Тропа Саламандры
Я продолжал стоять под дверью, будто какой-то идиот, что забыл зонт и теперь наивно ждет окончания этого чертового всемирного потопа. В общем, я захотел долбануть по закрытой двери, но вместо этого опасливо и осторожно постучался костяшками озябших пальцев…
Мне открыл огромный чернокожий верзила. И я охерел, потому что, во-первых – почувствовал себя малорослым под его испытующим и надменным взглядом сверху вниз, а во-вторых – опешил от его вида в целом!
Нет, он не был одет в черную футболку с надписью «Охрана», «Фейс контроль» или типа того. Его тело покрывал слой черных блесток, а на голове красовались рога. Да-да, темные толстые и изогнутые рога черта.
– Черт меня побери! – пролепетал я не моргая.
– Поберу-поберу, приятель, не волнуйся, – издевательски оскалился белоснежными зубами верзила. – Но сперва назови свое имя.
– Ромео Моралес, – прохрипел я, когда здоровенный черт развернул свиток с печатью в виде пятиконечной звезды.
– Неа, – цокнул он. – Не вижу такого.
Я полез в карман спортивных штанов… ой, блин, тут вспомнил, что на мне итальянский костюм. А визитку-пригласительный сунул в не карман классических узких брюк, а приталенного пиджака.
– Ладно, сойдет, – принял вещь верзила. – Вот теперь добро пожаловать в ад, но вход стоит полторы тысячи. Оплата картой или наличными прямо сейчас.
Да уж, чертовка Сара вытащила из меня кучу денег. И тот черный амбал, чье могучее тело прикрывала лишь какая-то набедренная красная повязка, тоже решил чуток подопустошить мои счета.
И адский ночной Нью-Йорк приоткрыл занавес, приглашая в мир чего-то запретного, греховного… Я не хотел в ад к чертям, к падшим душам и разного рода сумасшедшим, но рогатый блестящий тип уже забрал визитку и терпеливо ждал в дверном проеме, пока я налюбуюсь им, этим дежурным у врат в чистилище…
Я достал первую попавшуюся карту, даже не поглядев на бумажник. А в это время черт уже набирал сумму на портативном терминале. Именно это устройство позволило немного прийти в себя и убедиться, что это не сон, не наваждение, а просто какой-то закрытый клуб для ненормальных богачей, что пресыщены жизнью.
Блин, меня вполне устроил бы дорогой кабак и парочка сговорчивых дамочек, которые ублажали бы и незнакомца. Увы, коварная Сара заманила в какое-то логово. И, отдав черту кредитку, я поклялся придушить эту приспешницу злых сил!
– На твоей карте недостаточно средств, друг, – пожал плечами верзила и собрался закрыть перед самым моим носом дверь.
Можно было бы удачно воспользоваться нелепой ситуацией, но во мне взыграла гордыня и желание доказать, что Ромео Моралес не нищеброд и готов раскошелиться в этом аду.
– На вот, – в хамоватой манере сунул черту основную карту, на которой точно куча денег.
– Порядок, – кивнул он, но не выдал кассовый чек, а оторвал его и смял в огромной ручище.
Казалось, он заметал какие-то преступные следы, избавлялся от улик. И если со мной что случится, то родня или Ривера с Офелией даже косточек не получат для захоронения.
– Прошу, – распахнул двери амбал и чуть освободил проход, который был слишком узок для нас двоих, поэтому пришлось двигаться вдоль проема, чтобы случайно не потереться о его набедренную повязку, ведь это было бы весьма унизительно.
– Ах, да, – остановил он меня. – Гони мобильный и выбери там что-то для себя под стать прикиду. – Амбал требовательно протянул руку и одновременно кивнул в сторону стены, которую украшали самые разные маски.
«Капец! – подумал, безропотно отдавая телефон. – Мне точно не выбраться отсюда живым!»
Из всех масок мне приглянулась хоккейная, маньяка-Джейсона из «Пятницы 13»14. Наверное, потому что она была простой, аутентичной и отражающей смутный, но всё же символ спорта. А еще она, эта с виду пугающая вещь, казалась неким оберегом, потому что я вспомнил засранца Джейсона Риверу.
