А КАПЕЛЛА
На полу, на столе, на телевизоре, на пианино…
Во всех вазах, в обычных трехлитровых стеклянных банках… Везде царили эти благоухающие бутоны…
– …Что это?.. – еле выдавила из себя Снежка, чувствуя, как внутри нее всё наполняется теплом и любовью.
– Приходил Филипп…
– … И всё это принес он? – Снежка не верила тому, что видела, – это великолепие завораживало ароматом и буйством красок.
Тюльпаны тоже с интересом разглядывали ту, ради которой им пришлось проделать столь утомительный путь, но восторг в глазах этой юной особы того стоил…
«Какая же я дура!»
…И, оказавшись во дворе, она тут же очутилась в Филиных объятьях.
Лихо подхватив ее на руки, он кружил, кружил, кружил ее…
А она, благодарно прильнув к его груди, не могла даже дышать… Так это было прекрасно…
Снежанна устроила Филиппа в кресле, стоящем на кухне возле окна, а сама занялась приготовлением чая.
– Может, ты всё-таки объяснишь, что всё это значит? – она наконец нарушила царившее между ними молчание.
Пребывавший до этого вопроса в абсолютнейшем ступоре, Филипп тут же принялся шарить по карманам в поисках сигарет, словно ее голос был сигналом к действию.
– Это очень длинная история, – нехотя ответил он.
– Ничего. Я готова выслушать ее от начала и до конца, – тоном, не терпящим возражений, проговорила Снежанна. – Теперь-то я уж точно никуда не тороплюсь.
Филя пристально взглянул на нее:
– Я не уверен, что тебе понравится то, что ты так хочешь услышать, поэтому будет лучше, по моему мнению… – но он не успел договорить.
– Сейчас меня совершенно не интересует твое мнение! – грубо оборвала его Снежка, невольно чувствуя, как внутри нее поднимается волна неконтролируемого бешенства. – Или я, по-твоему, не имею права знать, что ты, чёрт возьми, делал посреди ночи на дороге, без сознания и в луже крови?! И, собственно, зачем ты мне морочишь голову?!
– Послушай, ну, если я тебя до сих пор так сильно раздражаю, то почему ты просто не проехала мимо? – обиженно спросил Филя. Спорить у него не было сил.
Снежанне вдруг стало стыдно, и она растерянно пожала плечами:
– Не знаю… Наверное, это привычка… – и, немного подумав, добавила: – Причем дурная…
Филя наконец отыскал сигареты и закурил.
Да уж! Ну и встреча! Нечего сказать! Всё складывалось просто по-идиотски! И Снежкино возмущение было вполне объяснимо.
Налив чай в чашки и опустившись в кресло напротив, она вдруг тоже ощутила невероятную усталость, словно за все годы их разлуки впервые присела передохнуть. Словно этот многолетний марафон, в котором она зачем-то до сих пор участвовала, был окончен, хотя…
Судя по происходящим сейчас событиям, новый старт был неизбежен, и она снова стояла у опасной черты перед очередным рывком неизвестно куда и неизвестно зачем.
«Нет, это просто какое-то кармическое хамство!»
Снежка с нескрываемым негодованием смотрела на Филиппа:
– Ну ответь мне: почему?! Почему каждый раз, когда в моей жизни появляешься ты, я немедленно оказываюсь втянутой в какую-нибудь дурацкую историю?! Мы так давно расстались… – Ее глаза неожиданно из непримиримых и гневных вдруг стали грустными, словно внутри них до сих пор таилась печаль, но ее голос звучал всё так же категорично. – И мне нет никакого дела до твоих похождений! Впрочем, как и до тебя самого…
– Не волнуйся, – тихо ответил Филя, – я знаю…
Им бы никогда не встречаться. Всё давно сказано и решено. И амнистии не подлежало.
Но судьба, как видно, считала иначе. Ей одной почему-то было мало того, что уже когда-то произошло между ними. И ей, по всей видимости, было глубоко безразлично, каким усилием вообще неизвестно чего Снежка заставила себя позабыть часть жизни, связанную с Филей и принесшую ей столько страданий. Судьба безжалостно разбивала вдребезги только-только обретенную ею надежду. А может быть, просто проверяла истинность ее новых предпочтений. И что теперь?
А теперь Филипп угрюмо смотрел на нее, отлично понимая, что всё то, что он собирался сказать ей при встрече, уже не имело никакого значения.
