Не ведая сомнений

Глава шестая

Батальонные учения закончились буквально за несколько дней до наступления Нового года. Для того чтобы успеть хоть как-то отметить этот один из самых весёлых и любимых всеми праздник, надо было вновь сутками «пахать» в парке, приводя технику в порядок, ставя её на хранение. Так что жёнам прибывших с учений офицеров предоставлялась только одна ночь, чтобы поделиться со своей второй половиной новостями, секретами личной жизни и конечно же после горячей ванны и хорошего ужина насладиться короткой, незабываемой лаской. И ведь казалось бы, какая нормальная семья в современном обществе в таких условиях будет планировать и заводить детей? Ан, нет, в офицерских семьях всё по-другому. Дети рождаются и воспитываются в экстремальных условиях, при этом по интеллекту развития, способности к обучению, труду и физическим данным они намного опережают своих сверстников, растущих как «кактусы» в тепличных условиях.

Иванова, вернувшегося с учений, тоже ждал тёплый приём. Вымывшись у соседа в бане, он с огромным удовольствием «умёл» несколько приготовленных для него блюд. Жене оставалось совсем немного дней до родов. Её огромный живот с трудом запахивался халатом.

– Посмотри, как ногами бьёт, – говорила она, прикладывая к животу руку Николая. – Точно, пацан будет. Как назовём? – спросила она.

– Мне хотелось бы, назвать его Александром, – сказал Иванов.

– А, почему? – вновь спросила Лида.

– Ну, понимаешь, у меня это имя ассоциируется с именами победителей такими, как Александр Македонский, Невский, Суворов. Я ведь военный и к тому же выпускник Суворовского училища. И ещё, своё детство я провёл с двоюродным братом Сашкой Никольским и другом детства Сашкой Смирновым. Короче говоря, имя это для меня несёт положительное значение.

– И я не против. Пусть, если родится сын, будет Александр, – спокойно вздохнув, сказала она. Кстати, скоро Новый год, что ты собираешься мне подарить? – спросила она.

– Детскую кроватку, – ответил он.

– И всё? – обиделась она.

– Ты же должна скоро родить, вот я вам обоим и делаю подарок, – улыбнулся Николай.

– Да, от вас военных многого не дождёшься, – Лида махнула рукой.

– А, ты что бы хотела? – серьёзно спросил Иванов.

– Ну, например, колечко, серёжки…, – снова оживилась она.

– Я, конечно, тебя понимаю, – ответил Николай, – ты молодая женщина и тебе хочется много всего красивого, но надо исходить из наших возможностей и тех условий, в которых мы сегодня находимся. Предположим, что я купил тебе кольцо, а ребёнка ты тогда куда положишь? Со временем, возможно, мы сможем приобретать дорогие вещи и делать друг другу красивые, ценные подарки, но извини, – не сейчас. Да и не главное это. Ты и так без лишних стекляшек и побрякушек у меня самая красивая, – миролюбиво закончил он.

– Ладно, проехали, – холодно сказала Лида. Помой посуду, пока я расстелю кровать.

Наверно во многих в семьях возникали подобные вопросы. В большинстве случаев супруги правильно оценивали свои возможности и приходили к взаимопониманию. Находили в сложных условиях быта что-нибудь новое, интересное, как-то художественная самодеятельность, коллективное провождение времени, самообразование, воспитание детей. Но в некоторых моментах желание «всего и сейчас», толкало его или её сначала к ошибочным, а затем просто губительным для семьи действиям. Да, к сожалению, бывает так, что с простого каприза жены, неправильным действиям супруга многое меняется и прежде всего в их отношениях.