***
В зале, к которому я приближался, звучала довольно странная музыка. Точнее, я услышал женский оперный голос… Не клубная бам-бам-бам и не сонный лаунж. Да, двигаясь на ватных ногах в чистилище в маске психа-Джейсона, я отчетливее ощущал, что моей жизни действительно грозит какая-то…
Мистическая опасность!
Глава 7
Четвертое правило Ивон Хасс.
Перфекционизм – как жизненная философия.
Половина двенадцатого. Еще немного, и наступит полночь…
Само собой, я осмотрела каждого участника после финальной прогонки премьерного шоу и дала кое-какие распоряжения.
Многие в Нью-Йорке знают, что мои артисты – лучшие! И для того чтобы скрыть их реальные имена во избежание переманивания на другие площадки и сцены, я придумала нечто особенное. Преображение до неузнаваемости. Новые образы к каждому сезону. Высокая мода, смешанная с мифологией и китчем.
Я продаю искушение, желание окунуться в миры, где дозволительны высокие, низменные и страстные фантазии.
Гости «Саламандры» уже успели подсесть на феерию бурлеска, смешанного с театральным искусством и самой невероятной музыкой разных жанров. Состоятельные и состоявшиеся посетители с удовольствием наведываются в закрытый клуб, разбавляя эти мистерии вынужденными походами для имиджа во всякие классические театры и художественные галереи. Места, где им, в отличие от «Саламандры», часто бывает скучно…
Мои гости стали эстетическими наркоманами, потому что их жадным, ненасытным глазам каждый сезон открывается нечто такое, о чем не напишут в обзорах блогеры. О чем не прочитаешь на афише или в презентациях…
Тайна!
Секрет. Не зрелища, а именно феерии, которые обсуждают шепотом и не при каждом встречном-поперечном. И само собой, всякие слухи, кривотолки, что только подливают бензина в горящие головы любопытствующих.
Совет акционеров даже предлагал уменьшить сцену и сократить расстояние между столиков, чтобы напихать в зал больше людей, которые не просто с радостью расстаются с деньгами, а готовы буквально выгрызть счастливый билет на премьеру. Конечно же, соучредители услышали категоричное «нет!» на их рационализаторство. Потому что у меня нет никакого желания слепить из своего детища Бродвейское шоу или Цирк дю Солей, при всем величайшем уважении к данным шоу…
Темнокожий здоровяк Томми. Он, так сказать, старожила заведения. Он – медная визитная карточка с гравировкой. Томми я отрыла случайно. Когда смотрела порноролик с одной белой девчонкой и тремя темнокожими парнями, чьи половые органы впечатлят кого угодно.
Томми был самым огромным во всех смыслах, и мне стоило больших усилий и взятки в двести долларов, чтобы добыть его телефон. Здоровяк хотел послать меня куда подальше, потому что работа то ли вышибалы, то ли охранника, то ли хостес с его-то тринадцатидюймовым членом вроде как не под стать.
Однако Ивон Хасс умеет быть крайне убедительной, а Томми разрешено не только слегка дерзить богатеньким гостям, чтобы они снимали на входе свои короны, но и спать с самыми респектабельными и успешными женщинами города.
Не знаю, приплачивают ли они здоровяку за секс или нет – не моего ума это дело. В любом случае Томми находится на особом положении и получает хорошие премиальные по итогам квартала.
Мы с ним не приятели и не любовники. Хотя я как-то пошутила, что не отказалась бы вживую глянуть «на телосложение» темнокожего великана, ради любопытства, само собой. Пошутила так пошло, потому что выпила под утро. Потому что устала и мне нужна была компания в опустевшем зале. Томми, одетый тогда в золотистые шаровары для шоу «Золотая пыль», беззастенчиво начал стаскивать штаны. Он привык к женскому вниманию и к тому, что его фаллос – это предмет собственной гордости и вожделения дамочек, которые с удовольствием задирали твидовые юбки костюмов Chanel и отдавались Томми, наверняка вопя кто от восторга, а кто и от боли.
– Господи, Томми-здоровяк, убери его! – зажмурилась я, чтобы показать, что не собираюсь глядеть выше спущенных шаровар, под которые этот бесстыдный чудак не удосужился даже белья пододеть.
