Иерусалимский православный семинар. Выпуск 4

3. Археология

Археологические памятники на территории Газы исследованы мало. Это вызвано и чрезвычайной плотностью современной застройки, и трудностями в обнаружении занесенных песками памятников, и, наконец, непростой политической ситуацией. Сегодня на территории сектора Газа нам известны считанные памятники, относящиеся к византийскому периоду. Связям этих памятников с монастырским центром в Газе посвящено небольшое, но довольно полное исследование И. Гиршфельда.[21] В нем он приводит перечень монастырей, известных нам по историческим источникам, и указывает на связанные с ними археологические находки. В своей работе Гиршфельд делит монастыри на три части, исходя из удаленности памятников от города. Во внутренний круг, ближайший к Газе, он включил 9 монастырей. Средний круг, с радиусом в 15–25 км, насчитывает 5 памятников. Еще 5 отнесены к внешнему кругу, удаленному от Газы более чем на 25 км. Помимо этой работы, нужно отметить и недавно опубликованные результаты раскопок монастырского комплекса в Умм эль-Амар.[22] На основании этих статей была составлена короткая справка, приведенная ниже.

Монастыри в Газе:

1. Монастырь Иллариона. Основан около 340 г. между Газой и Маюмой. В течение 1997–2001 и в 2003 г. совместная экспедиция Палестинского управления древностей и Французской археологической школы в Иерусалиме работала на памятнике в Умм эль-Амар. Во время раскопок был найден большой комплекс зданий площадью 7200 м2. В него входят церковь, жилые и служебные помещения. Под церковью находится крипта, а мозаичный пол в самой церкви украшен найденной в 2003 г. надписью, упоминающей св. Иллариона. Гиршфельд идентифицировал комплекс с монастырем Сердиуса,[23] однако найденная в 2003 г. надпись доказала, что это монастырь Иллариона.[24]

2. Монастырь Бет-Лайя. Основан около 360 г. четырьмя учениками св. Иллариона. Местонахождение – предположительно деревня Бет Лакия к северу от Газы. Археологических следов не обнаружено.

3. Монастырь Сильвана. Основан около 390 г. возле р. Бесор. На северном берегу этой реки в 1917 г. английскими солдатами были обнаружены базилика и водосборная цистерна, которые до сегодняшнего дня не сохранились. Они располагались в Хурват Грарит, в 10 км южнее Газы. В 1977 г. Йосефом Поратом была обнаружена и частично раскопана еще одна церковь, на 0,5 км западнее. На раскопках были найдены мозаичный пол с памятной надписью и датой по газскому летоисчислению 598 г.[25] Однако в надписи не упоминается имя игумена, и на основании этого Леа Ди Сегни отрицает, что церковь монастырская.

4. Монастырь Зенона, ученика Сильвана, основан около 440 г. Расположение – Кфар Шеарта, южнее Газы. Гиршфельд, проводивший археологическую разведку, идентифицировал монастырь с памятником, обнаруженным на двух холмах на северном берегу реки Бсор. Он нашел множество керамики и стекла, водосборные цистерны, фрагменты мозаики и обломки мраморных панелей.

5. Монастырь Аввы Исайи, основан около 440 г. как кеновия. Расположение – к юго-западу от Газы, возле Бет-Даллата. В. Герен идентифицировал могилу шейха Мугази в Хирбет ед-Дамита, в 12 км к юго-западу от Газы, с местом, связанным с Аввой Исайей. Однако, никаких археологических следов на месте не прослеживается.

6. Монастырь Петра Ивира. Основан как лавра около 440 г., с 492 г. – кеновия. Расположение – возле Майюмы. В. Герен указывает на могилу шейха Радуана в 3 км, к юго-западу от Газы, построенную на вершине холма из каменных и мраморных блоков в повторном использовании. Возможно, что они взяты из монастыря.

7. Монастырь Севира, основан как лавра около 500 г. к западу от Газы, в окрестностях Майюма. Точное расположение монастыря неизвестно.

8. Монастырь Сердиуса, основан в окрестностях Тавты около 520 г. Монастырь был организован монашеской общиной во главе с Варсанофием Египетским в виде кеновии под управлением Сердиуса, и окружавших ее отшельнических келий. Он располагался южнее р. Бесор.

