Роддом. Сценарий. Серии 17-24
(БОМЖИХА, СВЯТОГОРСКИЙ, РЫБА.)
Бомжиха на функциональной кровати, на ИВЛ, Святогорский заправляет капельницу. Заходит Рыба, всё такая же нервно-заплаканная, закрывает за собой дверь, прислоняется к ней затылком, закрывая глаза. Святогорский неожиданно раздражён и даже зол.
СВЯТОГОРСКИЙ
Я тебя на полставки анестезисткой взял не для того, чтобы ты Шекспира ломала! У нас баба в коме!
На слове «кома» Рыба срывается, несётся к Святогорскому, обнимает его, начинает рыдать. Он, некоторое время побыв ещё замороженным, гладит её по спине, увещевает.
СВЯТОГОРСКИЙ
Рыба, ну хватит! Всем плохо. Не ты одна его любила…
Всхлип Рыбы.
СВЯТОГОРСКИЙ
Любишь! Я хотел сказать: любишь! То есть, тебе его не надо любить. Как мужчину. Как учителя – да. Как человека!
Выражение лица у Святогорского: «господи, совсем запутался». Отстраняет от себя Рыбу.
СВЯТОГОРСКИЙ
Анестезистка должна быть на посту.
РЫБА
Я видела его жену!
СВЯТОГОРСКИЙ
Мы все видели его жену.
РЫБА
Почему никто мне не сказал, какая она… какая она… красивая! Я ей в подмётки не гожусь!
СВЯТОГОРСКИЙ
А то, что все тебе говорили: «С женатым человеком спать грешно!» – это что? Да и вообще… Это разве соревнование? Конкурс красоты?!
Берёт её за руку, подводит к бомжихе.
СВЯТОГОРСКИЙ
Здесь сейчас твоё место. Ты хочешь подзаработать, мне нужна анестезистка. Там без тебя найдётся…
Махнув рукой, идёт к двери. От дверей оборачивается.
СВЯТОГОРСКИЙ
Покинешь пост – уволю!
17-46.ИНТ. РОДДОМ/КОРИДОР РОДЗАЛА ФИЗИОЛОГИИ. ДЕНЬ.(ЧЕКАЛИНА, ЕВГРАФОВ, АКУШЕРКА, ПАНИН.)
За столом сидит равнодушная акушерка Светлана (та, что пришла здесь на смену Рыбе). Пишет что-то. Чекалина с Евграфовым прогуливаются по родзалу под ручку. Боль Чекалина переносит стоически.
ЕВГРАФОВ
Я почувствовал, что у тебя началось…
ЧЕКАЛИНА
Я почувствовала, что у тебя вчера что-то случилось…
Евграфов усмехается.
ЕВГРАФОВ
Случилось. Наркоман воткнул нож в Зильбермана.
ЧЕКАЛИНА
Это все знают. … Ты не сказал «в Петю», «в моего учителя». Ты не сказал… … Что между вами произошло?!
Останавливается. Смотрит Евграфову в глаза. Её настигает схватка.
ЧЕКАЛИНА
Ох ты ж!..
Кривится, но не перестаёт смотреть Евграфову в глаза.
ЕВГРАФОВ
Больно?!
ЧЕКАЛИНА
(саркастично) Что ты! Роды – это так естественно! … Да не то слово!
Смеётся. Обрывается, жмурится, мускулы шеи и скул контурируются. Сквозь зубы:
ЧЕКАЛИНА
Это так естественно для человека – переносить боль!
Глубокий вдох-выдох: отпустило. Снова начинают идти, в другой конец коридора.
ЧЕКАЛИНА
Что?! Вчера?! Произошло?!
ЕВГРАФОВ
Сейчас это не важно. Ты рожаешь.
ЧЕКАЛИНА
Но что-то изменило тебя. Я чувствую. Что-то… Что даже хуже… Даже хуже меня!
Евграфов усмехается. Уже – иронично-печально. Говорит с любовью:
ЕВГРАФОВ
Хуже тебя ничего быть не может.
ЧЕКАЛИНА
Шутками не отделаешься. Там паломничество. … Все. Кроме тебя. Любимого ученика.
