– Потрудись объяснить, – попросил он. – Я тебя вообще сейчас не понимаю. Ангер натравил на нас с тобой наших же товарищей…
– Дэн, – перебил его Эгерт. – Ангер никого не натравливал. Он дал логичный приказ в ответ на самовольство Редегера. Редегер не имел права открывать гробницу Зулейхи, тем более для того, чтобы вернуть ей сердце. Это же безумие, как ни посмотри.
– Это не безумие, это просто кости. Просто старые кости.
– Пока Зулейха в плену у Ишанкара – это не просто кости, – не согласился Эгерт. – Что бы ты ни думал, есть общепринятое мнение, и оно, позволь тебе напомнить, полностью поддерживается Ишанкаром. Верни Зулейхе сердце – и она восстанет. Сам Ишанкар этого не отрицает, а ты и Редегер, – герои, тоже мне – решили сделать все по-своему.
– Тогда почему ты дрался рядом со мной, а не против меня?
– Потому что я получил приказ аль?Кхассу не трогать.
– Это ты, друг мой, запутался в понятиях, – сделал вывод Райкер. – Ты был согласен подохнуть от рук одного ректора, потому что такой приказ дал тебе второй ректор. Бред какой-то, разве нет?
– Я сделал все так, как было сделать правильно, – Эгерт сохранял спокойствие. – Редегер снял тревогу и прямым текстом сказал: «Аль?Кхассу не трогать». Логично, что я не стал на нее нападать, когда это приказал Ангерштайн: у меня уже был приказ от другого ректора. А то, что я дрался за Ишанкар… Это было необходимо, чтобы хоть немного сравнять шансы. Я не чувствую своей вины перед академией. Я не предатель.
– Это ты пытаешься доказать, помогая сейчас Редегеру?
Эгерт помолчал немного, а потом все же сказал:
– Я ничего никому не доказываю, потому что я ни в чем не виновен. А если ты испытываешь вину, – я, правда, совсем не понимаю, перед кем и за что, – то ты тем более должен вернуться в академию. Если ты считаешь, что Ангер такой злодей и только и думает, как бы уничтожить Ишанкар и аль?Кхассу, у тебя просто нет выхода, кроме как вернуться в Дрезден и согласиться со всем, что тебе предлагает ректор. Только так ты сможешь ему помешать. Он тебя не адъютантом хочет видеть. Он отдает тебе всю работу с людьми. Это очень и очень серьезный шаг, особенно с учетом вашей взаимной неприязни. Ангерштайн сделал на тебя ставку, и поставил он все: академию, свою репутацию, отношения Дрездена с другими силами… Ты не вправе упустить такую возможность. Ты ведь всегда хотел быть ректором, помнишь?
– Я повзрослел с тех пор. Я уже давно хочу быть отцом.
– И ты знаешь, что нужно для этого сделать, не так ли?
– Ты надоумил Ангера на этот шантаж? – прямо спросил Дэн. – Или, может, вы с ним вместе шепнули на ухо сестре Августе, что вот именно сейчас мне в очередной раз надо отказать?
Эгерт не ответил, просто неодобрительно покачал головой.
Дэн отвернулся к стене и принялся разглядывать висящий на ней проект развития района. Вместо деревьев на картон были наклеены мелкие еловые шишки, покрашенные сверху бесцветным лаком. Эгерт проследил за его взглядом.
– Это мы с дочкой клеили, – пояснил он. – Необычно, но смотрится неплохо.
Дэн снова взглянул на друга и постарался улыбнуться.
– А знаешь что? – вдруг сказал Эгерт и радостно потер ладони. – А давай сегодня напьемся? Сто лет ведь этого не делали. Я про одно место недавно узнал… Средневековый антураж и все такое. Будет весело, а?
– А гори оно все синим пламенем, – после недолгих раздумий махнул рукой Райкер. – Давай напьемся.
День медленно клонился к вечеру. Распознать это можно было только по часам, так как небо третий день плотно затягивало тучами. Возле старинных башен, на набережных и маленьких площадях раскладывали свое оборудование факиры и актеры файер-шоу, пахло керосином и какими-то еще горючими жидкостями. На прилегающей к Гросс-Маркт улице возницы осматривали запряженных в фаэтоны лошадей и расчесывали им гривы деревянными щетками. Туристы на раскрытых ладонях подносили к влажным лошадиным губам кусочки сахара и миниатюрное песочное печенье. Кондитерские лавки зажигали гирлянды лампочек над блюдами с фигурным шоколадом, столики перед кофейнями пустели: к вечеру посетители перебирались внутрь, подальше от приближающегося ночного холода.
Тайра обошла строение, больше похожее на замок, и через пару улиц оказалась в маленьком дворике, со всех сторон окруженном вытянутыми вверх четырехэтажными домами. За одним из них временами угадывался шум мотора проплывающей по каналу лодки.
Детская площадка была пуста, красные качели еще не просохли от дневной мороси. Тайра простым заклятьем высушила четыре деревянные доски, присела на краешек, отодвинув сиденье подальше назад, и, когда качели подались вперед, забралась на них полностью.
