Мой дом – бесконечность

ОтеллоО город – лейтмотивКрушения любви,Где, ноги промочивПо щиколку в крови,Я тенью прохожуПо площади немой,И, не смолчав, дрожуНа звезд вопрос прямой!..Венеция! Я сном, Ошибкой завлеченВ твой бесприютный дом,Как сокрушенный челн,Я только синь и хлебХотел найти в тебе,Но стал узлом судебВ хрупчайшей той судьбе…Во тьме велик душой,А днем неуловим, —О, сколько я, чужой,Свершил, чтоб стать твоим!Рукою черной – в явьИз всех тянулся снов.Но ты себе оставьКровавый мой улов!

1979

ШколаЯ много раз пытался стать другим,И все ж не одолел себя ни в чем.Но дерево – великое, как гимн —Зарю склоняло над моим плечом.Оно учило скорби и хвале,Как дирижер, покачивалась ветвь.И я ни в чем себя не одолел —Но в лучшей школе научился петь.И с изумленьем вижу: я пою,Меня встречает облака поклон,Как грешника прощенного – в раю,Над целым государством грозных крон!..

1979

Сын Ивана ГрозногоТоска возвышалась над ним, словно город,Пехотою слуха осажденаИ конницей зренья штурмуема.Но выкрик жезла был, как молния, короток —И новая жизнь налегла, ледяная,И больше слова ни к чему ему.Так смерть подошла – ледяною Москвою,Огромными башнями будущих эр,Висящими вслух над соборами, —Москвой, на столетья прохваченной хворью —Насквозь. Как отцовский тот, пепельно-серый,Взгляд, что водой голубой емуСтруился сыздетства…Но голос сожжен до конца,Наследное выбрав имениеВ том теле: он тезка безумца-отца,И в смерти безумен не менее…

1979

Добро и злоБезумно красочный, и все жеТакой привычный день земной…Как это все похоже, Боже,На дождь грибной, на сон цветной!Всю нашу жизнь – в частях и в целом —Нарисовал ребенок меломНа солнцем залитой стене.– И на рисунок, между делом,Упало несколько теней…

1979

Из окнаТот же старый тихий двор.Но какою скорбью дышатВетви в летней темноте.И насколько небо выше,Повзрослевшее с тех пор…Да и жители – не те,Да и где ж они – в потемках,В шебуршанье веток тонких,В небытьи обид и ссор?……Как судьба, на крыльях ломкихМотылек в окно влетел…

1979

* * *На свете грустно.Этот выбор позднийДарю тебе, как сорванный цветок.Земля и небо предаются розни,Как наслажденью.Есть ли где серьезнейВсемирной философии итог?Мне кажется, мы час от часу ближе —Полслова не сказавшие за жизнь,Накрытые во сне листвою рыжей.Вот, я дарю тебе печаль – возьми же,Зачем звездой предутренней дрожишь?…

1979

Е. С.…Во тьме всемирного испуга,В наш век кичливый и больной —О, что мы примем друг от другаПод Сулеймановой луной?– Тоску Лейли. И свет Меджнуна.Начало зренья. Тайну тайн…А землю в адские кануныЗнакомит с небом «Эйр лайн»…

1979

* * *В песчаном подсознаньи роясь,Пластов земных взрывая повесть,Мы вспоминали неспроста,Что жизни знак – летящий поезд,А вслед за нею – пустота.Мы знали умиранье речи,Мы знали дрожь последней встречиС любимым, что не любит нас,Нам лапы жизнь клала на плечиС холодным блеском львиных глаз,И гневных гор горчили глыбы…О, видеть Ангелов! Они быНа райских пели нам пирах.Но мы опять снимали нимбы —И шли, как нищие, во мрак.

1979

* * *Я – живой, но и осень – живая:Кто кого из нас переживет?Дни все новые в круг зазывая,Водит прошлое свой хоровод.Ни листа, ни зеленого небаНе осталось. На тучах – печатьОтчужденья и сна. И не мне быЗа скудеющий свет отвечать…

1979

Братьям

Небом вспененным одеты,Безутешные, как дети, —Сумасшедшие поэтыСумасшедшего столетья!Песнопевцы вен бурлящих,Вскрытой страсти водопадов,Меж ветвей телесной чащиГустолистых – смерть не спрятав,Как богов, разбив каноныРади тайны непостижной, —Убегаете…За вами —Века злобного погоня,Ваши лица – дальше, тише, —Мрак. Не передать словами…

1979

Возвращенье домойХвойный вечер утешенья и защиты,Небо душу облекло – огромный плед,Деревянная калитка в сад сокрытый,Жизнь трепещет, как в листве фонарный свет.Вот я снова здесь.Я возвращаю Слово,В детстве сумеречном взятое в залог.Слышу, как в другой стране рыдают вдовы,Как, смеясь, растет в дверях чертополох.Я хотел в столетье этом не собою,Но несчетными рожденьями прожить.Ночь трясло. Шатало землю с перепою.А сейчас цветок спросонья чуть дрожит.Я бывал в смешенье судеб сразу всеми —И в отчаянье спасенье узнавал,Был прологом и узлом в земной поэме,Открывал страстей всемирный карнавал.Не чуждаясь унижения и славы,Я в соборе и в ночлежном доме пел,Босиком прошел весь этот век кровавый,И от казни уберечься не успел.Вот я снова здесь. Я возвращаю Слово —В детстве явленную тихую любовь.Погляди, Учитель мой белоголовый:Даль созвездий – это свет моих следов.

