Сумеречные лучи
– Один из жильцов этого дома, он сейчас сидит у нас в машине, готов проехать для дачи показаний, – Волков кивнул на серый запорожец с мигалками и большой надписью «МИЛИЦИЯ», стоявший около заснеженной клумбы.
– Чем-то пахнет? – Казанцев рассеянно посмотрел на своего собеседника.
– Я… – участковый удивленно шмыгнул носом и задумчиво опустил брови, – весна же, так и должно пахнуть…
– Нет… – Андрей озабоченно покачал головой и бросил быстрый взгляд на Женю, маячившую около дома, – как будто что-то сгнило…
Его невеста достала из кармана телефон и остановилась рядом с третьим подъездом, с крыши которого свисал ряд сосулек разных форм и размеров.
– Там промзона, почти сразу за этим домом, – пожал плечами Волков, – может, оттуда несет? У них там вроде как завод, там ведь должно что-то разлагаться?
– Это его родители? – Казанцев внимательно посмотрел на женщину с прической из прошлого века и мужчину, семенившего за ней. Она что-то громко прокричала одному из криминалистов, и тот отрицательно покачал головой.
– Да, они приехали вместе с вашей… – участковый замялся и потупил взор.
– С моей коллегой, – закончил Андрей, хмурясь, – готовьте носовые платки.
Женщина отчаянно закачала головой, и криминалист, всплеснув руками, отдернул белую ткань, скрывающую труп. Несколько секунд они молча всматривались в искалеченное тело, а затем мужчина всхлипнул, а его супруга громко выругалась.
– Это он! – Закричала Анна Владленовна, отбегая от тела своего сына. На ходу она закурила тонкую длинную сигарету и стремительно направилась в их сторону, – что вы с ним сделали?!
– Мы ничего не… – испуганно промямлил участковый, делая шаг назад.
– Что случилось с моим сыном?! – Завизжала женщина, обратив на себя взгляды работников милиции и любопытных зевак.
– Суицид, – отстраненно ответил Андрей, задержавшись взглядом на служебном автомобиле со свидетелем внутри, – вероятно.
Анна Владленовна проследила за его взглядом, и, сузив глаза, заметила внутри машины силуэт человека, заерзавшего на сиденье.
– Нас попросили опознать – мы опознали! – Истерично выкрикнул Алексей Петрович, проводя рукой по лысеющей голове, – мы свою работу сделали, теперь ваша очередь!
– Это убийство, – нахмурившись, покачала головой Анна Владленовна, – моего Костика убил этот сукин сын!
– Этот? – Переспросил ее муж, растерянным взглядом оглядев Казанцева.
– Тот! – Женщина стремительно направилась к машине, и Алексей Петрович бросился за ней.
– Чадский сказал, что тебе нужна моя помощь, – коротко бросила Женя, подходя к ним, – мне твоя нет, к слову. Нужно будет подтвердить суицид, и…
– Есть одна загвоздка… – кашлянул участковый Волков, – целых три, если быть точным…
– Быстрее, – нервно поторопил его Казанцев, постукивая пальцами по ноге.
– Мы нашли проездную карту на имя Сергея Кузнецова, а еще свежий окурок, который уже забрали криминалисты для сравнения отпечатков, – запинаясь, ответил парень, – все это лежало на крыше, туда поднялись наши ребята.
– Кто такой Сергей Кузнецов? – Перебила его Женя.
– Свидетель, – участковый кивнул на серый запорожец с пассажиром внутри.
– Обвиняемый, – поправил его Казанцев, скривив правый уголок рта, – расскажешь, как собираешься подтверждать суицид?
Женя, проглотив подступившее чувство обиды, молча наблюдала за тем, как Анна Владленовна с криками стучит в окно милицейской машины, а один из участковых пытается ее унять.
