Осенние детективные истории

– Я всегда хотела только куклу. Точно до двенадцати лет. Потом тоже, но родители уже перестали мне в этом идти навстречу.

Юля купила себе недорогое, но вполне элегантное облегающее платье модного старо-розового цвета. Достала наконец косметику, привезенную из Питера, долго и старательно создавала эффект естественной яркости лица. Когда нанесет последний штрих, поговорит по скайпу с родителями. До сих пор она скрывала от них усталость и изможденность. Сил хватало только на бодрые интонации голоса: «У меня все в порядке. Тут все замечательные. Работа дивно интересная, потом расскажу». Теперь мама и папа, наверное, уже прочитали в газетах, насколько работа интересная.

Костя с Виктором поехали за напитками, а Юля с большой коробкой отправилась к Сергеевым пешком. Шла медленно, отдыхая и выдыхая, заглядывая иногда в пластиковое окошко коробки. Там сидела кукла-блондинка в оборках и кружевах, а рядом стоял ее домик со съемной крышей. А в нем чего только нет. Даже чашки на столе и кошка в углу. Сама бы все бросила и играла. У куклы и запасные платья есть. Вот кто живет как белый человек.

Все были в сборе, когда Юля вошла в квартиру. Кукла с особняком, извлеченные из коробки, произвели сильное впечатление на именинницу Киру, которая сама была похожа на большую куклу. Ирина благосклонно улыбнулась и поблагодарила. А Костя и Виктор восхищались в основном преображением Юли.

– Вот свезло нам с Костиком так свезло, – сказал Виктор, помогая Юле снять куртку. – Такие красотки в отделе. И это у нас называется работа.

За столом с ними сидели и Кира, и кукла со своей чашечкой и котом. Они с Юлей даже капнули в кукольную чашечку детского шампанского. Пышный тост за здоровье виновницы торжества произнес Виктор, который помнил и ее первый день рождения. Пожелали здоровья Юля и Костя. Ирина всех поблагодарила и добавила:

– Тебе, Витя, особое спасибо. За память, за любовь и преданность. Ты помнишь первый день рождения Кирочки, а я помню, что твоему Игорьку на следующий день исполнилось четыре года. Я в роддоме тогда была, оттуда вас поздравила, а вы меня. Получается, что завтра ему девять. И хочешь не хочешь, а мы к вам идем. Скажи Насте: пусть не вздумает готовить. Мы все принесем сами. Скажешь только по секрету, чего Игорь хочет больше всего.

– Вот за это спасибо, – растрогался Виктор. – Я стеснялся вас позвать: столько у нас сейчас работы. Тогда ждем. У Игоря нет только личного самолета. И не надо, Ирина, пока. А Настя уже сейчас жарит-парит-печет. Ты уж ее не обижай, не приходи со своим харчем.

– Ладно, – сказал Ирина. – Игорьку купим планшет. Я уже присмотрела. Говорю, чтобы ты его не схватил. Ноутбук, помню, ты ему покупал.

– Купил три года назад, он мне уже говорит, что есть более современные модели. Я отвечаю, что моему уже больше шести лет, но он по-прежнему современный. Версии и обновления меняю – и все прекрасно. А планшета нет на самом деле. Не знаю, зачем он особенно нужен, но Игоряха будет в восторге.

Юля и Костя вернулись в гостиницу немного возбужденные, слегка опьяневшие. Он привел ее в номер. Выпили еще по чашке кофе. Он подействовал наоборот.

– Как хорошо, что передышка затягивается. – Юля почти засыпала. – Это она здорово придумала с детскими днями рождения. Как контраст и протест против смерти. Иначе не выдержали бы.

– Ты такая красивая сегодня.

Игорь целовал Юлю нежно, не страстно. Просто коснулся губами ее щеки, носа, уха. «Так ласкают любимых детей», – подумала она. Он ушел, а Юля провалилась в сон розового цвета с кружевами и оборками.

На следующий день Юля и Костя пришли в гости первыми. Они уже разделись, когда в дверь позвонила Ирина: у нее была какая-то срочная встреча в прокуратуре.