Томми сказал, что если мне понадобится, то он полностью к моим услугам. Я поблагодарила его за щедрое и честное предложение.
Нет, спать с ним не входило в мои планы. Потому как я лишь изредка занимаюсь сексом. После вылазок в злачные места в ином, более городском образе. Художники граффити, бармены, официанты, уличные музыканты. Мне нравится кувыркаться с простыми парнями. Все они были разные. Но всех их объединяли три вещи: более-менее симпатичная наружность, полупустые карманы и искренняя самобытность.
Впрочем…
Во время прогонки я несколько раз глянула на новенького танцовщика Фабио, который глаз с меня не сводил, и подумала, что в нем есть некая схожесть с красивым парнем с каре-желтыми глазами из прош…
Забыть немедленно!
«А может, стоит сделать исключение; отдаться этому Фабио прямо в рабочем кабинете?» – подумала я между делом и вскользь.
***
Головная боль предательски накрыла все области от лба до самого основания черепа, блин. Не помогли ни две таблетки аспирина, ни бокал красного десертного вина «Коммандария»15, который наливают посетителям… то есть гостям. Да, именно так я сама их называю и с коллектива уважительного обращения требую, когда мы обсуждаем внутренние рабочие моменты.
Гости, что приходят соприкоснуться с греховно-прекрасным…
Да, я понимаю, осознаю, что многие из этих людей в реальной, будничной жизни далеко не идеальны и даже могут заслуживать презрения. Но это не мое дело, чем они живут и как заработали деньги. Обманули ли кого-то, вытащив из «карманов» у других, или живут честно, по совести? Да фиолетово мне!
Гости пополняют, увы, не мой бумажник, а финансы – капают в общую кассу и до цента отображаются в отчетах. Конечно, хотелось бы более справедливо делить доходы между теми, кто реально впахивает: мной, коллективом и Уной. Но большую часть прибыли получают соинвесторы, без вложений которых я бы не потянула бизнес на начальном этапе. Впрочем, и тех их деньжат еле-еле хватило тогда на ремонт и раскрутку. И если бы не мои неординарные шаги, смелость, больше от отчаяния, и мозговые штурмы, то проект легко мог бы и обанкротиться. Но, слава космосу, что этого не случилось. Ведь я бы точно не пережила такого потрясения, потому что поставила на кон слишком многое. Душу заложила, да-да.
Ладно, все основные преодоления и трудности остались позади…
И я иду вперед, а мой магический мир расширяется вместе с этими уверенными движениями. Он наполняется новыми причудливыми сюжетами и персонажами. А с приходом утра мое царство замирает, прячется от рассвета в темных закоулках Нью-Йорка. А затем, с приходом сумерек, снова материализовывается, открывается взору тех… кто способен оплатить проход в этот тайный портал. Но, увы, реальность такова, что чертовы соучредители получают большую часть финансов от моей магии.
От моего детища!
Для них, старперов расчетливых, «Саламандра» – всего лишь прибыльный бизнес, репутационные бонусы за прозорливость и успешные вложения на старте. Для меня же это не просто работа, которую завтра можно сменить на какую-то другую. Не просто инвестиции. Потому что я дышу, живу «Саламандрой»!
И мой самый большой бонус не столько деньги, как бы я их ни обожала, сколько успех феерий, в которые погружаются любители всего исключительного. Люди, которые с готовностью раскошеливаются ради того, чтобы пусть и временно, ненадолго, но соприкоснуться с иными вселенными. Где правят мифологические существа и духи…
Но у меня смертельно болела голова от любимой дождливой погоды. И в такие моменты я мало думаю о высоком. Потому что тяжелая черепная коробка превращается в аналитический механизм, кассовый аппарат, который сухо, безапелляционно выдает бумажную ленту с цифрами и сводными данными.
Ненадолго прервавшись с волокитой, я круговыми движениями сделала массаж висков, в то время как из зала послышался дивный голос Авроры Галоян.
