Серебряные пули с урановым сердечником

– Знаешь, – неожиданно обратился ко мне гном напротив, – что я тебе скажу, Вуко… не слушай ты свою дев… компаньоншу. Все эти цветы, тряпки… пилюли для смеха… воистину смеху оно и подобно.

Я от души порадовался, что микрофон фишки обладает высоким уровнем чувствительности – поскольку говорил гном, продолжая грызть черенок трубочки, вряд ли бы я сумел понять его, излагай он свои мысли на всемирном.

– Скажу тебе как другу, – пыхнул гном очередным клубом дыма. – Ибо, хоть и знакомы мы недолго весьма, пришелся ты мне по сердцу. Забудь об игрушках этих детских. Оружие – вот настоящий товар! Хорошим оружием мужчине торговать не зазорно – почетно, а у вас, чужинцев, оружие знатное.

– Меня посещали схожие мысли, почтеннейший, – к счастью, я сообразил запросить фишку, и пауза была совсем крохотной, – Кайл О.

– Хорошее, верное дело, – одобрительно кивнул гном. – Войны угодны богам, а земля любит, когда ее поливают кровью.

Бр-р-р. Маньяки!

– Вы – молодцы! – продолжил гном. – Вы далеко прошли по дороге войны. Я спросил эту штуку всезнания, – гном постучал по дужке инфора, – сколько способов убивать известно ей? Большое число! Мне крепко учили арифмо, но такое число – надо сто гномов, чтобы запомнить его!

– Спасибо, – пробормотал я, – очень польщен. Мы старались.

– Там, на Мирах, – гном выдохнул колечко дыма в сторону стойки, – дураки! Тысячелетия… уйму проклятых тысячелетий они думали об оружии – драться один на один. Даже маги – большой бум, но только против другого мага. Не войска. Ваши умники – мудрые! Делали так, чтобы один – убивать многих. Издалека – так лучше.

– Они хотели другого, – пробормотал я, – совсем другого.

Доктор Гатлинг, Нобель, капитан Шрапнель, профессор Вей Синь… они хотели сделать войну столь страшной, чтобы человечество ужаснулось – а человечество радостно завопило и, подхватив очередную апгрейднутую дубину, понеслось вперед. По дороге, вымощенной благими намерениями.

– Думаю, – гном наконец соблаговолил вынуть черенок трубки изо рта, – учиться у вас многому можем…

Аларм! Аларм! Аларм!

Я еще успел увидеть в замедленном режиме, как, медленно вращаясь, улетает в глубь зала входная дверь, как в образовавшийся проем ломится толпа – пять-шесть рыл, по виду классические бойцы уличной джиги, – как очень медленно разрядник «эрма-элиза» в лапищах переднего разворачивается стволом в мою сторону. А потом боевой чип окончательно вышел на рабочий режим и, перехватив управление, оставил мозг на голодном пайке обрывочных кадров.

Кадр первый: Золушка начинает поворачивать в мою сторону недоуменное личико, находясь при этом на полпути к полу. Кружка, летящая донцем вперед, преодолела две трети пути к цели – лбу джигмена с разрядником, а ее содержимое уже начало расплескиваться у него между глаз.

Кадр второй: оглушенный и ослепленный джигмен все же успел нажать гашетку – и три килоджоуля разряда «эрмы» проделывают здоровенную дыру в летящем столе – к счастью, назад летит не так уж много щепок.

Кадр третий: раскрашенные рожи совсем близко, тот, что справа, опускает глаза полюбоваться на новое украшение своей грудной клетки – отличная фигурная, с любовью выточенная из дерева ножка стула. Ну а что ты хотел, любезный, тут уж или-или: или не отращивай такие клыки, или ходи в бронекостюме.

Кадр четвертый: я лежу на полу лицом вверх и любуюсь на пролетающие надо мной шарики плазмы. Кажется, оба джигмена уже успели понять, куда теперь направлены стволы их пушек, но… пока медлительные нервы передадут импульсы пальцами на гашетках… люди! Не стреляйте друг в друга… очередями!

Кадр пятый: последний джигмен, как-то странно искривив рот – верещит он, что ли? – отбрасывает в сторону пушку, а в его зеркальном нагруднике отражается… черт, неужели это у меня такая рожа под чипом? Ну и мерзкая же! Одна ухмылочка чего стоит!

И ведь, что обидно, никому не пожалуешься!

– А теперь, – мягко сказал Бар Корин, – я бы хотел услышать ваши объяснения.

– Собственно, – начал я, – мы мало что можем сказать. Сидели… пили…

– С гномами, – уточнил полковник.

– Да. Никого не трогали…

– А потом ворвалась уличная банда и начала пальбу, – закончил Бар Корин. – Так?