У Виктора была двухкомнатная квартира. В одной накрыли большой праздничный стол. Жена Настя носила из кухни подносы с трудоемкими блюдами настоящей, традиционной кухни. Холодец, винегрет, кулебяки, большие пироги с разной начинкой. Виктор расставлял бутылки. Тут же был широкий диван, который явно служил и супружеским ложем. Другая комната была и детской, и кабинетом для всех. На двух письменных столах стояли ноутбуки.

Игорь оказался довольно крупным, очень серьезным мальчиком. От поздравлений и прикосновений уже нетерпеливо уклонялся, подарок понравился очень, он даже покраснел.

– Познакомься с Костей, он тебе после ужина все покажет. Установит, что ты захочешь, – сказала Ирина.

Ужин прошел оживленно, весело, блюда исчезали. Хозяйка Настя, молчаливая и не очень общительная женщина, сдержанно принимала комплименты. Только Юля в самом начале ужина пожаловалась:

– Что же делать, не знаю. Все так вкусно, глаза еще не наелись, а сама уже переела.

– Отдохни, – ответила ей Настя. – Я вам и с собой положу.

После еды все расположились на диване, в креслах. Виктор нашел концерт по телевизору. Настя поставила на журнальный столик чашки с кофе и высокие стаканы с домашним компотом.

– Ну, пошли, что ли, – нетерпеливо потянул Костю за рукав Игорь.

– Минуточку, – сказала Ирина. – Костик, тут громкая музыка, выйди со мной в прихожую: не пойму, что у меня с мобильником, звонки домой не проходят.

Они вышли, а Юля, извинившись, сказала, что ей нужно руки помыть. Дело в том, что мобильник у Ирины работал. Они сидели за столом рядом, в кармане Ирины раздался тихий звонок. Ирина достала телефон и написала сообщение: «Я перезвоню, как смогу». У Юли стопроцентное зрение на грани дальнозоркости. Да и слух у нее отличный. Мама вообще хотела, чтобы она скрипачкой стала.

Ирина и Костя стояли за вешалкой, она ему что-то положила в ладонь. И прошептала:

– Уточни сразу, какой ноутбук его. Это «гадкий утенок». Через пять минут вытащишь.

Они вернулись в комнату первыми. Затем вошла Юля. Виктор подсел к ней, предложил налить коньяк в кофе. Затем стал рассказывать историю того самого задержания, когда он преступника запихнул в багажник. Расслабился, выпил лишнего: человек целый день за рулем. Костя встал и подмигнул Игорю: пошли.

Когда они вышли на улицу, там была сплошная темень, местами рассеиваемая слабыми фонарями. Виктор рвался сначала их отвезти, потом проводить пешком. Но жена не пустила: он был совершенно пьяным. Настя сунула в руку Косте большой пакет с едой. Ирина со стажерами в молчании дошли до ее дома, только тогда она произнесла:

– Идем ко мне. Мой комп в нашей защищенной системе. Кабинет со звукоизоляцией, дверь с кодовым входом. Никому не помешаем, даже если Нюша останется ночевать.

В сонной квартире они прошли в кабинет, который был точной копией ее рабочего.

– Располагайтесь, – сказала она. – Я загляну к Кирочке. Она иногда просыпается, когда я прихожу. Тогда надо попить дать и пару слов пошептать на ушко. Быстро засыпает.

Когда Ирина вышла, Юля требовательно посмотрела Косте в глаза:

– Что такое «гадкий утенок»?

– Откуда ты… Подслушала, что ли? Так я бы и сам сказал, просто пока не смог.

– Какая разница? Да. Я подслушиваю, подсматриваю. Чему нас вроде бы тут и учат. Так что это?

– Шпионская программа. На этой флешке, это типа вируса, который взламывает все пароли и входы, скачивает полностью содержимое нужного компа. В данном случае на этот. Который в нашей системе.

– Я так и подумала. Но зачем вам содержимое компа Виктора?!

– Значит, надо, – ответил Костя. – Сейчас все увидим. Если зря, он не узнает.

Вернулась Ирина, и они, изредка обмениваясь короткими фразами или просто взглядами, проработали до утра. Значит, надо… Да не то слово. Они сидели в теплом кабинете, в глубокой тишине, а Юле казалось, что они в окопе посреди минного поля, вокруг свистят пули и подползают враги в шлемах-масках с пистолетами. Еще одно потрясение, которое затмило все, что она испытывала до сих пор.