Перед праздниками в гарнизонном клубе состоялся концерт гастрольной музыкально-танцевальной группы цыган и мага-гипнотизёра. Все офицерские семьи, личный состав частей собрались в просторном, но холодном, не отапливаемом зале. Сидели в верхней зимней одежде. Ивановы заняли места недалеко от сцены. Начался концерт. Цыганки лихо отплясывали под аккомпанемент скрипки и гитары, взглядом чёрных глаз зазывающее манили к себе зрителей. Яркие юбки, движения гибких горячих тел, бусы, длинные ниспадающие вьющиеся волосы, синхронная чечётка туфелек, щелчки пальцев рук, льющиеся заводные песни – всё это будоражило мужскую кровь. Одна юная обворожительно красивая цыганка привлекла внимание Николая. Она как редкой чистоты самородок в кольце мелких алмазов сияла на сцене. Движения её были легки и пластичны, а глаза, словно омут притягивали к себе внимание зрителей, то мгновенной вспышкой надменно и игриво отбрасывали. Она видимо почувствовала на себе взгляд Иванова и в упор пронзительно посмотрела на него. Николая мгновенно прошило «током» чарующих глаз красавицы. Он непроизвольно вжался в спинку кресла. На его лбу выступила испарина. Лида, заметив, что с Николаем происходит неладное, поинтересовалась:

– С тобой всё нормально?

Он постарался быстро ответить:

– Да всё в порядке, только жарко в зале.

В очередном танцевальном реверансе, видя какой эффект достигнут действиями её чар, цыганка мягко, завораживающе улыбнулась, посвящая Иванову целиком и этот взгляд. У Николая в два раза быстрее забилось сердце.

– Вот чёрт, – подумал он, – надо же так повестись. Не девчонка, а настоящая ведьма. Не был бы женат, точно решился поближе познакомился с ней.

Цыгане спели ещё несколько своих «сочных» национальных романсов, на этом первый период концерта закончился. Сразу после того, как публика бурными аплодисментами проводила их, без перерыва начался второй. На сцену вышел маг-гипнотизёр. Вначале он показал несколько несложных номеров с исчезновением и появлением предметов, затем приступил к самому главному – гипнотическому сеансу.

Эстрадные гипнотизеры, в первую очередь, отличные психологи и прекрасно вычисляют среди зрителей тех, кого можно привлечь к участию в представлении. Многие психотерапевты считают, что такие зрители хотят побыть в центре внимания, побороть свои фобии и страхи или просто сделать приятное окружающим. Все номера держатся прежде всего на внушаемости аудитории, которая в едином порыве поддается общему восхищению и интересу. Как ни странно, создать требуемой настрой у группы людей проще чем у одного человека. Если в зале будет присутствовать скептик, то он вряд ли ответит общим чувствам и разделит восторг окружающих.

Первое, что он сделал, предложил всем расслабиться и под усыпляющую музыку стал вводить присутствующих в гипнотическое состояние. Затем спустился со сцены, прошёл в зал, отбирая наиболее поддающихся гипнозу людей. Николай, как не старался войти и ощутить на себе этот «транс», всё равно у него ничего не получилось. Магические слова факира на него не действовали. Видимо они не зацепили и Лиду. «А жаль, – подумал он, – так хотелось отдохнуть и расслабиться».

Тем временем маг вывел на сцену несколько человек и стал на глазах всего зрительного зала демонстрировать свои психоэнергетические возможности.

Вот под действием гипноза мужчина рассказывает о себе как о женщине. Видя и слыша это моментальное перевоплощение, зрители смеются до слёз. Затем ассистенты мага кладут этого человека на спинки двух стульев (одна под голову, другая под ступни ног) и он лежит. На него ставят сверху груз, а он продолжает лежать. Зал не дышит. Люди в недоумении:

– Как это возможно! Фантастика!

Человека ставят на ноги, снимают с него гипноз, и он говорит, мол, ничего не помнит, что минутой назад делал. Затем факир показал ещё серию своих трюков над выведенными на сцену людьми и под бурные аплодисменты концерт закончился. На выходе из клуба все громко, эмоционально обсуждали увиденное. Шумная зрительская река выплеснулась из здания клуба на улицу. В ней находились, и Николай с женой. Наступала ночь. Лёгкий свежий морозец приятно пощипывал нос и щёки. Над голыми ветвями деревьев маячила жёлтая луна. Под ногами приятно похрустывал декабрьский снежок. На душе было легко и хорошо.

– Ну, как тебе концерт? – спросил супругу Николай.

