В доступной форме классика – это когда цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, обусловлены доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями [М. Хайдеггер,1991]. Однако классическая наука не осмысливает этих детерминаций, она лишь констатирует. Между тем в отличие от классики, неклассика учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и деятельности [Ж. Делез,1998]. Между тем, для нее предметом научного анализа не является связь между внутринаучными и социальными ценностями и целями.
Неонеклассика же учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте с ценностно-целевыми феноменами, то есть раскрывается связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями. В этом аспекте неонеклассика знаменуется тотализацией познаваемости природы, человека и общества [В.В.Ильин,1993]. В настоящее время много говорится о том, что «новый исследователь признает психическую энергию, знает и понимает ее законы, свойства и качества. Он понимает, что все материалистично и познаваемо – жизнь миров, скрытые энергии, мысль. Законы духовного знания бесконечно шире известных материалистических законов и включают их» [Э. Левинас,1998].
Если говорить о специфике, объектах, признаках неонеклассической науки, то прежде всего следует отметить изменение характера объекта исследования, когда заметно усилились место и роль комплексных подходов в его изучении. Если специфика неклассики была ориентирована на изучение изолированного фрагмента действительности, выступавшего в качестве предмета конкретной научной специальности или отрасли, то специфику неонеклассики все более определяют комплексированные научные программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания, то есть исследования отличаются полидисциплинарностью и многоаспектностью [В.В.Ильин,1993]. К примеру: в настоящее время при разработке машин, помимо инженеров-конструкторов, принимают участие дизайнеры, психологи, социологи, бионики, экологи, биомеханики, биофизики и пр.
Если объектом классической науки являются простые системы, то объектом неклассической науки – системы сложные. В этой связи внимание ученых все больше привлекают исторически развивающиеся системы, которые с течением времени формируют все новые уровни своей организации [И. Лакатос,1978; А. Койре,1985;]. Причем возникновение каждого нового уровня оказывает воздействие на ранее сформировавшиеся, меняя связи и композицию их элементов. Новые научные направления зарождаются в недрах различных наук и, как правило, формируются на стыке научных отраслей. Безусловно, выигрышными оказываются именно уровни полученных новых знаний [В.Н.Порус,1997]. Объектом же современной науки становятся – и чем дальше, тем чаще – так называемые «человекоразмерные» системы, в числе которых и в первую очередь биомедицинские объекты (экология, включая биосферу, биотехнологии, нанотехнологии, искусственный интеллект и пр.). В настоящее время обсуждается вопрос о построении науки будущего. При этом на первый план выдвигается задача создания такого учреждения (институт человека, институт природы, институт жизни и пр. созданы и создаются во многих странах мира).
Облик современной неонеклассической науки определяют системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием, а это требует новой методологии их познания. Хотелось бы отметить следующие признаки самоорганизующихся систем: открытость (для вещества, энергии, информации); нелинейность (множество путей эволюции системы и возможность выбора из данных альтернатив); когерентность (сцепление, связь, согласованное протекание во времени процессов в данной системе); хаотический характер переходных состояний в них; непредсказуемость их поведения; способность активно взаимодействовать со средой, изменять ее в направлении, обеспечивающем наиболее успешное функционирование системы [В.И.Аршинов и соавт.,1999]; гибкость структуры; способность учитывать прошлый опыт [В.В.Ильин,1994]. Уместно напомнить о том, что в настоящее время ученые-нанотехнологи в ракурсе синергетических систем заняты «обучением» молекул вести себя так, а не иначе. Это подлинно прорывное направление науки, которое, безусловно, потребует пересмотра многих теоретических воззрений, идеалов и норм науки.
Бесспорно, мы переживаем время интеграционных, междисциплинарных, транстеоретических, полисинтетических наук. Активно развиваются такие синтетичные науки, как экобиомедицина, физхимия, химфизика, медхимия, биогеохимия, биогеомеханика, биоматематика и пр. Объектами этих наук являются сложнейшие системы, не «подвластные» одной отрасли науки. Кроме того, все чаще внимание ученых привлекают такие исторически развивающиеся системы, как мораль, нравственность, этика [А.Л.Никифоров,1998]. Получают свое развитие биоэтика, экоэтика, биофилософия, философия науки и техники и пр. При этом идет тотальная оценка динамики этих категорий в зависимости от социально-природного фона [Р. Рорти,1997]. К примеру, изучение динамики морали нравственности в зависимости от уровня социокультурной ситуации в конкретном обществе. Между тем это актуальнейшая проблема современности, когда речь идет о научной и социальной ответственности ученых за те новшества, которые они привносят в общество, культуру, науку.