Их путеводителем по обильному и сложному содержимому компьютера добродушного дядечки-водителя, отличного семьянина, стала география его поиска за большой отрезок времени. Они путешествовали по разным сайтам, страницам соцсетей, чужим альбомам и даже по взломанным мейлам. Там было практически все о четырех последних жертвах убийства: их фото в разных местах и ситуациях, их переписка, даже выписки из разных баз о составе семьи, медицинские карты. Скромный, недалекий водитель явно тоже пользовался защищенной системой прокуратуры и скачал все не без помощи своей шпионской программы.

– То, что мы сейчас получили, – это лишь по последним преступлениям, – сказала Ирина. – И за те годы, в течение которых он работал в прокуратуре. А до этого он был водителем следователя районного отделения МВД. Я изучила тот его период. Похожие преступления, раскрытые и нет. И вы не поверите, но у меня есть прямой свидетель. Это Анатолий Нестеров, который сейчас отбывает срок за изнасилование и убийство девочки в особо жестокой форме. Ему дали двадцать три года. А преступление – один в один как последние. И тип жертвы тот же. Я была у него, изучила дело и его показания до запятой. Так вот он шесть лет тому назад, собирая в лесу грибы, наткнулся на окровавленную жертву, рядом с которой еще находился убийца. Более того, убийца снял с лица шлем-маску. Свидетеля, видимо, не заметил, тот за деревом спрятался. Нестеров побоялся задерживать вооруженного убийцу, конечно, но когда тот скрылся, позвонил в полицию. Группу привез наш Виктор. Я уже знаю, кто с ним был в сговоре. Конечно, эти люди не знали, кто на самом деле убийца. Но им нужна была раскрываемость, и полагаю, что Виктор это рвение простимулировал. Дело против свидетеля слепили по отработанной схеме: следы крови на его ботинках, подброшенное орудие убийства, мобильный телефон жертвы в его рюкзаке. Признания выбили, вытащили под пытками. Нестеров говорит, Виктор принимал в них активное участие. Суд прошел как по маслу. Но после него Виктор и перешел к нам. Рекомендации мне показались отличными, характеристики чудо, сам душа-человек. И не он первый понял, что для серийного маньяка нет более защищенного места, чем служба в правоохранительных органах. Юля, если тебя заинтересует именно эта тема для диссертации, могу дать обильный и яркий материал по уже разоблаченным следователям, оперативникам, инспекторам детских комнат полиции. У всех одна, но пламенная страсть. Всех покрывали соратники, часто исключительно для того, чтобы постоять за честь мундира.

Юля и Костя уже почти не дышали.

– Все, – сказала Ирина. – У вас час на сон. Потом выдвигается группа захвата, ордер на обыск и арест у них. Допускаю, что он будет сопротивляться. Вы подождете нас в прокуратуре. На месте будет слишком тяжело. Это приказ без обсуждения.

Юля и Костя вышли на улицу, на мгновение застыли под сереющим небом.

– Даже не знаю, что сказать, Юлька, – бессильно произнес Костя. – Я тоже не догадывался, что она так роет, поверь. Это понятно: мы могли бы выдать ему, он же с нас глаз не сводил, да и видел все, что есть в системе: кого ищем, куда едем… Ой, я забыл Ирине кое-что сказать, я вспомнил… Подожди здесь, а лучше иди потихоньку к гостинице, я догоню.

Юля стояла, ждала, как ей показалось, долго. Ей было холодно, она медленно пошла по направлению к гостинице. Костя все ее не догонял. Неужели он уговаривает Ирину, чтобы та взяла его на задержание без Юли? Это возможно. Юля решительно повернулась. Пошла к дому Сергеевой, поднялась по лестнице к квартире, дверь которой была не заперта. Она вошла и остановилась на пороге…

Ирина стояла в прихожей, она уже переоделась в голубой махровый халат. Она казалась такой маленькой, нежной и юной в руках Кости, под его губами, которые ласкали и целовали женщину против ее воли, но и без ее сопротивления. Железный, особый следователь только прошептала:

– Успокойся. Уйди. Мы не можем, мы ничего не можем. Я все понимала. Но мы с тобой все забудем. Это приказ.