– Ну, – замялся я, – примерно.

Камеры наблюдения все равно покажут, что джигмены были атакованы мной раньше, чем начали стрелять, – этот факт особо не замаскируешь.

– Обычное дело, не так ли? – осклабился Бар Корин. – Случается чуть ли не ежедневно… только не в кафе в подвале штаб-квартиры СБ, отсутствующем, к слову сказать, на всех служебных планах. Кстати, откуда вы про него… впрочем, догадываюсь – Йорунга сказал?

Я кивнул.

– Во сколько, по-вашему, обошлись проходческие работы по доставке этой банды?

– Тысяч семьдесят? – предположила Золушка.

– Не меньше ста десяти. И все ради того, чтобы ликвидировать двух простых, ничем не примечательных…

Как же, как же!

– …горных гномов. Не кажется ли вам, – Бар Корин в очередной раз пробуравил меня своими прожекторами, – что затраченные усилия несколько неадекватны предполагаемому результату?

– Именно это сообщил нам единственный… уцелевший, – сказал я. – Может, мозготряска остальных даст больше?

– Сомневаюсь, – недружелюбно отозвался полковник. – Возможно, если бы вы не обошлись с главарем столь неаккуратно…

– Виноват, – вздохнул я. – Мне просто в голову не пришло, что командир может столь глупо ломиться впереди эскадрона. Но я все равно не собирался уничтожать его так капитально. Просто ему не повезло.

Это и в самом деле вышло случайно. Ну, если до конца честно, скажем – полуслучайно. Я рассчитывал всего лишь размозжить ему кадык, и то, что он именно в этот момент в очередной раз нажал на гашетку – неудачное совпадение. В конце концов, я сам пострадал – когда на расстоянии вытянутой руки разряд в три килоджоуля разносит чей-то череп, это, мягко говоря, неприятно. Брызги, костяные осколки с острыми краями… легкая контузия.

– Уничтожать капитально, – задумчиво пробормотал Корин, – это вы хорошо сказали. И это, Мракович, подводит нас к самому интересному – откуда у вас боевой чип? О котором нет упоминания ни в одном файле.

– М-м, – замялся я. – Дело в том… я же курсант Академии… был им до недавнего времени.

– Были, – согласился полковник. – Но боевые чипы имплантируют пилотам истребителей только после окончания полного цикла обучения и приведения к Присяге, не так ли?

– Совершенно верно, сэр. Но поскольку я не собирался завершать полный цикл обучения, то был вынужден решиться на нелегальную операцию.

– Зачем?

– Мне понравились предоставляемые этой штучкой возможности, – сказал я. – И, когда подвернулась возможность сделать это за приемлемую для меня сумму, я решил, что подобный козырь в рукаве может быть очень полезен в жизни.

– Звучит правдоподобно, – хмыкнул Бар Корин, – но кто может поручиться, что у вас нет других… камней за пазухой? Например, бит-карты разведки ВКС?

– Но ведь у ВКС нет разведки! – удивился я. – Указ об Ограничении Полномочий: «запрещается подразделениям ВКС вести самостоятельную разведдеятельность нетехническими средствами».

– Такой закон есть, – согласился полковник. – Но есть также контрразведка ВКС, которая порой толкует свои задачи весьма широко… свято исповедуя принцип «лучший способ защиты – нападение». А еще есть шестой отдел Истребительного Командования – никогда не слышали о таком?

Допустим. А вот ты-то откуда о нем слышал? В комиксах вроде пока не печатали?

– Ладно, – вздохнул Бар Корин, так и не дождавшись моего ответа. – На самом деле я должен вынести вам благодарность… от лица службы. За вашего туза в рукаве, столь своевременно введенного в игру. Вы сорвали чьи-то очень крупные планы.

– Служу Федерации! – выдохнул я, вскакивая в стойку «смирно».

– Вы не в Академии, Мракович, – поморщился полковник. – Сядьте.

– Постой, – вмешалась Золушка. – У тебя чип пилота?

– Пилота-истребителя.

– И какая от него польза в коридорной драке?

– Боевой чип не специализирован под конкретный тип корабля или оружие, – пояснил я. – Он вырабатывает оптимальную тактику для любой обстановки… используя навыки и опыт носителя. Разве то, как я дрался, похоже на мув-боевики?

– Не знаю… все было так быстро…

– Если ближний бой в замкнутом пространстве длится больше десяти секунд, – иронически заметил Корин, – значит, это не бой, а фиглярство для зрителей. Особенно когда одна сторона имеет столь подавляющее огневое превосходство. Вы, юная леди, можете добавить к словам вашего напарника что-нибудь по существу дела?

