Три мужа для Кизи. Книга 4

– Дети Шандара многие уже выросли – и пора бы им самим отвечать за свои поступки и выбор, – нахмурилась богиня. – А тебе давно бы следовало её освободить.

– Я хотел бы освободить её тело, но она если и просит порой свободы, то только своей душе. А она не заслуживает смерти, – Шани вздохнул.

– Наступает время, когда молитвы и благословения не смогут перевесить следы проклятий.

– Наступает… – грустно согласился её собеседник.

– Если меня что-то и волнует, то только её жизнь, – неожиданно призналась великая богиня. – Но кто освободит её?.. Неужели… – голос её дрогнул. – Только смерть?..

– Смерть – это часть жизни, – улыбнулся Шани.

– Но я не хочу приходить к ней! – пальцы свободной руки богини сжались в кулак.

– Она тебя зовёт, – грустно заметил Воздающий плоды поступков.

– Но я не хочу приходить к ней!

– Дети её глухи и слепы! – проворчал ворон.

Но под тяжёлым взглядом богини замолк.

– Дети… – задумчиво произнёс его хозяин. – А это идея, Какуль!

– Дети?.. – Кали недоумённо подняла брови. – Да разве кто-то из них…

– Дети… – Шани задумчиво взглянул между деревьев над её плечом. – Пойду-ка я в Патала-локу, с Шукрачарьей побеседую.

– Не, не выйдет! – возмутился ворон, первым поймавший ход его мыслей. – За двадцать три года, даже зная обо всём…

– Двадцать три года? – подняла брови богиня. – Двадцать три года в мире людей… – глаза её расширились. – А, погодите-ка, Махадэв недавно говорил…

– Короче, новая лила богов началась?.. – бодро спросил ворон.

Под взглядом долгим богини на сей раз не заткнулся:

– А вы на кого поставите, о дэви?

– С этими людьми заранее точно не сказать ничего! – проворчала богиня.

– Так же ж и интереснее! – не смутился ворон.

– Шани, твоя колесница что-то слишком много болтает!

А тот ответил не сразу, смотря сквозь пространство. Что он там искал, на сей раз не понял никто из его собеседников. Да, впрочем, уже вернувшись мыслями к тем, с кем говорил, Шани уже усмехнулся.

– А звёзды над царством Шандара сменились.

– Значит, пришло время! – бодро подпрыгнул на его плече его давний спутник. – Время перемен!

– Пришло время… – серьёзно сказал Шани. – Но звёзды покровительствуют нескольким.

– Эх, значит, так сразу и не поймёшь! – проворчала птица и сердито нахохлилась.

– А кто только что радовался непредсказуемости людей? – снова усмехнулся его друг и господин.

– Эти люди… да люди всегда останутся людьми!

– Только некоторые из них обретают разрешение вознестись на небеса, а некоторые – своей славой омрачают славу великих демонов, – серьёзно заметила Кали.

– Так ведь это люди! Соединение тупости и жестокости тамаса, упорности и властолюбия раджаса, а также – милосердия и преданности саттвы.

– Мда, в мире, где царят существа, рождённые из соединения трёх разных природ, спокойно всё не может быть по определению! – усмехнулась богиня. – Да, впрочем, у меня на сегодня ещё много дел. Некогда с вами долго говорить. Но ты, Шани, не оставляй этого Шандара. Слишком много крови и слёз уже пролилось из-за него.

– Его я уже не оставлю, о дэви, – серьёзно заметил Воздающий плоды поступков. – Мой взор теперь всегда на нём и его семье.

– Вот и хорошо! – проворчала Кали и двинулась опять по своему пути.

Выждав, пока она скроется между деревьев, ворон осторожно тронул щёку друга краешком крыла:

– А ты на кого поставишь, Шани дэв?.. Звёзды в новых лагнах покровительствуют нескольким, но вот благословение Махадэва…

– Время всё расставит по своим местам.

– А мы их пнем для ускорения! – бодро подпрыгнула птица.

Но под строгим взором хозяина смущённо сжалась и отодвинулась от его головы. Ещё. И ещё. Ещё. И с воплем свалилась. На предусмотрительно подставленную ладонь.

– Мы пнём только тех, кого давно нужно пинать, – исправился ворон под строгим взором хозяина.

