Утро вечера дрянее (сборник)

Не скажу, что его тесное соседство мне было совсем уж неприятно, просто я все еще злилась на него – он отнял у меня столько времени! И то, что я пригрозила ему сляпать статью, было чистой правдой – я могла так расписать эту вечеринку, что он не обрадовался бы.

– Хочешь, я у Женьки узнаю? – предложил Андрей, – нужно только найти его.

– Пока не надо, – мотнула я головой. – Так кто же все-таки такой этот Рудик?

– Рудик? – Ежов замялся. – Я же тебе сказал – старый приятель… очень старый… – равнодушно добавил он.

– Тоже деятель от шоу-бизнеса? – продолжала расспрашивать я.

– Вроде того, – кивнул Ежов.

Музыка еще не стихла, как к нам подошла молоденькая девушка, в которой я узнала сексапильную блондинку, недавно лихо отплясывавшую на сцене: невысокая, хорошо сложенная, стройная, с продолговатыми темными глазами и ровными округлыми бровями, в эффектном джемпере крупной вязки цвета охры и черных брюках дудочкой. Что-то в ее облике показалось мне знакомым. Она была подшофе и, похоже, настроена довольно агрессивно.

– Тебя можно на минутку? – срывающимся от волнения голосом сказала она Ежову.

Он сделал удивленное лицо, взглянув на нее сверху вниз, и иронически пожал плечами.

– Вика, ты же видишь, я занят… – с нарочитой назидательностью ответил он.

– Вижу, – капризно прогнусавила та. – Но ты занят весь вечер, – сделала она акцент на последнем слове, – а я не могу ждать.

Ее настойчивость производила не совсем, скажем так, благожелательное впечатление, но ей, похоже, было на это наплевать. Я недоумевала по поводу ее резкого вызывающего тона, недобро полыхавших глаз и того возбуждения, которое читалось на ее оживленном лице.

– Ну так как? – не отставала она.

Мимо нас прошел официант с коктейлями. Вика остановила его, схватила бокал и жадно отхлебнула.

– Тебе, по-моему, на сегодня хватит, – воскликнул раздосадованный Ежов, – иди, я сейчас приду.

Он сделал нетерпеливый жест. Но Вика продолжала донимать нас своими осуждающе-упрямыми взорами. Ее глаза были влажны и напоминали глаза газели. Или в них стояли слезы?

– Ну что такое, Вика! – потерял самообладание Андрей. – Я же сказал. Почему ты мне не веришь?

– Сам знаешь, почему, – бесцеремонно ответила Вика, отхлебнув из фужера.

– Этим ты ничего не добьешься, – вздохнул Ежов, – иди.

– А вот ты добьешься, – в голосе Вики послышалась явная угроза.

Она резко развернулась на каблуках и, виляя бедрами, пошла к сцене.

– Боюсь, я должен тебя на несколько минут покинуть, – виновато улыбнулся Ежов.

Я понимающе посмотрела на него и кивнула.

– Я недолго, – заверил он меня, признательный мне за это понимание, и тоже направился к сцене.

Я присоединилась к Бригитте и Поплавскому. Жорик в одиночестве отдыхал за соседним столиком: видно, Ежову наскучила его мелочная опека.

– Что, не повезло? – с наигранным сочувствием посмотрел на меня Шурик, – не пойму, че он с этой маленькой злючкой носится? Ни рожи, ни кожи. Где он ее раскопал? – пренебрежительно ухмыльнулся он.

– По-моему, все ясно, – выразительно взглянула на него Бригитта, – или ты, Шурик, ослеп?

– Хочешь сказать, отцовский инстинкт? – сделал комичную рожицу Поплавский, пошловато хохотнув.

– Вот уж! – передернула плечами Бригитта и тоже засмеялась. – Скажешь тоже!

– Это не для прессы, – продолжал веселиться Поплавский, толкая меня локтем в бок.

Чувствовалось, что эта милая парочка основательно набралась здесь, пока другие выясняли отношения или развлекались иным способом. Зачастую спиртное помогает скрашивать собственную невостребованность, а проще говоря, ненужность. В глазах Бригитты забегали-запрыгали озорные чертики. Взгляды Поплавского приобрели томную тягучесть. Конечно, он актерствовал, лукавил и насмешничал, не брезгуя откровенно плоскими остротами.

– Может, поиграем в от… – ухмыльнулся Поплавский, шутливо уткнувшись лицом в мое плечо.

Я не дала ему договорить. Резко поднялась и пошла к кулисам.

– Не волнуйся, милочка, – проблеяла мне вдогонку разомлевшая от спиртного Бригитта.