– Ничего, – пожала плечами Лида.

– А, этот гипнотизёр, ты поверила в его трюки? – вновь спросил он.

– Не знаю, – безразлично ответила она.

– Уверен, всё это заранее отрепетировано, – утвердительно сказал Николай.

– Наверно, – ответила Лида и добавила, – холодно, давай быстрее пошли домой.

Сам Новый год Ивановы отметили скромно, в своей квартире с соседями Юрой и Татьяной. Дом их был на отшибе и фейерверк из сигнальных и осветительных ракет, что взлетел ровно после выступления генсека Леонида Ильича Брежнева в 00 часов над военным городком, они выходили смотреть на улицу. Всем было весело, кричали «Ура!». Так, под звон бокалов шампанского, под канонаду орудийных салютов над Красной площадью и боевых – в Афганистане, многочисленных звёздных фейерверков в городах и населённых пунктах великой, необъятной советской державы, наступил 1981 год. Этот год стал знаменательным для семьи Ивановых тем, что у них родился сын, которого они назвали Александром.

Само рождение сына Николай прозевал. В тот день, вернее сутки, он нёс службу в карауле. Лида оставалась дома одна. У неё начались схватки. Соседи вызвали скорую помощь, которая повезла её в Калининград, так как в Мамонове не было родильного отделения. Там на берегу Балтийского моря в бывшем немецком городе Кёнисберге, а ныне Калининграде появился на свет крикливый и неугомонный Сашка.

Через пять дней после родов, взяв отгул, Иванов поехал забирать жену и сына из роддома. Стояла ясная солнечная, морозная погода. В регистратуре Николай передал супруге и ребёнку заранее приготовленные тёплые вещи. Затем его попросили выйти на улицу и уже с другого выхода ждать своих. На свежем воздухе он с полчаса приплясывал в ожидании выхода жены, чтобы не замёрзнуть. Наконец двери раскрылись и на ступенях появилась бледно улыбающаяся Лида с завёрнутым в одеяло перевязанном синей лентой младенцем. Слева и справа от неё громко поздравляя родителей, стояли медсёстры. Иванов традиционно поблагодарил их, подарив шампанское, конфеты и цветы, затем бережно взял из рук Лиды тёплый, живой свёрток. Приоткрыв лёгкую ткань, увидел сладко спящую, чмокающую, смешную мордашку нового появившегося на свет человечка.

– Жизнь прекрасна! Жизнь продолжается! – улыбнувшись жене, сказал Николай.

С появлением ребёнка в комнате, где жили Ивановы, приходилось постоянно поддерживать тепло. Печку топили чаще. Здесь же на натянутых верёвках сушились простыни и бельё. По ночам ребёнок плакал, отчего Николай не выспавшимся приходил на службу. Рано утром, как правило, жене приходилось бегать в магазин за продуктами и молоком. Частично помогали соседи, но всё равно молодым супругам эти первые месяцы показались бесконечно трудными. На помощь им приехала мать Николая, но прожив некоторое время в жёстких условиях быта, и не найдя общего «языка» с Лидой, хлопнув дверью уехала в свой тёплый Краснодар. Несмотря на натянутые отношения между снохой и свекровью, надо отдать должное, родители Николая и мать Лиды в этот трудный период поддерживали их, часто присылая посылки с продуктами и одеждой ребёнку. Так в службе, в заботе о семье прошли тяжёлые зима и весна. А в начале июня получив месячный отпуск, Ивановы поехали отдохнуть на юг. До Калининграда они добрались дизелем, а оттуда самолётом в Краснодар, где их с нетерпением ждали. Хорошее питание, спокойная обстановка, Черное море, тепло, быстро восстановили силы молодых супругов и укрепило здоровье ребёнка. В этом была большая заслуга бабушки Риты и дедушки Саши, которые с удовольствием нянчились с внуком.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, так подошёл к своему завершению и их отпуск. Набрав с собой как можно больше фруктов, банок с вареньем и прочих продуктов, чтобы хватило на более долгое время в голодной Калининградской области, Ивановы вылетели самолётом домой, на западную границу, в свою часть.