Даже нотки грусти, едва читаемые в уголках ее глаз, были лишь тенью их прошлого.
А будущее? Да он был практически покойником! А она…
Судя по шикарному дорогому кольцу на правой руке, почти жена… А может быть, и уже…
И даже если бы их встреча произошла при других обстоятельствах, что бы изменилось?
…У нее давно другая жизнь. Благодаря ему. И он это видел. Лично.
Но ведь именно он так решил. Когда-то. И именно она тогда была вынуждена принять это его решение. И всё, что с ней произошло за эти годы, было его выбором.
Его. И больше ничьим…
Это была отчаянная осень… Но у каждого из них уже своя. Хотя они всё еще были женаты.
Сказочное желто-оранжевое зарево захватило в свой волшебный плен весь Питер, покрывая золотым ковром тротуары, мосты и площади.
В прозрачной дымке сентября полыхали разноцветные костры кружащих в воздухе гирлянд из падающих листьев.
Холодный северный ветер еще только набирал свою ледяную силу, но уже по-хозяйски кружил вокруг рябиновых макушек, притихших в ожидании скорой зимы.
Всё вокруг застыло… Как и Снежкино сердце, которое никак не могло поверить в то, что происходящее действительно было правдой. Что она осталась одна.
И то окно в доме напротив, что еще вчера было окном и ее комнаты, в которой они жили вместе, – всё это уже навсегда осталось в прошлом – там, где-то недосягаемо высоко, на последнем этаже уже чужого ей мира.
И этот огромный двор, окруженный двумя многоэтажками, вдруг стал невероятно тесным, и Снежанне теперь катастрофически не хватало воздуха – ей было нечем дышать.
И почему только их дома стоят так близко? Раньше она никогда не задумывалась, насколько малу расстояние между ними, заметив это только сейчас, когда ее там уже никто не хотел видеть.
Ксения…
«Потрясающе! Отныне рядом с моим горем беззаботно живет ее счастье. Мое горе велико, а ее счастье просто огромно. Оно, наверное, гораздо больше, чем огромно. Чем я даже могу себе представить…»
А вечер, когда ей пришлось покинуть Филин дом, безжалостно и навсегда врезался в ее память… Точно острый нож.
Этот горький вкус предательства. И боль. Боль. Боль. Будто на всём свете не осталось никаких других ощущений.
Когда она вошла в квартиру, открыв дверь еще своим ключом, ей почудилось, что она сошла с ума…
Ксения… Она вальяжно сидела на кухне и неторопливо курила. Самоуверенная. Холеная. Получившая то, что хотела.
Где уж там было Снежке тягаться с ней – с этакой «куклой Барби»! А с ее наглостью – и подавно!
Обалдеть! Переехать в чужой дом, причем сразу с вещами. В дом, где еще живет другая… Вообще-то, жена! Ну разве не прелесть?!
Снежанна ошарашенно смотрела на мужа, но его глаза были бесстрастны.
Он стоял рядом с Ксенией и молчал. И на все застывшие в Снежкиных глазах вопросы его ответ был слишком очевиден.
Так был ли смысл их задавать?
Неприступное безмолвие. Так просто и лаконично. Так невероятно легко, словно их никогда и ничто не связывало.
Ксения же победоносно смотрела на нее, откровенно наслаждаясь своим триумфом. Ведь сам Филя разрешил ей всё это!
Он стоял так близко, но уже был так безвозвратно далек в своей новой реальности.
Но в Снежкином мозгу упрямо стучало: «Не верю! Не верю, что он может быть счастлив без меня!»
Но он был невозмутим и совершенно спокоен.
Милый, милый Филя… зачем только всё это было нужно? Любовь? Клятвы? Брак?
Зачем всё было так сложно, ведь она с самого начала хотела расстаться? Сразу после «Крестов».
«Зачем он убедил меня выйти за него? Зачем заставил поверить ему? Зачем?!»
Хотелось кричать. Но она не могла. Словно внутри всё умерло.
Она слишком хорошо помнила, что такое смерть… И жизнь после смерти. И как потом снова воскресла. И как была уже почти счастлива…
И ей так не хотелось умирать в эту прекрасную золотую осень…
Снова.
…Но ей пришлось.
Дождь продолжал лить.
Капа и Гном, вооружившись дождевиками и фонариками, неохотно вылезли из машины и, храня гробовое молчание, двинулись в сторону оврага.
