По зову Большой Медведицы. Записки полярного инспектора
Хэбидя Я – «Священная земля»
Когда меня вызвал начальник нашего Северного Управления Гидрометслужбы, то я знал зачем. Речь могла идти только о выполнении задания в заключительном рейсе НЭС «Михаил Сомов». Одним из пунктов задания являлось выполнение полной инспекции на метеостанции им. академика Е. К. Федорова, которая находится на о. Вайгач. Я бывал там не раз, но, то были кратковременные посещения, времени, как всегда было в обрез, все делалось в авральном режиме. А сейчас мне необходимо минимум трое суток для проведения инспекции. С капитаном Юрием Алексеевичем Настеко мы детально обсудили, как мне придется работать, сроки поджимали, отдохнуть на станции не придется. Но погода внесла свои коррективы…
Об истории станции
На острове Вайгач станцию заложили на отлогом северо-восточном берегу небольшой бухты, обращенной в пролив Карские Ворота, мысе Костяном в 1913 году (материалы метеонаблюдений с июля 1914 года). Cтанции на Марре-Саля и Югорском Шаре строились по одному проекту и имели типовую планировку. Пионером организации и постройки этих первых гидрометеорологических радиостанций был наш земляк – арктический гидрограф Сидоров Константин Ефимович. В 1887 году он окончил штурманское отделение Технического училища Морского ведомства. После окончания училища до 1910 года работал на съемке Онежского озера, служил штурманом на военных судах, проводил гидрографические исследования Балтийского моря.
В центре станции находился бетонный жилой дом для сотрудников. Сооружения ставились на грунт. В качестве фундамента использовался асфальт. В первый же год фундаменты заметно просели, стены покрылись паутиной крупных и мелких трещин. Не помогли даже кирпичные контрфорсы, установленные по углам всех построек на острове Вайгач. Уже в 1914 году пришлось командировать сюда бригаду ремонтников.
Выбранное место оказалось не очень удачным: обзор с уровня суши составлял лишь около 80 градусов при радиусе около 10 миль. Поэтому в 1915 году сюда из Архангельска доставили деревянную вышку высотой 11 метров, которую смонтировали на следующий год на вершине холма, что увеличило радиус наблюдений.
Сотрудники находились на радиостанциях круглогодично. Смена персонала производилась в период навигации, длившейся с июля по сентябрь. На острове впервые появился крошечный «островок» цивилизации. Интереснейшие воспоминания о первой зимовке на метеостанции оставил священник Тельвисочного прихода Геннадий Юрьев, первый просветитель вайгачских ненцев. В апреле 1914 года этот православный подвижник вместе с псаломщиком Германом Игумновым в очередной раз выехали на Вайгач для проведения богослужений и просвещения самоедов. В конце мая путешественники по льду переправились через Югорский Шар. Здесь отец Геннадий обнаружил 12 мужчин, 8 женщин и 14 детей – всего 34 ненца, живших в чумах. Он отмечает запустение вайгачских промыслов: «В былое время в бухтах острова собиралось до 16 судов, стояло до 20 изб». Батюшка сумел объехать весь остров, совершал молебны в праздничные дни, вел духовные беседы с ненцами. Отслужил он панихиду на могиле неизвестного священника в Осьминниках, который умер во время зимовки. В июне неутомимый батюшка возвратился в Хабарово, где Герман Игумнов уже начал занятия с самоедскими детишками. Два месяца отец Геннадий и его помощник учили, крестили, венчали, соборовали, отпевали. В сентябре 1914 года батюшка Геннадий снова переправился через Югорский Шар и быстро добрался на северную оконечность острова, где раскинула ажурную стальную мачту Вайгачская станция. Кроме него, зимовали в 1914—1915 гг. на Вайгаче заведующий станцией А. А. Доступов, служители Ф. Я. Принцев и И. А. Полисадов, сторожа Елисеев и Карпов. Персонал станции оказывал ненцам всяческую помощь: Полисадов лечил и делал перевязки, Принцев чинил сломанные ружья, начальник станции всегда гостеприимно встречал приехавших самоедов. Серьезно больных оставляли лечиться на станции. В ноябре открылась домашняя церковь и при ней школа для взрослых и детей. Двух самоедских детишек – Мишу и Ваню поселили для обучения грамоте на станции…
До 1917 года наблюдателей, телеграфистов, инженеров, специалистов по ремонту оборудования и рабочих-строителей, а также продукты, снаряжение, топливо доставляли на станции из Архангельска пароходами «Василий Великий», «Веспасиан» и «Николай II». Опыт первых трех лет работы карских радиостанций предопределил создание в 1915 году новой – на острове Диксон. Эти четыре станции положили конец эпохе» слепого» мореплавания по ледовитым северным морям. В 1917 году их передали в ведение Центрального управления морского транспорта, в 1920-м – в УБЕКО Север (Управление по обеспечению безопасности кораблевождения на Карском море и в устьях сибирских рек), а в 1933-м включили в систему Главного управления Северного морского пути.