А Кали уходила дальше от них. Ей нужно было спешить. У людей творилось много всего. Да, впрочем, и семье на Кайлаше надо было время уделить – и обязанность, и любимое дело жены. А уж как порою могли расшалиться призраки! И кто-то из преданных Шивы мог с трудом взобраться на вершину, в надежде увидеть своего бога. Если хозяин Кайлаша опять медитирует, то хозяйке надлежит гостей принимать. Да и не с преттами же их оставить!

Детский плач раздался неожиданно.

Она замерла и вслушалась.

Ребёнок рыдал где-то в стороне от её пути. Но он был напуган.

Кали некоторое время вслушивалась, но плач не перестал звучать. Как будто рядом с малышом не нашлось человека, который мог или хотел его утешить. Сердито вздохнув, богиня развернулась по направлению, откуда доносился плач. Ступила уже к нему.

Её фигуру окутало сиянием. И к плачущему ребёнку пошла уже без третьего глаза, необычайно красивая женщина в белом сари и с золотыми украшениями, без меча. Жена Махадэва в ипостаси уже Парвати.

Девочка сидела в тени дерева Ашоки, прячась за стволом и горько плача.

– Что случилось? – взволнованно спросила богиня, присаживаясь возле неё. – Что ты плачешь, дитя?

Та растерянно посмотрела на незнакомку, неожиданно появившуюся в лесу. И плакать даже перестала от восхищения. Призналась невольно:

– Ты прекрасна как богиня!

– Каждая женщина прекрасна, милая, – улыбнулась ей Парвати, – ведь каждая женщина – это воплощение природы, Шакти, дающая жизнь и сохраняющая её.

– Но я… – девочка всхлипнула. – Я не смогла!

И, подавшись к богине, торопливо и крепко обняла её за шею, прижалась к ней худеньким тельцем, в простеньких юбке и чхоли, затряслась от рыданий. Парвати стала ласкать её по волосам и спине. Дала выплакаться и вымочить её сари слезами. Потом, притихшую, приласкала по щеке.

– Что случилось, милая? – спросила, когда поток слёз иссяк, а рыдания стали реже и глуше.

– Там… – девочка указала рукой, смутилась. – Где-то там… за рекой! Там люди… воины пришли… – задрожала, снова прижавшись к единственному взрослому, который оказался поблизости. – Они ломают наши дома! Всех бьют! Там… – сжала тонкие пальчики в кулаки. – Там, за рекой…

– Как же ты перебралась через Гангу? – осторожно отстранив её, но по-прежнему бережно сжимая худенькие плечи, серьёзно спросила богиня.

– Я… – девочка всхлипнула. – Я двигала руками и ногами. Кажется, это называется плыть?.. Мама сказала, что если человек добрый, то боги будут хранить его, а крокодилы не тронут. Мама сказала, что я должна уйти. Пока они били папу. Кровь стекала по его лицу… – затряслась. – А вдруг они ему глаз выбили?!

– Кто они? – нахмурилась Парвати.

Ей снова захотелось взяться за свой меч.

– Те кшатрии… мама сказала, что я должна бежать… мы с братом должны бежать! Мы должны предупредить родственников на другом берегу! Лодку найти… – всхлипнула. – Брат не выдержал и побежал защищать отца. Мама толкнула меня и сказала, что проклянёт, если я не уйду! Я согласна была, но… – всхлипнула. – Но бабушка и тёти очень добрые. Я ведь должна была их предупредить! – заглянула женщине в глаза. – Должна же?..

– Конечно, нужно заботиться о своих! – богиня погладила её по щеке. – Да и знаешь… когда беда случалась, я и сама мечтала, чтобы мои дети оказались от меня и опасного места подальше. Так мечтает любая мать.

– Но её били… они хотели убить всех! – девочка сжала кулаки. – Кроме тех… соседа Яша и старосты. Те дали воинам много денег – и они не тронули у них никого. А других били!

– Но почему?! – возмутилась женщина.

– Там… – девочка задрожала. – Там, в лесу около нашей деревни, нашли много трупов! Много-много убитых людей! Воины… несколько мужчин в дорогих украшениях. Но мы ничего не трогали! Мы не трогали никого! Только послали старшего сына старосты в город. Он поклялся бежать и день, и ночь… ну, ужасно же, когда людей убивают! И, наверное, их матери хотели бы сами их проводить?..

