Бумажный грааль. Все колокола земли
– Давным-давно, до моего рождения. Замуж-то, как видишь, она вышла за другого.
– Ты могла бы стать Сильвией Джиммерс.
– Да, пронесло.
– Была бы не такой красивой, как сейчас.
Сильвия слегка покраснела, и Говард обрадовался.
– Вообще-то, в молодости он был неплохим парнем. Его подкосил разрыв отношений с мамой. А она до сих пор себя винит, даже чересчур. По-моему, ей даже нравится чувствовать себя виноватой. Настолько она привыкла к этому ощущению. Однажды заявила, что у меня глаза мистера Джиммерса.
– Разве? А я-то думал, они в банке у дяди Роя… Значит, расставание было тяжелым?
– Похоже на то, – сказала Сильвия. – Впрочем, обошлось без ненависти. Один круг друзей и все такое, они часто виделись. Правда, мистеру Джиммерсу пришлось нелегко, он дважды попадал в больницу. Психическое расстройство. Он был гениальным инженером, потом все бросил и поселился в гараже в Форт-Брэгге. Круглые сутки строил летающий автомобиль.
– Готов поспорить, он был клейщиком.
– Пожалуй, в некотором смысле. Компульсивное влечение меняет людей. Так вот, какое-то время он провел в клинике, а когда вышел, опять влюбился. Не поверишь в кого.
– Сдаюсь. Я ее знаю?
– В Элоизу Лейми.
– В домовладелицу? Не может быть!
– Именно в нее. Длилось это месяца два. Отец говорит, она хотела использовать Джиммерса, чтобы подобраться к Грэму, но тот не повелся, и Лейми бросила его после какого-то скандала, из которого Джиммерс вышел опозоренным. Он на некоторое время исчез – снова попал в больницу, – а потом вернулся и стал жить у Грэма. Из дома выходил, наверное, только по ночам, потому что его никто никогда не видел. Все знали, что он слоняется где-то тут, смотрит на звезды. Мама за ним присматривала. Помню, когда я была маленькая, однажды мы с ней сюда приехали, и она рассказывала мне про диету Джиммерса из брюссельской капусты, молока и витаминов. Он даже основал организацию под названием «Общество плоского созвездия» и запустил информационный бюллетень, но ее прикрыли за почтовое мошенничество. Правда, вины Джиммерса тут не было. Он действительно во все это верил.
Говард кивнул:
– Отлично. Настоящий псих не виноват в мошенничестве – в отличие от того, кто прикидывается. Тут есть определенная логика.
Сильвия внимательно на него посмотрела:
– Ты же понял, что я хотела сказать.
– В целом да. Это было что-то вроде религиозного движения?
– Я видела некоторые выпуски его бюллетеня. Там полно статей о летающих тарелках, полой земле и разнообразных механизмах. Немного с юнгианским уклоном, но не прямо чтобы записки безумца – не считая того, что он якобы поддерживал контакт со столетними духами. Джиммерс хотя бы не писал все существительные с заглавной буквы и не ставил где попало кавычки.
– Уже что-то, – сказал Говард. – Не в обиду будет сказано, они с твоим отцом, похоже, могли бы неплохо поладить.
– Как-то не сложилось. В молодости они были соперниками, потому что оба любили маму, да так соперниками и остались. И даже после, когда все уже утряслось, они продолжали устраивать друг другу розыгрыши. Джиммерс мог в шутку направить к музею целый грузовик навоза, а папа в ответ подделывал бюллетень Общества плоского созвездия, вставляя в него бредовые стихи и безумные иллюстрации. Потом был переезд на юг, и на время перепалка затихла – пока мы не вернулись обратно. Сейчас у них вновь перемирие, но я не удивлюсь, если отец опять устроит что-нибудь в этом роде.
– А что Джиммерс думал про музей духов, он ему понравился? Или он решил, что дядя Рой таким образом над ним посмеялся?
– Ну… – Сильвия убрала волосы с лица и завязала крупным пучком. – Не знаю, стоит ли тебе рассказывать, ты ведь у нас жуткий скептик… Вполне может быть, что это мистер Джиммерс подстроил инцидент с призрачным автомобилем. И это его столетние духи ехали на той машине. Даже не спрашивай, как ему такое удалось. И как он только что перехитрил нас с рисунком, тоже не спрашивай. Незадолго до того, как музей обанкротился, папа увидел в лесу какое-то светящееся существо. Было темно, он закрывал музей и собирался домой. Отец хотел проследить за свечением, но оно исчезло среди лесных троп. Догнать не сумел. Он поехал прямиком в редакцию газеты и с воодушевлением рассказал о том, что случилось, а над ним лишь посмеялись. На следующее утро стало известно, что с фермы в Альбионе пропала корова, и в тот же день она нашлась за зданием музея. Покрытая фосфоресцирующей краской.