По ряду причин, в сентябре 1950 года станция была перенесена на мыс Болванский Нос в 10 км к юго-востоку от первоначального местоположения (Широта – 70° 27» Долгота – 59° 04»). Она стала называться «Мыс Болванский Нос», в июне 1960 года было построен новый служебно-жилой дом. 17 января 1983 года решением Совета Министров РСФСР №18 станции присвоено имя известного полярника, участника дрейфа на полярной станции «Северный полюс-1», академика Евгения Константиновича Федорова. Станцию неоднократно посещали известные люди страны: академик Е. К. Федоров, космонавт Г. Т. Береговой, профессор П. В. Боярский, путешественник В. С. Чуков и другие.
А развалины трех кирпичных строений старой «полярки» и по сей день удивляют непривычной для Арктики основательностью. Высокие потолки, безупречная кирпичная кладка, оцинкованные кованые гвозди, элементы крепления водосливов, оригинальная система печного отопления и оконные рамы, в которых кто-то даже признал итальянский стиль.
На станции
Штормовое утро
Остров Вайгач встретил нас неприветливо, дул южный ветер и его порывы достигали 20 м/с. И, хотя температура воздуха была чуть ниже ноля градусов, было не очень комфортно. Снег только слегка припорошил красивые скалы, а море с разноцветными камешками, лежащими в зеленоватой морской воде, было неспокойно, и волны, разбиваясь о берег, распадались на мириады брызг. Вообще вид, конечно, поражает своим грозным величием.
Как обычно, при посещении труднодоступных станций, после приземления вертолета, первыми меня встретили собаки. Они беспрестанно лаяли и пытались получить свою порцию ласки от вновь прибывших людей на остров. Потом уже к нам подошел начальник станции Исупов Анатолий Владимирович, мы поприветствовали друг друга, и я объяснил ему, что при данном ветре работа вертолета с подвесками невозможна, поэтому топливо и остальной груз будут выгружены позже.
Расслабляться мне не пришлось, сразу стал вникать в документацию, занялся поверкой барометров, все замечания и изменения заносились в техническое дело метеостанции. Кроме начальника на станции работали знакомые мне Николай и Наташа, а также молодой специалист, выпускница Новосибирского училища Ольга. Служебно-жилой дом хоть и построен был более полувека назад, но был в хорошем состоянии. Косметического ремонта требовали только отдельные помещения.
Кроме полярников и четырех собак, третью зимовку на станции без смены проводил здесь любимец всего персонала – кот Федор, которому я сразу приглянулся. Он облюбовал мои колени и частенько лез своей мордочкой ко мне в лицо, требуя, чтобы я его погладил.
Прогнать его, хоть он и изрядно мне мешал, не поднималась рука. Больше всего работники станции обрадовались привезенной картошке: «Наконец-то, а то уже на макароны смотреть не хочется», – делилась сокровенным Наташа, которая совмещала метеонаблюдения с поварской деятельностью. Пока мы с Анатолием Владимировичем занимались документацией, девушки быстро приготовили праздничный обед, который ничем не уступал меню, приличного ресторана. Жареный голец, запеченная треска, «скоросолка» из палии, мясо по-французски, отварная картошечка, свежевыпеченный хлеб, но меня, конечно, в восторг ввели соленые грузди. Когда пишу эти строки, то невольно сглатываю слюнки от тех воспоминаний. Ребята наперебой рассказывали, как они собирали грибы недалеко от станции, похвалились и вареньем из морошки. Наталья подала к столу блины, и варенье пришлось, как нельзя кстати. Недаром морошку еще в давние времена называли «Царь-ягода». Вкус незабываемый.