Аврора – еще одна моя находка, за которую действительно стоит гордиться собой. Она, как и Уна, ломалась, не хотела бросать репетиторство по вокалу. А я тогда въедливо, дотошно искала по объявлениям в сети людей с голосовыми данными. Прикидывалась девушкой, которая желает научиться петь. И Аврора очень удивилась, когда я наконец-то выложила «карты на стол». Но тут, как говорится, надо еще и уметь расставить акценты в последующих переговорах…
Ящик домашнего вина прямиком из Армении. Горный акациевый мед. Чай с чабрецом, собранный вручную и упакованный в грубую, но самобытную холщовую ткань. Плюс – комплименты Авроре насчет того, что она невероятно хороша собой, но не пользуется этим даром. В итоге мисс Галоян не устояла. И теперь она – прима. Она раскрылась как певица. Как женщина. И она приносит себе и заведению деньги.
Идеальная комбинация!
Я, продолжая слушать оперный голос Авроры и припомнив все эти хитрые манипуляции, еще раз похвалила себя. Есть ведь за что!
Но, увы, настроение портили соучредители, которые сейчас наверняка храпят в своих унылых кроватях, одетые в старомодные пижамы.
Итак… объективные данные и факты в голове, терзаемой мигренью.
Первое. Контрольный пакет у старых надменных козлов-всезнаек.
Второе. В ближайшие пару-тройку лет мне точно не удастся скопить нужную сумму для выкупа пакета, даже если я сильно ужмусь в расходах и начну вести аскетичный образ жизни. Даже если распродам все люксовые вещи, блин!
Третье. Я не продам свою элитную квартиру. Даже ради «Саламандры». И вовсе не потому, что недвижимость стоит некисло так. Это вопрос железобетонного принципа!
– Слишком дорого ты мне обошлась, о, прекрасная, – с черным цинизмом произнесла шепотом и отпила еще «Каммандарии» из кофейной чашечки.
Итак, по подсчетам, при хороших раскладах и благодаря вложениям в ценные бумаги динамично развивающихся айти-компаний, я смогу только лет через шесть выкупить контрольный пакет… точнее, наконец-то получить материнские права на мою детку.
Но есть одно огромное «но»! Захотят ли старперы продать акции? А что, если кто-то из них встанет в позу или заломит баснословную цену?
И тут в мрачном моем сознании снова промелькнула вспышкой мысль, которая часто возникала, возникает и будет возникать.
Убить!
В случае несговорчивости козлов каким-то хитроумным, продуманным способом убрать их с дороги. Прикончить всех, кто мешает заполучить права на мое чадо. Тех, кто наследит на моей тропе сраными подошвами английских ботинок.
И со зловещей улыбочкой, что появляется на моих красных, точнее, кровожадных губах при подобных думах я прикончила приторно-сладкое вино, напоминающее по оттенку темную венозную кровь.
– Где же вы? – Я полезла в сумку в поисках сигарилл, которые заботливо притащил утром Slava.
Поиски закончились, увы, ничем!
В суете и на нервах из-за премьеры я их забыла, видимо, на балконе, когда выходила покурить после чудесного, утреннего секса. Slava самозабвенно и неторопливо доставлял мне удовольствие, не догадываясь о том, что эта близость будет для него финальной, а его номер телефона навсегда уйдет в заблокированные.
Без каких-либо объяснений. Именно такое решение! И вовсе не из-за моей трусости или слабости. Я просто-напросто не хотела смотреть в печальные глаза этому ангелу. Да, пусть он мучается потом, но не сейчас. Потому что его страдания должны быть на расстоянии. Подальше от моей квартиры. Быть невидимыми и беззвучными. Да, это покажется ужасно жестоко, эгоистично?
Плевала я на осуждения! Мне так удобнее, комфортнее. И я не собиралась бередить собственное нутро, потому что впереди маячило куда более важное событие, чем расставание с мимолетным ангелом.
Премьера.
На которой всё пройдет как надо: без сучка без задоринки. Я это знала, мысленно давала себе и другим участникам гарантии в этом фундаментальном вопросе. Но всё же волнение, такое привычное, ставшее нормой именно перед премьерами, уже подступило, когда я курила сигариллу на балконе перед расставанием.
Притушенный бычок. Финиш. Попросить ангела уйти. И мысли лишь о том, что мне надо хорошенько выспаться. Что нужно еще разобрать пакеты «Givenchy» и отдать горничной на глажку наряд, купленный по случаю новой магии. Что надо не забыть хоть что-то поесть, ибо в противном случае я опять рискую упасть в обморок. И не дай бог получить сотрясение мозга…
Глава 8
– Черт меня дери, – вновь прошептал, увидев нечто…
Нереальное!
