Обет молчания

– Мадам Дюваль, мадам Дюваль, – послышался у нее за спиной удивленный голос студента. – Куда вы? Вас… мадам Дюваль… но вас ждут! Мадам Аллен сказала, что это срочно. Она нашла еще одно доказательство…

– Я рада за нее. Пусть вечером составит подробное описание, а ты, Пьер, сделай несколько снимков. Вернусь, прочту отчет, если будет нужно, то допишу и отправлю в Париж сведения и твои фотографии.

– Но вы нужны там, – продолжал упорствовать ее подопечный. – Вы должны…

Мадлен остановилась и, повернувшись к студенту, вкрадчиво проговорила:

– Мой милый Пьер, если ты хочешь получить хорошую оценку за практику, то советую не указывать мне, что я должна, а чего нет. Позволь мне самой это решать. Мадам Аллен не ребенок, и это не первая ее экспедиция. Она – знающий специалист и превосходно разберется и без меня. К тому же с вами мистер Пейдж и синьор дю Белле. Думаю, справитесь!

Она резко развернулась и быстрым шагом подошла к машине. Сев в нее и включив двигатель, Мэд нажала на газ. Машина рванула с места, оставив позади себя лишь клубы серовато-коричневой пыли. Красный джип провожали две пары глаз: одна – с откровенным удивлением, вторая − с нескрываемым любопытством.

Машина Мадлен неслась по улочкам города. Она и сама не знала, зачем поехала к бывшей подруге. Да, с одной стороны Мэд хотелось выяснить причину столь дружественного настроя Грейс, но с другой стороны… а не все ли ей равно? Прошло уже так много времени. Каждая из них жила своей жизнью, своими интересами и делами. Сферы деятельности у них не пересекались: Грейс занималась лишь египтологией, месяцами пропадая в Долине царей, Мадлен же больше склонялась к изучению древнего Рима, в частности – погребенного под толстым слоем пепла древнего города.

Тем не менее какая-то неимоверная сила гнала ее вперед. «Узнаю только, зачем я понадобилась этой стерве, – то и дело повторяла про себя Мэд, пристально смотря на дорогу, – после пошлю ее обратно в свой террариум и вернусь в лагерь. Осталось всего две недели, а дел еще немерено. Профессор будет, ох, как недоволен нашей работой! Мы совершенно отстали от графика».

– Вот дьявол! Какого черта ты лезешь под колеса? – вскричала она внезапно и, вывернув до упора руль налево, резко нажала на тормоз.

Машину молодой женщины занесло от резкого маневра, после чего последовал удар. Джип содрогнулся, встав на дыбы, и замер на месте.

– С вами все хорошо? – через мгновение Мадлен услышала взволнованный голос, который показался ей очень знакомым.

Она оторвала остекленевший взгляд от лобового стекла, по которому от удара о столб расползлись трещины, и устремила взгляд на стоявшего возле машины человека.

– Синьор дю Белле… Арман? – пролепетала молодая женщина, постепенно приходя в себя. – Что… что вы тут делаете?

– Вообще-то я живу тут в соседнем доме. Точнее, здесь живет мама с сестрой. Сегодня у отца день рождения, вот я и уехал с раскопок пораньше. Собирается вся наша родня, – помогая Мадлен вылезти из машины, сказал инспектор. – А вы-то здесь какими судьбами? Вы же вроде находились в лагере? Я еще смотрю – машины нет. Думал, что Шарлиз за провизией уехала.

– Ну, на этой машине, – археолог поглядела на раскуроченный капот автомобиля, – вряд ли кто-то теперь сможет ездить.

– А что произошло?

– Я увидела трехцветную кошку, перебегающую дорогу.

– Трехцветную… кошку, – недоуменно повторил за ней Арман. – И из-за этого вы решили протаранить столб?

– Я и не собиралась… так вышло. Случайно. Вы не понимаете, – густо покраснела молодая женщина. – Это плохая примета.