– То есть, вы послали предупредить об убитых, а те воины напали на вас? – нахмурилась Парвати.

– Не те воины! – возмутилась девочка. – Те воины – это сыновья другого раджи и его свита. Не соседние. Их четверо приехало. Из дальней страны Бхарат. Свататься к дочке нашего раджи.

– Вот, значит, как… – взгляд богини сдвинулся и застрял где-то между деревьев.

– Но мы-то не убивали их! – девочка опять разрыдалась. – Мы – простые гончары! Мы даже драться не умеем! Никто никогда не брал в руки мечей! А они приехали… ну, воины нашего раджи. Они рушили наши дома! – сжала кулаки. – Разбили всю посуду, которую папа и мои братья сделали! Они били всех: мужчин, женщин, детей! Они требовали сказать, кто убил троих царевичей, но разве мы знаем?! Тем более… – всхлипнула. – Ведь один из сыновей того раджи ещё живой. Он напился страшно и на охоту не поехал с братьями. Он тоже приехал, тоже пинал всех. Кроме того дяди… который дал им денег. Страшно много денег. И староста. Но староста хотел, чтоб они отпустили всех. А они всех хватали и били! Кричали, что заставят нас рассказать, кто убил царевичей. Но как мы можем рассказать, если мы ничего не знаем?!

Женщина прижала её к себе. Долго-долго гладила, пока она плакала. Потом осторожно выпустила её, поднялась, осторожно сжала запястье.

– Пойдём.

– Нет! – напугано дёрнулась девочка. – Я не пойду!

– Надо предупредить твоих родных, – напомнила Парвати, нахмурилась, – которые живут на этом берегу.

– А, да… – девочка смутилась. – Ой, да! – виновато потупилась. – Только я не знаю, куда идти. Я не была на этой стороне.

– А лица и имена родственников знаешь?

– А, это? Это знаю! Семерых! Они года три назад приезжали на свадьбу сестры. И год назад. И месяца ещё два назад. И… – нахмурилась. – Нет, не помню. Но вроде бы приезжали ещё один раз.

– Я пойду с тобой! – богиня погладила её по волосам, заставляя замереть и доверчиво заглянуть ей в глаза. – Только мы быстро пойдём, хорошо? Нам надо успеть предупредить людей, пока те воины не нашли лодки и не переправились сюда.

– Они, наверное, не отстанут! – девочка куснула нижнюю губу. – Тот царевич кричал, что его отец начнёт с нами войну.

– Да, случай тяжёлый: сыновей другого раджи убили на вашей земле, – согласилась Парвати. – Обычно случается война или придётся отдать много всего.

– Но мои родственники… – беглянка подёргала её за юбку, осторожно. – А мы успеем?..

– Мы должны, – твёрдо сказала Парвати.

Они шли через лес: богиня впереди, а девочка сбоку, доверчиво держась за середину пышной юбки. Или ей просто отчаянно хотелось ухватиться за что-то, сегодня, когда разрушился весь её мир.

Хотя чуть погодя она растерянно добавила:

– На этой стороне столько цветов!

А богиня природы только грустно улыбнулась.

«Хоть на миг отвлекла её от боли»

Хотя сиротка, когда за цветком ярким потянулась, обратно прибежала к ней, за юбку потянула.

– Пожалуйста, наклонись!

И когда Парвати с улыбкой к ней наклонилась – осторожно заплела цветок ей в волосы.

– Просто ты такая красивая… как богиня! А богинь надо украшать!

Богиня легонько похлопала её по голове, коснувшись затылка – от этого у девочки стало как-то неожиданно тепло и легко внутри – потом погладила по щеке. После, подхватив на руки, сама понесла её вперёд.

– Мы точно успеем? – робко спросила девочка.

– Мы должны попробовать успеть, – Парвати отвернулась, будто разглядывая деревья.

Пряча слёзы. Она знала, что на другом берегу она уже не успеет никого спасти. Из её семьи. Но Парвати ещё могла защитить людей с местных деревень.

«Вот, отведу её к родственникам – и пойду к дэви Ганге. Или…»

– О Ваю! – вдруг сказала богиня в голос. – Нагони волн! Заслони реку от стражников!

И девочка на её руках замерла, услышав, как зашумели, загнулись ветки в лесу от поднявшегося ветра.