– Думаю, что тебе не стоило выходить на работу, – строго заметил Андрей, снисходительно посмотрев на ее брови, согнутые домиком, – ты ведь сама понимаешь, что не готова к этому расследованию. Ты не готова к работе.
Алексей Петрович попытался вмешаться и обхватил криминалиста, пытавшегося оттащить его супругу, и через мгновение получил локтем в нос. Он упал на землю вместе с Анной Владленовной, неудачно попытавшейся открыть дверцу.
– Я просто хочу, чтобы ты поняла, что мне тоже…. – устало начал Андрей, опираясь на здоровую ногу.
Женя, не дослушав окончания фразы, быстрыми шагами направилась к месту потасовки. На ходу она ловким движением выхватила из кобуры табельный пистолет, подняла его вверх и нажала на спусковой крючок. Оглушительный грохот заставил Анну Владленовну испуганно вскочить с земли и поправить свои растрепанные светлые волосы.
– Прекратите! – Громко прокричала Женя, бросив беглый взгляд на мужчину, сидящего в машине. Он испуганно вжался в автомобильное сиденье, не отрывая глаз от разъяренной Анны Владленовны.
– Он…он убил моего сына! – Растерянно воскликнула женщина.
– Это еще не доказано, – коротко ответила следователь, подходя ближе, –Немедленно покиньте место преступления, пока нам не пришлось применить к вам силу.
Женя нервно засунула пистолет в кобуру и, развернувшись, направилась к своей машине. Андрей проследил за ней растерянным взглядом и засунул руки в карманы серого пальто в поисках сигарет.
***– А вот и наш именинник!
Комок спутанных темно-рыжих волос ударился ему в лицо, и в следующую секунду сухие руки уже обнимали его за шею, а запах душного спиртового парфюма бил ему в нос.
Андрей выдавил на лице глупую улыбку и неловко похлопал женщину по спине, пытаясь выбраться из ее цепких объятий.
– Вы застали меня врасплох, Надежда Анатольевна, – он сделал шаг назад, треснувшись затылком о бледно-синие отштукатуренные стены милицейского участка, – у меня там свидетель на допросе.
– Подождет! – Пропел контральто Надежды Анатольевны, – будет буянить – влепишь ему четырнадцать суток – будет знать, как портить день рождения моему Андрюшеньке! Сколько там тебе набежало? Тридцать четыре?
– Бог с вами, двадцать восемь с утра было, – покачал головой Казанцев, пытаясь уклониться от пьянящего аромата спирта, будоражившего темные стороны его сознания.
– Не заметишь, как и тридцать четыре стукнет…– вздохнула Надежда Анатольевна, бросая печальный взгляд на выцветший календарь с котятами, висевший рядом с уставом и государственной символикой, – я тебя, вон, еще вот таким помню!
Женщина развела руки, продемонстрировав размер бутылки водки, которую Андрей с удовольствием осушил бы прямо сейчас, если бы ему не предстоял допрос подозреваемого и очередной вечер с замкнутой невестой, сводившей его с ума своим молчанием.
– Как там говорится у нас? – Надежда Анатольевна отодвинулась в сторону, пропустив пару оперативников и выжидающе замолчала, пока они пройдут мимо.
– Посадить дерево, построить дом и вырастить сына, ну или там кого-нибудь…
– Все мимо, – он засунул руки в карманы потертых брюк, скрывая дрожь в пальцах.
– А ты не перебивай! – Женщина шутливо махнула на него рукой, – ты, дорогой мой, расставил в своей жизни другие приоритеты. Нет, ну а что тут такого? Что хотим то и делаем, в рамках устава, конечно. Ты вот у нас вместо положенных, как бы я написала в рапорте, методических стандартов, посадил с десяток опасных уголовников.