– Вы – ученый, и продолжаете верить в подобные вещи? – поднял бровь инспектор.

– В приметы и различные суеверия верили во все времена. И небезосновательно, – пытаясь побороть смущение, парировала его собеседница.

От удара о руль у Мадлен опять разболелась голова. Она непроизвольно дотронулась до нее и поморщилась. Обратив внимание на свинцовую шишку на лбу женщины, дю Белле нахмурился и серьезным голосом спросил:

– Вы ушиблись? Мне кажется, вам следовало бы показаться врачу.

– Нет-нет, – отмахнулась от него Мэд. – Это я ударилась головой о стол в палатке… со мной бывает, не обращайте внимания… А кошечка жива? Я не переехала ее?

– Да вон она, – усмехнулся Арман, указав на милое создание, вальяжно разлегшееся на террасе кафе.

– Это хорошо, – впервые за долгие дни облегченно улыбнулась Мадлен. – Мне было бы жаль, если бы я стала виновницей ее несчастий.

– Ну ладно… кошечка жива, а вот что мне с вами делать? Может, зайдем ко мне? Я познакомлю вас с родными.

– О нет-нет, что вы! – запротестовала молодая женщина. – Первый раз в доме и в таком виде… простите, я не могу. И не уговаривайте меня.

– Не буду. Но подвезти – подвезу. Эту машину теперь только в металлолом. А вообще, вам повезло, что вы отделались лишь ушибом. Так куда вы направлялись?

Немного поколебавшись, Мадлен назвала отель, в котором проживала ее бывшая подруга.

– Хорошо, тут совсем рядом. Садитесь в машину.

– А что же делать с этой? – растерялась археолог.

– Не волнуйтесь, я все улажу. Давайте ключи!

Через десять минут машина остановилась у милого дома, на котором висела вывеска «Отель Pompeii Domus».

– Приехали, – инспектор указал на вход. – И все же жаль, что вы отказались пойти со мной.

– Может… как-нибудь в другой раз, – замялась Мэд. – Спасибо, что подвезли. Благодарю! До завтра!

Молодая женщина вышла из машины и тут же ощутила легкое головокружение. Она остановилась и инстинктивно ухватилась за дверцу автомобиля.

– Знаете, что я вам скажу, моя милая леди, никуда вы не пойдете. Я отвезу вас к врачу. И точка!

– Все нормально, синьор дю Белле, – взяв себя в руки, упрямо заявила Мадлен и, хлопнув дверцей, поспешила ко входу отеля.

– Упрямая, – буркнул инспектор, провожая ее взглядом. – Настоящий осел… но, будь я проклят, чертовски привлекательный осел.

Грейс упаковывала разбросанные на кровати вещи в чемодан. Не дождавшись звонка бывшей сокурсницы и решив, что ту попросту не заинтересовало ее предложение, а может, старые обиды перевесили чашу весов, женщина решила покинуть это богом забытое место как можно скорее.

– Ноги моей тут не будет, в этой дыре, – яростно запихивая кое-как блузки и брюки, бормотала она себе под нос. – Подумаешь! Фифа какая… вся такая неприступная. Какая же я была дура, что приехала сюда. Примчалась на всех парах! И что я получила взамен? Ее фырчанье и недовольство? Да что она из себя представляет? Корчит великого ученого, а, в конечном счете… пустышка! Я же предлагала… я хотела поделиться с ней славой! Сделать ее знаменитой на весь мир! Но меня отхлестали по щекам. Надо мной посмеялись! Ничего… смеется тот, кто смеется последним. Я еще утру нос этой зазнайке.

В ту же секунду египтолог услышала стук в дверь.

– Chi e'? – крикнула женщина недовольным голосом. – Non sono ancora pronta[22].

– Можно войти? – услышала она голос бывшей подруги. – Я не отвлекаю тебя? Я буквально на минуту.