9. Монастырь Дорофея, основан около 545 г. между Газой и Майюмом. Упоминается Иоанном Мосхом как кеновия. Археологических следов не обнаружено.

Эти девять монастырей внутреннего круга непосредственно связаны с известными монахами Газы. Все они близко расположены и представляются сельскими монастырями, лежащими вне населенных пунктов. Следующие пять памятников были обнаружены в радиусе 15–25 км от Газы, и относятся Гиршфельдом к среднему кругу.[26]

1. Хирбет Джамаме, находится на 20 км восточней Газы, к западу от кибуца Рухама. В 1957 г. Рем Гофна обнаружил и раскопал комплекс зданий размером 25 × 30 метров (800 м2). Здание было сложено из необожженных кирпичей на каменном основании. По мнению исследователя, хронологически можно выделить три этапа поселения. В первые два комплекс был секулярным, и только в конце превратился в монастырь.[27]

2. Тель Сера. Находится на северном берегу реки Грар в 22 км на юго-восток от Газы. В 1972–1979 гг. были проведены раскопки под управлением Э. Орена. Найдено здание, датируемое V–VI вв. и идентифицированное как церковь, возможно монастырская.

3. Кисуфим. Монастырь св. Илии, расположен в 15 км к югу от Газы и в 1 км южнее Тель-Джема. На раскопках 1977 г. Р. Коен обнаружил частично сохранившуюся базилику с мозаичным полом и надписью, в которой упоминается св. Илия и дата по газскому летоисчислению 576.

4. Маген. Церковь или монастырь св. Кириака. Находится в 22 км к югу от Газы, на месте могила шейха Нурана (от арабского Нур ‘свет’). Возможно, название сохраняет имя деревни Лихнос, упоминаемой в Житии Иллариона. В 1977 г. Цаферис раскопал на памятнике монастырский комплекс с базиликой в центре и с трапециевидной в плане церковью в южной части.[28] В церкви был найден мозаичный пол с надписью, посвященной св. Кириаку.

5. Шелаль (Парк Эшколь). Здание церкви, датируемое VI в., лежит на холме на берегу реки Бесор, в 21 км южнее Газы, поблизости от древней дороги Халуца-Газа. В 1917 г. австралийские солдаты обнаружили мозаику с датой 561/2 г. Сегодня она выставлена в Каннбере, Австралия.

Вышеперечисленные археологические памятники можно отнести к монастырскому центру в Газе благодаря найденным надписям и немногочисленным историческим сведениям. Правда, только два из них – комплекс в Хирбет Джамама и монастырь св. Илии, известный по надписи в Кисуфим, – несомненно являются монастырями. Остальные три возможно были не монастырями, а сельскими церквями.

Следующие памятники, удаленные от Газы на расстояние свыше 25 км, относятся Гиршфельдом к внешнему кругу. Сюда можно отнести монастыри, которые, судя по источникам, находились под влиянием Газы. Это городские монастыри в Хорват Соа, Тель-Масос и Тель-Ира, относившиеся к епархии византийской Беер-Шевы, и два монастыря в Центральном Негеве: небольшой придорожный монастырь в Мицпе Шивта и лавра в Эйн Авдат, упоминающаяся Антонином из Пласенты. Они упоминаются в нескольких исторических источниках. Прежде всего, надо указать на сохранившуюся переписку между беершевским монахом Иоанном и старцами Варсанофием и Иоанном в монастыре Сердиуса, что подтверждает связи между монашеством Газы и монастырями района Беер Шевы. О связи с населением византийского Центрального Негева говорится в Житии Иллариона. Иероним рассказывает о посещении Шивты Илларионом и о его проповедях местным жителям.

В заключение можно описать монастыри Газы как комплексы, состоявшие из центрального здания, служившего кеновией, и окружавших его келий отшельников. Такая схема известна нам как в Скитской пустыне в Египте, так и в монастырях Иорданской долины, например, монастыре св. Герасима. Насельники монастырей Газы, расположенных в сельской местности недалеко друг от друга и от окрестных поселений, и сами в основном местные жители, были вовлечены в мирскую жизнь как через монастырские институты (больницы, гостиницы и т. д.), так и в качестве духовных наставников. Их влияние распространялось так же на общины примыкающих к Газе районов Негева.