– У нас в городе столько не…
– Построил крепкую карьеру, – Надежда Анатольевна строго подняла палец вверх, предупреждая, что ему лучше дать ей договорить, – и вырастил прекрасные отношения с твоей, можно сказать, без пяти минут женой. У меня самой детей нет, ты знаешь, что ты мне почти как сын, но Богом клянусь, если бы был – я хотела бы, да и все матери бы хотели, чтобы он вырос хоть наполовину таким же, как ты.
Андрей отвел взгляд от ее покрасневших глаз, и отошел в сторону, чтобы пропустить одного из своих сослуживцев, который коротко кивнул ему бритой головой.
– По правде говоря, у нас с Женей сейчас непростой период, – Казанцев прервал молчание, переходя на шепот.
– Это со всеми бабами до тридцати столько проблем! – Надежда Анатольевна выдавила из себя искусственный смешок и тут же покраснела, – прости, это все нервы, мне все-таки уже не двадцать восемь, да и не тридцать четыре. Ужасная трагедия, но это не конец света, поверь мне. Вы остались живы, а это главное.
– Да, но… – Андрей нащупал пальцами смятый снимок УЗИ, лежавший в правом кармане, – мы ведь даже имя выбрали.
– Денис – красивое имя, – женщина погладила его по руке, – оно имеет право на то, чтобы рано или поздно появиться в вашей жизни.
– Не уверен, что Женя когда-нибудь будет готова… – Казанцев покачал головой, бегая взглядом по бледно-синим стенам, – да и мне, честно говоря…
– Бунт на корабле?! – Пробасил низкий мужской голос сзади них.
Надежда Анатольевна испуганно подскочила на месте и тут же повернулась.
– Сергей Николаевич? – Удивленно воскликнула она, увидев начальника.
– Я всегда говорю, что разговоры в трюме ни к чему хорошему не приводят! – С напускной серьезностью продолжил крупный мужчина с поседевшими висками, – что это вы тут шепчетесь в неуставное время?
– Так праздник! – Надежда Анатольевна развела маленькими ручками, – вы уже поздравили Андрея?
– С чем? – Нахмурился Чадский и тут же хлопнул себя по лбу, – парус мне в глотку, Андрей Казанцев! Помню, как твой отец первый раз привел тебя к нам в отделение! Сколько это лет назад было? Тридцать четыре?
– Двадцать восемь, – кивнул он, отводя взгляд от календаря с котятами.
– Гм, я не умелец толкать речи, тосты мне тяжело давались… – Сергей Николаевич кашлянул и сжал своей рукой правое плечо Андрея, – как говорится, мы за тобой с самого детства следили, наблюдали, так сказать, твое становление. Ты знаешь, что мы с твоим отцом давно знакомы, и он остается примером для своего поколения, хоть многих уже мы похоронили… да и думаю, для тебя он тоже всегда был и будет примером. Как говорится, для мальчика, гм, отец в воспитании важнее, чем мать.
– Хоть он и перегибал палку, – Вставила Надежда Анатольевна, заметив, как покраснели щеки у Андрея, – в каких-то принципиально важных вопросах.
– В любом случае, он все равно останется для нас всех примером, гм, настоящего мужского поведения, – выдохнул Сергей Николаевич, – правильно я говорю?
– Правильно, – кивнул Казанцев, сжимая руки в кулаки, – настоящий мужчина. Помню, как на мой четырнадцатый день рождения он подарил мне двух проституток, которых сам же и арестовал часом ранее. Ну не молодец ли?
– Андрей… – Надежда Анатольевна предостерегающе посмотрела на него.
– А я о чем говорю? – хмыкнул Чадский, – ну и твоя мать, конечно, мировая женщина. Мы все уже выражали тебе наши соболезнования… если бы не она, ты бы так и закончил свою жизнь, как я тогда сказал…
– С бутылкой в руках и сигаретой в зубах, – вспомнила женщина.
– Именно! – Закивал начальник, тряся лысеющей головой, – а так, твою подростковую психику успешно привели в соответствие с конституцией нашей страны, и…ну, гм, ты стал собственно тем, кем сейчас…являешься. Вот. Не будь, в общем, трюмной крысой, а будь хорошим капитаном своего корабля под названием жизнь, во как!