– Я и не волнуюсь, – оглянулась я, чтобы прихлопнуть этих дурашливых толстяков презрительным взглядом.

Но мой, как мне казалось, уничтожающий взгляд почему-то вызвал у Поплавского с Бригиттой дикий смех, лишний раз подчеркнувший их циничную развязность и вульгарность. Вот тебе и шоу-бизнес, саркастично усмехнулась я, идя наобум. Приблизившись к сцене, справа, в стене, заметила дверь. На свой страх и риск открыла и побрела по узкому, плохо освещенному коридору. А-а, здесь, похоже, гримерные. Неожиданно мне преградила дорогу статная женщина со взбитыми пышно волосами и в очках.

– Девушка, вы куда? Посторонним…

– Я ищу Ежова. Он обещал подойти, а сам куда-то пропал, – я сунула под нос бабе свое удостоверение.

Гонор хранительницы святая святых попсового мирка несколько поубавился.

– Он там, – махнула она рукой, – только…

Ее недоверчивый взгляд все еще продолжал буравить меня.

– Все нормально, – меланхолично улыбнулась я и устало побрела дальше.

Из-за дверей неслись крики и ржанье. Видно, «Вывихи» забавлялись. Я миновала еще несколько дверей и, услышав знакомые голоса, остановилась у той, ручка которой нервно дергалась. Пронзительные всхлипы чередовались с протяжными стонами и жалобами. Обычное женское нытье, констатировала я. Скорее всего Вика, прижавшись спиной к двери, не давала Ежову выйти.

– Я же не могу разорваться, – еле сдерживая раздражение, внушал он ей, – ты хочешь невозможного: чтобы я все бросил и занимался только тобой! Что прикажешь мне делать, – запальчиво вопрошал он, – уволить всех, не общаться с прессой? Ты и так меня подставила… Подлетела, как сумасшедшая, глаза вытаращила. И перестань пить! – заорал он.

– А что мне еще остается делать? – завопила Вика. – Ты все время с той кошелкой…

«Это, кажется, в мой адрес… Нужно тебя проучить, девушка. Хотя, вижу, тебе и так не сладко приходится», – добродушно заключила я.

Вика, слышалось за дверью, всхлипнула и разревелась.

– О господи, господи! – неистовствовал Ежов. – Не терплю я женских слез! Успокойся немедленно или больше…

Он задыхался от бешенства.

– Или что? – сдержав рыдания, удрученно промямлила Вика.

– Больше меня никогда не увидишь! – выпалил Ежов. – Поняла?

Повисла мучительная пауза, прерываемая только Викиным постаныванием и нытьем.

– Ну хорошо, – устало проговорил Ежов, видно, решивший драконовым мерам предпочесть мирные, дипломатические. – Я тебя люблю, ты это прекрасно знаешь… – перевел он дыхание, – обещаю быть более внимательным. Но и ты обещай мне…

– Что-о? – потерянно спросила Вика, голос которой все еще дрожал.

– Давать мне передышку, хоть иногда… Воздуха… Я задыхаюсь! Чтобы творить, нужно дышать полной грудью!

– Я не понима-а-аю… – заныла Вика, – не понимаю…. Эта твоя Ольга… – сдавленно произнесла она, – ты же обещал с ней порвать.

«Похоже, девушка на грани психического срыва, – сочувственно подумала я, – или это алкоголь усиливает ее желание страдать? Выходит, она даже знает, как меня зовут. Но рвать со мной – это что-то новенькое. Интересно, Ежов ей сказал, или она успела навести справки? Ревность порой заставляет женщин быть на редкость изобретательными и расторопными. Что же это, она считает меня подружкой своего ненаглядного?» Мое сочувствие вмиг испарилось.

За дверью опять послышались рыдания.

– Ты мне всю душу вымотала! – утратив веру в возможность мирно разрешить конфликт, взревел Ежов. – Мало того, что дураком перед всеми выставляешь, так еще с ума сводишь! Не-ет! – выдохнул он. – Чтоб я еще раз связался с малолеткой…

– Я не малолетка! – с вызовом воскликнула, с новой силой обретшая вдруг все свое жестокое упрямство и непримиримую враждебность, Вика. – Ты сам все затеял!.. Смотреть противно, как ты перед этой папарацци распинался!

Ее голос дрожал, но теперь уже не от слез, а от возмущения и презрительной ненависти.

– Ревнуй, ревнуй, – с нарочитым спокойствием, за которым угадывалось желание уставшего человека как можно быстрее свернуть эту никчемную дискуссию, сказал Ежов, – а я пошел! – гордо объявил он.