На следующее утро мы узнали, что НЭС «Михаил Сомов» ушел на юг – на станцию Белый Нос. А там работы было много, не меньше двух суток. Еще один день ударного труда, и моя основная «бумажная» работа была закончена. С Анатолием Владимировичем мы пошли осматривать хозяйство станции. Перво-наперво зашли в дизельную.
Мрачное помещение, наполненное шумом работающего двигателя, выглядело очень солидно, несмотря на то, что там давно не проводился ремонт, ведь именно здесь бьется сердце станции. Кстати говоря, почти любой обитаемый объект в Арктике можно определить издалека именно по звуку работающих дизелей: там, где есть работающий двигатель, там есть жизнь. В дальнем углу стоял токарный станок, сделан еще в начале прошлого века. И вполне в работоспособном состоянии, рядом еще один такой же раритет – сверлильный станок от ручного привода. Рядом со станцией стоит еще трактор «СТЗ» 1936 года выпуска.
Около служебного дома есть баня, которую построили в 2010 году. Сделали добротно, но вот печка уже через два года прогорела, требуется замена, теперь только на следующий год. Погода наладилась, и я обследовал местные окрестности, не забывая, что белых мишек здесь хватает. Начальник станции предложил доехать на «Буране» до небольшого озера, где неплохо ловится голец и палия. Услышав данную информацию, у меня сразу загорелись глаза. Быстренько собрали снасти, взяли с собой термос с чаем и Наташиных блинов, отправились в путь.
На рыбалке
Через двадцать минут мы уже пробурили первые лунки, лед на озере был около 20 см. Я опустил блесну на дно, чуть приподнял, тихонько поигрывая, и тут же ощутил резкий удар. Сделав стремительную подсечку, не давая слабины перебирая леску, быстро вытащил сильную рыбину на лед. Палия была очень красивой, от обыкновенного гольца ее отличает более красочный наряд – буровато-зеленоватая чешуя с золотистым отливом, солнечно-золотыми крапами и просто пылающим брюшком! Еще несколько удачных подсечек и на льду появились гольцы другой раскраски.
Как мне пояснил Владимирович, что в этом озере другой рыбы не ловится. Размерами почти не отличаются, но нерестятся в разное время, палия – намного позднее и икра у нее крупнее. Клев ослабел, мы сменили место и через несколько минут были вознаграждены за свои труды. Рыба без разбора брала на любые блесна, а ведь по размерам озеро меньше километра в длину и метров триста в ширину, лужа просто говоря. Какой же клев здесь на больших озерах? Можно только представить. Очень короток ноябрьский день в Арктике, пора и домой возвращаться. Вытащив напоследок еще парочку рыбин, мы тронулись в обратный путь.
На косе, недалеко от станции увидели громадную тушу мертвого моржа. Песец с неохотой отбежал от нее и лег в ста метрах, недобрым взглядом посматривая на нас. Туша была слегка припорошена снегом и сливалась с местным ландшафтом, следов медведей вокруг не было. «Ну, теперь, как прознают, отсюда не уйдут мишки, мяса-то сколько, не меньше тонны. До станции меньше километра, теперь ухо надо держать востро!», – качал головой начальник станции.
Белый медведь по праву считается в Арктике «царем зверей». Это самый крупный и самый опасный хищник на планете. Размеры взрослого медведя-самца достигают 3,5 метров в длину и до метра в высоту, а вес его может составлять более тонны. На коротких расстояниях он может развивать скорость до 40 км/ч, т.е. скорость, с которой бежит олимпийский чемпион Усейн Болт (да и то по снегу вряд ли убежит от него). Прыжок мишки с места составляет более шести метров. Являясь по своей природе хищником, он в своем рационе мясо предпочитает растительной пище, на свою жертву охотится в любое время года и суток и практически при любой погоде. Зрение, обоняние и слух позволяют ему выслеживать добычу на расстоянии несколько километров. Как правило, и внезапная, случайная встреча с жертвой заканчивается нападением. Человек воспринимается им только, как желанная добыча, либо, как угроза.