– Ну, мастерски сказано! – Надежда Анатольевна радостно хлопнула в ладоши.
– Сам придумал, – тут же соврал Чадский, довольный собой, – как, кстати, твоя нога?
– Совсем незаметно, что ты прихрамываешь! – Кивнула женщина.
– В моем возрасте без шрамов уже как-то неудобно, – мельком улыбнувшись, ответил Казанцев, и нетерпеливо застучал носком правой ноги по полу, в ожидании конца разговора.
– Правильно! – Согласился Чадский, – так держать! Ну…
– Есть еще одно, – перебил его Казанцев.
– Докладывай, – Сергей Николаевич тут же нахмурился и внимательно посмотрел на него.
– Я не уверен, что Жене стоит работать со мной по делу, которое мы возбудили утром, – выпалил он, отводя взгляд, – я не думаю, что она готова к возвращению.
– По правде говоря, Андрей, я всегда на твоей стороне палубы, ты знаешь, – понизив голос, ответил мужчина, – но ей нужно реабилитироваться. Ты бери на себя все расследование, а она пусть с тобой походит, втягивается понемногу. Все-таки у нее этот, как его, стресс, или еще черт возьми что, я все-таки не доктор… в общем, я не разбираюсь в этих ее диагнозах и разбираться не хочу. И вообще, Андрей, ты какого черта мне вопросы эти задаешь? Капитан приказал – штурман делает!
– Просто спросил, – Андрей успокаивающе поднял руки перед собой.
– Просто спросил! – Поддержала его Надежда Анатольевна, кивая головой, – все правильно вы говорите, Сергей Николаевич, как обычно, безусловно…пусть бумажки пособирает, свидетелей подопрашивает, поставит себе свой суицид, то есть не свой, конечно, а этого мальчика. Вот, глядишь, и в процесс втянется, как Сергей Николаевич говорит.
–Именно, – тяжело дыша кивнул Чадский, – она там уже допрашивает какого-то вашего подозреваемого, вид у нее вполне здоровый…
–Как допрашивает? – Казанцев удивленно открыл рот.
–Пусть подопрашивает, Андрюша! – Женщина осторожно погладила его по плечу.
– Весь в отца, – Чадский устало махнул рукой, переводя дух, – тот тоже любитель поспорить. Валерьянки на них не напасешься, на этих Казанцевых.
– Весь в отца! – Закивала миниатюрная женщина, – а как он, Андрюша? Был у него?
– Не горю желанием, – Казанцев покачал головой.
– А если чего случится? – Нахмурился Сергей Николаевич, – он же там один, в такой, мать его, простите за мой французский, в…
– Далеко он, верно! – Перебила его Надежда Анатольевна.
– Из похоронного бюро пока не звонили – значит, живой, – Андрей раздраженно засунул руки в карманы в поисках несуществующих сигарет.
– Андрей! – Возмущенно цокнула женщина.
– Ну весь в отца, – вздохнул Чадский, отходя в сторону, чтобы пропустить высокого парня, идущего к выходу.
– Не думаю, что… – Андрей внимательно всмотрелся в человека, который захлопнул за собой дверь, – а это не свидетель по сегодняшнему делу?
– Ой, точно, он! – Воскликнула Надежда Анатольевна, провожая его взглядом, – я сегодня его видела, такая лицо у него запоминающееся.
– Ну вот, – Андрей глубоко вздохнул, сжимая руки в кулаки, – подопрашивала.
4.
-Черт! Ох…твою мать! Чтоб его…
Олеся поспешно подняла со стола опрокинутую кружку, из которой вытекал горячий кофе, обжигая бледную кожу ног.
– На юбку не попало, слава Богу! – Надя облегченно вздохнула и достала салфетку из пластикового стаканчика, – вытри, вот, там маленькое пятнышко сбоку.
