вдруг поняла, что больше не могу смотреть на эти могилы. Не могла думать, что где-то там заготовлено место и для меня. Повернулась к горничной: – А что вы мне предлагаете? Спокойно закрывать глаза на все происходящее? Делать вид, что меня все устраивает? Кивать и соглашаться, как собачка на капоте автомобиля? Только я так не могу!

– А никто и не говорит, что надо быть безропотной. Таких у нас не любят и не уважают, – женщина слабо улыбнулась и снова бросила взгляд на зеленые камушки. – Те, кто лежат там, умели соблюдать правила и одновременно показывать свои коготки. Думаю, у вас это тоже прекрасно получится при желании.

– Альфа, он… – я защелкала пальцами, подбирая правильное слово. – Любит приказывать. Как будто я – его собственность.

– Так и есть. В паре люди принадлежат друг другу. Нравится нам это или нет, – увесистая ладонь горничной упала мне на плечо и сжала, даря некое призрачное спокойствие. – У тебя сейчас два пути, Сашенька. Нравится тебе это, или нет.

– К-какие? – я замерла, между бровей залегла глубокая морщина. В ожидании меня порядком трясло.

– Либо ты возвращаешься обратно в спальню, закрываешься и ждешь, когда судьба решит все за тебя сама. Либо выходишь из тени и борешься за место в стае, – сделав краткую паузу, женщина посмотрела на меня как-то странно, будто пытаясь заглянуть в душу, а потом коварно оскалилась. – Ты можешь сражаться со всеми, а можешь сразиться с собой.

– Не понимаю… – вынуждена была признать я, пожимая плечами.

– А сейчас и не надо. Главное решить, что делать с приемом, – горничная нехотя указала в обратную сторону дома, где во всю шли приготовления к свадебной церемонии. – Там ждет тебя лучший мужчина на свете… Жизнь полная интересных событий, новых возможностей…

– Этот Босфорт… – я чуть было не сказала «жуткий тип», но вовремя прикусила язык. Все же Наташа была его работником, верна своему предводителю секты. Поэтому решила изменить формулировку: – Выбрал меня не из-за любви, нет… Просто потому, что пахну аппетитно! Бред. Мне из-за этого с ним семью создавать?

– Альфа живет двести лет, Сашенька! – горничная расхохоталась, запрокинув голову. Схватилась за живот. С глаз покатились слезы. – Каждый год в нашем мире появляется новая нимфа с обворожительным ароматом. Все они сразу бежали к нашему альфе свататься. Но почему-то он выбрал тебя. Не знаешь, почему?

«Самая невезучая», – подумала я про себя, но снаружи просто неопределенно скривилась:

– Не-а.

– Он без ума от тебя. И дело не в запахе, – нагнувшись к моему уху, женщина зашептала, совсем как маленькая девочка: – Он явно видит в тебе нечто такое, чего ты еще сама в себе не нашла.

Мой взгляд ненароком упал на реку, и я тяжело вздохнула. Она чертовски напоминала мою путанную жизнь. По одну сторону – смерть. Ведь никто не даст мне бросить все и уйти по своей воле. По другую – брак с альфой. Почти чужим человеком, властным и жестким мужчиной. А я сижу в лодке, и течение несет меня непонятно куда. Потому что все никак не могу определиться – в какую сторону грести.

Обратно в дом мы шли в гробовом молчании. Каждый думал о своем. Когда мы вошли в комнату, я увидела на постели черный чехол и крохотную записку: «Будь сегодня ангелом. А.».

Одним резким движением я сорвала молнию и увидела внутри белое платье. Оно представляло собой нижний слой – тонкую струящуюся атласную ткань, и второй – огромное количество прозрачного фатина.

– Кто такой «А»? – повернувшись к горничной, уточнила я.

Брови Наташи удивленно взметнулись ко лбу. Удивившись, что я не шучу, она раскрыла мне новые подробности:

– Аарон… Аарон Босфорт. Так зовут вашего жениха, Саша.

Аарон… Это имя казалось мне странным не только для России, но и вообще для нашего времени. Никто давным-давно не называл так детей. Наверное, со времен брата Моисея.

И все же, Босфорту оно шло. Делало его образ завершенным. Туманным, сумрачным, таинственным…

Вытянув плечики, я развесила наряд и задумчиво обошла его со всех сторон.

– Говоришь, нужно соблюдать его приказы, но и характер свой показывать? – задумчиво обратилась я к Наташе. Но вопрос мой был философским и ответа не требовал. Пока горничная нервно обмахивалась платочком, я коварно рассмеялась. – Хотите ангелочка, господин Босфорт? Будет вам ангелочек.

****

Гости Босфорта собрались в тронном зале. По-другому язык не повернется его обозвать. Огромное пафосное помещение с потолками в пять метров. Резными колоннами, старинными зеркалами, золотыми фресками и древними статуями… Не свадьба, а царские поминки!

Все уже давно собрались там, вальяжно попивая алкоголь на фуршете, закусывая его морепродуктами. Я же все вертелась у двери, решаясь войти.

– Могу я вас объявить? – окликнул меня мимо проходящий официант. Я кратко кивнула, позволяя ему пройти вперед и громогласно заявить: – Давайте поприветствуем невесту: Александру Градскую!

Не будь я невестой, а просто случайной приглашенной, неуютно ютилась бы где-то с краю. Попивала вино от скуки… Старалась бы не привлекать внимание злобной великосветской публики.