Обернувшись, Грейс увидела стоящую в дверях Мадлен.

– Мэд? Ты? – не в силах скрыть изумления, спросила Эванс, но, взяв себя в руки, уже пренебрежительным тоном продолжила: – Чего ты тут забыла? Ну заходи, раз пришла. Правда, времени у меня совсем немного. Через четверть часа приедет такси, а я еще не успела собраться.

– Наш разговор не займет много времени, – усаживаясь в кресло, успокоила ее археолог. – Я задам тебе пару вопросов и уйду.

– Что ж, – хмыкнула бывшая подруга и продолжила сборы. – Валяй!

– Во-первых, вот, возьми. Это письмо твоего брата и его заметки. Думаю, ты хотела бы сохранить их. Я прочла его записку и глянула на фото, хоть ничего и не разобрала на них. О чем идет речь? О каком великом открытии говорит Гарри?

– А какая уже разница? – окрысилась бывшая подруга. – Спрашиваешь из чистого любопытства или из вежливости? Что… захотелось-таки погреться в лучах славы?

– Ни то, ни другое, ни третье.

– Тогда зачем тебе это знать? Теперь это моя проблема. А мои проблемы тебя не касаются.

– Хорошо, как скажешь, – поднимаясь из скрипучего кресла, произнесла молодая женщина. – Больше не пристаю. Не хочешь рассказывать, не надо. Прощай! Хорошей дороги!.. Была рада повидаться.

Стоя в дверях, Мэд замешкалась.

– Мне очень жаль Гарри, – негромко проговорила она. – Он был искателем приключений и бродягой, и я не разделяла его взглядов, но тем не менее Гарри всегда нравился мне. У него была добрая душа ребенка, хотя и немного избалованного.

Сказав это, археолог хотела уже закрыть за собой дверь, и тут внезапно услышала за спиной всхлипы. Остановившись как вкопанная, Мадлен оглянулась и ошеломленно уставилась на бывшую подругу.

Та сидела на кровати и, закрыв лицо руками, тихо плакала.

– Гресси! – вскричала потрясенная до глубины души молодая женщина.

Она подскочила к бывшей подруге и, присев с ней рядом, по-отечески обняла. Та доверчиво прижалась к ней и залилась горькими слезами.

– Ну… ну… тише, дорогая, тише, – нежно гладя ее по голове, повторяла Мэд, стараясь успокоить сокурсницу. – Все будет хорошо. Все непременно будет хорошо. Иначе и быть не может. Верь! Ты сильная, ты со всем справишься!

– Синьора, вам пора ехать. Такси уже ждет внизу, – услышали женщины голос портье.

Грейс подняла заплаканное лицо и устремила на него непонимающий взгляд.

– Она никуда не едет, – ответила за нее Мадлен. – Синьора остается.

– Но, – запротестовала было та, – мне нужно ехать.

– Ты думаешь, что я отпущу тебя в таком состоянии? И не надейся!.. Вы можете идти. Синьора останется еще на сутки. Спасибо! – повторила Мадлен тоном, не терпящим возражений.

Когда дверь за юношей закрылась, мадам Дюваль вытащила носовой платок из сумки и протянула бывшей подруге.

– У тебя никогда их не было, – с улыбкой проговорила она. – На, держи!

Та лишь улыбнулась в ответ.

– Спасибо, – немного помолчав, отозвалась Грейс, смахнув слезы с лица.

– За что?

– Неважно… просто спасибо!

– Да не за что, – пожала плечами молодая женщина. – На моем месте любой поступил бы так же.

– Наверно, – опустив глаза, ответила ее собеседница.

– Ладно, подруга, выкладывай. Раз ты никуда не едешь, то не имеет смысла играть в молчанку… В какую авантюру влез по твоей милости Гарри?

Через четверть часа Дюваль была уже в курсе всех трагических событий, которые произошли месяц назад и в результате которых из тридцати человек в живых остался лишь брат Грейс, да и то, судя по письму, ненадолго.

