Золоту – жизнь, человеку – смерть

– Нам нужен не союз бездельников и болтунов, а сильная объединенная группа людей, готовая пожертвовать собой во имя спасения царской семьи, для чего мы здесь и собрались. Чем мы скорее объединимся, тем быстрее освободим царя.

На сегодня нам нужен руководящий центр спасения царской семьи, к этому центру должны стекаться все данные о группах, которые будут участвовать в этом великом деле. Центр должен руководить всеми группами, и они должны беспрекословно выполнять его указания.

Мои люди разработали план освобождения заключенных из тюрьмы, потом вывоз из Екатеринбурга за границу. Это очень трудоемкая операция и трудновыполнимая в условиях бездорожья нашей губернии.

Николай II получил письмо, в котором мы просим дать согласие на его спасение, но ответа от него не получили. Он надеется на помилование. Мол уже год прошел, и ему большевики разрешат выехать за границу.

В свое время, год назад, временное правительство не дало визы на выезд, тоже сделают и большевики.

– Послушайте, что пишут в газетах, журналах, говорят на улице: «Возрождения монархии не может быть!»

Временное правительство отказалось от республики, оно колебалось, а это признак трусости.

Большевики издали проект своей новой Конституции, в ней нет места монархии. Для них все ушло в прошлое. И конституционная монархия, и республика. Выбор за вами, если мы спасем царя, мы спасем и монархию. Вокруг восстали те, кто дорожит своей честью, кому дорога наша отчизна Русь-матушка.

Не сегодня-завтра восстанут чехословаки и весь этот восставший народ объединится вокруг нашего любимого царя.

Просидели до утра, начало светать, и все разошлись, так и не пришли к единому мнению, не объединившись и не избрав руководящий центр. Большинство проголосовали воздержаться и этот вопрос решить на следующем собрании. Дату проведения собрания не утвердили. Решили обсудить этот вопрос в узком кругу в отдельности по группам, потом собраться еще раз в таком же составе, как и сегодня.

Фуголь вышел неудовлетворенным и чуть возбужденным. Он зло выругался и когда выходил из собрания зло сказал Соловьеву: «Из этого роя не выйдет ни х…».

Князь Тимошкин, следуя позади майора, засмеялся.

– Почему вы так думаете, майор, люди многому научились за годы революции и не спешат на свои шеи петлю одевать.

– Они уже одели, дорогой князь. Вчера мы были господами, князями, графами, а сегодня большевики это все забрали, нас сделали гражданами.

– А что это значит?

– А то, что вы, я и вонючий конюх стали на одну ступеньку. Нас унизили, дали пинка в задницу, мы – никто. И это исходит от одного, засевшего в Смольном. Ему имя Ленин.

– Придет, господин майор, и наше время, вместо Ленина мы войдем в Смольный, не как побежденные, а как победители.

– С сегодняшнего дня мы утеряли с вами даже надежду, мы перестали верить друг другу.

– Не расстраивайтесь, майор, я помогу вам объединить наши силы, и мы еще отпразднуем свою победу.

– Ее у вас уже не будет, если чехословаки восстанут, большевики снова увезут куда-нибудь в новое место царскую семью. И они будут за тридевять земель в тридесятом царстве, куда и ворон не залетит.

– Побойтесь бога, господин майор, большевики не решатся на расстрел семьи Романовых.

– Они мыслят дорогой, князь, как и вы, и вы хорошо знаете большевиков и потому дали правильный ответ.

Князь испуганно посмотрел на майора, потом ускорил шаг и скрылся в темноте.

Майор сидел за столом с Соловьевым и Корженевым. Перед ними был план дома, где размещалась царская семья.

– Напасть на дом и освободить царя у нас есть сила, но сумеем ли сохранить ему жизнь? Большевики вооружаются и готовятся к длительным боям с белогвардейцами. Если спрятать семью в городе, ее большевики найдут быстро, а сумеем ли быстро уйти на соединение с восставшими чехословаками и белогвардейцами. Леса наводнены партизанами и разными бандами, беглыми людьми из тюрем.

– Может, свяжемся, господин майор, с полковником Заревым. Сергей Михайлович вами остался доволен, может он поможет спрятать наших заключенных.

– Его старший брат Валерий Михайлович долгое время искал вас, он догадывался о цели вашего приезда в Екатеринбург. Он старый монархист и преданный царю.