Греческий Архангельский монастырь в Иерусалиме (глава из путеводителя «Невидимые монастыри Старого Города»). Зоар Хальфан

В существе он – заезжий или точнее захожий двор с площадками и переходами вниз и вверх, с закоулками и захолустьями, тесный и мало опрятный, опаляемый жгучим тогда полуденным зноем и поражаемый лучами солнца, отражавшимися на белых стенах его келий.

Большинство библейских событий имеет альтернативные места локализации. Не исключение и место, где послал Бог Ангела в Иерусалим, чтобы истреблять его. И когда он начал истреблять, увидел Господь и пожалел о сем бедствии, и сказал Ангелу-истребителю: довольно! теперь опусти руку твою. Ангел же Господень стоял тогда над гумном Орны Иевусеянина. И поднял Давид глаза свои, и увидел Ангела Господня, стоящего между землею и небом, с обнаженным в руке его мечом, простертым на Иерусалим; и пал Давид и старейшины, покрытые вретищем, на лица свои (1П а р. 21:15–16).

Упомянутое гумно Орны Иевусеянина – это то место, которое купил Давид и на котором Соломон позже построил Храм. Но примерно на 700 м к северу от Храмовой горы, на улице св. Франциска есть монастырь Архангела Михаила, названный в честь ангела, явившегося Давиду. Недалеко отсюда находится Голгофа – христианский центр мира, к которому стягиваются все библейские события в их христианском понимании. Так, рядом с Голгофой христиане традиционно указывают место, где Авраам намеревался принести в жертву Исаака – в монастыре Св. Авраама, входящего в комплекс Храма Воскресения. Здесь же, в Архангельском монастыре, или в монастыре Св. архангела Михаила (поскольку в христианской традиции упомянутый в книге Паралипоменон ангел ассоциируется с архангелом Михаилом) показывают место его явления Давиду. В общем, здесь можно сказать, что мы находимся на альтернативной Храмовой горе.

План Иерусалима. Предоставил доктор М. Фрумин

Монастырь этот основал в 1303 г. сербский король Стефан Урош II Милутин Неманич (1282–1321), упомянутый Данте в девятнадцатой песне Рая «Божественной комедии»:

Он стоит того, чтобы рассказать о нем отдельно. Младший сын сербского короля Уроша I и младший брат короля Драгутина Стефан Милутин впервые появляется на политической арене в 1267 г., когда его отец решает выйти из вассальных отношений с Венгрией и перейти под покровительство Византии. С этой целью он сватает за Стефана дочь императора Михаила VIII Анну. Посольство с невестой даже прибыло в Сербию, но возникли осложнения и брак не состоялся. В 1276 г. Драгутин, воспользовавшись военным положением, свергает отца и становится королем. Его правление вызывает недовольство и в народе, и среди аристократии, и в 1282 г., после того как упав с лошади на охоте Драгутин надолго заболевает, собрание сербских дворян избирает королем Милутина. Милутин начинает с того, что присоединяется к союзу, против своего несостоявшегося тестя, Михаила VIII Палеолога, собранному Карлом I, королем обеих Сицилий, с целью восстановления Латинского королевства в Константинополе. Далее Стефан воюет практически всю жизнь и практически всю жизнь удачно, меняя противников и союзников местами. В союзе франками против византийцев в начале пути и в союзе с византийцами против франков в конце. Против венгров, болгар, монголов, турок-сельджуков… Он значительно увеличивает размеры Сербии и от скромности и аскетизма провинциального двора (когда приехала византийская принцесса Анна, ей в пример поставили жену Драгутина, венгерскую принцессу Катерину, которая сидела в холщовом платье и пряла) переходит к истинно византийской роскоши, о чем свидетельствует современник Теодор Метохит[29]: «На нем было надето драгоценных камней и жемчуга больше, чем могло поместиться, он весь был в золоте. Дом его блистал шелками и золоченой мебелью». Но М. Лозинский, комментатор Данте, утверждает, что Данте его обвинил в изготовлении фальшивых денег – его монеты очень напоминали венецианские, но были куда как более низкой пробы.