Увы. Я была невестой. Настал мой звездный час.

Закрыв на многое глаза, я тихо шепнула себе под нос:

– Ну, держись, Саша! Сейчас эти собаки тебя на тряпочки разорвут и в качестве сувенира с собой в будки утащат.

Времени колебаться больше не было. Отступать поздно. Сглотнув ком, я заставила себя натянуть маску полной безмятежности и ступила вперед. Уверенно, размеренно, спокойно.

– Что на ней? – услышала я краем уха из толпы.

– Мне кажется или это то, о чем я думаю? – послышался новый шокированный голос.

Босфорт стоял в самом центре зала у небольшого столика. Спокойно попивал себе мартини в шикарном черном костюме. При моем появлении, его глаза озарились пламенем желания, но чем больше внимания он уделял внешнему виду, тем больше чернел.

Шаг… Шаг… Еще шаг…

Я держалась ровно, даже не моргала.

Справа от меня протягивалась стеклянная стена. Я повернулась, кратко оценивая свой внешний вид. Это было что-то с чем-то! Голые ступни оставляли за собой красные следы. С платья Аарона я позаимствовала лишь одну часть – прозрачный фатин. Соорудила из него пышное платье с длинным шлейфом. Натянула его на полностью голое тело и подвязала поясом от халата. Шлейф ожидаемо оставлял за собой красную дорожку, заставляя гостей отскакивать в разные стороны.

Босфорт смотрел на меня внимательно, изучающе. С небольшим прищуром, львиной яростью.

– С днем свадьбы, дорогой, – поравнявшись с мужчиной, я искренне ему улыбнулась. – Ты попросил меня быть ангелом. Только забыл уточнить, каким именно.

– Александра… – хрипло, едва слышно, прорычал он. Одно слово, но как много им было сказано. Я слышала угрозу, интерес, удивление.

Все время пути моя рука была прижата к грудной клетке. Оторвав ее, я протянула ее Босфорту. На фатине остался кровавый след. В ладони осталось сердце.

– Это моей тебе подарок на свадьбу, – решив, что и так перешагнула все грани, я попыталась убрать из руки мужчины бокал и вложить туда сердце. Но он не дал, держал ножку крепко. Тогда я повернулась к изумившимся гостям и протянула его им. – Дорогие гости, у меня есть подарок и для вас! Антилопа, которую вы будете кушать сегодня на приеме, поймана мною лично. Буквально десять минут назад, если быть совсем уж точной.

– Какая мерзость! – завизжала одна дама. – Невеста вся в крови бедного животного!

– И, действительно, – поддержала ее вторая, – Мы ведь не дикари какие-то.

– Не дикари? – я искренне изумилась, вопросительно вздернув бровь. – Вы считаете себя оборотнями. Кастой выше обычных людей. Но предпочитаете решать проблемы, как первобытные люди – дракой и убийствами. Люди в сто раз цивилизованней и умнее! Но, раз так надо, я готова снизойти до вашего уровня, – вокруг зазвенело гробовое молчание. Глаза гостей превратились в огромные блюдца. Я чувствовала себя правой, поэтому продолжила. – Раз решили вести себя, как собаки, продолжайте в том же духе! Метьте углы, ешьте дичь, ходите голыми, – протянув руку к столику, за которым стоял Босфорт, я достала оттуда бокал шампанского и отсалютовала им гостям. – С праздником, дорогие! Выпьем же за смертоубийства, которые вы устраиваете в качестве развлечений.

Никто ничего так и не ответил. Просто смотрели, переглядывались.

Без единого звука Босфорт поставил на стол бокал, схватил меня за руку и потянул в сторону выхода. Спокойно, не силком. И все же сердце из моих рук выпало кому-то под ноги с характерным чавкающим звуком.

– Куда мы идем? – устало вздохнула я на лестнице. Мужчина поднимался все выше и выше. – Хочешь сбросить меня с крыши? Зачем такие сложности? Сверни шею здесь.

Но альфа молчал. Сегодня он был особенно не многословен. Лишь его рука, сжимающая мою кисть, держала необычайно сильно. Выдавала гнев, ярость, негодование.

– И, – стало жутко, когда мы оказались в длинном темном коридоре, – что дальше? Запрешь в пещере? Знаешь… А уже плевать. Мне больше нечего терять.

Мужчина замер около высокой деревянной двери. Она отличалась от остальных высотой и шириной. Больше напоминала сейф, чем комнату. И все же, введя код, мужчина затащил меня в спальню.

Эта самая спальня по своим масштабам больше напоминала еще одну квартиру. Гостевой диван с небольшим столиком… Резная кровать с широкими тумбочками… Камин с креслами и шикарным ворсистым белым ковром… Массажный стол… При всем при этом, на остальной территории можно было спокойно устраивать групповые танцы.

– Я поняла, – саркастично усмехнулась. Босфорт подошел к стулу и повесил на него стянутый впопыхах пиджак. – Сейчас будет минутка отеческих нравоучений, да?

Он ничего не говорил, выверено снимая запонки и закатывая рукава рубахи. Я обернулась назад и поняла, что дверь заблокирована, ручки нет.

– Не пойму только, в чем моя вина, – немного нервно выдохнула я, вжимаясь спиной в дверь. – Ваш образ жизни опасен для окружающих! Обычаи – допотопные! И убийства в порядке вещей!