– У нас все готово, нужно только согласие его императорского величества. Объединяем свои тобольские отряды и готовимся к последнему броску. Наш девиз: «Свобода или смерть» – идти на верное дело во имя спасения царя батюшки!

Обсудив план, майор посмотрел на часы.

– Мне пора на свидание с сотником. А вы сходите к полковнику и его брату, договоритесь, когда мы можем встретиться.

Около Василия стояла студентка, которую он угощал пирогами. Он рисовал, и что-то веселое ей рассказывал. В парке прохожих не было, и майор прямо пошел к ним.

За последние дни знакомая Василия намного изменилась, она стала веселее, и на лице появился румянец.

– Вы все хорошеете, вам встреча с моим другом идет на пользу.

– Не говорите так, дядя Леня, он только так на виду у всех со мной веселый, улыбчивый и жизнерадостный. А как останется наедине, я и слова не могу выдавить от него. Молчит, как воды в рот набрал. Другие при людях молчаливы и тихи, а этот наоборот. Я ему не как девица нужна, а как личный почтальон, для вас тоже.

– И сколько у вас секретов, мне хоть один подарите.

Девушка уходит, а сотник остается с майором.

– Царевна сказала, что царь не дает нам согласие. Его предупредили, что чехословаки двинутся через некоторое время на город, и он не хочет рисковать жизнью.

– А царевна вчера мне другое сказала. Что какой-то князь-монархист тоже ждет согласия на побег его высокопревосходительства. Оба ваши предложения он обдумывает.

Царевич сказал, что отец не доволен тем, что вы спешите с побегом. Это можно сделать накануне входа в город чехословаков.

Я ответил, что вы обеспокоены за их жизни. Вывезут вас большевики из города в другое место, и мы потеряем ваш след, и вы вечно останетесь в заключении.

« Пока, вы сотник, здесь, нам бояться нечего», – ответил царь.

– Я передам ваши слова отцу, но вы постарайтесь сами с ним поговорить.

– К сожалению, разговор у нас с его императорским величеством не состоялся. Я передал еще раз ему ваши просьбы, но он к этому отнесся хладнокровно. Дни заточения притупили его ум, он стал раздражительным и безразличным.

– Разрешите мне поговорить с императрицей Александрой Федоровной. Когда я служил в Царском селе, то многие говорили, что все государственные вопросы решает не царь, а сама императрица. Он дает положительный ответ только с ее согласия. Можно подговорить царевну и царевича, ради их спасения.

Майор купил газету и стал искать последние новости. В газете писалось о поимке банды, занимавшейся в городе разбоем, о закрытии ночного клуба, куда сходилась разная сволочь контрреволюционная, об открытии в городе новых кооперативов. О чехословацком восстании не было написано ни строчки. О восстании чехословаков пока говорили в узком кругу военные люди. Если заговорит газета, в скором времени они придут в город.

Солдаты сидят в городе тихо. Вооруженные отряды рабочих несут свою службу, как и раньше.

Нужно послать Корженева снова к начальнику депо. Поезда ходят регулярно, нужно узнать о чехословаках. Не нагрянут ли они, как снег на голову.

Написав несколько писем, положив их в условное место, Фуголь пошел в кабачок.

За столиком сидели рабочие депо, пили пиво.

Посидев полчаса и не услышав здесь желаемых новостей, он пошел домой.

Наступила тишина в городе, это сигнал к чему-то новому, но что должно здесь произойти? Может, он не заметил, как анархисты и меньшевики взяли у него инициативу и вместе с местными монархистами претворяют в жизнь свой план действия, а ему не верят. Сегодня встречусь с некоторыми монархистами, хотя это и не безопасно для жизни, решил он.

Вечер был теплый, и многие горожане вышли подышать свежим воздухом на улицу.

К майору подошли Соловьев и Корженев. Они прошлись по улице, зашли в несколько закусочных, везде было тихо и спокойно.

– Что-то тишина вокруг, – сказал Соловьев.

– Такая тишина была в Тобольске перед приходом большевиков к власти. Люди слышат приближающуюся опасность и боятся о ней говорить.

– И сегодняшняя тишина, – это признак смены власти. Каждый готовится к своему часу. Один убежать, где-то скрыться, а другой – тихо притаиться дома.

– Господин майор, вы говорите о приближении чехословаков?