Все оказалось не так страшно, Гиварш был прав, но почему-то постоянно приходилось себе об этом напоминать. До памятного дня на Караджаахмет Тайра и не задумывалась о том, что будет делать, когда ей исполнится пятьдесят. Все предыдущие мысли на эту тему заканчивались словами «если исполнится», а раз перспектива была неясна, то и думать об этом не стоило. Теперь, когда до пятидесяти оставалось всего ничего, она продолжала кататься на качелях в чужих дворах и есть мороженое в вафельных стаканчиках, только слова «как в детстве» стали иметь совсем иное значение. А еще она шарахалась от полок с кремами для возрастной кожи и никак не могла заставить себя купить платье или костюм, подобающий своим нынешним сорока семи. Поход в магазин за новой одеждой окончился стандартным набором, только джинсы были теперь темно-синего цвета и очередное черное пальто напоминало длинный драповый пиджак.
Минут пятнадцать было тихо, качели невысоко раскачивались над исколотым мелкими дождевыми капельками песком, потом во двор с шумом и смехом вкатилась компания уже подвыпившей молодежи в псевдоисторических костюмах и вампирских плащах. Тайра коснулась ногой земли и спрыгнула с качелей. Надо было убраться домой до того, как костюмированное шоу полностью захватит город. Вампиров, магов и прочей нечисти ей было достаточно и без этого. Праздник в ее сегодняшние планы не входил.
Тайра неторопливо удалялась от Гросс-Маркт, рассматривая идущих навстречу мужчин, женщин и детей в костюмах и без. Чаще всего попадались рыцари, средневековые дамы, вампиры, венецианские маски, джедаи и черепашки-ниндзя. Рыцари неуклюже шагали, звеня доспехами и поправляя падающие на носы забрала. Мальчишки таращились на незаточенные сувенирные мечи, девчонки с завистью рассматривали проплывающие мимо многослойные юбки женских платьев поверх кринолинов.
Возле одного из мостов обнаружился ван Хинкес, со скучающим и недовольным видом прислонившийся плечом к одиноко растущему дереву. Морис говорил, что Лига тоже будет, но на встречу с ван Хинкесом Тайра не рассчитывала. Можно было пройти мимо, и он наверняка не узнал бы ее в новом облике… Но почему-то проходить мимо не захотелось. Тайра взяла чуть правее, обошла веселящуюся толпу, и так же неспешно направилась к Айгеру.
Да, он был великолепен… Если бы за его плечом сейчас красовался меч, все празднество переместилось бы с главной площади сюда, поближе к нему. Тайра разглядывала Айгера не стесняясь, наслаждаясь очертаниями его тела и недовольной гримасой на лице. В трех шагах Тайра остановилась.
– Какие-то проблемы, мадам? – пересилив себя, по-нидерландски поинтересовался ван Хинкес.
Тайре нравилось, как он говорил на своем языке, она улыбнулась и сделала еще шаг вперед.
– Я на службе, а не на работе, – привычно истолковав женский интерес, добавил он.
– Не тупи, Айгер, – продолжая улыбаться, по-английски сказала Тайра. – Это я.
Ван Хинкес отлип от дерева и несколько раз осмотрел ее сверху донизу.
– Теперь вижу, – так же грубо ответил он. – Чего забыла в Брюгге, ведьма?
– Я тут временно живу, – призналась Тайра. – Гиварш пустил в свои покои.
– А другого места выбрать не могла?
– Тебе-то что? – Тайра перестала улыбаться. Настроение Айгера начинало ее раздражать.
– Это мой город, – Айгер наклонился к ее лицу. – И тебе, нечисть, делать тут нечего.
– Ты мне сам его показал, – напомнила Тайра. – Мне понравилось.
– Жалею уже, что показал.
– Это было свидание? – неожиданно для себя спросила Тайра.
– Какая тебе сейчас разница? – снова огрызнулся ван Хинкес.
Тайра отвернулась к каналу и прикусила язык, чтобы не сказать ему какую-нибудь грубость в ответ.
– Ладно, – она спрятала руки в карманы пальто, – больше мешать не буду. Счастливо оставаться.
Айгер секунд двадцать смотрел ей вслед, а потом догнал за несколько шагов.
– Хорошо выглядишь, – сказал он, глядя себе под ноги.
– Извинения приняты, – сухо ответила Тайра.
Они молча перешли канал по каменному мостику, и возле разбитого фонаря Айгер, достав из Арсенала полуторный меч, вогнал его в появившиеся оттуда же ножны у себя за спиной. Тайра прикинула, что без предварительной трейсерской настройки провернуть это Айгер бы не смог: не хватило бы длины руки.
– Не исторично, – Тайра кивнула на его кожаную куртку и черные, заправленные в высокие шнурованные ботинки штаны.
– Не беспокоит, – рявкнул Айгер. – Я не погулять вышел, я на службе.