И уже не видела, как красивая женщина в голубом сари и серебряных украшениях сердито выговаривает что-то на берегу мужчине в золотой короне и дхоти, расшитых золотыми нитями. Хотя, впрочем, немного послушав его, успокоилась и согласно качнула головой. Ушла по волнам, растворилась в воздухе на середине реки.

Мужчина постоял, подумал. Волны утихли. В следующий миг он шёл уже между деревьев с другой стороны реки. Пристроился на пригорке у берега, скрестил ноги и замер, прислушиваясь.

Из воды заинтересованно выглянуло три крокодильих морды. Глухо заворчали, жалуясь на чудовище, которое ночью всех-всех замучило, заставляя заниматься ерундой.

– Можно лиссс его ссссамого мордой и об камниссс?.. – проворчал самый молодой и мелкий, детёныш ещё. – Ведь ветер сссссильный, вырывает деревья и крушшшшит дворцы!

Ваю строго взглянул на них. И клыкастые морды смущённо ушли под воду. А то вдруг и он?..

***

Иша сердито стирала своё чистое сари уже третий раз. Обычно стирка её успокаивала – и в гневе, и в горе, но сегодня всё было иначе. Мерзкая змея не шла у неё головы. И эта ужасная, чудом расстроенная свадьба. К счастью, расстроенная.

Даже ветер, внезапно налетевший и нагнавший волн, не смог заставить её уйти. Да и ветер быстро исчез, волны стихли. Девушка растерянно оглянулась и обратно подтянула мокрые вещи к воде, принялась сердито бить по мокрым юбкам палкой.

«Но Манджу сам расстроен! – думала она грустно. – И сказал, что людей разозлил мой поступок. Как бы ни пришлось мне теперь идти за старика, потому что из молодых никто меня замуж уже не возьмёт!»

И в который раз утёрла сердитые слёзы, опять замутившие мир и мешавшие видеть всё.

– Что ты плачешь? – грустно спросили рядом.

Молодой голос. Но, к счастью, женский.

Снова протерев глаза, Иша робко голову повернула.

Рядом стояла девушка в пышных бирюзовых дхоти, розовой узкой чхоли и светло-розовой накидке. Блестели на солнце золотые украшения, тика на лбу, натх в носу, с цепочкой, уходившей к заколке в волосах. Сегодня она волосы в косу собрала, между бровей и по пробору был синдур. Ага, и в руке ножны любимого меча, длинного, узкого и немного изогнутого.

Джая присела у воды, чуть в стороне лицо вспотевшее ополоснула. Ножны положила за собой, в стороне от воды, смочила запястья. Нет, намочила руки до локтей.

– Я прогнала жениха. То есть, отца его, – смущённо призналась Иша.

– Глупая! – нахмурилась Джая, но на миг лишь. – Что, жених такой урод? Али нищий?

– Нищий! – вздохнула Иша. – А урод или нет – не знаю.

– Зря! – Джая поднялась, встряхнула руками. И снова встряхнула, любуясь улетавшими каплями. – Если люди тебя не любят, то у тебя и права нет выбирать. Какой б ни пришёл посвататься – любой хорош. Мог ведь вообще не прийти.

– Злая ты! – сердито проворчала вайшью. Тут же опомнилась, рот испуганно накрыла, юбку выронив мокрую. – То есть, я…

– А что слова бросаешь, не подумав, так дура вдвойне!

– Но я не хочу быть женою мойщика полов! – девушка сорвалась на крик. – Я не для того берегла свою чистоту, когда те злые мужчины шутили надо мной и звали уединиться! Всё мерзкая сестра – разделась перед чужаком, а меня из-за неё стали звать распутной! А я честь свою берегла!

Джая прошла к ней – Иша в ужасе замера – присела возле неё.

– И кричать незнакомцам, что твою сестру зовут распутной – тоже глупое дело!

– Ты всегда гадости говоришь? – нахмурилась Иша.

Сжав кулаки. Но, когда тонкие пальцы светлокожей сжались на запястье, напугано свои разжала.

– Если я могу защититься – я могу говорить что угодно, – сказала, усмехнувшись, Джая. – А ты глупая, Иша! Вот, и возраст твой уже больше шестнадцати. В некоторых краях знаешь, что говорят?..

– Н-нет… – вайшью съёжилась.