– Да! О них, думаю, они будут здесь через неделю. У нас нет времени больше ждать, нужно действовать.

– Как? – спросил Корженев. Ведь нет его согласия, а без его согласия мы обречены на провал. Не связывать же их и увозить их оттуда.

Полковнику Зареву доложили о готовящемся объединении всех монархистов, участвующих в освобождении императора.

Он держал письмо государя, принесенное монахами, поставлявшими царской семье продукты. Царь извещал Сергея Михайловича о приближении смены власти в городе. Его верные люди спешат на выручку ему.

Чувствуя опасность, большевики усилили охрану, стали тщательно проверять передачи с хлебом и продуктами, нет ли в них чего-то тайного для Николая II.

«В последние дни я полностью отрезан от внешнего мира, мои верные люди либо арестованы, либо сами ищут спасения от преследования новой власти. Я верю вам, что мои верные солдаты спешат на освобождение своего государя, и скоро придет час расплаты за те унижения и оскорбления, которые я здесь перенес. Готовьтесь и вооружайтесь, как можно скорее к свержению власти Советов. Мы перенесли много горя и страданий, но с приходом нашей победы все окупится сторицей. Мы готовы ждать освобождения неделю, две, лишь бы цель была достигнута.

В последнее время мне не дает покоя мысль о моем верном майоре, он настойчиво требует моего согласия на побег из тюрьмы. Как только я дам согласие, его верные люди в тот же час будут около меня. Вы его знаете, он шел с вами бок о бок с самого Тобольска. Разыщите его и согласуйте действия; кто из вас прав. Передам через верных друзей, чтоб он к вам пришел».

Сергей Михайлович, прочитав письмо императора, подошел к подсвечнику, долго смотрел на него. Может спрятать для потомков, а если будет обыск, и найдут, верная гибель, – ты заговорщик.

Зашла в кабинет жена.

– Сережа, тебя ждет какой-то майор.

– Проси, пусть войдет.

Вошел Фуголь, он ничем не отличался от того майора, которого встретил в тайге.

– Ты такой же беспокойный, как прежде. У нас нет времени на пустые разговоры.

Полковник положил письмо государя перед Леонидом.

– Читай и говори, что ты думаешь об этом. Кто из нас прав, а кто ошибается.

– Хотелось бы мне быть тебе другом, как и раньше. Верил там тебе в тайге, верю и сейчас.

– Почему ты, Леонид молчишь, я что-то не так сделал или наш государь требует от нас невозможного.

– Нас было слишком много, и многим наш государь доверял, а слепая доверчивость – плохой признак в нашем деле.

– Думаю, большевики нас перехитрили. Они дали нашему государю полную волю в переписке. То, что знаем мы, знают и они. Нужно ждать от них ответного удара, и он придет не позже завтрашнего дня.

– У вас все письма сохранились, которые писал вам император?

– Я их сжигал.

– Это тоже сожгите и постарайтесь в эти дни никуда не ходить, ни с кем не иметь переписки. Раз вы отказывайтесь освободить государя из тюрьмы, не подставляйте голову шальным пулям. Спрячьте подальше свое именное оружие и все то, что может вызвать подозрение к вам у большевиков.

– У меня точные данные о готовности большевиков произвести обыск и арест людей, преданных нашему царю.

– Если мне суждено будет освободить царскую семью, я это сделаю не колеблясь, жаль, что он так вам обо мне написал.

– Не верьте в успех дела, даже хорошо подготовленное дело обречено на провал.

– Когда вы собираетесь исполнить свой долг?

– Письмо государя подсказывает мне, не позже сегодняшнего дня, если и я не ошибаюсь.

– Я с вами, господин майор. Можете рассчитывать на меня и моих людей.

– За вами и вашим домом следят. Когда я шел к вам, то по дороге встретил людей из отряда Украинского.

– Это неправда, я Украинского знаю, он всего на всего простой чекист.

– Он проще, чем мы, но он силен и опасен, у него в пять раз больше людей, чем у нас было в тайге.

Только вышел майор из дома, как во двор полковника вошли красноармейцы.

– Сходи, встреть их и задержи их во дворе на минут пять. Потом можно, пусть идут.

Он вынул из стола стопку писем, пистолет и шашку, завернув простыней, завернул бумагой, подошел к тайнику и все положил туда.