– Горячо… – простонала Олеся, закусив губу, – просто ужасный день!
– А если бы на блузку попало? – Цокнула подруга, быстро помахав рукой своей знакомой из отдела верстки.
Олеся расстроенно осмотрела столовую в поисках людей, которые могли стать свидетелями ее позора, а затем опустила глаза на коричневое пятно, расплывавшееся по сероватой скатерти.
– Просто кошмар какой-то… – пробормотала девушка, закрыв лицо руками.
– Ну, хватит, – с укором покачала головой Надя, – будешь нервничать – прыщики выскочат. И, вообще, помнишь, как на семинаре говорили – не подвергайте свою энергетическую оболочку отрицательному воздействию! А ты сейчас вот этим и занимаешься, что подвергаешь!
– Не спасти, – Олеся раздраженно покачала головой и растерянно провела салфеткой по маленькому пятнышку, оставшемуся на бежевой юбке, – мою оболочку уже не спасти, точно тебе говорю. Цитируя великих: «выросла ты, дочка, неудачницей»!
– Опять ты за свое! – Надя стрельнула глазами симпатичному парню из курьерской службы и тут же нахмурила брови, – правильно семинаристы говорят: все проблемы из детства. Надо им тщательнее поработать над воздействием твоей матери.
– Во-первых, так Фрейд говорил, а во-вторых, мне ее хватает и дома, – Олеся раздраженно скрутила в руках прядь черных волос, – а в-третьих, ни черта твои семинаристы не работают! Так же, как твоя гадалка, эта ведунья из Москвы, которая зарабатывает больше, чем британская королева!
– Ну не надо вот опять! – Подруга закатила глаза и откинулась на металлическую спинку стула.
– С ними же в списке йоги, буддисты и эти новомодные тренера по личностному росту, которые кроме роста цен на свои встречи ничем больше не занимаются! Кто дальше? Фея-крестная? – голос сорвался на крик, и Олеся испуганно обернулась на людей за соседним столиком, бросивших в их сторону неодобрительный взгляд.
– С мужем развелась, – пояснила Надя коллегам и выдавила из себя мученическую улыбку, – со вторым.
Олеся поставила локти на стол, залитый кофе, и закрыла лицо руками.
– Ты не виновата, – подруга заботливо погладила ее по плечу, – ну, оказался козлом, что теперь? Подумаешь, забрал вашу квартиру, ну, и что теперь?
– Мне скоро тридцать, – вздохнула Олеся, боязливо убирая руки от лица.
– Всего.
– Уже.
– Зато с работой смотри как все, – Надя задумчиво посмотрела на мужчину, вошедшего в двери столовой, – вон, смотри, идет! Новый наш главред.
– Это он? – Олеся подняла влажные глаза на очередь в буфет, куда встал мужчина, – какой-то он…
– Мерзкий, – договорила девушка, – вот прям видно, что противный.
– Сколько ему? – Она поспешно отвернулась, заметив, что он поймал ее взгляд.
– Как будто двадцать пять и пятьдесят одновременно… – задумчиво пробубнила Надя, делая вид, что изучает маникюр на своих красных ногтях, – говорят, его папочка пристроил. Сам в мэрии, а сынишка главредом в главной городской газете. Ладно б хоть на лицо симпатичный, я ж так все планерки буду в потолок пялиться.
– Вот тебе и карьера, – Олеся почувствовала вкус вина во рту, и правая рука дернулась в поисках бокала с красным полусладким, – как дурочка хотела стать Кэтрин Грэм или Айдой Тарбелл, разоблачительные статьи писать… а пишу про то, что у Степаниды Ильиничны самая большая задница в поселке.
– Не занято? – Пропыхтел мужской голос позади них.
– Ой, доброе утро! – Пропела Надя, расплываясь в широкой улыбке, – присаживайтесь, почтите нас своим присутствием!
