– Это бомба, – сказал я. – И, поставив под ней свою подпись, Асгарот поджег фитиль.
– На ней уже две подписи, – заметил Бегемот. – Это значит, что договор вступил в силу.
– Но моего имени там нет.
– Оно там будет, – сказал Бегемот.
– Почему я?
– С моей точки зрения?
– Нет, изначально.
– Изначально на твоей кандидатуре настаивал Азраель.
– Чем он свою просьбу мотивировал?
– Ностальгией, – сказал Бегемот. – Дескать, вы работали в одно и то же время, и пути ваши часто пересекались, он поднялся, ты не опустился, ему за тебя обидно, и он дает тебе шанс проявить себя, и тра-ля-ля… Думает, что ты не справишься, и ждет, пока ты сядешь в лужу.
– Ты думаешь, он все еще жаждет мести?
– Носят ли святые нимб? – вопросил он.
– Понятно, – сказал я. – А твоя точка зрения на предмет моего участия?
– Бумага подписана, – сказал он. – Обратного хода уже нет. Если там не будет твоего имени, значит, там будет чье-то другое. Я бы все-таки предпочел, чтобы там было твое.
– Почему?
– Потому что я тебя знаю, – сказал он. – И знаю, что ты справишься. А другого, пришедшего тебе на замену, я могу и не знать.
– А ты сам как в эту историю вляпался?
– Я тебе говорил, что я – эксперт?
– Неоднократно.
– Это моя территория, – сказал он. – Асгарот пришел ко мне за советом, я дал ему совет, он его не послушал, и понеслось. Хочешь знать, с чего это все началось?
– Хочу, – сказал я.
– Тогда слушай, – сказал он и принялся рассказывать.
Рассказчиком он всегда был превосходным. Не упускал из виду ни одной детали, помнил все подробности, а виденное собственными глазами передавал в лицах. Слушать его было одно удовольствие, и удовольствие сие длилось минут сорок. Потом он замолчал, а я закурил.
Табакокурение среди демонов не поощряется, но и не преследуется. Рак легких нам не грозит, потому как по роду службы приходится дышать и более зловонными и зловредными испарениями, а небольшой процент наслаждения никогда не помешает. Да и работа у нас нервная, знаете ли, с людьми ведь работаем.
– И как тебе эта история? – спросил Бегемот, когда я стряхнул пепел в третий раз.
– Мутная, – сказал я. – Мне кажется, что нас подставляют.
– Еще как, – сказал Бегемот. – Ты не представляешь, как я разозлился, когда обо всем узнал. Асгарот – он кто? Сопляк, шесть веков от роду, что он понимает в интригах? Азраель провел его, как последнего лоха.
– Погано, – сказал я.
– Еще как погано, – сказал он. – Посмотри, что мы имеем. Заключенное по всем правилам пари, отказаться от условий которого уже не может ни одна сторона. Ты представь, что будет, если новости дойдут до Князя? Он взбеленится, это я тебе говорю, а условия все равно придется выполнять. Потом полетят головы.
– Наши с тобой полетят одними из первых.
– Первой полетит голова Асгарота.
– Для меня это будет довольно слабым утешением.
– Для меня в общем-то тоже, – признал он. – Так что пари надо выигрывать.
– Искушение четырех, – сказал я. – Это не так сложно.
– Как посмотреть, – сказал Бегемот. – Ты интересовался официальной статистикой?
– Как-то не было повода.
– А я интересовался. Знаешь, сколько сейчас на Земле работает квалифицированных искусителей?
– Сколько?
– Столько же, сколько и неквалифицированных, – сказал он. – Ни одного.
– Как такое может быть? – изумился я. – Ведь поток грешников не ослабевает!
– Увы, так может быть, и так есть, – сказал Бегемот. – А поток грешников… Люди делают это сами. Без нас.
– Не понимаю.
– У ада забрали одну из его прямых обязанностей, – сказал Бегемот. – И кто забрал? Смертные!
– А куда смотрит небесная шатия-братия?
– Она никуда не смотрит, – сказал Бегемот. – Чудотворство массового поражения было запрещено пару тысяч лет назад, если ты помнишь, а с тех пор Он, Ты Знаешь Кто, не слишком часто обращал свой лик к собственным творениям. Точнее, вообще не обращал.
– Это как?
– Поговаривают, что он занят проектированием новой Вселенной.
– Проектированием?
– Ага. Сказал, что не хочет повторения старой ошибки. Дескать, свалял на скорую руку, за шесть дней-то тяп-ляп, решил теперь все детально спланировать.
– Но если он создаст еще одну Вселенную, ему придется уйти туда.