На улице солдаты показывали жене ордер на обыск.

Полковник вышел во двор. Жена, увидев мужа, пошла во двор. Он взял ордер, посмотрел его и вернул солдатам.

– Ваша воля солдатская, только много не рвите и не ломайте.

– А вы нам не указывайте, знаем, как вести обыск, не впервые. Будем уходить, может быть, и вас прихватим.

– Служили царю? А мы тех, кто верно ему служил, сегодня подбираем.

– Тогда разрешите мне переодеться и приготовиться следовать за вами.

– Не спешите, полковник, нам велено не всех забирать. Тюрьма и так полна господами офицерами. Мы берем с поличным, у кого есть оружие, с ним мы его и берем.

– Показывайте, где оно, а то мы сами найдем. Нам говорили, что вы имеете почетное, именное государем дареное оружие.

– Имел когда-то, со дня большевистской революции оставил его на поле брани, домой вернулся ни с чем.

Обыскав все в доме и ничего, не найдя, красноармейцы уходили со двора.

Комиссар подошел к Зареву.

– Вы извините, полковник, если мы что-то не так сделали, выполняем приказ.

– Ответьте мне на несколько вопросов.

– А можно не отвечать?

– Можно! Но для вас лучше отвечать.

– Вы домой возвращались с двумя сотнями бойцов.

– Да!

– Вы уничтожили банду Мыськина.

– Не только уничтожил, а повесил за разбой и грабеж на дороге.

– Где сейчас ваши солдаты?

– Отпустил домой.

В моем отряде были только тобольские и екатеринбургские, те, кто после февральской и октябрьской революции уходили из Армии домой.

– Вы тоже дезертир царской Армии.

– Нет, я верой и правдой служил своему отечеству. Мои солдаты ушли служить революции, а мои офицеры пошли домой. По дороге я собрал всех идущих солдат домой, вот и сколотил больше, чем две сотни солдат.

– Член областной чрезвычайной комиссии Украинский, просит завтра вас прийти к нему в девять утра.

– На сколько брать паек.

– Успокойтесь полковник, я завтра сам заеду за вами и привезу обратно. Спите спокойно. У вас есть еще время подумать, как послужить вам такому опытному военному, революции.

– Что, тебя завтра заберут большевики, и ты больше не вернешься домой?

– Успокойся, дорогая, меня приглашают на мирную беседу.

– Твои товарищи говорят, что ты в Екатеринбург пришел с несколькими сотнями солдат. Если прикажешь им, то они могут весь город уничтожить.

– Было у меня несколько сот солдат, но я их домой отпустил. И будь спокойна за меня. У меня перед властью и людьми совесть чиста.

– А перед теми солдатами, которых ты домой отпустил, тоже чиста?

– Благодаря мне они вернулись домой. Мои солдаты слухов не пускают, кто-то из банды остался жив, вот он и болтает разное.

Жена подошла к окну и с еще не прошедшим испугом после ухода солдат показывает мужу в окно.

Из соседних домов красноармейцы вывозят арестованных и ведут их по улице. Среди пленных полковник увидел Николая Хомича. Как он попался! Такой умный, ловкий, сколько уничтожить бандитов и попасться!

Полковник, подбежал к комиссару.

– Товарищ комиссар, оставьте этого честного человека, если бы не он, мы не уничтожили банду Мыськина. Я лучше завтра с ним приеду к вам. Даю честное слово кадрового офицера, а свое слово я умею держать.

– Но он взят с оружием и угрожал.

– Покажите, пожалуйста, его оружие, комиссар.

– Что вы слушаете этого офицера, лучше давайте его сюда и мы его вместе со всеми в тюрьму.

– Кто из вас брал оружие у этого пленного, найдите и принесите.

Солдат уходит и приносит именное оружие.

– Вы знаете цену этого оружия, оно получено за геройский подвиг в войне против немцев в четырнадцатом году.

– Я полковник, участвовавший в боях с немцами спрашиваю вас, тех, кто был там в жарких схватках, кому давали такое оружие и за что?

Старый солдат подходит, трогает шашку, смотрит на пистолет.

– У меня тоже такое оружие есть! Тогда, комиссар, и меня берите вместе с Николаем Хомичем, мы вместе в четырнадцатом году в окопах кормили вшей, в один день получили это оружие. Я, как и полковник, ручаюсь за него, он не пойдет применять это оружие против солдат. Он бывший солдат, ставший офицером, да и живут они бедно. Никакой он не буржуй.