– Благодарю, – главный редактор кивнул и неуклюже опустил поднос с омлетом и стаканом какао на стол, – все не привыкну к местному рациону.
Мужчина неловко улыбнулся и опустился на третий стул, стоявший посередине.
– Чем богаты – тем и рады, как говорится! – Рассмеялась Надя, разведя руками, – а вы откуда такой загорелый к нам?
– Жил в Египте пару месяцев, – пожал плечами мужчина.
– Ну прям сверкаете как рыцарь бронзовый! – Цокнула девушка, быстро подмигнув Олесе, – а вы вот кто по знаку зодиака?
– Скорпион, кажется, – главный редактор покосился на пятно от кофе и попытался незаметно отодвинуться от скатерти.
– Ой, как интересно… – загадочно протянула она, пряча взгляд.
– А вы же ведете…
– Колонку с гороскопом, – закончила за него Надя, – самая читаемая, напомню.
– И что же сегодня у скорпионов? – С деланым интересом спросил мужчина.
– Ой, Виктор Леонидович, там такое… – перейдя на шепот, ответила девушка, – говорят, сегодня скорпион-мужчина будет сидеть за одним столом с самой лучшей журналисткой этого города.
Олеся смущенно опустила глаза, увидев на себе взгляд главного редактора.
– Ох, звезды зовут, пора бежать! – Поспешно воскликнула Надя и вскочила из-за стола, прихватив с собой поднос с грязной посудой.
– Так что же, это правда? – Понизив голос, спросил Виктор Леонидович.
– Это она так шутит, – неуверенно ответила Олеся, пытаясь отодвинуться от душного запаха его дорогого одеколона.
Мужчина огляделся вокруг в поисках людей, которые могли бы услышать их, и на всякий случай подвинулся ближе к девушке.
– По крайней мере, я сейчас сижу с самой красивой журналисткой в городе, – Виктор Леонидович положил руку на ее голое колено, и Олеся испуганно вскочила с места.
– Мне пора бежать, простите, – Девушка, покраснев, выбежала из столовой.
Олеся рассеянно проскользнула в редакцию и опустилась на свой стул, борясь с подступающей тошнотой. Она взяла себя за запястья и вздрогнула, услышав телефонный звонок.
– Я не могу сейчас говорить, – коротко сообщила Олеся, услышав в трубке тяжелое дыхание матери, – буду поздно сегодня.
– Это еще с какого такого перепугу? – Ответил сердитый голос.
– У меня важный материал, много работы, – вздохнула журналистка, – кажется, важный.
– Ты матери-то не ври. Опять ухажер нашелся? – Проскрипел голос на другом конце, – ты смотри, я третьей свадьбы не переживу, ей Богу.
– Не начинай, – устало ответила Олеся, – там мальчик с крыши бросился, это важный материал.
– Важный материал?! Они тебя с кем-то спутали, милая моя! – Женщина выдавила из себя несколько лающих смешков, – я бы тебе и банку огурцов закатать не доверила, с твоими то руками-крюками! Важное дело нашлось у нее! Чтоб к восьми была дома, будет жареная картошка с селедкой.
5.
Он пошевелил своими усиками и на мгновение замер, почувствовав на себе взгляд Жени. Девушка дернулась, и он продолжил ползти по стене, перебирая своими ножками. Женя отвернулась от таракана и растерянно щелкнула шариковой ручкой. Звук заставил дернуться Сергея Кузнецова, и он еще сильнее вжался в деревянный табурет по другую сторону стола.
– Мы уже начали? – Нарушил молчание он, пытаясь незаметно увидеть содержимое документов, лежавших на ее столе.
– Что?
– Допрос.
– А… – Женя потерла виски и сомкнула вспотевшие ладони. За решетчатым окном выстукивала свою колыбельную мартовская капель, путая мысли в голове, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть четкость взгляду.