– Ясно, – произнесла Мадлен, когда ее собеседница наконец-то замолчала. – То есть помимо тебя и брата, эту находку хотят заполучить еще некие лица, я правильно поняла? Но кто?

– Этого я не знаю. Честно, даже не могу предположить. По всей вероятности, наши недоброжелатели наняли настоящих киллеров, ибо так хладнокровно разделаться со всей группой могли только профессионалы. Гарри повезло, потому что в то время его не было в лагере.

– А есть вероятность того, что на вашу находку… будем называть ее так до поры до времени, уже натолкнулись те, другие?

– Нет, иначе о ней сразу же заговорил бы весь мир. Когда мы созванивались в последний раз, он рассказывал о камнях…

– О камнях? – перебила Мэд. – Что еще за камни?

– Ммм, ну как тебе объяснить, – замялась Грейс, не желавшая раскрывать все секреты, так как все же не до конца доверяла собеседнице. – Скажем так: некие рисунки на камнях. Сказать конкретнее не могу, ибо сама не видела их воочию… но они – нечто! По словам Гарри – нечто невероятное!

– Тогда еще один вопрос, – впившись взглядом в лицо визави, произнесла археолог. – Зачем тебе понадобилась Я?

Гресси посмотрела на подругу и взяла ее за руку.

– Потому что… потому что, кроме тебя, мне больше не к кому обратиться за помощью. Мэд… пожалуйста, мне некого больше просить. Некому доверять! Прошу… помоги мне найти то, на что натолкнулся Гарри. Хотя бы в память о нем. Когда-то же мы были добрыми друзьями!

– Но потом все изменилось.

– По моей вине и из-за моей гордыни! Теперь все иначе. Я переменилась. Жизнь проучила меня за себялюбие. Слишком поздно я осознала, каким гадким человеком была. Мэдди, я прошу… умоляю тебя! Поверь мне!

Археолог внимательно поглядела на бывшую подругу, всем своим видом выражавшую искреннее раскаянье. Глядя на несчастное заплаканное лицо Грейс Эванс, трудно было усомниться в искренности молодой особы. Несомненно, угрызения совести терзали египтолога, дурные поступки в прошлом тяготили ее, и ей хотелось облегчить душу. «Судьба не зря сталкивает людей неожиданно, когда не ждёшь, давая, тем самым, возможность что-то исправить в своей жизни, – задумалась Мэд, продолжая колебаться. – Можно оступиться, сделать что-то не подумав, но потом осознать ошибку и постараться справить ее. Заслуживает ли покаявшийся человек прощения? Думаю, да. Думаю, можно рискнуть. Кто знает, вероятно, и мне когда-то потребуется второй шанс».

– Хорошо, Гресси, – вслух проговорила молодая женщина. – Я помогу тебе. Да, нам не дано вернуться в прошлое и начать наше знакомство заново, но мы можем начать с этого момента и написать другой финал. Что скажешь? По рукам?

Дюваль протянула руку и, пристально поглядев в глаза сидевшей напротив женщине, улыбнулась. Та бросилась ей на шею и радостно засмеялась.

– Спасибо, дорогая, спасибо за твою доброту! И как я могла сомневаться в тебе? В твоей доброте и отзывчивости!

– Ну, я уже не так добра и не так отзывчива, – отстраняясь от нее, ответила Мадлен, – но в чем-то ты права. Во мне осталась часть прежней Мэгги.

– Подруги? – протянула руку Грейс.

– Подруги, – засмеялась молодая женщина. – Кстати, а куда мы едем?

– В Южную Америку, дорогая. Едем в рай для археологов, едем покорять перуанские земли! Рейс послезавтра в пять утра из Рима. Если поторопимся, то успеем.