Говард улыбнулся:
– Это дядя Рой ее выкрасил? Отличный получился бы заголовок: «Призрак коровы терроризирует северное побережье». Класс, хитрый ход. От туристов не было бы отбоя.
– Никого он, естественно, не красил. Иначе он не упустил бы корову в лесу. И подстроил бы так, чтобы другие люди тоже ее увидели. Папа считает, это Джиммерс пытался выставить его дураком. Сработало. Музей и так еле держался на плаву, а светящаяся корова стала последней каплей.
– Неудивительно. Дядя Рой как-то ему отомстил?
– Пару раз. По мелочам, ничего особенного. Как-нибудь расскажу тебе подробнее о его затеях. Наверное, на тот момент он просто устал от вражды. Шутка с коровой обернулась совсем не весело. Да и маме надоели его проделки. Думаю, ты это вчера и так понял. Странно, что она вообще позволила отцу заняться этим домом с привидениями. Видно же, что мама вымотана намного сильнее, чем он. Она больше не выдержит.
– Терпеливый человек. В лучшем смысле слова.
Сильвия кивнула.
– Только не всегда.
После паузы Говард сказал:
– Давай-ка попробуем заглянуть в сарай, пока Джиммерс не проснулся.
– Я отчетливо вижу, что с тобой произойдет, если ты здесь останешься, – вдруг серьезным тоном произнесла Сильвия, не обращая внимания на его предложение.
– Тогда расскажи, что ждет меня в будущем. – Говард протянул ей ладонь.
– Станешь таким же, как отец и мистер Джиммерс. Будешь всю жизнь переживать из-за каких-то тайных сообществ, древних секретов и иных миров. Ты ни во что не веришь, а значит, у тебя нет никаких способов защититься от всей этой странной хрени, которая тебя окружает.
– Кто бы говорил! Сама распространяет эзотерические брошюры и продает рецепты солнечного чая из розового кварца и застойной воды.
– Я хотя бы могу взглянуть на ситуацию объективно. Мне есть с чем сравнивать. А ты совершенно невежественен в этом плане, не готов даже рассмотреть такой вариант, поэтому, когда происходит нечто из ряда вон выходящее, ты не знаешь, что делать.
Говарду смутно казалось, что Сильвия права – не из-за особенностей ее логики или чепухи насчет объективности, а потому что сейчас он действительно столкнулся с целой волной странных происшествий, осмыслить которые ему не удавалось. После рассказа Сильвии о разбитой любви и противостоянии дяди Роя и Джиммерса ситуация заиграла новыми красками. Светящимися, прямо как та корова.
– Спасибо, – сказал Говард.
– За что?
– Что волнуешься за меня. Правда, в тайных сообществах я совсем не разбираюсь, так что за это можешь не переживать. У меня есть и другие причины остаться здесь.
– Вот как… – Сильвия бросила на него подозрительный взгляд, потом в задумчивости отвернулась к океану.
Говард обнял ее за плечи и притянул ближе, чувствуя себя подростком в темном зале кинотеатра.
– Что это ты задумал? – спросила она, всматриваясь в его лицо.
– Ничего, – ответил Говард, однако руку не убрал.
Сильвия кивнула:
– А я уж думала, ты ко мне подкатываешь.
– Может, и так.
– Помнишь девчонку, которая жила в доме позади твоего? Жанель Шелли. Ты по ней с ума сходил. Сколько тебе тогда было, лет шесть? Молодой да ранний.
– Перестань.
Сильвия прижалась к нему, оба молчали. У Говарда возникло чувство, будто они все еще играют в любовь, – он неумело флиртует, а она лишь всячески отшучивается и гасит накал эмоций.
Сильвия вдруг посмотрела на часы:
– Мне пора возвращаться.
– Тогда я быстренько загляну в сарай, и поедем.
Сильвия вновь кивнула в ответ, как бы понимая, что иначе ни Говард, ни ее отец не успокоятся.
– Я зайду в дом и присмотрю за мистером Джиммерсом. Если он проснется, я крикну.
– Хорошо. – Говард накручивал веревку с ключом на палец. – Я быстро.
– Подожди, сначала я тебе кое-что покажу. Оно тут уже давно.