– В этом году они часто наведывались на станцию? – спросил я начальника.
– Особо не докучали, но весной и летом несколько раз приходили и в окно даже один пытался залезть. Погремели кастрюлями, убежал. Предварительно мы его сфотографировали.
– Наверное, что-то вкусное готовили?
– Это точно. А так живности у нас хватает, треска прямо под окном ловится, самую большую почти на 4 кг вытащил, моржи частенько приплывают, тюлени, прилетают на лето больше сотни видов птиц, зайцев не перечесть. А как красива тундра летом, как здесь сочетаются приморские луга с необыкновенно яркими для тундры цветами и вечная мерзлота? Сам удивляюсь. Высоких гор тут нет, но на острове скалистый рельеф, есть каньоны, водопады. Одним словом – лепота. Зима в этом году очень мягкая -10°, а летом было до +24° была, минимальная температура чуть ниже – 20°. Про нас можно сказать – санаторно-курортная станция с метеорологическим уклоном, хоть бы районный коэффициент не убрали, – смеясь, говорит Анатолий Владимирович. Был бы моложе, то непременно еще бы не один год позимовал здесь.
Есть такая байка. Всякого, кто оказывается в Арктике, рано или поздно начинает интересовать один сугубо практический вопрос – что делать при встрече с белым медведем? Подразумевается, что винтовку вы оставили дома, а медведь заинтересовался вашей особой. Другими словами, можно ли убежать от белого медведя? Есть один ненецкий способ единоборства с белым медведем. Этот способ исключительно прост: нужно бросить на снег между собой и медведем какой-нибудь предмет (чем больше, тем лучше), например, шапку или рюкзак. Медведь ни за что не переступит через него, обежит кругом, а вы – от него. По кругу белый медведь бегает гораздо медленней, чем по прямой, так что вам не трудно будет увертываться от его тяжелых лап до тех пор, пока у него не закружится голова, и он не свалится к вашим ногам. Но не рекомендую это пробовать на практике.
Немного мистики
Берег острова Вайгач
Станция находится на мысу, который называется Болванский Нос. Когда-то здесь стояли ненецкие идолы – «болваны», здесь приносили в жертву оленей. На кончик мыса можно попасть, перейдя по доске глубокую расщелину. Зимой делать это нужно с большими предосторожностями. Сейчас от святилища осталась лишь горка камней. Единственный приметный ориентир – геодезическая тренога, а раньше располагалось святилище старухи-Ходако. На юге острова – старика-Вэсако. Есть еще главное святилище – Болванская гора в губе Долгой. Вайгач – это для ненцев такая же святыня, как Мекка для мусульман.
Современные исследователи приходят к выводу, что Вайгач – это единственный в своем роде «священный остров» коренных народов Севера. Здесь они поклонялись своим божествам, просили у них «разрешения» на промысел рыбы и зверя. Вплоть до 20-х годов прошлого века люди предпочитали тут не селиться. Аборигены верили, что только божества могут здесь находиться, что людям, осмелившимся нарушить их покой, грозит смерть. Первооткрывателями Вайгача были представители северных народов – югра и самоядь, или самоеды. Вслед за ними сюда пришли русские, но документальных свидетельств о первых посещениях отдаленного острова они не оставили. Лишь во второй половине XVI века публикуются свидетельства западноевропейских мореплавателей, которые встречали здесь русских (поморов) и ненцев. В 1594 году голландская экспедиция, искавшая новый торговый путь в Индию и Китай, обследовала Вайгач и на мысе, получившем позднее название «мыс Идолов», обнаружила более 400 идолов.
