Я-то думал, что стражник до нас снизошёл.
Оказалось, что белка нам носит еду!
– Я не верю глазам. Как же то может быть? –
Проронил тут Макарий. – Не чудо ли тут!
– А орешки-то сладкие, – Тихон сказал. –
Друг наш, белочка, милая, скинь нам ещё.
Где ты спряталась? Выгляни. Где же ты там? –
Вдруг опять показался пушистый комок
Возле ямы, и снова слетели на дно
Три орешка лесных, а затем три грибка
Прошлогодних, сухих. И комочек исчез,
Только хвостик пушистый мелькнул наверху.
8. Борьба за жизнь Бакмата
Время тихо текло над Ветлугой рекой,
Волны тихо неспешно катились на юг.
Им была безразлична минутная жизнь;
Было им всё равно, что творится вокруг.
А у тихого берега возле куста
Старой вербы лежал полумёртвый Бакмат.
И хотя без сознания был он, ему
Важен был каждый миг, продлевающий жизнь.
Верный конь его рядом на страже стоял,
Опустив скорбно голову; гривой своей
Щекотал он хозяину нежно лицо,
Но не двигался тот, и почти не дышал.
Вышла к берегу Овда, колдунья лесов,
Трёх волчиц и волчонка она привела,
Чтобы тело Бакмата забрали они,
Чтоб душою его ей самой овладеть.
Конь учуял волков. Захрапел он, заржал;
Стал он землю копытами сильными бить.
Окружили волчицы Бакмата, хотят
Подобраться поближе, схватить, разорвать
И насытиться кровью и мясом его,
И насытить волчонка, который стоял
Чуть поодаль, пугаясь жестоких копыт.
Только конь от хозяина не отступал
Ни на шаг, на волчиц он кидался, хрипя,
Бил копытом. Одной он попал по хребту;
Отлетела она, заскулила, и встать
Не могла уже, болью сковало её.
Попыталась тогда и колдунья сама
Успокоить коня; подошла и клюкой
Замахала у морды его вороной:
– Чу! Проклятый, остынь! А не то превращу
В мухомор придорожный, в трухлявый пенёк! –
Конь ведёт черным глазом, встаёт на дыбы,
Словно хочет взлететь, унестись в небеса
И хозяина с грешной земли унести.
– Чу! Проклятый! – Тут крикнула Овда. – А ну!!! –