Через сухую, доходящую до пояса траву Сильвия подвела его к трем одиноким кипарисам, растущим кучкой на полпути от дома к трассе. В треугольном пространстве между стволами расположился небольшой алтарь клейщиков, очень похожий на тот, что Говард уже видел в лесу недалеко от хижины Грэма. Очередная коллекция старого хлама: флаконы из-под духов, осколки плитки, деревянные костяшки домино, ржавая катушка для удочки, медная дверная ручка – и все это зажато между двумя арками крыльев от автомобиля, мятых и изъеденных ржавчиной.
– Эта штука стоит здесь, сколько я себя помню, – сказала Сильвия. – Редко-редко кладут новые предметы или что-то переставляют.
– За твоим домом в лесу тоже такая есть.
– Та появилась недавно. В тот день, когда папа отвез Грэма в хижину. Никто не должен был об этом знать, но они как-то разнюхали.
– Не поверишь, что я обнаружил среди вещей в лесу. Мое пресс-папье, целое и невредимое.
– Ты его забрал?
Говард покачал головой:
– Там оно в безопасности. Мне даже показалось, что в том месте от него есть толк. Только не спрашивай почему.
– И не собираюсь. Странно, конечно, что Говард Бартон вдруг стал принимать на веру подобные вещи… Что же дальше? Вступишь в Общество плоского созвездия?
– Дальше меня ждет приключение в сарае.
– Уверен?
– Такой шанс нельзя упустить.
Они снова вернулись на тропу и, пройдя вдоль обрыва, вышли к заднему двору. Сильвия направилась к передней двери и скрылась за ягодными кустарниками.
Там, где задняя стена дома плавно переходила в отвесную скалу, никакого двора и вовсе не было, лишь узкий скалистый выступ возвышался над морем. А вот и окно чердака, где Говард провел ночь, устроившись в кресле. По самому краю можно пройти, главное – не смотреть вниз. Каменные блоки были шероховатыми, раствор между ними сидел глубоко – хватало возможностей, чтобы зацепиться. Давным-давно здесь поставили металлическое ограждение, чтобы никто не упал с обрыва, однако с одной стороны оно проржавело и теперь болталось на высоте сотни футов над поверхностью воды. Спуститься к пляжу по склону не сумел бы даже опытный альпинист.
Вновь ступив на траву, Говард пробежал мимо грядок с листовой свеклой к сараю, спрятался за углом и глянул в сторону дома. Все тихо. Впрочем, мистер Джиммерс мог опять схитрить и просто притвориться спящим, чтобы Говард выдал себя, но ведь Сильвия предупредит, если что…
Говард присел на корточки у сарая и еще раз посмотрел на дом. Затем, передвигаясь боком, поспешил к запертым раздвижным дверям. Ключ подошел, и замок легко открылся, словно был смазан. Говард быстро достал навесной замок из петель, дернул одну створку, и та, скрипнув ржавчиной в знак протеста, немного отъехала. И тут же остановилась. Он толкнул вторую створку, жалея о том, что под рукой нет машинного масла, и в любой момент ожидая услышать крик Сильвии.
Дверь скользнула чуть-чуть дальше первой, и в проем между ними можно было пролезть. Вспомнив о приключениях в музее духов, замо́к Говард взял с собой и, просочившись внутрь, задвинул дверцы, оставив между ними лишь небольшой зазор, сквозь который проникал свет.
Через щели вдоль крыши тоже попадало достаточно света, чтобы рассмотреть аппарат мистера Джиммерса. Сделан он был из дерева, латуни, меди и кожи – однозначно порождение викторианской эпохи и начального периода индустриальной революции. У него имелись ножные педали и трубы от органа, расположенные вдоль широкого колеса со спицами, словно взятого от гигантской швейной машины. Наверху стояла линза «рыбий глаз». В целом от устройства веяло каким-то волшебством в духе сказок о Румпельштильцхене. Наверное, именно такой и представляли «машину» мастера из захолустья. На гигантском деревянном сооружении была вырезана простая надпись: «Гильдия Святого Георгия, 1872». Опять Джон Рёскин.
Говард покачнулся на пятках и сосредоточенно прищурился. Хотя ему было известно, что малоуспешную гильдию основал Рёскин, что это говорило о самой машине? Впрочем, название гильдии само по себе наводило на мысли, и на память пришел недавний разговор с Сильвией. Как же так вышло, что она понимает Говарда и его желания намного лучше, чем он сам?