– Что грешно девушке, у которой уже идёт кровь, быть незамужней и не рожать детей. И, если у тебя уже три года как идёт кровь, то любой, кто тебя изнасилует, может взять тебя женой. И даже не понесёт наказания.

– Ч-что?!

– А может просто так жить с тобой, – кшатрийка её ударила пальцем согнутым другой руки в лоб, – и законы на его стороне будут. А если и накажут, то мало. Ты уже взрослая, Иша. Надобно головой думать. Не ходить к реке одной!

Выпустив девушку задрожавшую, сдвинула юбку её мокрую рукой, на землю присела возле. Ноги согнув, обхватила колени. Сколько-то смотрела на блеск солнца на волнах священной реки.

– Но девушки редко ходят со мной.

– А ты, верно, много болтаешь и им.

– Да я… – начала вайшью сердито, но смутилась.

Тоже стала уныло смотреть на воду. Нет, на дупатту уплывшую.

Вскрикнув, бросилась в воду. Но шаль уже далеко уплыла. Иша вошла уже по шею, ступила вперёд. Камень ушёл из-под ноги. Или нога – ушла на глубину.

Джая за волосы вытащила её, кричащую и кашляющую, на берег. Потом, смело в воду нырнув, доплыла за дупаттой. За край ухватила и вернула. Швырнула мокрую к ногам кашляющей.

– Ты и плавать умеешь?! – восхищённо выдохнула Иша.

Снова закашлялась ужасно.

Джая ударила её по спине, заставив вытолкнуть воду наружу. Потом по спине погладила.

– Жизнь заставила, – грустно сказала кшатрийка, снова опускаясь на берег.

Иша опустилась следом. Рядом.

– И вообще… – голос Джаи дрогнул. – Мы можем как угодно себя вести, но в жизни есть что-то, чего нам не избежать. Я вот тоже думала, что сберегу чистоту для мужа будущего, но… не получилось.

Иша сердито прищурилась.

– То есть, та, которая не сохранила своей чистоты, будет меня учить, как вести себя правильно?!

– Злой у тебя язык, Иша! – Джая вскочила. – Ядовитый, как клыки у змей!

– А ты… – та вскочила. – Ты – как лезвие меча, острое и опасное!

– Что ж, спасибо за комплимент, – усмехнулась женщина-воин.

– Уходи от меня, распутница! – Иша проворчала. – Я не нуждаюсь ни в советах твоих, ни в нравоучениях!

Губы у кшатрийки дрогнули. Глаза затянулись слезами.

Она ушла к своему мечу – вайшью испуганно попятилась – но, подняв, только резко обернулась, шагу более не сделала к девушке ни одного.

– Я сегодня старалась тебя спасти, Иша! Я спасла твою жизнь! – указав на неё мечом, прокричала Джая, пальцы тонкие сжались на ножнах так, что костяшки ещё больше посветлели. – Но ничего кроме яда от тебя не дождалась! – сощурилась сердито – и Иша ещё отступила на шаг от неё, оступилась на мокром камне, упала, вскрикнув, но кшатрийка опять ни шагу не сделала вперёд к ней. – И, если мы в будущем ещё раз встретимся, я больше за тебя не заступлюсь! Запомни это, змея!

– Если уж я змея, то только королевская кобра! – усмехнулась ядовито вайшью.

– Ты… королевская?.. Ха! – рассмеялась Джая.

И быстро ушла, сжимая меч.

Точнее, торопливо ушла, повернувшись к Ише спиной и пряча потёкшие по щекам слёзы.

Вайшью, ругаясь, промыла вывалянную по берегу дупатту, торопливо собрала простиранное и почти бегом отправилась в деревню. Юбка промокшая сковывала движения, но, впрочем, солнце жаркое быстро просушило одежду и даже – отчасти – выстиранное. В деревню Иша вернулась уже довольная. Дочери хозяина уже готовили обед, но ей сердито велели дождаться трапезы. Манджу, сидевший за воротами, да мастеривший корзину, тоже сердито смотрел на Ишу. Та, фыркнув, голову гордо подняла и ушла к колодцу за водой.

После трапезы вода опять подевалась куда-то – и её опять заставили натаскать. Она уже хотела возмутиться, но Манджу сжал её плечо. Девушка плечом дёрнула, ладонь его скинув.