Как уже подчеркивалось выше, объектом неонеклассической науки являются «человекоразмерные» системы. Внимание ученых все больше привлекают такие глобализационные проблемы, как экобиология, эко- и энергомедицина, биотехнология, трансплантология, системы «человек-компьютер», искусственный интеллект, генная инженерия и пр. Идет широкомасштабное изучение последствий технологизации человеческой жизни, когда облик науки определяют системы, требующие новой методологии их познания [М. Хайдеггер,1993]. В частности, речь идет о проблемах жизнеобеспечения, биобезопасности, понятийным аппаратом которых являются вопросы резерва организма, компенсации систем, биопротезирования, конструирования человека. Помимо клеточного клонирования, появляются и другие методы, нацеленные на воспроизводство органов: создается биомеханический каркас нужного органа из полимерных материалов, а затем производится напыление на него нужных клеток. Здесь играют роль возможности нанотехнологии. Вероятно это направление окажется не менее перспективным, чем трансплантация целого органа или его части.
Как известно, в настоящее время постулируется возможность таких манипуляций с человеком, как компьютеризация (нанороботизация), копирование сознания на синтетические носители (сеттлерика), «синтетические радости» (фантоматика и цереброматика) и, наконец, полная переделка конструкции человека и его окружения (пантокреатика). Перечисленные феномены являются новейшими в качестве объектов научных исследований. По мнению ученых-натотехнологов, – в 30-е годы нынешнего столетия с помощью нанотехнологии будет оживлен умерший человек, а с помощью крионики тело живого человека, введенного в состояние анабиоза, можно будет сохранить на века с возможностью последующего возвращения к жизни [И.А.Ашимов и соавт.,1999].
Впечатляющие результаты получены в области «искусственного интеллекта». Если в 70-е годы XX века вопрос «может ли машина мыслить?» казался парадоксальным, то сейчас, когда некоторые программные продукты по результатам своей деятельности оказываются эффективнее деятельности человеческого мозга, дело идет уже к моделированию человеческого сознания. Серьезно обсуждаются вопросы соотношения искусственного и естественного в биокомпьютерах, когда головной мозг человека рассматривается в качестве модели биокомпьютера. В этой связи естественно возникает вопрос: насколько наши познания «догоняют» эту проблему и отвечают ли стратегии новой научной рациональности? Готово ли наше общество к восприятию такой перспективы?
На сегодня можно отметить более десятка стратегий постнеклассической науки, которые условно можно сгруппировать в зависимости все большего: внедрения философии, математики, синергетики; внедрения идей целостности, коэволюции, диалектизации, эволюционизма и «организмического» понимания природы; осмысление методологического плюрализма, внерационального компонента, разрыва объекта и субъекта, «порядок-хаос» в природе.
1-я стратегия – «философизация» наук, то есть все более широкое применение философии и ее методов во всех науках. В том, что философия как органическое единство своих двух начал – научно-теоретического и практически-духовного – пронизывает современное естествознание, – сегодня никто не сомневается [А. Койре,1985]. В естествознании еще более активно, чем на предыдущих этапах, «задействованы» все функции философии – онтологическая, гносеологическая, методологическая, мировоззренческая и др. Предметом активного обсуждения сегодня являются вопросы о самой философии как таковой; ее месте в современной культуре; о специфике философского знания, его функциях и источниках; о ее возможностях и перспективах; о механизме ее воздействия на развитие научного познания и иные формы деятельности людей [М.К.Мамардашвили и соавт.,1996].
Предметное поле современной философии, безусловно, расширилось. Это связано с тем, что проблемные поля практически всех наук предельно деформированы и напряжены, в результате создалась «проблемная сверхситуация» во многих отраслях науки, разрешение которой возможно только на базе философского и методологического осмысления [А.Л.Никифоров,1998]. Мы уже упоминали о том, что практически все науки оказались методически перегруженными, а методологически – недогруженными, что является мотивом пересмотра взглядов в пользу смещения акцентов внимания в сторону повышения теоретического и методологического уровня [И.А.Ашимов,2002].
Сейчас много говорится о философском основании каждой науки. Она востребована для многих форс-мажорных ситуаций в науке – это и кризис теорий, это и проблемы концепций, это и вопросы интеграции наук [А.В.Смирной,1995]. Темпы прогресса таковы, что уже нынешнее поколение увидит, как по улицам будут ходить клонированные двойники, трансгенные люди, претендующие на правосубъектность, появляются киберорганизмы, кочующие по сети Интернета с одного сервера на другой. Велика вероятность появления биороботов. В настоящее время активно развивается так называемая НФ-философия – философия, предметом и объектом осмысления которой являются новые технологии, отраженные в многочисленных произведениях научно-фантастического жанра. Между тем явления, основаниями которых являются множество шокирующих кинофильмов, остаются малоосмысленными или одностороннее осмысленными [Dietrich E.,1994]. Ученые предлагают пофантазировать, в том числе на предмет того, что отличия «человек-робот» постепенно стираются из-за насыщения человеческого организма кибернетическими микро- и наноустройствами. В такой ситуации естественно возникает вопрос: к кому тогда применять, а к кому не применять общечеловеческие представления и духовные ценности? Можно ли говорить о юридической оправданности применения тех или иных гражданских воздействий или решения вопросов их правопользования?