– Андрюша! – завизжала Вика.

И в тот же момент что-то бухнулось на пол. Ручка двери судорожно дернулась в последний раз и через несколько секунд замерла. Я поняла, что Вика упала на колени. Вот комедия-то!

– Дай пройти, – стальным голосом произнес Ежов, – прочь с дороги!

Послышался шум борьбы.

– Нет, нет! – завопила Вика.

Взяв, как говорится, ноги в руки, я понеслась по коридору. Не хватало еще, чтобы меня здесь застукали! Выскочив в зал, я придала себе максимально чинный, если не чопорный вид. На моем лице, я чувствовала это, сияла довольная улыбка. Нет, не надо думать, что это была улыбка, полная злорадства или превосходства. Просто я поняла, что Ежов уже на подходе и я, наконец, смогу взять у него интервью.

Спокойно оглядевшись, я выбрала себе пристанищем стойку в углу. Мучила жажда, за столик к Поплавскому и Бригитте возвращаться решительно не хотелось. Официанта поблизости не оказалось. Глотнув сухого белого вина, я почувствовала себя в раю. Танцевальная площадка была как на ладони. Я рассеянно обозревала танцующих и потягивала вино. Жорик по-прежнему сидел за столиком в углу. Забавно было наблюдать, как по его деревянному лицу пробегают широкие, на лету расслаивающиеся блики света.

– Еле тебя нашел, – услышала я откуда-то сбоку голос Ежова.

Я безучастно, не обнаруживая своего тайного знания, посмотрела на него.

– Что? – прикинулась я рассеянно-зачарованной.

– Потанцуем? – Он взял у меня ополовиненный фужер и, поставив его на столик, потянул меня за руку.

«Что это он мной распоряжается?» – недовольно подумала я, но, приняв во внимание его состояние, позволила увлечь себя на площадку.

Ежов был подозрительно спокоен.

– Разрешили ситуацию? – уступая обычной женской стервозности, холодно полюбопытствовала я.

– А? – Ежов сделал вид, что не понимает, о чем я толкую.

– Конфликт разрешили? – подъехала я с другой стороны.

– Да, – отрывисто бросил он.

Видно было, что ему неприятно говорить об этом, но все-таки он счел себя обязанным запудрить мне мозги.

– Как выпьют – совсем голову теряют! Жалуются, доносят, кляузничают друг на друга. А эта влюбилась в одного повесу, – упорно отводил он глаза, – так просит, чтобы я его прослушал. Да если я буду всех прослушивать… – усмехнулся он.

– Смелая девушка, – намекнула я на решительный Викин тон.

– Молодежь! – снисходительно улыбнулся и вздохнул Ежов. – Пока мы молоды, нам море по колено. Только повзрослев, начинаешь более адекватно оценивать свои поступки и возможности. У Вики все еще впереди, – с отеческой интонацией добавил он.

– Хорошо, когда рядом такой мудрый наставник, – польстила я ему в расчете на то, что он не замедлит дать мне интервью.

– О-о, а вот и наш друг Шажков! – воскликнул он вдруг. – Пошли, я тебя познакомлю.

И он потащил меня к столику, где сидел круглолицый улыбающийся мужчина в кожаной кепке. Ему было около пятидесяти, и я вспомнила, что фото этого человека я видела в одной из тарасовских газет. Кажется, в «Маргинале». О нетрадиционной ориентации этого чудаковатого поэта по городу ходили самые невероятные слухи, самим Шажковым не подтвержденные, но и не опровергнутые. За столом поэта сидели два молодых смазливых парня с маленькими в ушах сережками из белого металла. На столе, ловя радугу огней, заманчиво поблескивала ополовиненная бутылка «Столового вина номер двадцать один», попросту говоря, смирновской водки. И никакой закуски, если за таковую не считать фанту.

– Юра, привет, – Ежов придвинул мне свободный стул, а себе быстро нашел еще один, – как успехи?

– Привет, привет, – тоненьким голоском пропел Шажков, бросив на меня короткий, незаинтересованный взгляд.

– Познакомьтесь, – Ежов представил нас.

Парней звали Саша и Коля, и они дружно стали предлагать мне выпить с ними водки, а Андрей о чем-то зашептался с Шажковым.

– Оленька, выпей, пожалуйста, – поддержал их Шажков тоном капризного ребенка, отвлекшись на минуту от разговора, мило улыбнувшись и подмигнув мне.

– Я за рулем, – развела я руками, – если только фанты.

Мне тут же налили оранжевой пузырящейся жидкости и напрочь забыли про меня. Правда, когда я достала сигарету, один из парней, не то Саша, не то Коля, поднес мне зажигалку.