На сцене зала, стены которого были выкрашены в лаковый черный, находилась женщина. Точнее, оперная певица, исполняющая какую-то арию на итальянском. Меня поразил ее голос, плавность движений и пышные формы. Но больше всего – ее облик в целом, перед которым мгновенно померк темнокожий рогатый верзила.
Обнаженная певица, сплошь покрытая жемчужной пудрой-пыльцой. Радужки ее глаз светились светло-голубым неоном, а взгляд устремлен куда-то в космос. Она, как и все присутствующие, находилась в некоем мистическом трансе. Это очень трудно описать…
Да, ее тело, волосы, забранные в длинный-предлинный конский хвост, покрывала пыльца, поэтому созерцание не вызвало ни капли смущения, как, например, когда ты первый раз приходишь в стриптиз-клуб.
Лобок певицы – единственное место, находящееся вне поля зрения. Интимную зону прикрывали концы огромных белых крыльев, которые были сложены там так органично, но и вместе с тем заигрывающе, что ли…
«Я покажу тебе многое, но не всё», – вот о чем говорил ее образ. И я завороженно лицезрел эту диву через прорези маски маньяка Джейсона из «Пятницы 13», теребил чертову запонку цвета глаза рептилии. И благодарил себя за то, что решился постучаться в дверь!
А еще за то, что я достаточно много зарабатываю и не сожалению ни о едином потраченном долларе на шмотье и входной билет.
Я попал в мир, который вовсе не выглядел адом, где жарятся порочные грешники.
Сюр. Настоящий сюрреализм, смешанный с фантасмагорией.
За столиками сидели нарядно одетые люди в самых разнообразных масках. Они не смели не то что болтать или громко шептаться, а даже пикнуть. Потому что перед ними, на сцене находилось мифическое древнее создание. А все мы, зрители, были земными смертными существами, что заслуживают лишь маскарада, но попали в мир настоящей магии.
– Следуй за мной, – вдруг раздался тихий, еле различимый голос с теплым выдохом прямо мне в ухо.
Девушка с черными линзами. Она улыбнулась и потянула за собой влево, за крайний микроскопический столик, который единственный пустовал. Одна из нескольких подобных ей в зале. Фигуристые девушки, покрытые черной блестящей пудрой в свет стен. Они не сливались с теми стенами, а являлись призраками, тихо и бесшумно снующими по «Саламандре» с одной целью – координировать, блюсти некий порядок в этом темном хаосе.
Я проследовал за девушкой, которая шла спереди и держала меня за руку. Ее попку, промежность прикрывали красные стринги. И я поймал себя на мысли, что хотел бы прилюдно вставить ей прямо на том крохотном столике. На глазах не у удивленной или смущенной публики, а перед той частью, состоящей из мужиков, кто хотел бы того же. И непременно сделали бы, если б им дали волю…
И да, я вспомнил Аниту Дуглас, которую трахал на столе в кабинете и которую с жаром брал в дешевом мотеле. Я, грешник, попал четко на свою тарелку и наслаждался тем, что нахожусь в аду. Тем, что безымянная чертовка в красных шелковых трусиках ведет меня, как барашка на поводке, к месту ритуального затлания!
На столике не оказалось ничего. Ни меню, ни каких-то штучек, что должны создавать уют или атмосферность. Потому, блядь, что того и не требовалось. Я глянул на сцену, где продолжалось шоу. Оперная дива не поклонилась под аплодисменты, а будто исчезла, пока я пялился на чертовку-проводницу.
Певицу сменили парни, чьи лица скрывались под капюшонами длинных саванов.
– Выпей, – вдруг послышался уже теперь знакомый голос.
Девушка-чертовка склонилась надо мной и подала рог на цепочке. Да, самый настоящий бычий рог с темной непонятной жидкостью. Она притянула меня за подбородок к емкости, приподняла хоккейную маску и не силой, но принудила испить из рога.
На мгновение я испытал испуг. Вспомнил опасения, что настигли, когда темнокожий верзила забирал телефон.
«А вдруг это отрава? Зелье, что полностью лишит меня разума?» – подумал, но тем не менее послушно пригубил.