Идолы острова Вайгач
Этот «северный Рай» до ХХ века был пристанищем богов. Люди сюда приезжали только, чтобы поклониться обитавшим здесь богам. Здесь археологи нашли уникальные артефакты, принадлежащие III веку до н. э. Сравнивают остров Вайгач с островом Пасхи. Кроме того, Вайгач – уникальный географический объект. Здесь огромное множество озер, красивейшие скалы и водопады, а также древние святилища ненцев. Туристы рассказывают, что рядом с Вайгачем часто ломается техника. А иные гости острова видят призрак. Человек в малице, бывает, так мелькает перед путешественником, что он понимает: дух острова размышляет о том, пускать ли его на священную землю. Ту землю, о которой полярный исследователь Валерий Демин, к примеру, говорил, что именно здесь зародилась цивилизация.
Не секрет, что многие туристы стараются прихватить что-то на память из своего путешествия – камешек от пирамиды Хеопса, Стоунхенджа, или Великой китайской стены. Но не всегда эти трофеи безобидны. Несколько лет назад на Вайгаче работала морская арктическая комплексная экспедиция под руководством профессора Петра Боярского. Обнаружив Семиликого идола, москвичи решили, что артефакт требует реставрации, и забрали его в столицу. Но, как оказалось, вайгачский кумир сам может о себе позаботиться, и ученые сполна расплатились за своеволие. В реставрационной мастерской идол провел всего около года. Но с того момента, как он там поселился, на реставраторов начали сыпаться разнообразные неприятности: обваливался потолок, самовозгорались электробытовые приборы, люди стали часто болеть, несколько человек угодили в автокатастрофу. История напоминала известный случай с местью древнеегипетской мумии. Катаклизмы валились на москвичей со столь завидной регулярностью, что они поспешили избавиться от артефакта, даже не закончив толком реставрацию.
Хранитель Семиликого идола Андрей Вылко
Идола упаковали в коробку и отправили в адрес Пустозерского музея с просьбой вернуть раритет на остров. Работники музея, наученные горьким опытом столичных коллег (те поведали им о свалившейся на них беде), даже не стали распаковывать посылку. И при первой же возможности переправили артефакт на Вайгач. Такая оказия представилась, когда в Ненецкий округ приехал польский журналист, мечтавший попасть на священный для ненцев остров. Он-то и вернул раритет на родную землю, где передал местному жителю – Андрею Вылке. С помощью поляка тот установил идола на прежнее место.
Здесь хочется замереть от красоты вечных льдов, от тайн арктических пустынь. Вдохнуть морозный пронзительный воздух в тёмной полярной ночи и часами любоваться северным сиянием.
Там, где рождается рассвет
Остров Врангеля
В последние годы НЭС «Михаил Сомов» регулярно совершает рейсы к самым восточным рубежам нашей Родины – к берегам Чукотки, в частности на остров Врангеля. Другого такого острова в Арктике нет. Недаром его называют осколком древней Берингии и оазисом жизни: здесь, далеко за Полярным кругом, сохранились до наших дней редчайшие виды растений и животных. Этот остров – крупнейший в мире «родильный дом» белых медведей и единственное в стране гнездовье белых гусей. Именно здесь находятся лежбища моржей и птичьи базары, именно здесь обитают стадо акклиматизированных недавно овцебыков и легендарные розовые чайки.
Наша справка: остров Врангеля – российский остров в Северном Ледовитом океане между Восточно-Сибирским и Чукотским морями. Находится на стыке западного и восточного полушарий и разделяется 180-м меридианом на две почти равные части. Отделен от материка (северное побережье Чукотки) проливом Лонга шириной в самой узкой части около 140 км. Входит в состав одноименного заповедника. Является объектом всемирного наследия ЮНЕСКО.
Первым, кто официально сообщил правительству Российской империи и миру о существовании острова, стал лейтенант Российского флота Фердинанд Петрович Врангель. Эти сведения были получены им от аборигенов Чукотки, по гражданскому статусу – подданных Российской империи. Право открытия и государственная принадлежность острова Врангеля долгое время оспаривались Канадой и США на том основании, что первыми, увидевшими остров Врангеля и высадившимися на нем, были американцы. В 1926 году для обеспечения государственного присутствия Советского Союза на острове Врангеля на нем под руководством советского исследователя Арктики, Георгия Алексеевича Ушакова было основано постоянное российское (советское) поселение. С этого момента началось систематическое изучение и освоение острова.