В коридор родзала со стороны отделения заходит Панин.
ПАНИН
Идёмте на кресло, Мария Леонидовна!
Акушерка встаёт, так же равнодушно – просто заходит в двери смотровой. Панин подходит к Чекалиной, гладит её по пояснице.
ЧЕКАЛИНА
Хочу, чтобы акушеркой у меня была Рыба, а не это…
Кивает в сторону ушедшей акушерки. Но тут же поправляется вдогонку.
ЧЕКАЛИНА
Нет! Не Рыба! Не сегодня! Маргарита Андреевна.
Панин кивает. Приглашает Чекалину жестом в смотровую. Евграфов следом. Она его тормозит.
ЧЕКАЛИНА
Ещё чего! Мы ещё не до такой степени… друзья!
Панин взгляд на Чекалину, на Евграфова – Чекалина уже зашла в двери смотровой. Он склоняется к застывшему Евграфову, подмигивает ему и тихо, но очень серьёзно, несмотря на шутовское подмигивание, шепчет:
ПАНИН
Ох, если б ты знал, пацан, как я тебя понимаю!
Скрывается в смотровой.
17-47.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА.ДЕНЬ.17-48.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/КОРИДОР ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.(КУЛИКОВСКИЙ, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ.)
Главврач чешет с крейсерской скоростью, со зверским выражением лица. Персонал его обтекает. Поравнялся с дверью дежурки – оттуда доносятся приглушённые звуки заставки к «Санта-Барбаре». Резко тормозит, распахивает дверь дежурки.
17-49.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ДЕЖУРКА ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. ДЕНЬ.(КУЛИКОВСКИЙ, 1-Й САНИТАР, 2-Й САНИТАР.)
Санитары сидят за столом, перекусывают. Не обращая ни малейшего внимания на работающий телевизор. На пороге всё тем же «каменным гостем» появляется главный врач – и идёт к тумбочке, выдёргивает шнур телевизора. Санитары тут же подскакивают. Куликовский хватает телевизор. С натугой хрипит.
КУЛИКОВСКИЙ
Окно!
Один из санитаров быстро соображает, открывает окно. Куликовский идёт к окну и выбрасывает телевизор.
КУЛИКОВСКИЙ
Вот так!
Идёт на выход, громко возмущаясь:
КУЛИКОВСКИЙ
Аппаратов гемодиализа не хватает! Аппарат искусственного кровообращения – один! А они на телевизоры скидываются! Олигофрены!
Санитары переглядываются, пожимают плечами. Смотрят за окно. Хоть и первый этаж, но телевизор, естественно – в хлам.
17-50.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. ДЕНЬ.(КУЛИКОВСКИЙ, РЕАНИМАТОЛОГ, АНЕСТЕЗИСТКА, ЗИЛЬБЕРМАН, ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА.)
Такая же палата как та, в которой лежит Сазонов. Тот же реаниматолог. Кровать не видно. Влетает сердитый Куликовский, обращается к реаниматологу:
КУЛИКОВСКИЙ
Я снял пациента с гемодиализа. Можете подключать! … Как он?!
РЕАНИМАТОЛОГ
Без изменений. Глубокая…
Куликовский подскакивает к реаниматологу, воздевает палец у его носа, перебивает.
КУЛИКОВСКИЙ
Чтобы я не слышал! Это прикидочная шкала, умники! На глаз! Ничего не значит! Просто… Просто…
Реаниматолог как бы выскальзывает из-под пальца Куликовского, пятится к кровати. На кровати на аппарате ИВЛ (мерно работает, благодаря чему грудь пациента совершает дыхательные экскурсии) лежит Зильберман, бледный, обескровленный. У его кровати с другой стороны стоит перепуганная таким поведением главврача анестезистка. Рениматолог успокоительно-примирительно.
РЕАНИМАТОЛОГ
Кома. Просто кома.
Куликовский, спокойней, но снова – лицом к лицу к реаниматологу, шипит, будто опасаясь, что его услышат на небесах:
КУЛИКОВСКИЙ
Он – всего лишь без сознания. Потому что ваша глубокая… означает… означает…
На этих словах в палату входит жена Зильбермана. Моментально оценивает мизансцену. Обращается к реаниматологу.