И хоть их босс и пребывал в последней степени бешенства из-за принятого ими решения, они не считали, что поступили опрометчиво, покинув место аварии.
После взрыва такой силы шансов на то, что в машине остался кто-то живой, не было никаких, и поэтому рисковать быть замеченными случайно проезжавшими ДПС-никами или просто какой-то полуночной попуткой не имело никакого смысла. Какие-то дурацкие, бессмысленные поиски, исход которых был абсолютно ясен.
И тем не менее Эд не оставил им выбора.
Сгоревшая машина, естественно, находилась на том же самом месте, где и взорвалась. По всей видимости, так никем и не замеченная.
Бушующая непогода всё же принесла им удачу – над всей низиной нависал густой туман, скрывая под своими пышными хлопьями прилегающие берега и бульшую часть небольшого лесочка, так что и в двух шагах ничего не было видно.
Подойдя к обгоревшему остову завалившейся набок машины, Капа невольно поморщился, а Гном брезгливо отвернулся, грубо выругавшись.
В ярком свете фонарей их глазам предстало жуткое зрелище: в абсолютно выгоревшей кабине, скорчившись в невероятно неестественной позе, находился труп совершенно обугленного человека.
Верхняя часть его тела была узнаваема лишь по почерневшему и уже не золотому браслету, болтающемуся на его правой руке. И только по этому потемневшему от огня украшению можно было понять, что это всё, что осталось от Шурика.
И они замерли.
– …А где же Филя? – наконец обретя дар речи, противно взвизгнул Гном – у него, как и у Эда, похоже, начали сдавать нервы.
Не обращая никакого внимания на истерические причитания напарника, Капа тщательно осмотрел то, что осталось от машины, хотя и дураку было ясно, что Филиппа здесь не было.
– … Ушел, гад… – зло заключил он.
– Вот теперь у нас точно неприятности, – снова завелся Гном.
– Заткнись! Лучше думай, как быть дальше… – Капа обошел машину вокруг, снял номера и молча направился обратно к шоссе.
Гном послушно поплелся следом, время от времени извергая проклятья в адрес всех известных ему богов.
Это был провал. Их первый и весьма серьезный провал.
Но дело было даже, собственно, не в них – они-то как раз сделали всё правильно. А вот возвращение к месту аварии на самом деле было ошибкой, которая могла стать для них роковой.
Их могли заметить. За ними могли следить. Ведь в этой истории замешаны огромные деньги и серьезные люди. И Эд прежде всего боялся именно возможных разборок, а не сожалел о потерянных долларах. А козлами отпущения были бы они.
Но вдруг сбоку на ярко освещенном лучом фонаря асфальте они почти одновременно заметили потерянные кем-то документы.
Это были водительские права.
А в нескольких шагах от них – уже довольно размытую лужу крови.
– Ну-ка! Ну-ка! – немного взбодрился Капа, поднимая изрядно намокший пластик. – Да это же права той телки, которую мы пасли всю прошлую неделю.
Мужчины переглянулись – таких совпадений одно на миллион! Но оно случилось. И именно поэтому таковым не являлось.
Шелестя душистыми простынями, Филя пытался удобно улечься, но его тело ломило от падения, и это оказалось непросто. Да к тому же, несмотря на невероятную усталость, его мозг продолжал бодрствовать.
От йода невыносимо горели щека и правое плечо – ссадины и мелкие порезы, полученные при падении, тоже мешали расслабиться, так что он просто лежал с закрытыми глазами и вслушивался в шум непрекращающегося дождя и с наслаждением вдыхал его прохладную свежесть.
Свежесть… То ли дождя, то ли простыней…
Этот запах абсолютной чистоты даже спустя столько лет был таким родным и знакомым – несмотря на то, что уже был им почти забыт. И делал всё происходящее еще более реальным.
…Снежанна тоже лежала без сна.
Забравшись, а скорее спрятавшись под теплое шерстяное одеяло, она не сводила глаз с мягкого рассеянного света, струившегося из стоявшего на прикроватном столике ночника.
Филипп так и не рассказал ей, что всё-таки с ним приключилось. Но если честно, она до конца не была уверена, что действительно хочет знать подробности. Но точно что-то серьезное. И, по всей видимости, гораздо более, чем в прошлый раз, когда ему было семнадцать.