В роге оказалось очень сладкое, густое и терпкое вино, которое я не пью, предпочитая скотч, бурбон или текилу с лаймом и солью. Но мне понравился напиток, который будто бы дремал в бочке в винных погребах с допотопных времен…
– Вот та-а-ак, – улыбнулась чертовка, протерев мои губы черными пальчиками, и нацепила маску обратно. Получив возможность видеть, я невольно перевел взгляд на ее идеальные сиськи и топорщащиеся соски.
Да, мой приятель в ужасно неудобных, точнее, непривычных брюках встал мгновенно! Я, тот, который еще несколько минут назад желал выдрать девчонку на столе, вдруг почувствовал себя робким пацаном-подростком, который первый раз видит бабские прелести вживую и так близко.
– Такие мягкие губы, – шепнула на ухо чертовка.
Она изогнула поясницу словно кошка и принялась целовать хоккейную маску в тех местах, где находилось несколько круглых прорезей для дыхания. Чертовка засунула свой теплый язык в каждое из десяти отверстий внизу маски. Да, именно столько я их насчитал, чувствуя, как меня целиком окатило волной огня!
Я хотел схватить ее за талию и притянуть к себе, но чертовка ловко выкрутилась из моих объятий, с улыбочкой и игриво погрозила пальцем, мол, нет, парень, здесь другие порядки. Ты хоть и заплатил, но не главный. Я здесь что хочу вытворяю, потому что чертовка, а ты – жалкое земное существо с лютым стояком.
Живи теперь с этим!
Она уходила, похотливо и дерзко виляя бедрами. Я очень хотел бы снять маску, чтобы видеть всю полноту картины, но не мог, потому что надо соблюдать некие негласные правила…
Глава 9
Пятое и незыблемое правило Ивон Хасс.
НЕ находиться в зале «Саламандры»
во время премьеры.
– Есть! – громко шепнула в торжестве, подскочив на рабочем кресле.
Повезло! В сумочке нашелся изящный мундштук, который загадочным образом вроде как пропал. Да уж, воистину женские сумки – это черные дыры. Я вспомнила, что, кажется, заныкала сигариллу со вкусом шоколада в ящике стола. Давным-давно, когда в очередной раз и тщетно пыталась бросить эту дурную привычку, но не удержалась и на «экстренный случай» припрятала крепкий табачок между квартальными отчетами.
И я собиралась уже было ломануться на улицу для перекура, но тут же остановилась. Плохая погода, точнее, шикарная погодка. Можно, конечно, выйти подышать. Но мне не хотелось пересекаться с гостями, которые в теории могли задержаться в пробках и чуток опоздать. Да, многие в городе знают, кто такая Ивон Хасс. А у меня не было желания не то что общаться с ними, а даже здороваться.
Но и дымить в кабинете без окон не шибко хорошая мысль. Голова и так болит, а запах курева может усугубить проблему…
Блин! Задачка!
Ждать конца премьеры? Долго.
– Так. – Я помяла в пальцах манящий бычок и сузила глаза, мигом припомнив кое-какие детали, которые ведомы только коллективу.
Разные традиции, связанные с «Саламандрой». Например, вусмерть напоить новенького или новенькую из труппы артистов. Об этих приключениях могут куда больше рассказать мои ребята, а не я. Ибо Ивон Хасс – начальница и не участвует в подобном из принципа, из соблюдения субординации.
Еще одна традиция, неразрывно связанная с Уной Натанзон…
На первой нашей премьере я так волновалась, психовала, что решила и вовсе не выходить в зал. Уна тогда ободрительно хлопнула меня, всю трясущуюся, по спине и сказала что-то из серии: «Да не ссы, Ивон, сегодня мы трахнем этот мир! Да так, что ему очень понравится. У кого тут член и железные яйца? – добавила она и принялась ржать в голос. – У тебя, у тебя, мисс Хасс!»
А я буркнула ей в ответ, что, мол, надо тогда надеть презерватив, потому что в мире несчетное число всякой заразы.
Уже через десять минут на моем рабочем столе лежало несколько упаковок с резинками, а хитроумная Уна, которая послала Томми метнуться в аптеку, улыбалась во весь рот.