– Я люблю тебя, – говорил Игорь. – Я даже не знал, что так можно обожать, боготворить и хотеть женщину. Ты одна такая на свете. Но я справлюсь. Только не увольняй меня, умоляю…

Они не заметили Юлю. Они бы и армию солдат в тот момент не заметили. Она вышла на улицу ватными ногами. А потом побежала в гостиницу, как будто за ней гналась стая волков. Закрыла дверь на ключ изнутри, повалилась на пол, кусала свои руки, чтобы болью заглушить вопль. Вот где горе, вот где отчаяние и безысходность. И это не смыть даже всей кровью земли, не завалить никаким количеством невинных жертв. Юля ни с чьими горестями не может сейчас сравнить свою беду, и ей совсем не стыдно за это. Она же не особый следователь.

Она услышала, как Костя тихонько поскребся в ее дверь. Ей даже не пришлось замереть, чтобы он не уловил ни одного шороха, движения. Она ведь и не была живой.

В восемь утра они были на рабочем месте. Вскоре вошла Ирина, а затем провели в допросную Виктора в наручниках. Ребята уже знали, что он сопротивлялся, ранил из пистолета одного оперативника, пытался бежать. Его жена Настя показала в гараже скрытый вход в тайное хранилище. Она давно его выследила. Там он хранил и трофеи серийного маньяка: предметы нижнего женского белья, детские браслеты и талисманы.

– Господи! – вырвалось у Кости. – Это зачем? Такой хитрый, прожженный преступник.

– Тупой и беспощадный вирус маньячества разъедает любые, самые осторожные и рациональные мозги. Для них это главное счастье, охота, искусство, жизнь. А этот столько лет чувствовал себя под надежной крышей, в том числе моей.

Когда Виктора уводили, его жена сказала ему:

– Вот и настал мой праздник. Надеюсь, тебя там убьют.

– Не надейся, – прорычал он. – Вернусь, обещаю.

Сергеева со стажерами вошли в допросную. Виктор сидел на стуле, широко расставив ноги. Какая невероятная метаморфоза. Такое знакомое лицо, добродушное, с постоянной улыбкой, с шутками, отскакивающими от зубов, превратилось в рожу, харю наглого, утвердившегося в своем высокомерии по отношению к обычным людям властителя чужих жизней. Он как будто напоил уверенность в собственном бессмертии кровью невинных жертв.

Ирина нажала кнопку записи:

– Двадцать пятое ноября, восемь часов тридцать три минуты утра. Доставлен Бирюков Виктор Александрович, задержанный по подозрению в совершении серии убийств с особой жестокостью. Присутствуют следователь по особо тяжким преступлениям Сергеева Ирина Антоновна, стажеры Константин Малахов и Юлия Самойлова. Запись отключаю. Подозреваемый отправляется в изолятор временного содержания.

Она подошла к Виктору очень близко и произнесла:

– Виктор, я могла бы предложить тебе сделку. Твое признание по всем эпизодам вменяемых тебе на данный момент преступлений, а также полный рассказ о том, чего мы еще не нашли. С фамилиями вольных или невольных соучастников. И обвинение просило бы тебе не пожизненное заключение, а, к примеру, лет двадцать пять. Но я не предложу тебе сделку. И буду настаивать на пожизненном. Все, чего ты не расскажешь сам, мы найдем без тебя, не сомневайся. И такой ублюдок, как ты, не должен больше приближаться к людям.

Виктор какое-то время презрительно смотрел на Ирину. А затем не сказал, а буквально выплюнул с ненавистью и ядом:

– Ты что о себе возомнила, мелкая ты сучка? Ты думаешь, у тебя связи – зашибись какие? Все твои связи – перепихнуться с кем-то на рабочем столе. Ты скоро узнаешь, что такое мои связи…

Договорить не получилось. Костя пролетел расстояние до стула Виктора в секунду. Свалил его на пол и занес кулак над лицом. Ирина бросилась его оттаскивать, потом позвала охрану.

– Уведите задержанного. Виктор, отвечу все же приятной любезностью на твои слова. Тот компромат, который ты держал на этот случай на одного генерала, двух полковников и майора – видео, фотки, скрытая камера, то да се, – все в моем компе со вчерашнего вечера. Они узнают об этом до того, как ты им маляву из тюрьмы пошлешь. Кинутся спасать тебя, как ты думаешь?