Как обычно, нашей основной задачей было обеспечение местной метеостанции и работников заповедника жизненно необходимым грузом для зимовки. Надо сказать, что с прибытием «Сомова» на этот край земли жизнь островитян заметно оживилась. Ко мне подошел человек индейской наружности с повязкой на голове. – Вы здесь старший? – безошибочно угадал он во мне начальника экспедиции. Я кивнул головой и представился. Он протянул мозолистую руку, также назвал себя: – Я, Гриша Каургин, может быть, слышали?
– Григорий, я же Вам диск привез с видеоклипом, помните, наши ребята в прошлом году снимали Вас?
Последний шаман острова Врангеля
Григорий Каургин живет тем же укладом, каким много лет назад жили его предки. Приезжающих с «большой земли» он не чурается, но природа здешних мест ему куда ближе, чем люди. И встреча с хозяином Арктики – белым медведем – пугает его меньше, чем современная цивилизация. Он – последний обитатель некогда большого поселка Ушаковский.
А еще его – чукчу с индейскими корнями – считают последним представителем древней шаманской династии, который знает язык животных. – После распада совхоза, когда заповедник здесь появился, и власти запретили охоту на моржей и белых медведей, наши все уехали на Чукотку, – рассказывает шаман. – Кто куда, главное, чтобы можно было охотиться и вести привычный образ жизни. Ему тоже много раз предлагали переехать на материк, но Григорий отвечает категорическим отказом. Говорит, в тундре весь смысл его жизни. Выжить «последнему шаману» в совершенно пустом поселке помогают сотрудники заповедника и метеостанции, хотя Григорий Каургин уверяет, что обошелся бы и без этой помощи – на острове есть все необходимое для его жизни. Тут мое внимание привлекла очень красивая лайка черного окраса с белым галстуком на груди. Григорий перехватил взгляд и опередил вопрос: – Это Чук, удивительно преданный и умный пес. Сколько раз меня выручал. Вот смотри: Чук, где медведь?
Собака насторожилась, начала оглядываться, вставать на задние лапы, стараясь расширить для себя горизонт, потом залаяла. – Чук очень хорошо чует медведя, ни за что не пропустит. Я по острову спокойно передвигаюсь, когда собака со мной. Знаете, как называют наш остров эскимосы? Умкылир Медвежий остров.
Еще на судне я познакомился с доктором биологических наук Никитой Овсяниковым, который известен в научном мире, как самый главный специалист по белым медведям. Государственный природный заповедник «Остров Врангеля» – это его вотчина, здесь он начинал полевые исследования в Арктике еще в 1977 году, а сейчас занимает должность заместителя директора заповедника по науке. Всю свою профессиональную жизнь Никита Гордеевич работает в Арктике, изучая популяционную структуру и поведение арктических хищников – сначала песцов, затем, с 1990 года, белых медведей. Впервые он ступил на землю острова Врангеля, будучи студентом биологического факультета МГУ. Затем приехал сюда заниматься исследованием песцов и тринадцать лет посвятил этому делу. Посвятил – красиво сказано, литературно. На деле это значит полевую жизнь в тундре, тринадцать сезонов, с весны по осень, в любую погоду, по 6—10 часов беспрерывного наблюдения за маленькой полярной лисицей. Как живет, как умирает, в чем находит свой жизненный успех, почему плачет, отчего страдает, как защищается, какие «песни» поет, встречая весну, и еще массу всего столь необходимого для научного познания мира, сколь непонятного и «ненужного» простому смертному.
Через тринадцать лет Никита Гордеевич понял, что тему песца для себя исчерпал. Пятнадцати минут наблюдения за одной особью ему было достаточно, чтобы рассказать о ее жизненных устремлениях в данный исторический момент. Он читал хищника, как открытую книгу. «Как живет большой хищник?» – был следующий вопрос. И он отправился изучать белых медведей. Можно сказать, что начал жить сначала. Месяцами живет он один среди самых свирепых хищников Арктики, проводя наземные наблюдения за ними.