– Куда-куда? Ты спятила?! Я не могу вот так все бросить и уехать. У меня работа…

– …которая никуда не убежит. Помпеи не завалит по второму разу. К тому же есть, кому тебя заменить. Там и студенты, и кудахчущая… прости-прости, мадам Аллен, – поправилась Гресси, заметив, что молодая женщина нахмурилась. – Работа почти завершена. Надо полагать, что они и без тебя расчистят ту фреску. Разве нет?

– Ну да… Софи почти завершила работу.

– Вот и я о том же… ну так что? Согласна?

Мадлен колебалась. Что-то подсказывало ей, что она ввязывается в жуткую авантюру, которая навсегда изменит ее жизнь. Тем не менее, сказав «а», обычно говорят и «б». Раз Мэдди согласилась помочь подруге, то было бы уже нелогичным отказываться.

– Ладно, уговорила. Но мне необходимо заехать домой и взять вещи.

– В этом нет необходимости. В Лиме, куда мы прилетаем, мы сможем купить все, что нам понадобиться.

– Хотела бы я знать, на какие деньги, – с сомнением проговорила Мэд.

– На те, что выделил Британский музей.

– Тебе, но не мне, – парировала археолог.

– И тебе тоже. Скажем так: они нанимают тебя на работу.

– Откуда такая щедрость? – хмыкнула Мадлен.

– Благодаря моей рекомендации, дорогая. Я сказала, что ты лучшая в своем деле, и что без тебя мы не добьемся успеха, – улыбнулась ее собеседница. – А так как мне доверяют, то подписали чек безоговорочно.

– Допустим, что все так и есть, – покачав головой, отозвалась Мадлен. – Но что от меня требуется? Каким образом я смогу помочь тебе?

– Засвидетельствовать подлинность тех вещей, о которых я рассказывала тебе. Не более.

– Но каким образом я могу подтвердить подлинность, когда я понятия не имею, с чем буду иметь дело? – изумилась Мадлен, вскакивая с места. – Или ты думаешь, что я безоглядно ввяжусь в твои грязные игры, о которых не знает лишь ленивый?

Грейс вспыхнула, но промолчала. Она еле сдерживала ярость, но понимала, что стоит ей только вспылить, и молодая женщина сейчас же уйдет.

– А… ты об этом, – взяв себя в руки, протянула Эванс. – Да, признаю, по молодости бывало. Надо было как-то прикрывать Гарри, спасать его от правосудия.

Она замолчала. Больше всего на свете Грейс боялась, что сейчас Мадлен отступит, отказавшись ехать вместе с ней в Перу.

– Слушай, я обещаю тебе… клянусь! Наша поездка не запятнает твою репутацию. Ты станешь героем в глазах общественности. Ну так что, едем?

Молча кивнув головой, Мадлен попрощалась с подругой, договорившись встретиться с той в восемь утра в холле отеля. «Надеюсь, что стану героем не посмертно, – мелькнула мысль в голове мадам Дюваль, выходившей из номера, ибо она внезапно вспомнила о том, что предыдущая группа была уничтожена неизвестными. – Не постигнет ли и нашу группу та же участь? Кто они, эти таинственные незнакомцы, с которыми нам предстоит иметь дело? И насколько они опасны? Черт… опять одни вопросы и ни одного ответа».

Глава 12

Не рассчитывай на завтрашний день, пока он не наступил, ибо никто не знает, какие беды он принесет.

Погрузившись в невеселые раздумья, Мэд вышла из отеля и неспешным шагом отправилась, не обращая внимания на то, что творится вокруг, в сторону археологического комплекса. Там она намеривалась еще раз взвесить все «за» и «против» предстоящей поездки.

– Мадам Дюваль… Мадлен, – неожиданно услышала она у себя за спиной.

Стремительно обернувшись, молодая женщина заметила стоящего в нескольких метрах от машины инспектора.

– Ciao, – помимо воли вырвалось у нее. – Что вы тут делаете?

– Да вот подумал, что вам, вероятно, понадобится помощь, – невозмутимо начал он.