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
Александр Иванович, вы повторно сняли энцефалограмму?
Реаниматолог кивает. Протягивает руку анестезистке. Та подаёт ему ленту ЭЭГ. Он передаёт ленту жене Зильбермана. Она разворачивает, смотрит. Обращается к Куликовскому:
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
И зачем ты ради трупа срываешь с искусственной почки живого человека?
КУЛИКОВСКИЙ
Он не труп! Это же Петя! И потом… Диагностические критерии так несовершенны! Кто дал нам право…
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
Быстрая массивная кровопотеря. Сложное оперативное вмешательство на фоне длительного интраоперационного воздействия мощных наркотических веществ… Его мозг умер.
Подносит Куликовскому ЭЭГ. Он не смотрит в неё, демонстративно зажмуривается, отворачивается, жест ладонью: убери! Я отказываюсь верить!
КУЛИКОВСКИЙ
Но даже после диагностированной смерти мозга можно выжить!
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
То есть мы способны поддерживать бессмысленное существование массива плоти.
Куликовский как бы опоминается, радостно выкрикивая:
КУЛИКОВСКИЙ
Сердце! У него бьётся сердце!
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
После того, как через электролит, коим является человеческое тело, пропустили ток – двигатель завёлся. … Миша, пиши диагноз – и я отключу его от аппаратов.
Оглядывает Куликовского и реаниматолога.
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
Можете не присутствовать. Чтобы никто из вас не упал в обморок, если возникнет симптом Лазаря.
Куликовский становится жёстким. Жене Зильбермана:
КУЛИКОВСКИЙ
До утра. Я ничего не напишу до утра. Или до следующего утра. Или…
Поворачивается к реаниматологу, и тут позволяет себе кричать:
КУЛИКОВСКИЙ
Что хотите, делайте! Как хотите, де… Хоть дьявола вызывайте!
Выскакивает из палаты. Жена Зильбермана всё так же спокойна. Обращается к реаниматологу, который не совсем в своей тарелке, мягко трогает его за предплечье:
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
Александр Иванович, я знаю: сделано всё возможное.
17-51.НАТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/БОЛЬНИЧНЫЙ СКВЕР. НОЧЬ. (БЕЛАЯ)(ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)
Жена Зильбермана сидит на скамейке. В руках – развёрнутый лист, рукописный, почерком Зильбермана. Подходит следователь.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Лена…
Она вздрагивает.
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
Умеешь ты подкрадываться!
Он садится рядом. Смотрит перед собой. Она протягивает ему лист. Он принимает, пробегает. Складывает, возвращает.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Кто бы сомневался, что он не хотел аппаратов. … Воля мужа – закон. … Ты как?
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
А ты как думаешь?
СЛЕДОВАТЕЛЬ
По тебе не скажешь.
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
Потому его всегда и тянуло к бабам поживее.
Следователь встаёт, кладёт ей руку на плечо. Сжимает.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Таким, как мы с тобой не стоит заводить пару… Мы неспособны любить.
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
Может, только такие как мы и способны.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Я пойду. Попросили зайти в роддом. Неизвестная поступила. В коме.
ЖЕНА ЗИЛЬБЕРМАНА
Не такая редкость. Эпидемиология комы: пять процентов поступающих в интенсивные терапии крупных больниц. … Передай его акушерке, что я не против её присутствия в палате и на похоронах.
Следователь кивает. Смотрит ещё раз на жену Зильбермана. Та спокойной мимикой: я в порядке. Он уходит по дорожке в сторону родильного дома.
17-52.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА.НОЧЬ.17-53.ИНТ.РОДДОМ/КОРИДОР РОДЗАЛА ФИЗИОЛОГИИ. НОЧЬ.(ПАНИН, ЕВГРАФОВ.)
Евграфов мнётся в коридоре у дверей предродовой палаты. Выходит Панин.
ПАНИН
Велела тебе не говорить.… Асинклитическое вставление. Дам медикаментозный сон.
У Евграфова перепуганное лицо. Панин чуть иронично:
ПАНИН
Точно Зильберман учил? Асинклитизм при двойне – норма.