2-я стратегия – «синергетизация» наук, то есть более широкое распространение идей и методов синергетики – теории самоорганизации и развития сложных систем любой природы. В синергетике показано, что современная наука имеет дело с очень сложноорганизованными системами разных уровней организации, связь между которыми осуществляется через хаос [В.И.Аршинов и соавт.,1999]. Каждая такая система предстает как «эволюционное целое». Надо отметить, что синергетика открывает новые границы суперпозиции, когда сборка частей не сводится к их простому сложению, а целое уже не равно сумме частей, то есть оно качественно другое [В.Н.Порус,1997].
Принимая синергетический подход, современные исследователи стремятся осуществить комплексное, системное рассмотрение всей совокупности факторов, определяющих изменение роли науки в процессах постиндустриальной трансформации [И. Пригожин и соавт.,1994]. К числу таких факторов относятся: модернизация научной методологии; роль фундаментального теоретического знания; модернизация общенаучной парадигмы; достаточно широкий спектр анализируемых научных направлений; перспективы снятия барьера между естественнонаучным и гуманитарным научным знанием; уточнение роли и места науки в культуре, а теоретического знания – в социокультурной динамике.
Синергетика утверждает, что система в своем развитии проходит через точки бифуркации и в эти моменты она имеет веерный набор возможностей выбора направления дальнейшего развития. Причастность ученого к реализации этих путей бесспорна, что накладывает на него огромную ответственность [А.Г.Спиркин,1972]. Между тем на пути к регулированию прогресса существуют два неустранимых дефекта – нравственный и практический. Нравственный дефект – когда борьба против «неэтичных научных исследований» ведется невзирая на то, что более миллиарда людей вынуждены жить в труднейших условиях именно из-за того, что эти исследования тормозятся и не доводятся до стадии технологий, способных устранить причины бедствий. Можно допускать, а возможно, есть смысл считать, что исследования и сомнительны с точки зрения общепринятой этики, но тормозить их – это неправильно с гуманистической точки зрения, – так рассуждают ученые-прогрессисты [Э.В.Ильенков,1991]. Другая группа ученых, также считающих себя прогрессистами, требуют прекращения заведомо социально опасных исследований. Кто из них прав? Здесь нельзя применить общеизвестную практику разрешения спора, когда судья объявляет правым и заявителя, и ответчика, и самого себя.
Практический дефект – это когда исследования, которые востребованы миллиардом беднейших жителей мира (поскольку нужны им для выживания) и миллиардом богатейших жителей мира (поскольку они нужны им для еще большего обогащения), невозможно сдерживать. Если их запретить международным законом, то они будут развиваться в обход закона. Между тем речь идет о востребованных технологиях генной инженерии, микробиологии, биотехнологии и пр.
Особняком стоит вопрос: каковы формы и варианты возможной «существенной трансформации» морали и этики в обществе под давлением таких требований? Каковы будут ближайшие и отдаленные последствия кардинальных изменений морали и этики в результате индустриализации нашей жизни? Какова будет суть новых норм морали и этики? Следует подчеркнуть, что этика является достаточно устойчивой в своих суждениях наукой, ибо в основе ее лежат общепринятые, общепризнанные, а потому почти незыблемые моральные законы, регулирующие взаимоотношения людей, и вечные моральные ценности [И.А.Ашимов и соавт.,2005]. Но как быть, когда основы этики оспариваются принципами трансгуманизма? Настолько ли принятая мораль и этика незыблемы? Сошлемся на пример.
Сейчас ряд международных нормативно-правовых документов категорично исключают «продажу-покупку» донорских органов в трансплантологии. Между тем возможности преимущественного, коррумпированного доступа к «листу ожидания» или к получению органа в зависимости от финансового или социального статуса больного никто не может гарантировать. Вопрос «продажи-покупки» органа – лишь вопрос времени, считают ученые [И.А.Ашимов и соавт.,2008]. Как быть человечеству в этих случаях? Тезис о том, что каждый должен выполнять свою работу без всестороннего осмысления проблемы в целом, сейчас постепенно должен изживаться. Именно с этой позиции мы пока «не торопимся» с трансплантацией органов и тканей в Кыргызстане, а продолжаем наращивать опыт всестороннего анализа проблем, касающихся современной трансплантологии, – научного, научно-организационного, нормативно-правового, этико-деонтологического, методологического, социологического, религиозно-философского [И.А.Ашимов и соавт.,1999].