– Мне? Помощь? Но почему? – растерялась археолог, застигнутая врасплох.

– Из-за аварии, – напомнил Арман.

– Ах, да, я уже и забыла.

– Это хорошо, похоже, шишка на лбу не сильно беспокоит вас.

– Вторая причиняет больше беспокойства, чем первая… А что с машиной? – поинтересовалась молодая женщина.

– Ее уже забрали и отвезли на склад. Замечу, кстати, я взял на себя смелость и заказал вам другую. Подумал, что лагерь не должен оставаться без транспорта… Так вас подвезти?

– Ох, да, спасибо. Я и не подумала… Что творится со мной, непонятно. У меня… на меня столько всего свалилось в последние дни, что голова просто идет кругом. Честно, не знаю, за что хвататься.

– Бывает, – просто ответил дю Белле и нажал на газ.

Они неспешно ехали по вечерним улицам. Прошедший дождь преобразил город: огни витрин и фонарей отражались на мокром асфальте, удивляя волшебной игрой красок. Легкая музыка, доносившаяся из многочисленных небольших кафе и беззаботный смех их посетителей, и непринужденный разговор прогуливающихся людей создавали уютную теплую обстановку. Мадлен сделала глубокой вдох. Как же легко дышалось после ливня. Чистый, наполненный ароматами осени воздух бодрил, наполняя жизненной силой. «Как же хорошо. Жаль вот только, что я не могу насладиться в полной мере этим чудесным вечером, – подумала она с грустью. – Проклятые мысли не выходят из головы. А так хотелось бы послать всех и все куда подальше и просто получать удовольствие от работы, от жизни. Но пока это невозможно… Черт, и зачем я ввязалась в эту историю? Почему мне вечно неймется? Откуда во мне желание постоянно всем помогать? Господи, когда же я наконец-то поумнею?»

– Вас что-то беспокоит? – покосившись на попутчицу, задал вопрос Арман. – На вас лица нет.

Вздрогнув от неожиданности, Мэд повернула голову и внимательно посмотрела на инспектора.

– Да нет, вроде все нормально. А почему вы не с родными? – переводя разговор в другое русло, поинтересовалась молодая женщина.

– Тут все просто, – сухо отозвался тот. – Мне показалось, что вам нужна помощь, а я именно тот, кто мог бы вам ее оказать.

– В скромности вам не откажешь, – улыбнулась краешком губ археолог.

– Как сказал Ярослав Гашек: «Скромность украшает мужчину, но настоящий мужчина украшение не носит». Ну а если серьезно, то я немного беспокоился о вас. Извините, если показался чересчур назойливым.

– О нет, что вы! Наоборот, я благодарна вам. Очень. И вы совершенно не назойливы. Я знаю, о чем говорю. Три года назад к нам уже приставляли надсмотрщика… простите за откровенность. В отличие от вас, он совал нос во все, везде лез с советами. Короче говоря, рот его не закрывался ни на минуту. Работать в таких условиях было невыносимо. Я с трудом дождалась окончания сезона.

– Увы, с подобными людьми мне тоже приходилось сталкиваться. Умение молчать – вот, что отличает умных, в частности скромных, людей от глупцов, ибо скромный человек не любит много говорить. Он больше любит слушать. От слушания человек совершенствуется, от много говоренья – он только глупеет.

– Неплохо сказано, – окинув сидевшего рядом с ней мужчину взглядом, отозвалась Мадлен.

Оставшуюся до лагеря дорогу они проехали в полнейшей тишине. Никто из них не нарушал затянувшееся молчание. Молодая женщина то и дело поглядывала на инспектора, на спокойном лице которого трудно было прочесть, о чем он думает. Его невозмутимость каким-то странным образом передалась и ей. И если, выходя из отеля, Мадлен находилась в растрепанных чувствах и в полной растерянности, то теперь археолог знала ответы на некоторые вопросы.