Следующие дни были бурными. Шквал звонков, опять газеты, операторы с камерами. Ирину рвали на части, их всех постоянно ждали и хватали на улице. И Сергеева наконец согласилась дать интервью, чтобы расставить точки над «i». Очень четко обозначила круг доказанных и предполагаемых преступлений.

– Моя позиция, которая, уверена, станет общей позицией обвинения, – нет ни одного смягчающего обстоятельства. Мы имеем дело с жесточайшим, сознательным, лицемерным, коварным и изобретательным маньяком-убийцей. У нас еще море материалов, которые только предстоит проверить. И есть один, пока главный, свидетель, который видел подозреваемого буквально в момент убийства, даже без маски. С этим связана тема причастности ряда коллег, начальства. Людей, на которых маньяк собрал серьезный компромат для шантажа на всякий случай. На такой случай. Все теперь у нас, все проверяется. Очень надеюсь на то, что МВД проведет параллельное собственное расследование в отношении своих сотрудников. Следствие не может быть быстрым. Но я сегодня хочу поблагодарить от души своих главных помощников – юристов из Питера Константина Малахова и Юлию Самойлову. До сегодняшнего дня они были стажерами в моей группе. Но уже готов приказ о том, чтобы ввести их в штат следователей прокуратуры. Благодаря Юле Самойловой я в сумбуре наших первых поисков поняла, за кем именно следует идти. Но это наша тайна.

Юля и Костя смотрели эту передачу в отделе.

– О чем она говорит? Какая моя помощь? – с недоумением спросила Юля.

– Понятия не имею, – пожал плечами Костя.

Они дождались Ирину. Юля сразу у нее спросила, о чем шла речь.

– Я пару раз заметила, как он смотрел на тебя, – объяснила Ирина. – Ты же и есть его тип жертвы. Может, в далеком детстве одного паскудного, мстительного и жестокого сопляка обидела девочка с длинными каштановыми волосами и карими глазами. Но хватит на сегодня об этом. Завтра сходим в ресторан. Отметим ваше повышение и нашу победу. Сегодня нет сил ни на что. Отсыпайтесь. Можно прийти на работу в десять.

По дороге в гостиницу Костя забежал в закуток «На районе» за вином и бутербродами. Но в номере Юлии ни один из них не притронулся к еде.

– Ты скажешь мне, что не так? – спросил Костя. – Я же вижу. И это не связано с потрясением от ареста, разоблачения. Тут что-то другое.

– Другое, – подтвердила Юля. – Я не стану следователем в этой прокуратуре, скорее всего. Наверное, позвоню сегодня маме и папе, чтобы ждали. Только узнаю, летают ли отсюда в Питер самолеты. Не потащусь больше поездом. И дело не в том, что я теоретик, что я напугана и действительно потрясена. Просто я все видела и слышала тогда, Костик. Я вернулась за тобой в тот вечер. Вы стояли в прихожей и меня не заметили.

Таким бледным Юля Костю никогда не видела. Как будто мгновенно отхлынувшая кровь унесла все краски с лица. Но заговорил он почти спокойно:

– Неожиданно. Но даже хорошо, что ты все сама увидела и поняла. Я бы не сумел ни рассказать, ни объяснить. Это слишком больно, горячо, невероятно, безысходно. И, наверное, прекрасно в каком-то запредельном туманном смысле. Я ни от чего не отрекаюсь. Но ты мне по-прежнему нужна. Ты же понимаешь, что между мной и Ириной никогда ничего не будет.

– Я этого, разумеется, не понимаю. Более того, я точно знаю, что нет более лживых слов, чем «никогда» и «всегда». Это самая утонченная ложь – самим себе. Но дело не в этом. Дело в том, что для меня все состоялось. И я этого уже не смогла принять. Мне больно с тобой расставаться. Но быть рядом в миллионы раз больнее. Инстинкт самосохранения. Ты уж прости мне такой эгоизм.

– Подожди до утра. Не звони родителям. Вдруг… Даже не знаю. Вдруг меня не оттолкнут сегодня все, кто мне дорог.

Эта смешная человеческая вера в утро, которое якобы способно осветлить самую черную беду, унять самую острую боль. Но вдруг…