3-я стратегия – «математизация» наук, то есть широкое применение математики в научных теориях. Эта особенность современной науки привела к тому, что работа с ее новыми теориями из-за высокого уровня абстракций вводимых в них понятий превратилась в новый и своеобразный вид деятельности. Компьютеризация, усиление альтернативности и сложности науки сопровождается изменением и ее «эмпирической составляющей» [Dietrich E.,1994]. В науке резко возросло значение теоретической и прикладной математики, так как ответ на поставленную задачу часто требуется дать в числовой форме, в виде модели, в виде многовариантного прогноза. Что касается современной формальной логики и разрабатываемых в ее рамках методов, законов и приемов правильного мышления, то она расплавилась в разнообразных исследованиях математики, а также в таких новых дисциплинах на научной сцене, как информатика и когнитология, кибернетика и теория информации, общая лингвистика, – каждая с сильным математическим уклоном [В.В.Ильин,1993].
Развитие науки убедительно показывает, что математика – действенный инструмент познания, обладающий непостижимой эффективностью. Вместе с тем стало очевидным, что эффективность математизации зависит от двух основных обстоятельств: от специфики данной науки, степени ее зрелости и от совершенства самого математического аппарата [А.Л.Никифоров,1998]. При этом недопустимо как недооценивать последний, так и абсолютизировать его («игра формул»; создание «клеток» искусственных знаковых систем, не позволяющих дотянуться до «живой жизни»). Следует сказать, что впервые попытка математизации процесса медицинских решений была предпринята в стенах нашей лаборатории, как, впрочем, и попытки индустриализации лечебно-диагностических процессов, социологизации медицинской деятельности, философизации медицинских проблем.
4-я стратегия – принятие диалектики целостности, то есть осознание необходимости глобального всестороннего взгляда на мир. В чем проявляется парадигма целостности? во-первых, в целостности общества, биосферы, ноосферы, мироздания и пр. Одно из проявлений целостности состоит в том, что человек находится не вне изучаемого объекта, а внутри его. Он всегда лишь часть, познающая целое. Во-вторых, сейчас характерной является закономерность, состоящая в том, что естественные науки объединяются, усиливается сближение естественных и гуманитарных наук, науки и искусства [А. Койре,1985]. Естествознание длительное время ориентировалось на постижение «природы самой по себе», безотносительно к субъекту деятельности, а гуманитарные науки – на постижение человека, человеческого духа, культуры. Для них приоритетное значение приобрело раскрытие смысла, не столько объяснение, сколько понимание, связь социального знания с ценностно-целевыми структурами [В.Н.Порус,1997]. В-третьих, в выходе частных наук за пределы, поставленные классической культурой Запада. Все чаще ученые обращаются к традициям восточного мышления и его методам. Тема «Восток—Запад» сегодня активно обсуждается в литературе. Разительное несходство двух типов культур пронизывает всю жизнь современной цивилизации, оказывает огромное влияние на происходящие процессы во всех сферах общественной жизни и на пути осмысления возможных перспектив развития человека. Сейчас биосферу рассматривают как единый организм, как своеобразную биологическую пленку, натянутую на твердый шар. В этой системе человек выступает всего лишь как часть, познающая целое [М. Фуко,1996].
5-я стратегия – коэволюционный подход, укрепление и все более широкое применение идеи коэволюции, то есть сопряженного, взаимообусловленного изменения систем или частей внутри целого [В.С.Степин,1992]. Понятие коэволюции охватывает сегодня обобщенную картину всех мыслимых эволюционных процессов. Если самоорганизация имеет дело со структурами, состояниями системы, то коэволюция – с отношениями между развивающимися системами, с корреляцией эволюционных изменений, отношения между которыми сопряжены. Полярные уровни коэволюции – молекулярно-генетический и биосферный. Сейчас коэволюция совершается в единстве природных и социальных процессов. Идет совмещение различных убеждений, представлений, идеологий [Современная западная философия. Словарь. – М.,1989. – С.210]. При осмыслении новых и сверхновых технологий попытка «тормозить пятками в полете», которую предпринимают международные организации приведет лишь к тому, что новые технологии будут вторгаться в человеческую жизнь внезапно, потребляться массово, бесконтрольно и нелегально, а их распространение будет идти криминальными путями. Такая ситуация сейчас с фармакологическими препаратами, органами и тканями для пересадки и пр. В настоящее время многие ученые солидарны с тем, что с каплей здравого смысла и разумным регулированием клонирование человека не есть нечто, чего нужно опасаться.
6-я стратегия – «диалектизация» науки, то есть внедрение времени во все науки, все более широкое распространение идеи развития, идеи историзации. В последние годы особенно активно развивается идея «конструктивной роли времени», его «вхождения» во все области и сферы специально-научного познания [Э.В.Ильенков,1974]. Мы находимся на пути к новому синтезу, новой концепции природы, к новой единой картине мира, где время – ее существенная характеристика, считают ученые [История современной зарубежной философии: компаративистский подход. – СПб.:Лань,1997. – С.71]. Историзм определяется тремя минимальными условиями, которым отвечает любая история: необратимость, вероятность, возможность появления новых связей.