– Арман, а вы не хотите совершить путешествие в Перу? – неожиданно спросила молодая женщина, когда машина остановилась возле лагеря.

Почему она попросила его поехать с ней, Мэд не знала. Этот вопрос вырвался у нее непроизвольно. Вероятно, виной всему была та пресловутая безмятежность, в которой пребывал инспектор. Вырвавшиеся ненароком слова привели молодую женщину в сильное смущение. Археолог покраснела до ушей и тотчас же отвернулась, стараясь скрыть волнение.

– В Перу? – брови дю Белле приподнялись вверх. – Вы сказали, в Перу?

– Простите, – попыталась отыграть Мадлен, окончательно сконфузившись. – Я не знаю, что на меня нашло. Мне… право, неловко.

– Да все нормально. Просто как-то неожиданно… Вы только скажите, а что вы забыли в Перу? И зачем вам понадобился я?

– Забудьте… спасибо большое, что подвезли. Да и вообще, спасибо за все: за машину, за поддержку. Была рада познакомиться с вами.

– Разве мы уже прощаемся? Насколько я знаю, сезон закончится лишь через две недели.

– Да, это так, но я завтра уезжаю, поэтому мадам Аллен и мои студенты закончат работу уже без меня. Прощайте!

Мадам Дюваль открыла дверцу и хотела было выйти из машины, когда услышала ровный голос инспектора:

– Мадлен, вам нужна помощь? Именно поэтому вы попросили меня поехать с вами?

– Н-нет, – опустив голову, тихо отозвалась она.

– А мне кажется, что да… единственно, вы почему-то боитесь признаться не только мне, но и себе. Я прав?

Молодая женщина молчала, беспокойно теребя ремень сумки. Неожиданно она почувствовала себя пятнадцатилетним подростком, сидящим рядом с тетушкой, учившей ее уму-разуму в то время, когда родители занимались своим бизнесом, и до детей им не было никакого дела.

– Итак, моя милая леди, вы ответите на вопрос или мне понадобятся средневековые клещи, чтобы вытащить из вас всю информацию?

Услышав подобные слова, Мадлен от возмущения подняла голову, чтобы высказать наглецу все, что думает о нем, но осеклась, уловив веселые искорки, заигравшие в его глазах. Нет, он не издевался над ней, а всего-навсего подтрунивал над ее страхами.

– Ну так что?

– Да, вы правы, мне определенно нужна ваша поддержка, – наконец-то призналась Мэд. – Я не могу ответить отказом…

– …той особе, которая приезжала в лагерь и к которой вы ездили сейчас, – уточнил инспектор.

– От вас ничего не скроешь, – невольно рассмеялась молодая женщина, – вы чересчур проницательны.

– Профессия обязывает, – тихо пробормотал ее собеседник и чуть громче добавил: – Вы не можете отказать, и что дальше?

– Но при этом голос разума говорит, чтобы я отказалась от поездки. На уровне интуиции.

– А вы часто прислушиваетесь к ней?

– Достаточно редко, – призналась Мадлен.

– Ясно… тогда смею предположить, что и в этом случае вы не будете на нее полагаться.

– А как вы угадали?

– Моя наблюдательность, – только и сказал Арман.

– Но мы не так давно знакомы с вами.

– Иногда достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы составить о нем мнение. А иногда можно знать его много лет и не догадываться о темной стороне его души.

– Не могу не согласиться, – кивнула головой археолог.

– И?..

– Что «и»? – вытаращилась на него Мэд.

– Спросите еще раз, – Арман не отводил глаз, которые при искусственном освещении приобрели цвет карамели.

– Спросить о чем? Я… не понимаю.

– Понимаете, не лукавьте.

– Хорошо… вы правы, пора уже перестать чего-либо и кого-либо бояться, – сдалась археолог и, сделав глубокий вздох, задала вопрос: – Вы поедете со мной в Перу в качестве помощника и… защитника?