17-54.ИНТ. РОДДОМ/ПАЛАТА ОРИТ. НОЧЬ.(БОМЖИХА, СВЯТОГОРСКИЙ, РЫБА, СЛЕДОВАТЕЛЬ, ЕВГРАФОВ.)
Бомжиха на кровати, на ИВЛ, Рыба пытается заполнять историю родов – глаза на мокром месте. Заходят Святогорский со следователем.
СВЯТОГОРСКИЙ
Вот, Фёдор Михалыч. Как есть наша милиция… Так мы воспользуемся кумовством, так скать.
Следователь подходит к кровати. Внимательно смотрит бомжихе в лицо, без признаков узнавания – как на абсолютно незнакомую личность. В палату заходит взбудораженный Евграфов. Даже весёлый и радостный. Как человек, принявший важное решение.
ЕВГРАФОВ
Товарищ Достоевский, поговорить. Срочно!
Все с удивлением на него оглядываются.
17-55.НАТ. РОДДОМ/У ПРИЁМНОГО ПОКОЯ. НОЧЬ.(ЕВГРАФОВ, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)
Выходят из роддома, причём создаётся впечатление, что Евграфов тащит следователя: быстрей, быстрей! Он на эйфоричном подъёме.
ЕВГРАФОВ
По идее я должен испытывать муки. А есть злость. Ярость. Гнев. Ненависть. Зачем он?.. Нашёл себе священника! Я, Фёдор Михалыч, неправильный человек!
Следователь внимателен, неспешно достаёт сигареты, спички. Пытается прикурить.
ЕВГРАФОВ
Моя любимая женщина рожает. Не всё гладко. Я в бога не верю. Но, чёрт его знает! … Карма. Физика. Ну и я… Типа: жертвоприношение.
Спички сырые, у следователя никак не получается прикурить. Евграфов, говоря, достаёт свои, одной рукой лихо зажигает спичку, подносит следователю:
ЕВГРАФОВ
В общем так, гражданин следователь! Я убил тех двоих отморозков. Это ты догадался – но вот тебе моё чистосердечное признание. А потом я убил Лидию Иванову, невестку Зильбермана. …Фу-уф! Ха!
Следователь застывает перед зажжённой спичкой. Она прогорает. Евграфов выбрасывает её, даже не охнув от ожога. Спокойно зажигает вторую, тем же манером, подносит следователю. Тот прикуривает, затягивается, внимательно смотрит на Евграфова. Евграфов прикуривает, глубоко затягивается. Выдувает дым в небеса с видимым облегчением.
КОНЕЦ 17-Й СЕРИИ18-я серия
18-1.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА. НОЧЬ.18-2.ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. НОЧЬ.(СЛЕДОВАТЕЛЬ, ЗИЛЬБЕРМАН, АНЕСТЕЗИСТКА.)
Зильберман в коме, на ИВЛ. Следователь стоит, скрестив руки на груди, сверлит взглядом мертвенно-бледное лицо товарища.
ЭКРАННАЯ НАДПИСЬ:
«ЗАКЛИНАЮ ТЕБЯ, НЕБО, БОГА РАДИ ДАЙ ОТВЕТ: ТЫ ВРАЩАЕШЬСЯ, НО ЕСТЬ ЛИ В ЭТОМ СМЫСЛ КАКОЙ ИЛЬ НЕТ?» АВИЦЕННА. ВРАЧ, УЧЁНЫЙ, ФИЛОСОФ.
Анестезистка за столом, пишет, бросая на следователя недоумевающие взгляды, вертится на стуле, прочищает горло. Следователь не реагирует. Она возвращается к писанине. Он смотрит на старого друга, прокручивая у себя в памяти эпизод…
ФЛЭШБЭЕК. НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
18-3.ИНТ. РОДДОМ/КАБИНЕТЗАВ ФИЗИОЛОГИЕЙ. ДЕНЬ.(СЛЕДОВАТЕЛЬ, ЗИЛЬБЕРМАН.)
Зильберман за столом, следователь – на «посетительском» стуле. У каждого на столе – по бокалу коньяка. Память следователя ставит момент на нарочитый повтор:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
И ты наконец понял, что дорос до бога?!