Глава седьмая

В 1981 году крайне обострилась внутренняя политическая и экономическая обстановка у западного соседа СССР – Польши. Возглавляемая Лехом Валенсой профсоюзная организация «Солидарность», почувствовав слабость власти и получив поддержку Запада, открыто выступила за свержение политического строя в стране. В социалистической Польше, входящей в состав Варшавского военного Договора назревал хаос, возможно гражданская война. Этого, прежде всего руководство Советского Союза, да и трезво мыслящие силы в самой Польше позволить не могли. Поддерживаемый со стороны СССР, пользуясь авторитетом в стране и прежде всего в армии, к руководству Польши пришёл генерал армии Войцех Ярузельский, сконцентрировавший в одних руках всю военно-политическую власть в государстве. Он попытался вначале демократическими методами восстановить порядок в стране, но «верхушка Солидарности» этого уже не хотела. Она шла на решительный конфликт с властью, втягивая народ в кровавую бойню революций и мятежей. Капиталистический Запад всеми силами способствовал этому. Рушилось одно из основных звеньев в цепи Социалистических стран.

Советский Союз не собирался сдавать свои позиции на Западе, беспомощно наблюдая, как гибнет с огромным трудом и жертвами выстроенная политическая и социально-экономическая система. В связи с этим, войска западных округов (Киевского, Белорусского, Прибалтийского) и Балтийского Флота приступили к подготовке широкомасштабных военных учений. Тем самым СССР давал понять, что Польшу он никому не сдаст. Основной этап учений предполагалось провести в начале сентября на военных полигонах Прибалтики, Белоруссии и акватории Балтийского моря. Частично они затрагивали и ряд стран Варшавского блока. Уровень их был максимально высокий, приближенный к боевым действиям. Среди присутствующих должны были находиться министр обороны маршал Д. Ф. Устинов и начальник генерального штаба маршал Н. В. Огарков.

Девяносто восьмой гвардейский танковый полк, в котором в то время продолжал служить Николай Иванов, также приступил к подготовке к учениям. На полигонах части, не прекращая днём и ночью, ревели танковые двигатели, слышалась стрельба. В запасных районах отрывались окопы. Склады пополнялись боеприпасами, горюче-смазочными материалами и провиантом. Все понимали, что всё это одними учениями может не закончится. В нескольких километрах от города Мамоново, где базировался девяносто восьмой гвардейский танковый полк, проходила граница с Польшей. В связи с тем, как там накалялась внутриполитическая обстановка, интенсивнее проводились соответствующие мероприятия на другой стороне границы.

Офицеры неделями не бывали в своих семьях, «пропадая» с личным составом на занятиях, в нарядах, караулах, на всевозможных работах. Иванов, похудевший и загорелый, старался всегда выбрать время, чтобы забежать домой. Иногда это получалось. Сын быстро подрастал, радовался приходу отца. С удовольствием рассматривал и играл военной амуницией: портупеей, кобурой пистолета, на время забывая о традиционных детских игрушках. Николай, делясь с женой новостями, серьёзно предупредил её, что как только начнётся что-нибудь серьёзное и их полк двинут в Польшу, она сразу же, немедленно должна выехать в Челябинск к матери.

Однажды перед обедом Иванова вызвали к командиру полка. Он быстро по-курсантски начистил до блеска сапоги, металлические части портупеи и в полном недоумении направился в штаб. Войдя в кабинет подполковника Безрученко, Николай, приложив руку к козырьку фуражки, лихо доложил о своём прибытии. В кабинете кроме комполка находились начальник штаба майор Орлов и председатель жилкома жена Безрученко.

– Ну что лейтенант, – сказал подполковник, – твоё подразделение, как мне доложили, показывает хорошие результаты в дисциплине, боевой и политподготовке. Ты, сынок, становишься не последним офицером в части. С чем я тебя и поздравляю. В семье у вас родился ребёнок. Молодец, так держать! – тут он грузно поднялся из-за стола, подошёл к застывшему по стойке смирно Николаю, крепко пожал ему руку.