– Значит, вы, Оленька, работаете в газете? – жалобно-меланхоличный фальцет Шажкова вывел меня из состояния глубокой задумчивости.

– В «Свидетеле», – кивнула я.

– Солидная газета, – закачал головой Шажков. – А здесь отдыхаете или на работе?

– Разве у журналистов бывает полноценный отдых? – пожаловалась я. – Ваш приятель таскает меня за собой уже почти три часа, а я никак не могу взять у него интервью.

– Так возьмите у меня, – визгливо воскликнул, расплывшись в улыбке, Шажков, – или у вас конкретное задание?

– А что, – вздохнула я, презрительно посмотрев на Ежова, – это идея.

– Нет, Юра, так не пойдет, – обиженно, не без кокетства возразил Ежов. – Я уже почти решил с помещением, а ты мне все портишь. – Он покрутил головой и заметил Славика, направлявшегося к нам с другой половины зала. – Вот видишь, Слава уже все устроил. Ну как? – уставился он на своего телохранителя.

– Кабинет рядом с конференц-залом, – громила показал рукой в сторону лестницы.

– Прошу нас извинить, – довольный таким исходом, сладенько улыбнулся Ежов Юре и его приятелям, помогая мне подняться. – Я не прощаюсь.

Я забрала «Никон», оставшийся на столике, за которым скучали Бригитта с Поплавским, и присоединилась к Ежову, над которым двумя гранитными монолитами возвышались Слава и Жора. Шагах в пятнадцати от Андрея кто-то схватил меня за руку и резко потянул в сторону.

– Ты че, в натуре, – услышала я горячий, злобный шепот Никиты, – играть со мной вздумала? Не советую.

– Да пошел ты, кретин! – Я попыталась оттолкнуть его, но он не отпускал руку, сжимавшую мне плечо.

– Я тя урою, бля, кошелка драная! – Он приблизил свое лицо вплотную к моему. Его глаза излучали такую необъяснимую свирепую ненависть, что мне даже расхотелось ругаться.

– Чего тебе нужно-то, мальчик? – решила я хотя бы прояснить ситуацию.

Он что-то хотел мне ответить, но не успел. Подоспевший Слава схватил его одной рукой за шиворот, а другой за горло и приподнял над полом.

– Те че, паскуда, – грозно спросил он, – жить надоело?

Никита сучил ногами, пытаясь достать носками пола, но только шаркал по плиточному покрытию. Вместо слов из его горла вырывались сдавленные сиплые звуки.

– Ну что, падла…

Тут подлетела местная охрана в виде худосочного парня в сорочке с короткими рукавами и резиновой дубинкой, болтавшейся на поясе.

– Что здесь происходит? – вклинился он между мной и Славой, который опустил Никиту на пол, но еще продолжал держать за шиворот.

– Да ниче, братан, мы сами разберемся, – громогласно заявил Слава, отворачиваясь от охранника.

Тот начал торопливо возиться с дубинкой, пытаясь отстегнуть ее, но она не поддавалась. Тогда он со злости рванул ее в сторону, крепление сорвалось, и дубинка угодила торцом Славику по ребрам. Воспользовавшись случаем, Никита рванул из его объятий и кинулся к выходу. Слава, сделав несколько коротких частых вдохов и придя более-менее в себя, грозно посмотрел на поникшего охранника.

– Я не нарочно, – пролепетал тот и сделал шаг назад, прикрываясь дубинкой, словно мечом.

Но Слава не стал его трогать и кинулся за убегающим Никитой. Тот было решил, что ему повезло и он сумеет скрыться, но путь преградил еще один шкафоподобный паренек. Неожиданно из-за спины Ежова выступил Жора, и Никита врезался в него, словно в бетонную стену, отскочил, как мячик, и плюхнулся на пятую точку. Жора шагнул к нему, ухватил невезучего задиру за грудки и поставил на ноги. Сзади путь к отступлению отрезал Слава.

– Парень, ты че, обкурился, что ли? – наклонился к нему Жора.

– Да нет, пацаны, все нормально, я просто ошибся, – залебезил Никита, поднимая ладони к плечам, как бы успокаивая Жору. – Ошибся я, ошибся! Нет проблем, я уже ухожу.

Посетители клуба, находящиеся по соседству, встали кружком и с любопытством ждали, чем все закончится.

– Ты в порядке? – шагнул ко мне Ежов.

– Нормально, – я с презрением посмотрела на Никиту.

– Тогда выпроводи его отсюда, – скомандовал Андрей Жоре, и тот повел Никиту к выходу.