– Иди, Николай Хомич, домой и забери свое оружие, а завтра утром за обоими приеду.

В это время прибежала жена Сергея Михайловича, вся заплаканная, запыхавшаяся и, услышав, что их отпускают, спросила:

– Вы не обманываете, комиссар, я могу с оружием идти домой?

– Идите!

Полковник берет за руку жену и вытирает ей слезы.

– Успокойся, моя дорогая, страшное уже позади.

– Николай Хомич, бери свое оружие и пойдемте ко мне выпьем по рюмочке, давно я тебя не видал… Расскажешь, как живешь и чем занимаешься.

Подошла к Николаю жена, такая же заплаканная, как и жена полковника.

– Ну, милые мои, познакомьтесь и поставьте нам на стол с Николаем Хомичем самовар и что-нибудь крепенькое.

Полковник медленно идет домой, долго стоят на улице прохожие и не могут себе уяснить, почему комиссар не арестовал ярого монархиста.

– Это хищник, а не человек, – говорили стоявшие на улице. – Может, большевики тоже боятся хищников.

– Посмотрим, комиссар говорил, что приедет за ними завтра. А этому Николаю Хомичу вернули оружие.

– Как не вернуть, оно дарственное за защиту Отечества, кто бы у власти не был, а отчество, родина всегда одна. Он нас защищал, а значит, имеет право носить.

В этот день в Екатеринбурге были арестованы многие представители всех партии, стоявших на стороне белогвардейцев. Остались только те, кому верили большевики, кто не проявлял к новой власти вражды.

На другой день к дому полковника подъехали солдаты. Комиссар спрыгнул с подводы, а солдаты уехали дальше.

Полковник вышел в военной форме.

– А где ваши люди? – спросил он.

– Уехали, мы остались одни. Здесь идти нам недалеко. Вы не возражаете, если мы пойдем пешком?

– Согласен.

– Тогда разрешите я позову Николая Хомича и мы пойдем вместе.

Украинский встретил полковника Сергея Михайловича и Николая Хомича, как старых друзей.

– Вы оба военные и я буду говорить с вами, как с военными. У нас в городе сформировано две дивизии красноармейцев, нет опытных командиров, а вы как старые воины, закаленные в боях, нам нужны.

Можете сегодня не спешить с ответом. Идите домой посоветуйтесь с женами, а завтра, если согласны, принимайте дивизию.

Чехословаки намереваются захватить Екатеринбург, до их прихода нужно дивизии обучить, приобрести кое-какой военный опыт. Вы специалисты, вам и решать, как их готовить и чему готовить.

– Вы покажете нам нашу дивизию? Хотелось бы знать, что я буду иметь в бою против восставших чехословаков. С ними воевал на западе, повоюю и здесь. Они уже прошли опыт войны и к встрече с ними нужно готовиться основательно.

Бывший штатный полковник царской армии Дралеб встречал нового командира дивизии полковника Зарева. Он построил дивизию в том месте, где заровцы схоронили оружие до лучших времен.

Половина солдат была разута и раздета, большая часть дивизии не имела оружия.

– Оружие в городе есть, – сказал Украинский, – его прячут бывшие белогвардейцы. Мы попали на след, кто хоронил оружие и думаю, что они уже сегодня нам скажут, где оно лежит.

Зарев встал на тот бугорок, под которым лежало оружие. Им можно около тысяч красноармейцев вооружить. Он стоял одной ногой за монархию, которую все продали, все разворовывали и другой ногой в новой империи, проданной, разворованной без сапог, без оружия и хлеба.

Старая империя уже отмирала, а новая, еще не созревшая, только начинала подниматься на ноги и устоит ли она на своих обессиленных от голода и холода ногах.

Можно прижиться у новой власти до лучших времен, но Зарев любил военный порядок и дисциплину.

Зарев шагал домой, он обдумывал свои действия. Сегодня майор должен договориться с его императорским величеством о времени его освобождения. Но еще майор сказал, что завтра будет поздно. Что это могло означать?

Ковалевский и Украинский, две загадочные фигуры, через их руки проходит сейчас масса людей города, одни будут защищать город, другие отсидятся в тюрьме. И снова мысль о майоре, как бы он поступил в данной ситуации, в какой оказался он.