На дне бокала следователя дымится плохо затушенный бычок – Зильберман выливает остатки коньяка из своего бокала – туда, – бычок с шипением гаснет.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
И ты наконец понял, что дорос до бога?!
На дне бокала следователя дымится плохо затушенный бычок – Зильберман выливает остатки коньяка из своего бокала – туда, – бычок с шипением гаснет.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
И ты наконец понял, что дорос до бога?!
СЕЙЧАС
18-4.ИНТ.ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. НОЧЬ.(СЛЕДОВАТЕЛЬ, ЗИЛЬБЕРМАН, АНЕСТЕЗИСТКА, ЛИДВАЛЬ, ШОФЁР АНДРЕЙ.)
В реальность следователя возвращает шипение молоденькой анестезистки, очень похожее на шипение гаснущего окурка. Она у манипуляционного столика – порезалась, открывая ампулу. С её пальца капает кровь, она тут же прикладывает обработанную спиртом вату – и шипит ещё раз, от острой боли. Обращается к следователю. Чуть раздражённо, но с пониманием, и как все начинающие: преувеличивая свою опытность.
АНЕСТЕЗИСТКА
Вы уже сорок минут стоите. Я не могу покинуть пост, но если вы хотите что-то сказать – не стесняйтесь! Мы ко всему привыкли. Я и не слушаю.
Она отправляется в дальний угол палаты, к шкафу с медикаментами, начинает греметь инструментами, лотками и проч. Следователь садится на край кровати, склоняется вплотную лицом к лицу старого друга.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Ты не ветхозаветный человек, Пётр Зильберман. У ветхозаветного хватило бы мужества убить. И не новозаветный. У новозаветного достало бы мужества простить. … Чужими руками исполнить, на чужую душу повесить! А мне что делать, не подскажешь?! Как профессионал профессионалу!
Смотрит Зильберману в лицо, будто ждёт ответа. Разгибается. С гневом, с презрением. Интонационно – злой шут, скоморошествует, под конец реплики правой рукой вертит у Зильбермана перед носом.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Тьфу! Полжида ты и есть – полжида! И не убил! И покаялся! Чистенький?! Шиш!
Делает паузу. Серьёзен и мрачен. В палату заходят Лидваль в сопровождении шофёра Андрея. Следователь их не замечает. Склоняется снова к лицу Зильбермана и тихо чеканит:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Девятый круг, Зильберман! Дно ада! Обманувшие доверившихся!
Уже подошла Лидваль – дотрагивается до спины следователя. Он поворачивается к ней, встаёт – она бросается к нему на грудь, со слезами (но без всхлипов, она баба выдержанная). Он её обнимает – как и положено хорошему человеку и другу. Но шофёр Андрей замечает его выражение лица, которое следователь не сразу успел изменить. Следователь закрывает глаза, и гладит Лидваль по спине. Затем отпускает, стараясь не смотреть ей в лицо – это не сложно, Лидваль тут же идёт к кровати. Следователь оказывается лицом к лицу с Андреем. Последний чует больше, чем хотелось бы следователю. Мгновение: глаза в глаза.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Термодинамическое равновесие мира.
Обводит руками максимально возможный круг.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Физика или карма? … То-то и есть!
Хлопает Андрея по плечу. Идёт на выход. Андрей провожает его своим фирменным (не поймёшь: дурак или мудрец) взглядом. Он лётчик – и знает законы термодинамики.
18-5.ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГОРОДА.18-6.НАТУРА. УЛИЦА. НОЧЬ.(СЛЕДОВАТЕЛЬ, ПРОХОЖИЕ.)
Следователь идёт по улице, засунув руки в карманы. Задумчив. Спокоен. Но он человек, который узнал то, что узнал. И ничего не изменить. Можно возненавидеть, но никак не «раздружиться»: друг фактически умер.
18-7.ИНТ. ДОМ КУЗНЕЦОВОЙ/ЛЕСТНИЧНАЯ КЛЕТКА. НОЧЬ.(СЛЕДОВАТЕЛЬ, ЛЮБОПЫТНАЯ СОСЕДКА, КУЗНЕЦОВА.)