– Не серди их, – шепнул ей отшельник, – а то как бы не выгнал хозяин нас.

– Но он же твой друг! – Иша возмутилась, громко уже.

– А ты что учинила сегодня? При всех! – сорвался уже на крик её защитник. – Думай впредь, что говоришь, о глупая!

Она воду таскала, таскала, а вода всё кончалась и кончалась…

– Да вы одежду, что ли, вздумали стирать?! – накинулась она на девушек и девочку, хозяйских дочерей.

– Мы отмываемся, – поморщилась старшая, – и дом отмываем от тебя! Везде. Боюсь, везде падал взгляд твой грязный! Как бы порчу не навела!

– Да ты! – Иша сжала кулаки.

– Папа обещал тебя выгнать! – мрачно взглянула на неё снизу вверх младшая.

И Иша в ужасе замерла.

Если друг отшельника их выгонит, то куда они пойдут? Сестра уже далеко, а Манджу… богам известно, что там у него на уме! Он мужчина ещё не дряхлый. Да и к Яшу возвращаться не хотелось: мало ли чего дядя надумает про её отсутствие. Да хоть, что скоро в подоле принесёт. Снова будут упрёки. Побои, наверное: теперь родителей нет и сестры нет, чтобы заступиться.

– Что застыла? – старшая дочь хозяина злобно усмехнулась. – Неси воды! – кувшин полный выплеснула в окно. – А мы будем дальше отмывать от твоих ног и рук наш дом!

– Да ты… вы! – Иша от возмущения задохнулась.

– Если доброй станешь и послушной, мы, может, папе замолвим словечко за тебя! – с улыбкою милой предложила средняя дочь хозяина, но злой блеск глаз, жирно обведённых чёрным, её чувства выдавал. – Но только если ты будешь послушною! Мы уже устали от твоей строптивости и хамства! – усмехнулась вдруг. – Пугать нас вздумала? Вот и иди! Тигров в лесу пугай! И разбойников!

Глотая слёзы, но молча уже, Иша подхватила кувшин самый большой и пошла к колодцу. Поняла, что теперь они будут мучить её, пока злость не сорвут свою. Да наставления вспомнила Джаи, режущие по сердцу: у неё нету любви людей, следовательно, она даже не имеет права выбирать.

У колодца остановилась. Растирая ноющую уже спину – зря столько стирала. Вот, кожа на пальцах где-то сошла.

«До чего же больно!»

Глядя на руки, поморщившись, девушка не заметила, куда были обращены взгляды селян, возвращающихся домой, да вышедших встречать их супруг.

Всадник на чёрном коне, весь в чёрном, да лицо наполовину сокрывший концом ткани с чёрного тюрбана, приблизился к крайним заборам быстро. Испуганно бросились в стороны коровы, лежавшие с той стороны. Он лошадь придержал, давая священным животным подвинуться с его пути – блеснуло кольцо золотое на пальце, с жемчугом, окружившим большие сапфиры – и ворвался прямо в деревню, пронёсся между домов. Раз лишь остановился, когда под копыта едва не попался ребёнок – того подхватила из-под лошадиных копыт перепуганная мать.

Иша обернулась на крики. Кувшин выронила.

Глиняный сосуд разбился, вода омыла её ноги, наводя поверх разводы мокрой грязи из дорожной пыли. Она даже не заметила, смотря на незнакомца.

Мужчина лошадь остановил прямо перед ней. Ослепительно блестели в лучах заходящего солнца золотые украшения на ножнах его огромного, широкого, изогнутого меча, судя по форме ножен – кхора, с лезвием с выемкой острой на конце, для вражеской шеи. Ткань, закрывающая лицо, обтягивала и массивные серьги.

Он, сощурившись, смотрел на Ишу.

Та, смотрела на него, испуганно замерев.

Вдруг он нагнулся, схватил её свободной рукой, на коня втащив. Кинул её, кричащую, на седло перед собой.

– Подождите! – Манджу выскочил, рыдающий. – Заберите мою жизнь вместо неё! Заберите жизнь её отца!

На колени упал, сложив ладони.

Другие люди за неё не вступились.

А всадник ударил лошадь ногой. И та помчалась – перепрыгнув через Манджу – и скрылась быстро в лесу, отчаянные крики Иши унесла.

Никто не кинулся её спасать.