7-я стратегия – стремление построить общенаучную картину мира на основе принципов универсального эволюционизма. В свое время в обосновании универсального эволюционизма сыграли роль три важнейших концептуальных направления в науке XX века: во-первых, теория нестационарной Вселенной; во-вторых, синергетика; в-третьих, теория биологической эволюции и развитая на ее основе концепция биосферы и ноосферы [А.В.Смирной,1995]. Глобальный эволюционизм характеризует взаимосвязь самоорганизующихся систем разной степени сложности и объясняет генезис новых структур; рассматривает в диалектической взаимосвязи социальную, живую и неживую материю; создает основу для рассмотрения человека как объекта космической эволюции, закономерного и естественного этапа в развитии нашей Вселенной, ответственного за состояние мира, в который он «погружен»; является основой синтеза знаний в современной науке; служит важнейшим принципом исследования новых типов объектов – саморазвивающихся, целостных систем, становящихся все более «человекоразмерными». Важно отметить, что человека – это объект космической эволюции, ответственный за состояние мира, в который он «погружен», – это позиция современной науки [М. Хайдеггер,1993]. Ему нужна духовность. И, на наш взгляд, духовность – это и есть приобщение человека к глобальному эволюционизму. Именно исходя из этой позиции должно быть построено изучение человеческого феномена.
8-я стратегия – формирование «организмического» понимания природы. Как отмечалось выше, природа все чаще рассматривается как единый живой комплекс, изменения которого могут происходить в определенных пределах, нарушение которого может сопровождаться критическим изменением состояния, приводящим к ликвидации целостности самой системы [Э.М.Чудинов,1977]. Так как многое в природе обусловлено человеческой деятельностью, на него и накладывается глобальная ответственность за будущее цивилизации [П.П.Гайденко,1991]. Проблема ответственности человека перед цивилизацией – вопрос архиважный, а гарантом всеобъемлющего исследования этого вопроса является неонеклассическая рациональность.
9-я стратегия – методологический плюрализм, осознание ограниченности, односторонности любой методологии, в том числе рационалистической, включая диалектико-материалистическую. Для постижения действительности нужно использовать любую возможность, используя все дарованные нам органы, считают ученые. Поэтому, нет смысла в том, чтобы ограничивать методы своего мышления одной единственной философией [А. Койре,1985]. Недопустимо, чтобы какой-либо метод объявлялся «единственно верным», принижая или вообще отказывая, неважно по каким основаниям, другим методологическим концепциям, что имело место в нашей недавней истории. В современной науке нельзя ограничиваться лишь логикой, диалектикой и эпистемологией, сейчас как никогда, нужны интуиция, фантазия, воображение и другие подобные факторы, средства постижения действительности [Э. Левинас,1998]. В частности, при попытке объяснить трудные вопросы эволюции ученые не отбрасывают, как раньше, доводы креоционизма, учения противоположного теории эволюции Дарвина. В настоящее время некоторым исследователям не чужды исследования сверхкатегориальных проблем, в частности абсолютного зла или абсолютного добра, не чуждо всерьез рассуждать об их проявлениях и соотношениях.
В современной науке все чаще говорят об эстетической стороне познания, о красоте как эвристическом принципе применительно к теориям, законам, концепциям. В настоящее время трансгуманизм подвергает сомнению некоторые основы гуманизма, а между тем, это свидетельствует о том, что, поскольку трансгуманизм исходит из рационального взгляда на человека [В.С.Степин,1992], то значит, разногласия находятся там, где гуманизму недостает рациональности. То же самое происходит в области пограничной психологии, когда оспариваются проявления нормы и патологии в самой сути. Итак, сейчас ученые не избегают метафизических методов, если они приемлемы в познании [А.Г.Спиркин,1972]. Поиски красоты, то есть единства и симметрии законов природы и общества, являются примечательной чертой современных наук.
10-я стратегия – постепенное и неуклонное ослабление требований к жестким нормативам научного дискурса – логического, понятийного компонента и усиление роли внерационального компонента, но не за счет принижения, а тем более игнорирования роли разума. В этом аспекте надо признать факт: все чаще в строгих естественнонаучных концепциях применяются «туманные» общефилософские и общемировоззренческие соображения, интуитивные подходы и другие «человеческие компоненты» [В.Н.Порус,1997]. К примеру: современные астрофизики расценивают молчание Вселенной на многочисленные сигналы с Земли как вызов человечеству со стороны внеземной цивилизации. Или же по-своему интерпретируются многие необычные явления как факт существования и проявления параллельных миров и пр. Правда такова, что нынешнее научное сообщество еще строго относится к нарушителям принятых в науке норм «поведения». Однако попытки введения некоторых нетрадиционных новых положений в содержание научного знания становятся все более распространенным явлением [Р. Декарт,1989; Ж. Делез,1998]. Между тем это ставит под сомнение утверждения о незыблемости рациональных норм и принципов. В этом можно убедиться, пролистав современные научные сообщения ученых, ознакомившись с тематикой многочисленных научных форумов, проанализировав научные факты и выдвигаемые научные гипотезы.