Это было очень давно. Настолько давно, что сейчас уже казалось, что и не было вовсе.
Но события того лета Снежка помнила так ясно, словно это произошло только вчера.
…Та красная стена показалось ей бесконечной…
Переплетаясь в причудливом узоре, уродливые каменные кирпичи исчезали где-то высоко в небе вместе с колючей проволокой и тишиной.
Лишь пронзительные крики чаек, одиноко кружащих над мутной невской водой, нарушали царящее здесь безмолвие.
И Снежка чуть не задохнулась от охватившего ее ужаса – невыносимый приступ тошноты буквально свалил ее с ног, и, почувствовав невероятную слабость, она упала на колени, больно ударившись об асфальт.
Вот так состоялась ее первая встреча с «Крестами», где возле неприступной вековой стены, в маленьком заброшенном скверике она получила свое первое письмо.
Мастерски изготовленная бумажная капсула, в которой находилась тонко свернутая записка, ловко преодолев все преграды, упала прямо к ее ногам.
Прочитав эти несколько строк, Снежанна наконец осознала, что окончательно очнулась от долго сна, в котором пребывала все последние месяцы.
Чувства. Мысли. Эмоции. Решения. Поступки. Теперь ей казалось, что они принадлежали кому-то другому – кому угодно, только не ей.
Выписавшись из больницы, она была полна надежд и планов, мечтала и была готова к новому счастью – судьба лучезарно улыбалась ей, подарив Дениса…
Но как только она получила сообщение о том, что Филя ее ждет, ничто уже больше не имело значения…
Только эта бесконечная стена…
…Стена ее плача.
Снежка проснулась рано.
Да и спала ли она вообще?
Утро на удивление было теплым и ясным.
Яркий солнечный свет томно струился по комнатам, лениво дремал на полу, отбрасывая причудливые тени на стены и мебель…
В доме было тихо. И эту странную тишину нарушало лишь монотонное тиканье часов… Всегда и несмотря ни на что деловито отсчитывающих время…
Сначала она даже не могла сообразить, что и где…
Потом возник логичный вопрос: и как это ее угораздило? А еще спустя минуту – предположение: а может быть, ей всё это только приснилось?
И ночная буря. И встреча с Филей. И…
Стоп!
Резко вскочив с кровати, она бросилась в соседнюю комнату… Но, застыв перед закрытой дверью, она, затаив дыханье, аккуратно приоткрыла ее…
Всё оказалось явью.
Он спал.
Такой знакомый… Всё тот же изгиб тонких губ… Черные брови вразлет… Загар, который ему всегда так шел…
Ничто не изменилось – всё в нём было, как прежде.
Всё такой же большой – сильные руки, широкая грудь, мускулистые ноги…
Ее глаза будто сканировали занесенный когда-то в память штрих-код… Который и теперь совпадал абсолютно.
И эти спутанные волосы, и даже успевшая появиться небритость…
И даже то, как он дышал. Ровно. Спокойно. Словно приехал к ней погостить… Он просто спал, раскинувшись на широком диване.
Такие простые вещи… Которые она когда-то так любила… Которые столько долгих лет мечтала обрести вновь…
Но самым странным было то, что сейчас она почему-то ничего не чувствовала…
Словно зависнув в этом моменте, она никак не могла осознать, что это всё-таки он. И что он рядом…
Но по штрих-коду, так безошибочно ею считанному, совпадение было абсолютным.
…Но тогда была ли это она?
Впервые при встрече с ним у нее не сорвало «крышу».
Она просто смотрела на него, понимая и не понимая, не стремясь узнать, зачем и отчего; без единой иллюзии и наивных желаний; без вопросов и домыслов. Бесстрастно… Просто смотря, как он спит. Так же просто, как и вчера, мгновенно решив подобрать его посреди дороги…
И одновременно не решив ничего…
Например, как же быть дальше? И что теперь со всем этим делать?
А еще каких-то полгода назад она бы наверняка загрузилась поисками какой-нибудь несуществующей сути… Но даже найдя эту злополучную суть, прогнала бы его… опять… Такое простить невозможно!
Хотя отлично бы знала, что это любовь… И, прогнав, потом бы ненавидела себя за это… А теперь?
Видимо, анестезия, полученная в объятьях Максима, еще действовала.
Конечно, столько безумных ночей!
Ну так какого же… она ввязалась во всё это?!
…Даже сам всемогущий Гугл не дал бы ей ответа.