В таком же состоянии духа следователь обнаруживает себя на лестничной клетке у двери квартиры Людмилы Кузнецовой. С некоторым – весьма философическим, – недоумением видит в руках букет цветов и пакет. Заглядывает в пакет – там бутылка водки и бутылка шампанского. Смотрит на дверь. Нажимает на звонок. Раздаётся пронзительный звук – следователь отдёргивает руку. Из дверей соседней квартиры высовывается любопытная соседка. Следователь без малейшего смущения:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Здравствуйте, Елена Павловна! Я…
ЛЮБОПЫТНАЯ СОСЕДКА
Друг. … Угу.
Следователь кивает.
ЛЮБОПЫТНАЯ СОСЕДКА
Вы лучше стучите, друг. У Людмилочки такой звонок, что весь дом перебудите.
Следователь благодарит кивком, только заносит руку – постучать – дверь открывает Людмила. Любопытная соседка уже чуть не на пороге квартиры Кузнецовой. Людмила молча, с очень строгим лицом, затягивает его за ворот и быстро закрывает дверь.
18-8.ИНТ. КВАРТИРА КУЗНЕЦОВОЙ/КОРИДОР. НОЧЬ.(КУЗНЕЦОВА, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)
Стоят в коридоре друг напротив друга. Людмила держит его одной рукой за ворот, другой – прикладывает палец к его губам.
КУЗНЕЦОВА
Тсс!
Сама чуть не прыскает, в глазах загораются хулиганские смешинки. Отпускает следователя. Тихо заглядывает в глазок – оказываясь в опасной близости к следователю – он ощущает её запах.
18-9.ИНТ. ДОМ КУЗНЕЦОВОЙ/ЛЕСТНИЧНАЯ КЛЕТКА. НОЧЬ.(ЛЮБОПЫТНАЯ СОСЕДКА.)
Любопытная соседка, прилипшая к дверному глазку Людмилы Кузнецовой, отпрыгивает с завидной для старушки прытью.
18-10.ИНТ. КВАРТИРА КУЗНЕЦОВОЙ/КОРИДОР. НОЧЬ.(КУЗНЕЦОВА, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)
Людмила тихо прыскает. Поворачивается к следователю. Весь диалог – оба шёпотом.
КУЗНЕЦОВА
Вы пополнили плотные ряды моих любовников.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Насколько плотные?
КУЗНЕЦОВА
Десятитысячная кавалерия Раевского на Бородинском поле. Знаете?
Следователь кивает. Людмила делает максимально серьёзное лицо, хмурит брови, разводит руками с назиданием – шутовской этюд:
КУЗНЕЦОВА
Ну и вот!.. Так и будем бутылками в коридоре греметь?
Следователь опоминается. Протягивает Людмиле букет:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Это вам!
Людмила принимает букет, нетерпеливый жест в сторону кухни: «да проходите уже!»
18-11.ИНТ. КВАРТИРА КУЗНЕЦОВОЙ/КУХНЯ. НОЧЬ.(КУЗНЕЦОВА, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)
Заходят на кухню, Людмила показывает следователю на стул у окна.
КУЗНЕЦОВА
(шёпотом) Располагайтесь! (опомнившись, рассмеявшись, нормальным голосом) Располагайтесь!
Следователь садится, держа пакет на коленях. Ей удалось его смутить. Она занимается букетом: достаёт вазу, наливает воду, ставит цветы. К следователю спиной. Во время возни с цветами:
КУЗНЕЦОВА
Вы в меня влюбились.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Утвердительная интонация.
Людмила вполоборота, мельком глянув с усмешкой и тут же вернувшись к цветам:
КУЗНЕЦОВА
Не надо быть следователем. Вы явились ко мне ночью, с цветами и спиртным…
Ставит букет на стол, нагибается к следователю, смотрит в глаза:
КУЗНЕЦОВА
У вас есть ещё какие-нибудь версии?
Следователь не отводит взгляд:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Я могу рассчитывать на ответные чувства?
Людмила склоняется к нему ещё ниже.
КУЗНЕЦОВА
Вы же знаете. Как обычно!
Она резко разгибается. Забирает у него пакет с бутылками, идёт к холодильнику. Открывает. Достаёт из пакета бутылку шампанского.
