Он поставил на стол маленькую продолговатую металлическую коробочку, открыл её, вынул из неё красивую стеклянную гранёную ёмкость.
– Вот этому, что вы сейчас видите, очень много лет. Вот эта вещь всегда со мной, даже в полярной экспедиции. Она приносит мне удачу, ведь я встретил Варю и бываю в бескрайних морозных местах, в которые я влюблён. Здесь сахар, его производила известная в то время компания. В этой ёмкости сахар, я в неё опустил крошечный золотой кусочек, что упал с верхушки усика лакептани, чтобы он не потерялся. Таких маленьких коробочек с сахаром от разных производителей из многих стран нашего мира привозил тот, кого любила моя прабабушка.
Через неделю я открою выставку, придёте на неё? – спросил он.
– А она впервые будет проходить? – спросила Варя.
– Да, впервые, там будет не один десяток различных предметов, в которых сахар, он привезён из разных уголков нашего мира, от разных фирм.
В коробочках будет сахар в виде крупных и мелких кристаллов, – сказал он.
– Конечно придём, я принесу лупу и буду рассматривать кристаллы сахара, – радостно сказала Солоснерс.
Подруги рассматривали маленькую ёмкость и даже выкладывали на ладонь сахарные кристаллы.
Вскоре чаепитие подошло к концу.
Архип вышел примерить костюм.
Когда он вернулся в комнату, Варвара раскладывала на столе разного цвета папки, папка зелёного цвета открылась, она взглядом стала читать первые строки самого верхнего листка.
– Кстати, фрукты в саду все были в мелкой мороси – видимо, будет ненастье, – сказала Солоснерс, не видя, что Варя снова что-то читает.
– А вот и я, как костюм? – сказал Архип, направляясь к Варе.
Она засмеялась, а потом сказала: «Ты смешной и просто восхитительный колодец, неплохо смотришься».
– Почему ты выбрал костюм-колодец? Знаешь, если честно, я не очень-то люблю колодцы. Когда я вижу колодец, мне становится немного страшновато. Но костюм меня не пугает, – объяснила Варя.
Потом Варвара решила надеть другой костюм на себя, это был костюм лукошка с цветами: и у него, и у неё костюмы были очень объемными, но это им не помешало скакать и бегать по комнате словно малые дети.
Потом они начали перекидывать друг другу мячи, и кто не успевал поймать мяч, тот стоял на одной ноге не менее трёх минут.
Порезвившись, мячи поместили в сетку, и все выскочили на улицу, уносясь в заброшенный сад.
Возможно, Архип от природы был прекрасным психологом, а может быть, под грузом многих житейских дел и проблем он стал им, но суть не в этом. Та, которая ему больше всех нравилась, почему-то часто в своей работе уходила в такие глубинные вопросы, и у него возникла идея почаще переключать её внимание на другие занятия, и у него это отлично получалось.
– Как жарко, хватит скакать в костюмах, а ну этот костюм, я просто весь взмок в нём, – сказал Архип и сбросил с себя костюм.
– Мне снимать нечего, мне хорошо и так, – сказала Солоснерс.
– Я тоже снимаю костюм, мне требуется сейчас лёгкое и свежее дыхание, – Варя скинула костюм.
Он остолбенел от её красоты, она была в тоненькой, прозрачной, короткой сорочке на бретельках.
– Знаете, я вообще считаю, что, по сути, мы живём в какой-то детективной среде. Да-да. Вам смешно, – говорила Варя, обращаясь к друзьям, на лицах которых сияли улыбки. – Вот, почему обезьяны не эволюционируют, будто они заморозились, ну а нас не могут остановить ни голод, ни войны, я имею в виду не только нас троих, но и остальных подобных нам существ.
Мы же несёмся как буйволы сквозь клубы пыли и дыма, сквозь ливни и ураганы, и многого другого. Неустанно движемся, совершенствуемся в каком-то заданном направлении, и всё благодаря удивительным свойствам нашего мозга, вы согласны со мной? – говорила Варя.
– Прекрасно, что мы несёмся и движемся, не стоять же на месте, наш мозг нам не позволяет стоять на месте. О, какой у нас мозг! – сказала Солоснерс.
– Вот что мне больше всего нравится в Варваре, так это то, что, когда она рассказывает свою лекцию, она не видит перед собой никого, и ничто её не смутит: стоит ли кто-то перед ней в злате или в чём мама родила. Ей абсолютно всё равно. Она прирождённый лектор. Если она в теме, то всё остальное меркнет.
