Взял его князь с собою в поход кузнецом.
Возле Тулы потом и остался тот жить.
Много стрел и мечей, много острых ножей,
Что сработал тогда старый Тул, до сих пор
Между Доном-рекой и Непрядвой-рекой,
На большом Куликовом просторе лежат
И гниют, возвращая земле свой металл. –
Так монахам сказал старый Фёдор кузнец.
Дал затем Тихомиру крест-энколпион,
И сказал: – Этот крест раньше дед твой носил,
А потом уж и я. А теперь носи ты.
В нём щепотка земли да просвиры щепоть. –
Поклонился отцу до земли Тихомир,
Дар священный приняв, и на шею надев.
3. Единение сердец
У Ветлуги-реки, у плакучих берёз
Тихомир и Иришка тихонько сидят
И молчат. Не идут им на душу слова.
Всё уж сказано, – только сидеть да грустить,
Да минутки до часа разлуки считать.
У Иришки на сердце тоска и печаль:
Ей хотелось теперь не слова говорить,
А кричать журавлицей, что край свой родной
Покидает к зиме, улетая на юг;
Одинокой волчицею выть на луну;
И вдовицей оплакать свой горький удел.
Ей казалась теперь: подколодной змеёй
Золотая коса шею ей обвила.
И казался ей серым, и пасмурным день.
А на небе ни тучки, ни облачка нет,
Только майское солнце горит в вышине.
– Ничего, моя любушка, скоро вернусь, –
Говорил Тихомир, чтоб утешить её. –
С ними я лишь пробуду один месяцок,
Ну, другой… как они остановятся где,
Как осядут, я тут же назад и вернусь…
– Тяжело расставаться с тобой и на день, –
Отвечала Иришка. Глаза у неё
Были полные слёз. – Ты себя береги.
Не геройствуй напрасно. Хоть ты и силён,
Да не всё можно силою сделать одной.
Сердце чует беду. Тяжело… тяжело…
– Ничего, моя любушка, скоро вернусь.
Снова будем мы вместе, уже навсегда.
Должен я послужить православной Руси,
Сам игумен меня на служенье призвал.
Может, подвиг какой я в пути совершу,
Может, род наш прославлю и наше село,
Как прославил наш род славный дед… Ничего.
– Что мне слава твоя? Не за славу тебя