И всё же она не могла отвести глаз…Особенно от его правой руки, на которой не было обручального кольца…
Женщина всегда остается женщиной. «Подумаешь! Он его просто не носит». Или это всё же не просто так?
Но она отлично помнила, что и когда они еще были женаты, он тоже не любил его носить…
Интересно, как он прожил все эти годы? Чем занимался? И был ли он счастлив в этой своей новой жизни, в которую ушел когда-то?
Снежка бросила взгляд на часы – было восемь. Выпускной в пять вечера. Пусть спит.
Было видно, как он сильно измотан… И что ссадина на его щеке, обильно смазанная йодом, воспалившись – жгла и горела… Но он всё равно спал, забавно раскинувшись под легким хлопковым одеялом.
Он… Предавший ее мальчик… клятвенно обещавший быть рядом с нею… Всегда.
Подняв его грязные вещи с пола, она всё так же тихонько вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Кухня утопала в утреннем солнце.
Бросив джинсы, футболку и куртку в стиральную машину, Снежка, тряхнув копной золотисто-каштановых волос, словно наконец придя в себя, недовольно поджала губы: «Такой же! Да кто бы сомневался! И, судя по всему, по-прежнему раздолбай!»
Свои вещи Филипп нашел аккуратно сложенными на стоящем по соседству с диваном стуле. Все они были выстираны и заботливо отглажены.
И, быстро одевшись, он тут же направился на поиски Снежки, чтобы всё-таки объясниться, но она была чем-то очень сильно озадачена: разбросав содержимое своей сумочки по кухонному столу, озабоченно перебирая валяющиеся перед ней предметы, она, по всей видимости, что-то искала и никак не могла найти.
– Ты что-то потеряла? – спросил он.
– Права… Я потеряла водительские права, – расстроенно ответила она и, отбросив сумку в сторону, направилась во двор, к машине: «Если нет там, то я уже не знаю…»
…Потеряла права… У Филиппа было дурное предчувствие.
Эд, нахмурившись, рассматривал документы.
– Ну?! – наконец раздраженно пробубнил он. – И что это, по-вашему, значит?
– Это водительские права… – начал было Капа.
– Сам вижу! – грубо оборвал его Эд. – Чьи права? Мне почему-то лицо этой женщины кажется знакомым…
– Всё верно, босс, – подтвердил Гном. – Это Снежанна, мать Валерии.
Точно. Теперь Эд окончательно вспомнил. Да. Это именно с ней он подписывал бумаги, разрешающие Валерке участвовать в шоу.
– Ну, и что дальше? – снова и еще более нетерпеливо спросил он. – Причем здесь она?
– Пока не совсем понятно, но совершенно точно установлено, что это женщина Макса, – ответил Капа.
– Снежанна… Любовница Макса?! – Эд почувствовал себя полным кретином.
«Ну конечно! Какой же я идиот! Не дочь, а мать – его пассия!»
И, еще раз взглянув на фото в документах, он вдруг ощутил невероятное облегчение: значит, Максим ему не соперник! И между ними стоит только бизнес… а значит, путь к сердцу Валерки открыт.
– Ее права валялись прямо в луже крови, – решил всё же вмешаться в дискуссию молчавший всё это время Гном. – По всей видимости, это ее машина подобрала Филиппа.
– Ну, это уж слишком! – невольно вырвалось у Эда: как только одна проблема отпала сама собой, то тут же нарисовалась другая. – Макс! Макс! Макс! А теперь еще эта… Снежанна… Какого дьявола она делала посреди ночи на шоссе?
– Скорее всего, это не более чем совпадение, – предположил Гном.
– Ну уж нет! Вы, оказывается, еще глупее, чем я думал! – снова взбешенно заорал на них Эд. – Наверняка это всё подстроил Макс! И я нисколько не удивлюсь, если Филя по факту окажется его человеком!
– Да у них самая обыкновенная любовная связь, – медленно, отчеканивая каждое слово, произнес Капа. – Мы не поленились и покопались в прошлом Филиппа – обнаружили кое-что интересное.
– Ну и…
– Снежанна была его первой женой, потом он развелся и женился на Ксении, на которой женат и сейчас… Но, как говорится, старая любовь «не ржавеет». А Валерка – их общая дочь. Его дочь от первого брака.
«Ничего себе!» – подумал Эд, а вслух глупо спросил:
– Так Филипп – отец Валерии?