– Просто хотел кое-что сказать, не под запись… – Кузнецов покраснел и положил левую руку на стол, чтобы придать себе больше уверенности.
– Здесь все равно нет записи, – девушка пожала плечами, потирая колпачок от ручки большим пальцем.
– Вот я и хотел сказать… – он расплылся в глупой улыбке и почесал затылок,
– тут же вообще ничего нет! Я смотрел так много этих фильмов, где два копа сидят за металлическим столом напротив подозреваемого. А сбоку такое мутное стекло, за которым все время кто-то стоит. Начинается допрос, копы играют в хорошего и плохого, и все такое…
– Вы хотите второго… «копа»? – Перебила его Женя, согнув брови узкой черной галочкой, – он сейчас придет.
– Нет, я совсем не об этом! – Кузнецов смущенно улыбнулся и обвел взглядом маленькую комнату, – просто хотел сказать, что это место выглядит как обычная квартира в моем доме.
Женя бросила на него короткий взгляд и взяла в руки фотографию Кости Воронова, оставленную его родителями. На нее смотрел худощавый парень с длинными спутанными черными волосами, лежавшими на манер рокера. Она была более чем уверена, что у него наверняка дома найдется кассета с песнями Цоя или Кобейна. А может, и все сразу.
– Мы кого-то ждем? – Кузнецов невзначай положил правую руку на серебристые наручные часы с треснутым стеклышком.
– Следователя, – не поднимая глаз ответила Женя.
– Надеюсь, это не тот угрюмый хромающий тип, – парень придвинулся вперед, положив вторую руку на столешницу, – он так на всех смотрит, как будто у него в каждом глазу по шестизаряднику, которым он может выстрелить в любой момент.
– Его, – кивнула девушка, – к несчастью, он мой жених.
– Вы меня посадите, – с уверенностью заявил Кузнецов и виновато прикусил губу.
Женя хотела улыбнуться, но заметила таракана, темной точкой замершего на стене и капля пота сбежала по правой лодыжке.
– Давайте начнем, Сергей Валентинович.
– Можно просто Сережа, – предложил он, – все равно отчество ненастоящее.
– Псевдоним? – Не поднимая взгляда, спросила Женя.
– Просто не хотелось выделяться, – ответил Кузнецов, поставив локти на стол, – Все наши взяли себе отчества, чем я хуже?
– Ваши?
– Детдомовские.
– По вам не скажешь, – хмыкнула Женя, переворачивая фотографию Кости Воронова. На обороте неровным почерком стояла короткая надпись: «Косте 16».
– И почему же?
– Обычно своих сразу узнаю.
– Так у нас одна…классовая принадлежность? – Парень откинулся на спинку деревянного табурета, – есть, что обсудить…
– Боюсь, что у нас есть другая тема для разговора, – девушка взяла в руку снимок трупа Кости, сделанный сегодняшним утром криминалистами, и сжала ручку в пальцах, отвернувшись от черных волос как у рокера, свисавших с разбитой окровавленной головы.
– Будем говорить обо мне? – Развел руками Кузнецов.
– Верно.
– Не обещаю, что будет интересно.
– А вы постарайтесь.
– Попробую. Раз уж мне достался хороший коп.
– Не делайте поспешных выводов.
– Вряд ли ваш хромой жених угощает клубничными конфетами с глазурью на своих допросах, – усмехнулся парень, пытаясь поймать её бегающий взгляд.
Таракан на мгновение исчез из виду, но затем тут же возник бегающей точкой на потолке. Он прополз под тусклой лампой, создав гигантскую черную тень, скрывшую все неровности штукатурки.
– Итак, Сергей Кузнецов, двадцать пять лет, живет в тридцать четвертой квартире по улице Ленина. Безработный любитель клубничных конфет с глазурью, – Женя встретилась с его глазами и краска прилила к ее ушам, спрятанными под каштановыми кудрями, – все верно?