Анализ показывает, что сейчас ученые опираются не только на строгую логику и систематику, но и на явления, логикой не охватываемые. Речь идет об интуиции, вдохновении, озарении. В исследованиях ученых все чаще звучат общефилософские суждения и внимание уделяется общемировоззренческим компонентам научных результатов. Так, серьезно обсуждаются вопросы о не абсолютности нынешних моральных категорий и общепринятых вечных ценностей, о том, что это всего лишь условности культуры, а не явления объективной реальности. При экстраполяции таких суждений можно заключить то, что многие страхи и предрассудки уйдут в небытие, а их место займут новые моральные категории, отдельные проявления которых нами пока воспринимаются в негативном свете и даже категорично осуждаются.
11-я стратегия – соединение объективного мира и мира человека, преодоление разрыва объекта и субъекта. Сейчас следует уже говорить не о картине природы, складывающейся в естественных науках, а о картине наших отношений с природой. Поэтому разделение мира на объективный ход событий в пространстве и времени, с одной стороны, и душу, в которой отражаются эти события, уже не может служить отправной точкой в понимании науки XXI века, считают исследователи [К.А.Свасьян,1990]. Все чаще оправдывает себя тезис о том, что научное исследование – не монолог, а диалог с природой, «активное вопрошание природы», неотъемлемая часть ее внутренней активности. Тем самым объективность в современной науке «обретает более тонкое значение», ибо научные результаты не могут быть отделены от исследовательской деятельности субъекта.
Соединение объективного мира и мира человека в современных науках – как естественных, так и гуманитарных – неизбежно ведет к трансформации аксиологического компонента исследований. В науке XXI века сформировался и получает все более широкое распространение так называемый «антропный принцип» – один из фундаментальных принципов современной космологии, устанавливающий связь существования человека с физическими параметрами Вселенной [А.В.Смирной,1995].
Существует две разновидности антропного принципа: слабый и сильный варианты. Слабый вариант – наше положение во Вселенной является привилегированным в том смысле, что оно должно быть совместимо с нашим существованием как наблюдателей. Сильный вариант – Вселенная должна быть такой, чтобы допускалось существование наблюдателей. Иначе говоря, человек мог появиться лишь во Вселенной с определенными свойствами, то есть наша Вселенная выделена фактом нашего существования среди других Вселенных. Человека – «единственного наблюдателя» – невозможно вычленить из окружающего мира, сделать его независимым от его собственных действий, от процесса приобретения и развития знаний. Вот почему многие исследователи считают, что сегодня наблюдается смыкание проблем, касающихся неживой природы, с вопросами, поднимаемыми в области социологии, психологии, этики. Вполне серьезно рассматривая человека как центр мироздания, для которого специально подобраны физические параметры Вселенной, его следует признать фактором смыкания проблем, касающихся неживой природы, с социологическими, психологическими, морально-этическими вопросами. Между тем люди хотят чего-то, что они себе не очень внятно представляют. Некоторые придерживаются учения о бессмертии (иммортализм), о метемпсихозе, реинкарнации, палингенезисе, переселении душ, клонированного двойника и т. д.
12-я стратегия – понимание мира не только как саморазвивающейся целостности, но и как нестабильного, неустойчивого, неравновесного, хаосогенного, неопределенностного. При исследовании развивающегося мира надо «схватить» два его взаимосвязанных аспекта как целое: стабильность и нестабильность, порядок и хаос, определенность и неопределенность [И. Пригожин, И. Стенгерс,1994,1999]. А это значит, что признание неустойчивости и нестабильности в качестве фундаментальных характеристик мироздания требует соответствующих методов и приемов исследования, которые не могут не быть по своей сущности диалектическими.
Неустойчивость может выступать условием стабильного и динамического саморазвития, которое происходит за счет уничтожения, изъятия нежизнеспособных форм; устойчивость и неустойчивость, оформление структур и их разрушение сменяют друг друга. К сожалению, наука «работает» на негативном фоне – усиление роли желания, воли и власти. Если раньше интерес к предмету, необходимый для совершения научных открытий, выводился за рамки исследования, а познание истины считалось абсолютной ценностью, то сейчас ситуация изменилась. Несмотря ни на какие нравственные запреты, формулируемые, скажем, противниками клонирования человека, воля как сочетание желания и власти делает эти исследования неизбежными, точно так же, как многие другие медицинские и биологические исследования тормозятся фармацевтическими компаниями, не заинтересованными в выходе из употребления каких-либо препаратов.