– Тут мы подумали, – продолжил комполка, – что такого офицера надо поддержать. Хватит твоей семье мучиться в бараке, пора переезжать в нормальную квартиру.

При этих словах у Иванова перехватило в горле.

– У нас появилась частично свободная квартира, – продолжила жена подполковника, – хозяин её сейчас в Афганистане. Его вещи находятся в одной комнате, а другая – пуста. После службы в ДРА он вряд ли вернётся в нашу часть. Поэтому мы вам предлагаем занять данную жилую площадь и жить временно в свободной её части до той поры, пока семья этого офицера не вернётся или не заберёт свои вещи. Оплачивать коммунальные услуги будете вы, а с оформлением придётся подождать. Вы согласны? – закончила она.

Да разве надо было спрашивать Николая, его просто переполняло счастье. Ни каких тебе печек, раз в неделю бань, общих кухонь, туалета на улице. У них теперь будет почти своя благоустроенная квартира! Ему хотелось быстрее поделиться этой новостью с женой.

– Огромное вам спасибо! – громко ответил он. – Буду и впредь также достойно исполнять свои обязанности, и выполнять воинский Долг!

– Вот и хорошо лейтенант, – сказал комполка, – а сейчас с председателем жилищной комиссии пройдёте, посмотрите квартиру, и получите от неё ключи. Если вопросов нет, можете идти.

Пятиэтажный панельный дом, в котором предстояло жить семье Ивановых, стоял рядом с территорией части. Квартира находилась на втором этаже и представляла собой всеми известную форму «распашонки». Одна небольшая закрытая комната выходила окнами на север, другая побольше – на юг. Маленькая кухонька также была на южной стороне.

– Ну, как вам, подойдёт? – спросила председатель жилкома.

– Конечно, подойдёт, – взволнованно ответил Николай, словно ожидая, что её в последний момент ему не дадут.

– Тогда держите ключи, счастья вам, и благополучия, – сказала тепло улыбнувшись она.

Иванов ещё раз осмотрел комнату и кухню, а затем, закрыв дверь, пулей полетел к жене сообщить долгожданную радость: им дали квартиру!

Уже на следующий день семья Ивановых осваивала новую жилплощадь. Не смотря на голые стены, в ней казалось тепло, уютно и просто хорошо. Теперь ближе к дому находились гарнизонный магазин и сам город. Рядом жили семьи новых друзей и товарищей по службе. Да и до казармы, где располагался батальон Николая, было всего каких-то двести метров. Теперь Иванов мог позволить себе чуть дольше поспать и по возможности сбегать на обед. Но хватит о быте, вернёмся к службе.

Личный состав восьмой танковой роты за прошедший год службы значительно повзрослел. Это были уже не «зелёные» пугливые воробышки, а закалённые в учениях, нарядах, караулах крепкие парни. Им не хватало места в серой и гнетущей казарме, хотелось выплеснуть бродившую молодую энергию за её пределы или утопить в спиртном угаре. Командир роты Чигвинцев видя это, предпринимал всевозможные меры по усилению контроля за личным составом. Офицеры старались так «замучить» на занятиях и тренировках подчинённых, чтобы к концу дня у тех не было никакого желания уйти в «самоход» или сделать ещё что-нибудь нарушавшее уставной порядок. В основном это им удавалось. А вот в более «демократичной» обстановке соседней девятой роте ночью, оставшись без присмотра офицеров, двое солдат забрались в каптёрку и там, в темноте, попытались «гульнуть», выпить спиртного. Однако, перепутав бутылки, вместо водки выпили метилового спирта. Один из солдат сразу опрокинул в горло с полстакана, другой только попробовал. В итоге первого парня через три дня не стало, а второй отделался «лёгким испугом». Командир роты за этот случай получил «неполное служебное соответствие», а мог быть наказан ещё строже, несмотря на то, что-мужик-то он был не плохой.