Вот он, затаился в сарае мистера Джиммерса и раздувает вполне безобидные вещицы до безумных тайн в духе Джиммерса и дяди Роя. Выходит, тоже заразился всем этим? Правда, осознание проблемы никак не помогало. Испытывая одновременно вину и любопытство, Говард протянул руку и крутанул медный руль. Тот начал с легкостью вращаться, без какого-либо трения, как будто и вовсе не думал останавливаться.
Свет в сарае вдруг переменился. Линза над автомобилем начала тускло светиться. Говард закрутил руль еще быстрее, и свет стал ярче. Руль завибрировал. Говард разрывался между двумя вариантами: то ли остановить его, пока дело не зашло слишком далеко, то ли дойти до конца, до самого сердца этой тайны. Руль продолжал крутиться. Послышалось гудение пчел, затем тихое бормотание, словно в комнате собралась поболтать целая толпа механических человечков.
Над машиной образовался бледный туман, в котором кружились мелкие частицы наподобие пылинок. От вибрации сарай зашатало, и автомобиль, раскачиваясь на рессорах, начал медленно и ритмично постукивать в стену, точно стиральная машина при отжиме. От шума и суматохи у Говарда закружилась голова. Он вдруг заметил, что на потолке светятся звезды, едва заметные и размытые, как при сумерках.
Дымка от автомобиля сгустилась до округлого пятна, похожего на крошечную человеческую голову, и из длинного деревянного коридора послышались громкие шаги. На туманном лице проступали черты, а любопытство Говарда моментально превратилось в страх. Существо подмигнуло с таким видом, словно и само не ожидало здесь оказаться. Рот начал совершать жевательные движения. Машина все грохотала о стену, и от этого звука Джиммерс мог проснуться и запаниковать. Шум бормотания слился в единый голос, низкий и властный, хотя и его заглушал стук автомобиля.
Кто-то прокричал имя Говарда, и он потянулся к рулю, чтобы остановить аппарат, но тот просто с силой задел его ладонь, продолжая свободно крутиться. Под головой формировалось тело. Вот жилет, карманные часы на цепочке… Призрачные очертания увеличивались в размерах, будто надвигаясь издалека. Завывал ветер, хлопали крыльями птицы, слышался шорох страниц старой книги. Когда руль замедлил ход, существо начало меркнуть, свет потускнел, а от голоса остался лишь утомленный шепот, который превратился в жужжание пчел. Говарду стало плохо от духоты и пыли, и он повалился на мешок с мульчей.
Снаружи кто-то бешено дергал двери сарая. Наконец они со скрипом разъехались. Машина все еще стучала, но уже не так громко. Сквозь открытые двери внутрь просочились солнечные лучи, ночное небо под потолком рассеялось. В сарай вбежал мистер Джиммерс. Он ухватился за руль и остановил его. Странные звуки разом исчезли, и туманная голова испарилась.
Будто негатив, отпечатавшийся на веках, в воздухе зависло плоское лицо. Говард поморгал, присмотрелся и понял, что оно нарисовано на гофрированной стене сарая – словно отпечаток с призрачной пленки. Постепенно лицо тоже померкло и исчезло.
Глава 14
После сна в кресле волосы и одежда мистера Джиммерса были растрепаны. Он смотрел на Говарда с видом школьного учителя, думающего о розгах.
– Что ты здесь устроил? – Сильвия с улыбкой глядела из-за плеча Джиммерса на замерший аппарат. Она решила сама отругать Говарда, чтобы Джиммерс не успел ничего вставить. – Сарай ужасно трясло, мы даже из дома услышали. Мистер Джиммерс, это что у вас, граммофон какой-то? – Она бросила невинный взгляд на устройство.
– Да так, ничего. – Джиммерс замахал рукой, выводя Говарда и Сильвию из сарая. – В смысле, ты права. Это граммофон. Точнее, один из первых телевизоров, работает на энергии эфира. Очень хрупкое приспособление, так что не надо к нему лезть. Еще сделают что-нибудь неправильно… Ты как вообще сюда попал? – внезапно спросил он, уставившись на Говарда.
– Извините. – Говард вернул ему ключ. – Проникновение со взломом. В основном из любопытства. Можете вызвать полицию.
– Из любопытства, – спокойно повторил мистер Джиммерс, закрыв сарай на замок и напоказ бросив ключ в карман рубашки. На лице мелькнула улыбка, как бы намекавшая на то, что против любопытства он ничего не имеет. – В этот раз обойдемся без полиции.