Гном и Капа кивнули.
Эд никогда не был тупым – тупить вообще не в его характере; скорее наоборот, он всегда был излишне импульсивен, но идиотизм создавшейся ситуации, похоже, не имел предела: даже хоть как-то прокомментировать услышанное он был не в состоянии. Да и что тут скажешь? Кроме одного: «И что теперь?»
– …Но, может, всё не так уж и плохо? – продолжил свою мысль Гном. – По крайней мере, мы знаем, где его искать.
Но Эд уже не слышал их – его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти из всех возможных вариантов правильное решение.
– Исчезните! Мне надо подумать… – бросил он своим оруженосцам, сосредоточенно уставившись в окно.
Валерка сладко потянулась под изрядно помятой простыней.
Почувствовав, что она проснулась, Влад тоже заворочался, бурча что-то себе под нос.
Девушка нежно посмотрела на него и довольно улыбнулась: они занимались любовью почти всю ночь, и она наконец-то была по-настоящему счастлива.
Она мечтательно провела рукой по его густой взлохмаченной шевелюре и тихонько хихикнула. Влад открыл глаза и, недолго думая, снова заграбастал ее с свои объятья.
– Мне очень нравятся твои волосы – они такие же упрямые, как и ты, – задумчиво проговорила Валерка, поцеловав его в небритую щеку, и попыталась выбраться из его рук, но Влад был настроен решительно…
Но тут его телефон громогласно напомнил о своем существовании. Услышав серьезный голос оперативного дежурного, юноша мгновенно стал сосредоточенным и немного хмурым.
Знбком он показал Валерке, чтобы она подала ему одежду.
Та нехотя встала, подняла с пола джинсы и, раздосадованно швырнув их ему, ушла прочь, громко хлопнув дверью.
Закончив разговор, Влад молниеносно оделся и уже хотел было выйти из комнаты, как его взгляд неожиданно упал на маленькие кружевные трусики, игриво повисшие на ручке кресла.
«Ах, если бы не эта срочность!»
Валерка же обиженно сидела на кухне, взгромоздившись на высокий барный табурет, совершенно голая и демонстративно уставившись на стоящий перед ней стакан сока.
Окинув Влада испепеляющим взглядом, она быстро нагнулась за упавшим на пол махровым полотенцем и обиженно закуталась в него: «Конечно, я это так, когда совсем нечего делать!»
Влад действительно чувствовал себя немного виноватым, но что он мог? Служба обязывала его быть готовым на выход в любое время дня и ночи…
Хорошо, что сейчас была не ночь!
Подойдя к Валерке, он ласково обнял ее. Она же снова рассерженно зыркнула на него своими огромными голубыми глазищами – и он тут же утонул в них:
– Люблю тебя…
Какие потрясающие волшебные слова!
Валеркино сердце чуть не остановилось от счастья, услышав их нежный перезвон.
«Что же такого есть в этом парне, что просто сводит меня с ума?»
Валерка недоумевала: однажды ворвавшись в ее жизнь, он перепутал все ее мысли, смешал все чувства, подчинил себе ее разум…
Но не было ничего слаще этого плена! Или всё-таки было?
Зачем-то снова вспомнился Эд. Но она быстро отогнала от себя мысли о нём – нечего! Еще какие глупости! У меня всё хорошо! У меня есть Влад!
И, уже улыбнувшись, она примирительно поцеловала своего избранника.
– Ты скоро? – выпуская его из своих объятий, спросила она, хотя прекрасно знала, что на этот вопрос не существовало ответа.
Влад уже был у двери:
– Давай условимся так, – проговорил он, исчезая на лестнице. – Если хочешь когда-нибудь выйти за меня, то тебе придется смириться с тем, что в моей жизни существует еще одна любимая женщина – моя работа.
Глаза Валерки широко распахнулись от его таких неожиданно смелых фантазий, и она невольно ахнула – полотенце снова соскользнуло с ее плеч, оставив совершенно голой.
Но она даже не обратила на это никакого внимания, вся кипя от возмущения: «Ну ничего же себе!»
– Что-то я не помню, чтобы собиралась за тебя замуж! – вслух выпалила она.
Влад напоследок еще раз окинул восхищенным взглядом ее точеную фигурку:
– Ты просто обалденна! Я позвоню! – и, весело подмигнув ей, скрылся за дверью.