– Тяжело, – посочувствовал я.
– А сам по старым дням не скучаешь?
– Не особо, – сказал я. – Моя профессия была не столь приятна, как твоя.
– Извини, – сказала она. – Я совсем забыла.
– Да ничего, – сказал я. – Я уже и сам забываю.
– Встретимся вечером? Или после работы ты занят тем же, чем и большинство демонов твоего возраста? Кропаешь воспоминания…
– Кропаю потихоньку, – сказал я. – Но против встречи с такой привлекательной дамочкой ничего не имею.
– Ну вот, – огорчилась она, – опять облом. Я думала, ты будешь против, и я заявлюсь к тебе в полном боевом снаряжении, готовая к тяжелой, изнурительной борьбе…
– Хм, – сказал я. – Как-то не сообразил. Кстати, только что вспомнил, я сегодня не могу. У меня чрезвычайно важная встреча…
– Вижу, что ты врешь, старый греховодник, а все равно приятно.
– Нет, правда, – сказал я.
– Встретимся вечером, – сказала она.
– Меня может не быть дома.
– Чао, крошка, – сказала она, взмахивая крылом и забирая влево. – Увидимся!
– Прощай, – сказал я.
Суккубы не любят, когда им говорят «до свидания». «До свидания» выражает надежду на следующую встречу, а истинное удовольствие для суккуба – не просто оказаться в вашей постели, а сделать это вопреки вашему желанию. Последние восемьсот с лишним лет я трудился во славу ада на одном и том же месте. Не сказать чтобы работа была очень интересной, но каждый день я по долгу службы встречался с разными душами, иногда даже попадались очень любопытные экземпляры.
Я залетел в окно своего кабинета, сложил крылья, уселся за стол и включил кофеварку. Сразу же послышался робкий стук в дверь, наверное, там уже целая очередь. Мертвые любят заявляться с утра пораньше.
– Войдите, – сказал я, и вошел первый экспонат.
При жизни он был видным мужчиной и преставился лет в сорок. На нем был призрак синего делового костюма и галстука с изображением американского флага. Не люблю американцев. Даже здесь они считают себя хозяевами, грешниками, простите за каламбур, первого сорта.
– Джон Смитсон, – представился он. – Тысяча девятьсот двадцать первый – тысяча девятьсот шестьдесят третий.
Не так уж я оказался далек от истины.
– Личный идентификационный номер?
– Три-четыре-пять-ноль-ноль-ноль-восемь-семь-шесть-шесть-один-два-два-девять-девять-три-три-три-три-четыре, – отчеканил он.
Из новеньких, подумал я, недавно из чистилища. Те, кто провел у нас много времени, уже не помнят своего номера. И нечасто приходят ко мне на прием.
– Жалобы, предложения, пожелания? – осведомился я.
– Жалоба, – сказал он.
– Вот так всегда, одни жалобы. – Я вздохнул, вытаскивая из секретера соответствующий гроссбух, разумеется, самый толстый. Мертвые любят пожаловаться, и каждую их жалобу, даже самую пустяковую, приходится регистрировать. В других кругах подобные мне бюрократы уже давно обзавелись компьютерами, но до нас эта тенденция докатится еще не скоро, вот и приходится иметь дело с бумажками. – Внимательно.
– Что «внимательно»? – не понял он.
– Слушаю вас внимательно, – пояснил я. Не привык он еще к нашему жаргону. – На что будете жаловаться?
– На режим, – сказал он.
– На режим так на режим, – сказал я. – Что не так с режимом?
– В моем личном приговоре указано, что в течение первых трех тысяч лет я должен принимать серные ванны, – сказал он.
– Приговоры выношу не я, – сказал я. – И обжалованию они, как вы знаете, не подлежат.
– Да, но дело в том, что с самого начала моего пребывания здесь я вынужден принимать ванны из кипящей смолы.
– Вот как? – спросил я. – А разве есть разница?
– И огромная! – с жаром воскликнул он. – После серной ванны гораздо проще отчистить костюм.
– Откуда вы знаете? – спросил я. – Если с самого начала принимаете только смоляные?
– Коллеги рассказывали, – сказал он.
– Вот так, значит, – сказал я, делая соответствующую пометку. – Вы пытались жаловаться по месту непосредственного пребывания?
– Да, конечно, и не один раз.
– И что вам ответили?
– Что серу не завезли.
– Бардак, – пробормотал я. – Кто ваш куратор?
– Демон третьего уровня Бельфгор.
– Знаю такого, – сказал я. – Уже не первая жалоба на этого индивидуума.
– Так вы примете меры?
– Конечно, – сказал я. – Будьте уверены, я отправлю соответствующий запрос в отдел снабжения в ближайшие сто лет. И если в ответе будет сказано, что смола прибывает регулярно и речь идет о нецелевом ее использовании, то я буду вынужден принять самые строгие меры. Вы свободны.
– Сто лет? – опешил он.
– Сто лет, – подтвердил я.
Видно, господин Смитсон еще так до конца и не понял, куда он попал, и не представляет, как здесь делаются дела.