Упомянув еще раз несостоявшуюся свадьбу, надо сказать, что женился Милутин пять раз, разводясь и заключая браки снова из политических/династических соображений и мало обращая внимания на церковные каноны, запрещающие жениться при живой жене и запрещающие жениться более трех раз. Особенно примечательны его третий и пятый браки. Третьей женой Милутина была венгерская принцесса Елизавета, об этом пишет византийский историк Григора Никифор: «Пожив несколько времени с дочерью правителя Влахии, он потом отослал ее на родину и женился на сестре жены своего брата, сняв с нее предварительно монашеское платье. Затем когда триваллская Церковь решительно восстала против беззакония, он спустя долгое время отослал и ее; между тем женился на сестре правителя Болгарии, Святослава».[30] И он же о пятом: «На следующее лето прибыла в Константинополь из Трапезунда сестра царя Евдокия, потому что там умер муж ее, Иоанн Лаз; она прибыла со вторым своим сыном, а первого, Алексея, оставила там с властью, какая принадлежала его отцу. Руки этой-то Евдокии прислал просить король Сербии, с условием – заключить вечный союз с римлянами (т. е. ромеями – византийцами, – З. Х.). Он был силен; римским владениям не давал покоя; города и села частью забирал, частью же опустошал. Это обстоятельство поставило царя в большое затруднение; во-первых потому, что он дорожил дружбою короля, во-вторых потому, что сестра царя Евдокия, находя такое замужество отвратительным, и слышать не хотела о нем.<…> Так как Евдокия всеми силами души отказывалась от этого супружества, а он сильно настаивал, присоединяя к своему требованью немало и угроз; то царь в крайности указал королю на свою дочь Симониду, которой был тогда еще 5-й год…». Бедной девочке досталось от сербских царских биографов: «И близкие следствия примирения с империей были горьки для Сербии. Испорченная гречанка Симонида наделала много бед Сербии и Милютину. Интригами своими она довела мужа до того, что старший сын, Стефан, наследник престола, был ослеплен и отослан в Царьград под стражу».[31]

Справедливости ради надо сказать, что Стефан занимался не только войнами и женитьбами. Он провел законодательную реформу, опираясь на традиционное народное сербское право, и его законы вошли в историю как «законы святого короля», при нем был расцвет книжного дела и искусства, в котором под влиянием «ренессанса Палеологов» возник вардарский[32] архитектурный стиль. Стефан был известен благотворительностью, делал большие пожертвования на церковь и построил более тридцати (по некоторым сведениям более сорока) монастырей.

Как уже было сказано, в 1299 г. он женился на Симониде Палеолог и заключил прочный союз с Византией. А когда по соглашению между султаном Насиром ад-Дин Мухаммедом и императором Андроником II в 1303 г. Иерусалимская церковь перешла под покровительство византийской власти верный союзник Византии Стефан Урош Милутин получил разрешение и построил сербский монастырь в Иерусалиме, в двух шагах от Храма Воскресения.

Архимандрит Леонид (Кавелин) пишет: «…В половине же XVI столетия, когда иноки этой обители испросили себе у греков лавру Св. Саввы Освященного, покинутую сими последними по случаю утеснения от бедуинов, – Архангельский сербский монастырь сделался городским подворьем (около 1504 года) Саввинской лавры и оставался в ее ведении до удаления сербов из этой лавры в 1630-х годах».[33] А точнее в 1623 г. монастырь стал греческим после того, как Иерусалимский патриарх Феофан выплатил долги сербов.