Говард почувствовал себя по-настоящему виноватым. Сейчас, когда он выбрался на дневной свет, в реальный мир, казалось, что таинственное приключение в сарае произошло давным-давно. Что же он там увидел? Призрака?
– Простите меня, – извинился он еще раз, а Сильвия вдруг ухмыльнулась и одними губами произнесла: «Вот видишь?» Не обращая на нее внимания, Говард добавил: – Я не знал…
– Верно, – сказал Джиммерс. – Ты не знал. Какие еще ключи ты у меня стащил?
– Никакие. Только этот.
– Готова за него поручиться, – радостно вставила Сильвия. – У Говарда добрые намерения, просто он немного глуповат. С детства такой. Прямо-таки Деннис-мучитель.
Мистера Джиммерса вроде бы обрадовался ее словам. В знак примирения он поцеловал Сильвии руку и погладил ее по голове.
– В следующий раз спроси разрешения, – свысока обратился Джиммерс к Говарду и положил руку ему на плечо. – Как-нибудь покажу тебе мой телескоп. И если интересно, можешь сделать копии с некоторых книг.
– Конечно, – сказал Говард, с облегчением осознавая, что выпутался из сложной ситуации.
Правда, обещанных книжек Джиммерс не принес. Вместо этого он продолжил:
– Мне нечего от вас скрывать, совсем нечего. Хоть во всех моих вещах ройся. У меня никаких тузов в рукаве. – Он потянул вверх рукав пальто, обнажая бледное запястье, прикрытое тонкой полосатой рубашкой. Джиммерс кивком показал на свою руку, медленно ее повернул и затем сказал: – Почему черепаха перешла дорогу?
Этот безумный вопрос поставил Говарда в тупик, и он лишь пожал плечами.
– У курицы был выходной[2], – серьезным тоном ответил Джиммерс.
Удостоверившись, что замок надежно заперт, он схватил тяпку и вновь принялся за борьбу с сорняками в своем крайне необычном огороде. Говард еще раз извинился напоследок, и они с Сильвией поехали в город. Двадцать лет Говард не попадал в такие передряги и успел позабыть, насколько это унизительно.
Он пытался что-то объяснить Сильвии насчет головы призрака, а та лишь выуживала у него все более безумные подробности происшествия.
– Знаешь, что я думаю? – спросила она. Говард не знал. – Гипнотический опыт. Сон наяву. Тебе казалось, что ты видишь призрака этого… как там его, Джона Рёскина. И что голос его звучал как рой деревянных пчел.
Видимо, ей нравилось осознавать, что Говард остался потрясенным и сбитым с толку после встречи с Неизвестным. Как только они подъехали к магазинчику Сильвии, она вдруг поняла, что корзину для пикника забыли у Джиммерса.
– Вот гадство! Да и корзина не моя, взяла у Рози. Она работает у меня в магазине. Корзина жутко дорогая, там ее тарелки, скатерть… Что же я ей скажу?
– Я смотаюсь за корзиной, – быстро вызвался Говард, хотя ему вовсе не хотелось снова встречаться с Джиммерсом. Зато Сильвия сочтет его любезным. – Тут всего десять минут езды. Через полчаса вернусь. Скажи ей… скажи, что случайно оставила корзинку в моей машине, а я обязательно привезу ее, как только замечу. Я как раз успею съездить.
– Очень мило с твоей стороны. – Сильвия потянулась вперед и поцеловала его в щеку, но не успел Говард отреагировать, как она уже отошла назад и с притворно строгим взглядом добавила: – Видел бы ты свое лицо, когда Джиммерс на тебя кричал.
– Полное печали, да?
– Очень жалостливое. Знакомое выражение. Помнишь, как тебя застукали в гараже с Жанель Шелли? Не отнекивайся. Твоя мама отправила ее домой, а тебе прочитала мораль насчет Божьей кары… Помнишь?
– Я… Что? Откуда ты… – Говард запнулся и ужасно покраснел при мысли об этом давнем унизительном проступке.
– Я тогда подслушивала у двери гаража. Помню, ты вышел весь такой пристыженный, а я стояла рядом на дорожке. В общем, точно так же ты выглядел и в этот раз. Мы с мистером Джиммерсом увидели, что сарай весь трясется, и я крикнула: «Это еще что?», а Джиммерс завопил: «Господи боже!» Честно говоря, я и представить не могла, что мы увидим внутри. В голове промелькнула мысль: «Опять он там с Жанель Шелли». Возможно, я даже произнесла это вслух, а мистера Джиммерса мои слова еще больше запутали. Сейчас он, наверное, пытается понять, кто такая Жанель Шелли и куда ты ее подевал после ваших развлечений в сарае.