Для майора он предатель монархии. Недавно он ждал чехословаков, чтоб они освободили царя, а сегодня он готовит дивизию, чтобы остановить армию чехословаков.

Зарев подумал о себе, он такой же, как и все, кто предал царя, всем им надоела монархия, она тормозила движение России вперед. Это истина или обман?

Если он откажется, отправят в тюрьму. Разве я шел домой, чтоб сидеть в тюрьме, сидеть, сложа руки, когда необученные солдаты воюют и умирают за лучшую жизнь с теми, кто отказался от мира и навязал народу гражданскую войну.

Майор вышел на свежий воздух из прокуренной избы лесничего. Лесничий сказал ему, что еще вчера полковник Зарев дал согласие работать в Советах, он принимает дивизию, которая должна противостоять чехословакам, которые с юга рвутся к городу.

Если это цель спасения монархии, которой он служил верой и правдой, то это оправдывает цель. А если это самосохранение или малодушие, трусость за свою жизнь и жизнь своей семьи?

Леонид вспомнил свою жену Ольгу, красавицу с голубыми глазами и черными вьющимися волосами. Она осталась с отцом и матерью. А какие дети! Он уходил на войну, старшенькой было четыре года. Наташа была похожа на бабу, после нее сыновья – Михаил и Яков и младшенькая Надя, вся в мать. Прабабушка говорила, что его дочь Надя, что жена, так похожи друг на друга. А откуда он знал, какая была маленькая Оля?

Он ее узнал, когда засватали, тогда показали ему его жену. Они сидели за столом с дядьками, братьями матери и показывали свой товар.

«Посмотри кум, – говорил дядька Стефан,– какого я тебе парня привел, не парень, а чудо. Обучен грамоте, лучший казак, ты его видел на сорочинской ярмарке, его гнедая заняла первое место.

Не парень, а сокол, любо посмотреть. Не избалован, не гулящий, не курит и не пьет».

Вышла Оля, неписанная красавица, стройная и высокая.

«Смотри кум, моя дочь под стать твоему казаку, не уступает ни в красоте, ни в трудолюбии. Даю два сундука приданного и половину земли, даренную мне за хорошую государеву службу. Наши земли делила межа, а теперь ее можно распахать и засеять. Давай, кум выпьем, пусть наша земля полтавская родит. Им молодым ее пахать и засевать. Пусть молодые плодятся и веселятся».

Мать Оли посадила их рядышком, около себя его, а Олю с отцом, а оба дядьки с другой стороны стола.

Пришли дядька Стефан с женой и сосед со своей. На следующей неделе сыграли свадьбу. В субботу свадьба была в доме невесты, а в воскресенье – жениха. С понедельника целый поезд гостей поехал от жениха в гости к невесте, а те свой поезд отправили. И только во вторник утихла в обоих домах музыка и песни. Со среды невестка пошла доить коров, готовить завтраки. Свекровь исподтишка наблюдала, как сноха готовила первый завтрак.

Приготовив еду, Оля подошла к свекрови:

– Мама, подымайте всех, пора завтракать.

Свекровь, не ожидавшая такого подвоха со стороны снохи, встала на ноги и спрашивает: «Что ты сказала?»

– Пора, мама, завтракать.

– Дядя Леня, о чем вы думаете? – уже несколько минут стою, наблюдаю за вами и зову, а вы – ноль внимания. Что случилось, о чем задумались?

– Вспомнил дом, Вася, семью, свой хутор. Сумеем ли мы довести начатое дело до конца или нет. Что ни день, то все горше, все труднее приходится работать. И лучшие люди бросаются в крайность, лишь бы спастись.

– Вы, дядя, говорите о полковнике Зареве, о его переходе к большевикам?

– Да, о нем. Это непростительно с его стороны. Он же старый кадровый офицер.

– Украинский говорил вчера Ковалевскому, если полковник перейдет на сторону большевиков, то все монархисты исчезнут из города.

Ковалевский ответил:

– Настолько они его любили и уважали, настолько сегодня ненавидят.

– А может это игра, Вася, и он по-прежнему наш. Ведь он стоял вчера с Украинским на проверке перед солдатами на том месте, где спрятал оружие. Ему стоило только сказать – копайте подо мной и вы будете вооружены.