Корпоративная логика часто приводит к перекосам в промышленных разработках и фундаментальных исследованиях. Важной чертой научных исследований стала мода на те или иные темы, которая может определяться в том числе, а то и в основном, вопросами конъюнктуры и финансирования. Таким образом, ценностный подход в познании вовсе не означает единого и цельного представления об антропологизации, гуманизации и гуманитаризации в науке. Напротив, центр тяжести решений о том, чему быть в науке, а чему нет, перемещается от конкретных ученых и академических институтов к властным структурам, к уполномоченным органам этой власти, могущим оказать влияние на науку насколько она обладает этой властью (скажем, в научно-инновационной и научно-индустриальной сфере, где она часто может открыто диктовать свои условия).
Антропологизация научных подходов означает не их опору на идею абстрактного человека или человечность вообще, а, напротив, на диверсификацию и распределение научного целеполагания между субъектами желания и силы как в смысле потенции, так и в смысле власти. Единый «храм науки» уступает место познавательному мегаполису с напряженным и разнообразным обменом, своего рода рынком познания, который обладает всеми чертами рыночности: свободой или регулируемостью, ликвидностью, насилием и хаосом, распределенной властью.
Когда человеческое познание оказывается ограниченным силой воображения, способность и воля к которому становится решающей, то извращенное воображение ученых может привести просто к истреблению человечества [М. Хайдеггер,1993]. В этом плане досадно то, что несмотря ни на какие нравственные запреты, скажем, в отношении клонирования человека, воля как желание плюс власть делают эти исследования неизбежными. Очень многое способна решить власть, в том числе власть той или иной науки. Многих может заинтересовать вопрос о том, насколько биотехнология обладает властью? Власти больше у биохимии или нанотехнологии? Здесь следует отметить, что власть больше у той науки и сферы профессиональной деятельности, у которой выше общетеоретический уровень, методологическая вооруженность, крепкое философское основание и стабильные нравственные принципы.
Но есть и позитивный фон «работы» неонеклассической науки – это свобода критики, недопустимость монополизма и догматизма. Значение конструктивной критики в науке возрастает и предполагает высокую методологическую культуру ученого и его критическое сознание [А.Г.Спиркин,1992]. Нет места ни монополизму, ни догматизму. Сложился ли такой фон у нас в науке Кыргызстана? Однозначного ответа не будет, ибо, все мы грешим откровенным неприятием критики в любой форме, «подобрали» под себя отдельные разделы и проблемы и считаем, что мы единственные «знатоки игры» в этой области науки, нисколько не задумываемся о том, насколько правильно ориентированы, в том числе в плане своего потенциала. Здесь, безусловно, методологическая культура и критическое сознание наших ученых требует серьезной модернизации.
Прогнозируя будущее науки, можно сказать, что статус доминирующего и определяющего принадлежит неонеклассической науке. В эпоху техногенной цивилизации определение стратегии научного поиска с необходимостью должно включать гуманистические ориентиры, то есть вопросы, связанные с человеком и его жизнью на планете. В целом социальным основанием неонеклассической науки является необходимость экологического и гуманитарного контроля над научно-техническим развитием, уменьшением его негативных последствий для настоящего и будущего человечества [В.С.Швырев,1997]. Есть основания считать, что именно последователи неонеклассической науки должны помочь человечеству войти в новый мир, предоставив научные доказательства существования параллельных и обитаемых миров, беспредельности пространства, времени, познания, проявлений психической энергии, а также дать прогноз, как будет изменяться сам человек в будущем. В этой деятельности имеет смысл научное обоснование важности пребывания человека на земле, его роли как локомотива планетной эволюции. А последователи – это прежде всего ученые, открытые к новым знаниям, способные консолидировать их, не впадающие в суеверия, стремящиеся к синтезу, не занимающейся самообманом и не утопающие в воображениях. Новый ученый осознает единство вселенной и путей познания неповторимости явлений природы признает и понимает законы мироздания. Но прежде чем исследователи,, вооруженные новым научным подходом, начнут свои изыскания, необходимо, чтобы такие исследователи прежде появились.
В заключение хотелось бы отметить: мы опаздываем со сменой научных взглядов. Современная мировая наука политеоретична, полидисциплинарна, полисинтетична по характеру и должна развиваться под эгидой неонеклассической науки, имеющей дело с системами особой сложности, требующими принципиально новых познавательных стратегий. В современных условиях все без исключения науки должны использовать весь свой объективно-субъективный потенциал для осознания новых теоретических воззрений «через философию», «через гуманитарий», «через технику». В этом аспекте актуализируется утверждение о том, что «центр перспективы – человек, одновременно и центр конструирования универсума» [Т. Шарден,1987].