КУЗНЕЦОВА
Шампанское не пью. Кроме строго оговоренных этикетом случаев.
Ставит шампанское в холодильник.
КУЗНЕЦОВА
Бабуля была бы недовольна. Надо охлаждать исключительно бутылку! Категорически запрещено охлаждать пробку!
Достаёт из пакета бутылку водки.
КУЗНЕЦОВА
О, а вот и водка! Всё просто!
Захлопывает холодильник, не ставя туда бутылку водки. Открывает морозильную камеру. В морозильной камере «живёт» бутылка такой же водки. Достаёт свою, ледяную. Кладёт на её место «следовательскую».
КУЗНЕЦОВА
И во вкусах мы совпадаем!
Берёт рюмки, разливает. Подаёт одну рюмку следователю. Поднимает свою (Людмила стоит) – он встаёт, салютует в ответ.
КУЗНЕЦОВА
Не стесняйтесь, Фёдор Михайлович! Руслан у бабули!.. Я по жизни волк-одиночка. Вы по жизни – волк-одиночка. Почему бы двум волкам-одиночкам иногда не порезвиться парой?
Чокаются. Выпивают до дна. Людмила ставит свою рюмку на столешницу. Целует следователя. Он отвечает. Уже целуя её, ставит свою рюмку на столешницу «вслепую». Обнимает её.
18-12.ИНТ. КВАРТИРА КУЗНЕЦОВОЙ/СПАЛЬНЯ. НОЧЬ.(КУЗНЕЦОВА, СЛЕДОВАТЕЛЬ.)
Сидят в постели (в состоянии «после», но ни в ком нет блаженного идиотизма: два разумных человека, нравящиеся друг другу), прислонившись к спинке – между ними достаточное расстояние. Курят. На каждой прикроватной тумбочке – пепельница. Следователь стряхивает пепел в свою.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Как удобно.
Людмила стряхивает пепел в свою.
КУЗНЕЦОВА
Ровно в первые секунды после всё становится нелепым и бессмысленным.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
В первые секунды после че-го?
Людмила смотрит на него проницательно. Без иронии, без насмешки. Как друг смотрит на друга, когда оба понимают, о чём идёт речь. Следователь выдерживает взгляд, затягивается, выдыхает. Оба снова откидываются на спинку. Он констатирует:
СЛЕДОВАТЕЛЬ
После любви. После смерти.
КУЗНЕЦОВА
После жизни. После смерти ничего нет.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Я хочу поговорить с тобой о смерти.
КУЗНЕЦОВА
Как романтично!
Тут уже следователь бросает на неё дружеский проницательный слегка ироничный взгляд. Она улыбается.
КУЗНЕЦОВА
Что?! Если волк-одиночка самка – он всё равно самка! … То есть – она.
Тушит окурок в своей пепельнице. Откидывает простыню, встаёт.
КУЗНЕЦОВА
Пошли варить кофе, пить и говорить.
18-13. ИНТ. КВАРТИРА КУЗНЕЦОВОЙ/КУХНЯ. НОЧЬ.(КУЗНЕЦОВА, СЛЕДОВАТЕЛЬ, КУЗНЕЦОВ.)
Она – в пижаме (в той же, что встречала следователя). Он – в чём пришёл. Сидят за столом. Перед ними по чашке кофе и по полной рюмке. Тарелка с бутербродами. Людмила и следователь чокаются.
КУЗНЕЦОВА
За начало! Что бы это ни было…
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Начало было за пельменями с уксусом.
КУЗНЕЦОВА
Скорее, за уксусом с пельменями, человек-протокол!
Он шутливо склоняет голову, они выпивают. Людмила берёт бутерброд, жадно откусывает. Говорит с полным ртом:
КУЗНЕЦОВА
Всегда ужасно хочу жрать после этого… Так что ты хотел сказать?
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Зильберман при смерти.
КУЗНЕЦОВА
Знаю.
СЛЕДОВАТЕЛЬ
И ты так спокойна?
КУЗНЕЦОВА
От беспокойства будет толк? – Можешь что-то изменить? – Да. – Тогда не беспокойся. – Можешь что-то изменить? – Нет. – Тогда… не беспокойся!