Однажды в июле месяце Николая назначили на неделю ответственным за танкодром. Это означало, что все семь дней он должен был находиться с механиками-водителями учебных машин. Отлучаться куда-либо категорически запрещалось. Жили они в казарме полностью автономно. С полка им привозили или приносили пищу. Задача, которую выполняло это сборное подразделение, была проста: производить обслуживание и незначительный ремонт учебных танков, а также готовить их для занятий по вождению. Танкодром находился на берегу Вислинского залива. Здесь Иванов «отвёл душу» накатавшись на боевых машинах по песчаным плёсам, взбираясь на крутые берега, преодолевая противотанковые рвы, надолбы, воронки. Однако, через несколько дней это ему надоело. В четырёх километрах у него находилась семья, а он не мог даже на минуту оставить без присмотра личный состав и технику на танкодроме. Пока шли плановые ежесуточные занятия, это отвлекало. Но тут наступили выходные дни. Делать, по сути, было нечего. Иванова мучительно терзала мысль: «Эх, сбегать бы на часок-другой к семье». И он решил, после вечерней поверки личного состава на ночь сходит домой.

Николай так и сделал. После поверки, дождавшись, когда солдаты лягут спать, оставив за себя старшим сержанта и проинструктировав его, легко побежал в сторону военного городка. Что для него были эти четыре километра, да он их просто и не заметил. Ворвавшись как тёплый летний ветер в квартиру, он крепко обнял жену, поцеловал спящего сына. Жена была искренне рада ему. Лида тут же пошла накрывать на стол, а Николай залез в ванну. Как приятно смыть с себя недельную пыль и пот, ощутить живое прикосновение чистой воды. Это подлинное блаженство!

Было уже поздно. Сын крепко спал, а Николай с Лидой всё сидели за столом, разговаривали, делились новостями о том, что пришли письма от родных, как растёт ребёнок, обсуждали складывающиеся отношения с соседями. Они уже собрались идти спать, но тут в дверь постучали. Иванов встал, открыл её. На пороге стоял посыльный от дежурного по части. Он передал приказ дежурного, срочно прибыть на танкодром, так как там произошли неприятности. При этих словах Николая словно окатило холодной водой. Сказав посыльному, что он всё понял и через тридцать минут будет там, поспешил одеться, простился с женой. Лида была не меньше мужа взволнована. Что там могло произойти в его отсутствие? Лишь бы никого не убило. Эх, лейтенант Иванов!

Выйдя на улицу, Николай наткнулся на стоящий возле входа кем-то оставленный велосипед.

– А, потом верну, – долго не раздумывая, он вскочил на него. Ветер зашумел в ушах от скорости, с какой лейтенант понёсся по дороге на танкодром. И уже через несколько минут был там. Танки стояли на месте. В окнах казармы виднелись тусклые огни ламп дежурного освещения. Бросив велосипед, Николай вихрем влетел в помещение. Дневальный, спрыгнув с тумбочки, на которой сидел, испуганно моргая глазами, позвал сержанта. Тот нехотя встал с кровати, поправил обмундирование и доложил лейтенанту, что в подразделении за его отсутствие ничего не произошло.

– Как это ничего не произошло?! – возмущённо закричал на него лейтенант. – Мне сообщает дежурный по полку, о том, что здесь «бардак», а у вас значит всё хорошо! Поднять весь личный состав на поверку!

– Рота подъём! – скомандовал сержант.

Солдаты недовольные, чертыхаясь, не спеша вставали. После того, как последний военнослужащий занял своё место в строю, Иванов лично по списку проверил их наличие. Не хватало одного – Нуритдинова механика-водителя учебной машины с его взвода. На вопрос:

– Где он? – все молчали. Николай прошёлся вдоль строя, от троих солдат – «дембелей» почувствовал запах алкоголя.

– Теперь мне всё понятно, – грозно сказал Иванов. – Вам троим за распитие спиртного «губа» (гарнизонная гауптвахта) и пара месяцев дополнительной службы. Сейчас за вами прибудет дежурная машина. Теперь насчёт Нуритдинова. Мне хотелось бы знать, куда он ушёл? Пока я не получу ответ будем стоять. Ну?! – повысил он голос.