– Голод и войны всё же влияют на нас тоже и ещё как, мы уменьшаемся в количественном выражении.
Войны наш мозг заставляют работать в сверхнапряжённой обстановке, и существа находят самые непростые решения к задачам, а после войн мы уже начинаем жить в новом мире.
Другие существа на нашей планете тоже, несмотря на пожары, засуху, живут, то есть не мы одни живём, продолжаем бороться за жизнь, а как их устроен мозг, мы же не знаем.
Кстати, а кто проверял обезьян, может они тоже эволюционируют, – вступил в беседу Архип.
– Да, но они не строят корабли, не изобретают, – сказала Варя.
– О, если и они будут строить корабли и создавать какое-то оружие, что здесь будет? Довольно этого с нас, – добавила Солоснерс.
– Ты права, – согласился Архип.
– Что-то скрывают от нас. А что если в прошлом, которое искусно завуалировано, на основе обезьяны создали модифицированных существ, поиграли с генами, и появился презабавный вид существ с уникальным мозгом, на тот момент способный решать задачи, которые нас всегда двигали бы вперёд и дальше. С каждым новым поколением наш мозг самосовершенствуется и эволюционирует, – поддержала разговор своим умозаключением Солоснерс.
– О, да. Мозг наших предков делал исключительные открытия и продолжает делать. Такие вытворяет чудеса, что дух захватывает!
Но сейчас наш мозг сбоит, и стал проигрывать, и ещё как. Заметьте, при этих словах я не говорю «увы», это естественный ход эволюции, – продолжила Варвара.
– Возможно и так, но это так скрыто от всех, что и говорить бесполезно. А что ты имела в виду под тем, что наш мозг сбоит? – спросил Архип.
– Я с тобой согласна по поводу, что «бесполезно». Не вернуться в прошлое: нет ни времени, да и ресурсов и средств на это никаких не хватит.
В данный момент наш мозг не в силах догнать современнейшие технологические устройства по скорости принятия сложных решений, да ещё и их обработке. Да и в выполнении некоторых действий и операций мы тоже уже проигрываем, нет высокого качества исполнения в сложных операциях и действиях, это же так очевидно! Да как вы не понимаете, мы архаичны, мы устарели, – ответила Варвара.
– Это кто здесь устарел? Я в корне не согласен, да мы ещё таких диковин создадим, таких… Мы ещё как жахнем. Потенциал нашего мозга – бесконечен.
Мы ещё почудим. Ну этих всяких обезьян, кстати, и других туда же, у них есть своя среда обитания, и пусть живут себе на здоровье, у каждого свой ореол обитания, – заговорил Архип, глядя на Варю.
– А по поводу ореола обитания, я в следующий раз выскажусь, и очень крепко, да так, что затрещат все деревья.
Я подберу крепкие выражения и всё скажу.
А сейчас я начинаю повествование рассказа, который должен рассказываться с появлением звезды Фенисслотис, его рассказывала мне моя бабушка, – с улыбкой сказала Варвара, указывая на небо.
– Какая звезда Фенисслотис? На небе не видно звёзд. Ну, честное слово, не обезьяны, так звёзды, да что же это такое. Я соскучился по тебе, – сказал он, подходя к подруге Варе.
– Смелее, смелее Варя, он же весь пылает, успокой же его жар и пыл, – крикнула, удаляясь от них Солоснерс.
Парочка протянула навстречу руки, они обнялись и крепко прижались друг к другу.
Солоснерс бродила по заброшенному саду, впереди неё мелькнул силуэт оленя с красивыми глазами, он был гружён большой поклажей. Он стукнул по земле копытом, и из больших тюков повыскакивали детёныши косуль. Они стали резвиться друг с другом, быстро и ловко носиться меж деревьев. Вскоре они отыскали редкие ягоды, которых уже невозможно было отыскать в обычных садах этого городка, а быть может, и на всей планете. Резвившаяся косуля отыскала лужу под раскидистым деревом, позвала к ней остальных.
Косули дружно испили из неё воду, а потом стали показывать своё мастерство в прыжках в длину, они по очереди лихо, без особого труда перепрыгивали через эту лужу. А потом окружили немаленькую лужу, постучали перед ней копытцами и убежали, запрыгнув во вьюки к оленю. Они вновь унеслись, словно их не бывало.