1979

* * *Там, над Летой – ветряная мельница:Это время медленно и страстноПеремалывает в пыль пространство,В россыпь звезд. —А ввысь на крыльях ленитсяВознестись. Оно стоит на месте,И, вращая ливнями и лунами,Хочет душу размолоть в возмездьеЗа беседы с птицами безумными.Там, над Летой – ветряная ягодаВ холодах созрела и повисла:Это ум несет желаний тяготы,Это мысль вращает страхов числа.Над рябиной каменной, осенней —Звездный ком с измятым скорбью ликом,Что постиг духовность не по книгам —И уже не чает воскресенья…

1979

Тот, кто из тучи испил грозовой,Кто окунал свои руки в лаву —Нет, не мертвец, но только живойБога небесного славит!Только кто звезды срывал, как плоды,Кто на земле научилсяВидеть на скалах веселья следы,В лиственный лес разворачивать числа —Кто человечество наперечетЗнает, моря – как свои пять пальцев,Кто зеленеющий лист рассечетВдоль – в глубине созреваний скитаться,Кто поднимался из тьмы гробовой,Чтоб на рассвете пропеть свое «Ауе» —Тот не умрет уже. Только живойБога небесного славит!

1979

Морской духЗдравствуй, царь Соломон!Я из Моря Крови,Где рыбы вымерли, где одниВолны в бесплодных турнирах дниПроводят, где сохранились, кромеВоплей беззвучных, слогов морских, —В медленных, скользких ларцах тоскиЖемчужин погашенные огни.Лишь человеческой плоти ласкойИх оживишь. Я тебе принесЭти куски неуслышанных слез.Можешь дарить их царице СавскойЗа потаенную, терпкую ночь,Можешь для зелья их истолочь —И настоять на прохладе рос…Кто из потомков твоих украситВыдохом водных глубин свою грудь, —Жарких столетий вытерпит жуть,Как мореход непреклонной расыТирской, лишь вихря налет миновалИ бесноватый стихает вал, —К новым невзгодам свой правит путь.Зелья жемчужного кто отопьет, —Хлынет печаль в него гимном неспетым,Океаническим, фосфорным светомМысли пронзив ему, словно копьем.Мраком рожден, от людей отстранен,Внутренним, скрытым, жемчужным огнемОн засияет – и станет поэтом!..

1979

* * *Ты не смотри на строфы свысока:В контексте жизни каждая строкаМоих стихов звучит совсем иначе —Та тянется, как детская рука,К лучам звезды. А та, как ветер, плачет.А вместе все они, наверняка,Любого буквоеда озадачат.Но ты на путь щемящий оглянись,Где время ливнем устремлялось вниз —И зеркала для неба создавало,Ты отраженьем облака пленисьВ одном из них: ведь, как ни заливалоКрай муравьиный, а льняная высь,Двоясь в воде, покой торжествовала.Вгляделся? – И запомнить поспешиСоотношенье тела и души,Как мне оно в толпе стихов открылось:Хоть мир звенящий – в хаос раскроши,Хоть обнаженным петь взойди на клирос, —Что гром – зимой, что взрыва сноп – в глуши,Тебя настигнет насмерть Божья милость!..

1979

* * *О, твой ли голос слышу яЧрез столько лет и зим?Он в эту полночь бытияЕдва ль вообразим,Но светит – страстный и живой —В разорванной тиши…О, я ли слышу голос твойИз глубины души?Из глубины звезды литой,Что мечет пламя дней,И время – шарик золотой —Растет, рождаясь в ней.Из тех истерзанных глубин,Где рай – подать рукой…И я отныне – не один.Но рядом – не другой.

1979

Варлаам и ИоасафТорговец приходит к принцу,Смущенный его величьем,И предлагает ларчикС жемчужиной дорогой.Но надо с тем примириться,Что все это – только притча,А принц – как маленький мальчикПеред Вечности грозной рекой.Торговец приходит к принцу.Столетья дремлют, кивая.На улице – древность. ОвцыБредут, и пастух поет.Но надо с тем примириться,Что, крикнуть не успевая,Внезапно в этом торговцеПринц себя узнает.Торговец приходит к принцуИ дверь прикрывает плотно.Виденье крутых ступеней,Не пройденных, властных вех.Беседа до света длится.Врывается город в окна —Ни времени, ни спасенья:На свете двадцатый век.

1979

* * *Метель осыпает несчетной казнойБазар приутихший. И сразу повеялоТой площадью людной, с толпой ледяной,Где головы рубят за веру, —Жестокой, глухой, корневой стариной,Где смерть, словно ветер, проглотишь,Где жизни крылатой, где жизни инойЗавистливый зреет зародыш.И кто же раскусит столетья спустя,Что казни подобны аккордам,И баховской мессы бессмертный костякОкреп в этом воздухе твердом?…

1979

ИсповедьЯ в город вхожу.Я в предсмертные, в первые крики,Дрожа, окунаюсь.В густом многолюдье окон,На лестничных клетках – и в клетках грудных, где великийВращатель созвездий пирует веков испокон.Я в город спускаюсь.Реки разноцветные бликиМеня леденят.И в воде вразумляющей тойМеж вечных домов словно ветер проносится дикий —Бездомные судьбы с цыганской своей пестротой.Я строю дыханье – я вникнуть едва успеваюВ прохожего речь, и обрывком величья онаДоносится следом.Я каждым отдельно бываю.Заслуги деревьев на мне – и умерших вина.А возрастов смена – тиха, как звоночек трамвая,А старость колдует, к секундам сводя времена,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.