В целом есть основание заявить о том, что время и обстоятельство заставят многих ученых переосмыслить научную стратегию в пользу неонеклассической науки, и о том, что эта наука у нас безусловно приживется. Ярким примером могут служить исследования и обобщения А.Б.Бакирова [А. Бакиров,2006], выполненные на основе стратегий неонеклассической науки. Философ А. И. Тишин в своем отзыве на труды А.Б.Бакирова высказывает предположение, что есть основание рассматривать Мир как триединство Природы, Общества и Человеческого Духа. Если же Мир – триединство, то и Человек как миниатюра Мира триедин. Он био-социо-духовное Существо, считает автор. Другими примерами благоприятного прогнозирования будущего неонеклассической науки являются результаты исследований Т.К.Койчуева, касающихся проблем экономической теории нравственности, а также исследований В.М.Плоских о проблемах клиодинамики. В указанных исследованиях учеными затронуты предмет и объекты изучения неонеклассической науки.
Глава 2
Диалог о комплексах ощущений субъектов и об изменениях подходов к разрешению спорных проблем профессиональной деятельности
Вначале о религии, рынке, общественном мнении и запросах трансплантологической практики. Социальным основанием неонеклассической науки является активная гуманизация науки, уменьшение негативных последствий научных нововведений. Вопросам указанной проблемы посвящена монография «Диалог с самим собой (2001). В свете неонеклассической науки мы переживаем время трансформации взглядов и теорий. Каково влияние рынка, религии, общественного мнения на трансформацию взглядов общества, те или иные морально-этические проблемы медицинской науки?
Социология медицины – раздел социологии, направленный на соединение социальной и медицинской практик, часть социологии, изучающей систему здравоохранения, социальные аспекты понятий «болезнь» и «здоровье», поведение людей в сфере медицины. Структура медицинской социологии в настоящее время состоит из нескольких направлений: социология лечебных профессий; социология болезни и поведения больного; социология институтов медицины и организации здравоохранения; изучение социальных факторов этиологии болезни; изучение социальных факторов рождаемости и смертности; анализ социальных факторов, влияющих на потребность в медицинском оборудовании и характер его использования; социология взаимодействия врача и пациента; изучение социальных последствий развития различных систем здравоохранения (таких, как частная или государственная); сравнительное исследование образцов болезни и служб здравоохранения в разных странах.
Становление социологии медицины тесно связано с достижениями не только медицинских (социальная гигиена, эпидемиология, организация здравоохранения и др.) и социологических наук (социология семьи, социальная работа, феноменология и т.д.), но и таких, как философия, психология, семиотика, культурология, антропология, экономика и др. С момента возникновения медицинской социологии (50-е годы ХХ в. в США, Великобритании, в 70-е годы в СССР) проявилась двойственность в терминологии, которая связана с двумя подходами: во-первых, медицинская социология, основанная на медицинской модели помощи и отражающая лидерство медицинских и общественно-политических структур в определении проблемных тем; во-вторых, социология медицины и здравоохранения – применение социологических подходов «к осмыслению опыта, распространения и лечения недуга» [Большой толковый социологический словарь. Т.2.-М., 1999.-С.261] с использованием модели образа жизни.
Медицинская социология как область научного знания включает широкий тематический спектр, в который входят, например, концепция роли больного (Т. Парсонс, 1951), концепция стигматизации (Гоффман, 1961); рассмотрение профессиональных особенностей здравоохранения (Фрейдсон, 1970), социальных установок к вопросам смерти (П. Хендел, В. Мерфи, 1965), медицины как института социального контроля (Д. Такетт, 1973). Наибольший вклад в развитие социологии медицины внесли Мертон и Беккер (медицинское образование и социализация), Глэйзер и Стросс (социальное отношение к смерти), Гофман и Шефф (душевное заболевание), Фрейдсон (медицина как профессия).
В настоящее время появились новые отрасли и направления в медицинской социологии и медико-социальной работе. К ним следует отнести передачу информации, касающейся здоровья населения (социология коммуникации), социологию тела (М. Фуко), социологию жизни как концепцию исследования социальной реальности (Ж. Тощенко), отношение к жизни как социальную сущность человека (Л.Г.Кондратьева, 1997), парадигму экоантропоцентрической социологии (Т. Дридзе), и др.).
В настоящее время социология приходит к пониманию множественности интерпретаций социальных феноменов. Болезнь и здоровье могут рассматриваться как варианты социального соглашения (договора), в котором учитываются социальные ожидания и роли в процессе самосоздания (self-constitution) [Bauman Z.,1991]. Социология как самостоятельная отрасль знаний реализует все присущие общественной науке функции: теоретико-познавательную, критическую, описательную, прогностическую, преобразовательную, информационную, мировоззренческую. Основная из гносеологических функций социологии – теоретико-познавательная, критическая. Речь идет об оценке познаваемого мира с позиций интересов личности. Реализуя критическую функцию, социология дифференцированно подходит к действительности. С одной стороны, показывает, что можно и нужно сохранить, упрочить, развить – ведь не все надо менять, перестраивать и т. п. С другой стороны, выявляет то, что действительно требует радикальных преобразований.