Купец Трифон Коробейников, побывавший на Святой Земле в 1593 г. с милостыней от Ивана Грозного в память об убитом им царевиче Иоанне, рассказывает: «Все сии монастыри состоят во владении Турок, выключая трех, в коих и поныне отправляется Божественная литургия в монастыре Великомученика Димитрия, Великомученика Георгия и Святага Архистратига Михаила… B сем последнем Монастыре живут монахи монастыря Саввы Освященнаго, вне Иерусалима построеннаго в пустыне, и которой причислен к сему монастырю вместо подворья, для того, дабы приходящее для поклонения Святым местам в сем работая, своими трудами снабжали монастырь Саввы Освященнаго делая виноград и прочия нужныя к пропитанию человеческому вещи». И продолжает о том, что его более всего впечатлило: «И в том монастыре трапеза была каменная, коей верх разоривши, турки долгое время не допускали заделать оного. В лето же по Рождестве Христове 1552 посланы были в Москву два монаха – к государю царю и великому князю Иоанну Васильевичу всея России и к митрополиту Макарию, кои просили всероссийского государя, дабы он благоволил подать милостыню на сооружение трапезы; государь, пожаловав множество злата, к которому еще несколько присовокупил и митрополит Макарий, отпустил сих двух монахов; а они, прияв с благоговением злато, оставя Москву, прибыли в Царьград, где, давши оного турецкому султану, требовали позволения, дабы он повелел заделать верх означенные трапезы. Султан, принявши от сих монахов злато, приказал им дать грамоту к Санчаку, которую взявши, прибыли они в монастырь. По сем показав Санчаку означенную грамоту и приняв от него позволение, приступили к деланию верха трапезы и собственными своими руками с превеликим трудом окончили оный. Санчак же, может быть досадуя на то, что не получил из дара царева части злата, а для того презрев султанскую грамоту, приказал своим подчиненным вторично разломать верх трапезы, что видя иноки, и не могши сему воспротивиться, оплакивали горестное свое состояние и, с сими слезами представ пред образом Архистратига Михаила, просили сего Бесплотных Сил Начальника о прекращении Санчаковой злобы. Сей небесный воин, вняв их усердному молению, чудесным образом умертвил сего злобствующего Санчака; ибо в ту же ночь, пришед к сему начальнику, покоящемуся с своею женою, неизвестный человек, и поднявши его с ложа, сошел с ним со двора так, что не только люди, в покоях находящиеся, но и самые стражи, у ворот стоящие, не могли видеть ни того, ни другого. Но как скоро по наступлении дня узнали, что их начальник в продолжение ночи неведомо куда сокрылся, то в ту же минуту по разным местам начали искать Санчака, коего наконец и нашли мертвого, лежащего пред вратами монастыря Архистратига Михаила, изъязвленного мечом. Сыскавши же и взирая на Санчака, удивлялись, каким образом возмог он, утаясь от стражи, сойти с своего двора. Наконец положили, что монахи, отмщая ему за разорение верха трапезы, его умертвили. Утвердясь в таковых мыслях, решились омыть смерть Санчакову кровью иноков тогда, ежели у них какое-либо найдено будет смертоносное орудие. Посем, вступивши в монастырь и взошед в самый храм, увидели молящихся иноков, коих обыскавши и не нашед никакого смертного орудия, вострепетали и, исполнившись превеликого страха, в ту же минуту оставили монастырь, не препятствуя уже более монахам в заделании верха трапезы, которая с того времени даже и доднесь молитвами святого Архистратига Михаила стоит в целости».[34]

И снова свидетельствует Кавелин: «Подтверждением этого предания кроме местного образа, на коем изображается Архистратиг, попирающий лежащего навзничь “Санчака”, служит отчасти и то, что из всех иерусалимских церквей лишь на куполе церкви Архангельского монастыря водружен четвероконечный металлический крест, держимый Архангелом. Монастырская церковь уютная и опрятно содержимая, особенно с тех пор как предоставлена во временное пользование Русской Духовной Миссии для ежедневного служения (до 1864 года). Кроме вышеупомянутого местного образа святого Архангела Михаила в ряду местных же икон изображение преподобного Саввы Освященного. В этой церкви на правой стороне есть небольшой параклис без иконостаса, с прислоненным к стене престолом, во имя святого Иоанна Златоустого, устроенный, как можно полагать, дарами русского царя Иоанна IV в память его царской щедрости. На древней иконе большого размера, висящей на южной стене, изображен святой с именословным благословением, и вообще иконы сей церкви имеют печать древности».[35]