– Учитывая, что большую часть боя я провела на полу, пытаясь выбраться из-под неожиданно тяжелого гнома, – нет!

– Ясно. Свободны оба. И, Мракович, – полковник очень точно уловил момент, когда я перешагивал через порог кабинета, – не забудьте про отчет.

На этот раз я уже не пытался уточнить у двери, что именно должно содержаться в этом злополучном отчете. Похоже, Бар Корин хорошо усвоил земные принципы руководства подчиненными – иди туда, не знаю, за чем, и, как бы ни обернулось дело, я начальник – ты дурак.

Впрочем… кто сказал, что в Мирах дело обстоит иначе? Путь развития цивилизации на степень идиотизма ее среднего представителя не влияет.

– И куда теперь, напарничек?

Надо было мне первым задать этот вопрос!

– Идея напиться, – продолжила Золушка, – провалилась с треском.

Да уж. Чего-чего, а треска было много.

– Какие будут дальнейшие варианты?

– Не знаю, как ты, – пол неожиданно попытался выскользнуть у меня из-под ног, и от падения меня удержал только тренированный вестибулярный аппарат… и коридорная стенка, – а я собираюсь дойти или хотя бы доползти во-он до той белой двери. Хочется, знаешь ли, избавиться от последствий прошлой идеи, прежде чем браться за реализацию новой.

Мало есть на свете столь же подходящих для неторопливого, можно даже сказать, медитативного размышления мест, чем радующие глаз стерильной белизной внутренности эсбэшного индивидуального санблока. Я покинул его настолько умиротворенным, что даже штраф в пять эко «за слив химических отходов» не смог нарушить мое новообретенное душевное равновесие.

Вот напарнице моей этого самого равновесия явно недоставало.

– Наконец-то! Я уж решила, что ты решил подремать пару стоминуток.

– У меня была такая мысль, – кивнул я. – Но! Присущее мне исключительное чувство долга…

– …сумело оторвать твой зад от унитаза, – съязвила Золушка. – Чудо. Аллилуйя.

– Попрошу без богохульств, – я попытался придать своему голосу интонации старшины Стрешнева. – В Мирах…

– Минута двадцать три секунды, – прокомментировал инк фишки развернутую характеристику Миров, данную моей напарницей. – Должен заметить…

«Заткнись, а? – тоскливо вымыслил я. – Не до тебя».

– Короче, напарничек, – Золушка, похоже, тоже была знакома со старинными мувами из коллекции прапорщика Голопупенко, – мне хочется жрать. Именно жрать, потому что есть я хотела полчаса назад. У тебя есть какие-нибудь идеи по этому поводу?

– Очень хороший японский ресторан в двадцати минутах.

– Минутах чего? Широты, долготы?

– Полета на такси.

Наградой за ответ мне послужил переполненный самыми разнообразными чувствами взгляд – лучше всего к нему, по-моему, подходила характеристика: «уничижающий», – после чего моя напарница резко повернулась и зацокала каблуками по коридору.

Я поплелся следом, уныло размышляя, что характер существа, в обществе которого мне придется провести некий, возможно, что и немалый, отрезок времени, с момента нашего знакомства претерпел значительные изменения – причем не в лучшую сторону. Куда только подевалась преисполненная романтики златокудрая фея? Утекла в фильтры вместе с молекулярными цепочками «джен-3»?

С другой стороны, за этот период с ней произошло не так уж много событий, способствующих проявлению лучших качеств человеческой натуры. Попытка убийства, принудительная вербовка, массовая бойня…

Кстати, о… мне только сейчас пришла в голову мысль, что, с точки зрения обычного землянина, все участники последней истории – живые, вынося за скобки гномов, – повели себя абсолютно неадекватно. Например, я сам – превративший пять человек в трупы различной степени сохранности – по всем канонам должен был бы лежать сейчас в кабинете гипнурга, по уши накачанный успокоительными и антидепрессантами. Или же, не получив своевременной квалифицированной психопомощи, заламывая руки, биться в истерике.

Положим, я-то сам знаю, в чем дело – я и утилизатор на третьем подуровне, угол Шестой Фиолетовой и Даркмушстрассе. Но и Бару Корину не пришло в голову озаботиться моральным состоянием своего сотрудника. Хотя… этому тоже есть логическое объяснение – шелдонец просто не ожидает иной реакции от человека, готовившегося стать профессиональным военным.

Золушка же… впрочем, а что я о ней знаю? Что я вообще знаю о лунарях? Десяток затертых анекдотов, пару «адаптированных» для землян псевдомемуаров времен Восстания и рассказы полдюжины знакомых, больше напоминающие отчеты барона Мюнхгаузена о полете на ядре. И, в общем-то, все.

Маловато будет. Маловато.