Говард по-прежнему ничего не мог ответить, поэтому лишь кривовато улыбнулся, изо всех сил стараясь вести себя прилично.
– Ох, поглядите на него, – внезапно сказала Сильвия, делая вид, что сочувствует поникшему Говарду. – Ужасные вещи я говорю, да? Тебя так легко задеть… – Она вновь чмокнула его в щеку, а затем быстро вылезла из трейлера, чем еще больше удивила Говарда. Сунув голову в открытое окно, Сильвия добавила: – Езжай спасать корзинку, пока Джиммерс не превратил ее в домик для мышей.
Она отошла и помахала ему, а Говард с радостным видом сдал назад, махнул ей в ответ и медленно выехал на дорогу. В том месте, куда она его поцеловала, до сих пор покалывало, словно от электрического разряда. Говард посмотрел в зеркало и, заметив на щеке следы от красной помады, стер их рукавом свитера. Затем надавил на педаль газа и двинулся на юг, к прибрежному шоссе, чувствуя, что вполне готов еще раз столкнуться с чудаком Джиммерсом.
В саду мистера Джиммерса не было. Вдоль безлюдного и продуваемого ветром участка вытянулись тени. Говарда так и влекло к сараю, ведь он не до конца все разведал. Вряд ли там хранятся садовые инструменты. Ключ он вернул, и если Джиммерс снова застукает его возле сарая, то сразу вызовет полицию, и неважно, что внутри скрыт какой-то странный аппарат. Или сыпанет соли ему в глаза.
Говард все-таки направился к дому, размышляя о самом мистере Джиммерсе. Кто он такой и что из себя представляет? Второсортный фокусник и свихнувшийся профессор безумных наук или невероятный гений, готовый раскрыть настоящую тайну? Жаль, что нельзя спросить напрямую.
Говард поднялся на крыльцо, снял обувь и хотел постучать, когда заметил, что дверь приоткрыта. Он замер, слегка удивленный. На пороге были следы грязи, уходящие внутрь дома, и отпечатки ботинок – здесь явно побывал незваный гость. Говард прижался к стене, чтобы не попасться на глаза тому, кто мог увидеть его из дома.
Он напряженно осмотрелся и заметил машину: красный «камаро» стоял за деревянной постройкой, в которой располагалась мастерская и лесопилка. Говарду сразу захотелось сбежать – быстрее обратно в машину и гнать отсюда до самого Альбиона, а там уж из магазина вызвать полицию. Однако, заводя двигатель, он легко спугнет злоумышленника, и к моменту приезда полиции тут уже никого не будет, а мистер Джиммерс окажется… Мертв? Ограблен?
Или ничего страшного не произошло?.. Взяв себя в руки, Говард прислушался, но из-за приоткрытой двери не доносилось никаких звуков. Он распахнул дверь, ожидая, что она заскрипит или хлопнет. К счастью, она открылась совершенно бесшумно.
Говард пригнулся и заглянул в полумрак прихожей. Время близилось к вечеру, и разглядеть что-либо внутри можно было с большим трудом.
Так или иначе, он проскользнул в дом и стал красться вдоль стены, желая осмотреть гостиную, оставаясь при этом незамеченным. На ковре мелькали какие-то отблески, значит, огонь все еще горел. Сам камин и кресло мистера Джиммерса не было видно из-за стены. Похоже, в комнате пусто – никаких теней и посторонних звуков.
Говард уже почти дошел до дверного проема, когда наверху на пол упало что-то тяжелое, а затем послышался приглушенный голос. Наверное, вор. Говард заглянул в гостиную и увидел, что мистер Джиммерс привязан к креслу. Его тело обмякло, голова склонилась к груди, из раны на лбу шла кровь. Говард подошел ближе, пощупал пульс – ровный и отчетливый. Джиммерс открыл глаза, поморгал и наконец распахнул их шире. Во взгляде мелькнула боль, потом глаза сузились от ярости. Он поморщился.
Говард качнул головой и приложил палец к губам.
– Это не я, – прошептал он, глядя бедолаге в глаза и стараясь понять, нет ли признаков сотрясения. – Пошевелите правой ногой. – Джиммерс сдвинул одну ногу, затем другую, по очереди пошевелил руками. – Вы их видели?
Он медленно покачал головой и закрыл глаза.
– Они наверху, – сказал Говард. – Я приехал за корзинкой Сильвии.