Нортон был аристократом, как и Дрейк. Но без особых претензий и без желания быть в центре внимания.
– Кого-нибудь охмуряет, наверное, – фыркнул брюнет. – Или сплетничает. Мне, собственно, всё равно.
– Да ты не в настроении, – усмехнулся Теодор. – Кого ненавидишь на этот раз? Мне уже просто интересно, кто теперь попадёт под раздачу.
– Ненавижу одного старого колдуна, десять лет держащего противное заклятие, – процедил Дрейк, выискивая красное платье в толпе гостей. – Но до него пока не добраться. Придётся навёрстывать упущенное.
– Ооо, – протянул Теодор, не особо понимая, о чём он, и пытаясь проследить направление взгляда Мореля.
Мелькнул ярко-красный подол, и глаза опального собеседника сузились, что не укрылось от Теодора.
– Дрейк, а мы потанцуем? – раздался звонкий девичий голос, и к Морелю приникла нашедшая его Дана. – Привет, Тео! – широко улыбнулась она.
– Привет, – он ответил на улыбку.
– Не сейчас, – процедил Морель, не отрывая взгляда от итальянки, хозяйки этого красного платья. – Лучше предложи это Кадини.
– А это мысль! – обрадовалась Дана. – Вот только захочет ли он оставлять свою девушку? – хитро покосилась она на Мореля, на лице которого играли желваки.
– Он не устоит перед твоим очарованием, – заверил он её. – Давай уже…
Девушка, обворожительно улыбнувшись, упорхнула. Дрейк собрался. А Теодор наблюдал за ним. Происходило нечто интересное.
С их места было хорошо видно, как Марко Кадини всячески ухаживал за Эстией, прикасался к ней ненароком. Вот к ним подошла старшая Дигран. На лице итальянца отразились сомнения, но, судя по жесту Эстии, они были развеяны. И её друг, взяв за руку темноволосую колдунью, ушёл в сторону танцпола.
Морель усмехнулся. Его выход.
Теодор отошел в тень. Вечер обещал стать занятным. Марко и Эстия были вместе всегда. А Морель был другом Марко, в упор не замечающим хорошенькую итальянку.
«Похоже, он её разглядел», – подумал Тео. – «Сочувствую им. Всем троим. Морель шухера наведёт однозначно…»
***
– Не ожидал встретить тебя здесь, – раздался холодный голос за спиной.
Эстия чувствовала его внимание, его взгляд, его магию уже четверть часа. В груди было леденяще-холодно. Ножка бокала в её пальцах была сжата до онемения.
– Я тоже не ожидала, – она повернулась к нему.
Морель – высокий, стройный, идеально выглядящий, опасный, стоял перед ней. Привычная злая усмешка на губах и разворошенные чёрные волосы. Он уверенно взял её руку и поднёс к губам. Эстия выжидательно-отстранённо смотрела на него. Глаза её были холодны.
– Ты с Кадини?
– Конечно, с кем же ещё, – губы итальянской ведьмы растянулись в издевательской улыбке. – Я смотрю, и ты не один. Вы с Даной так хорошо смотритесь вместе.
– Взревновала? – усмехнулся ей в лицо Дрейк.
– Нет, что ты, – улыбка стала ещё более лучезарной, только в глазах прочно поселилась пустота. – У меня нет ни малейших оснований для этого. Как и у тебя, – добавила она.
Морель усмехнулся.
– Допустим, это так. Потанцуем? – он протянул ей руку.
– Нет, прости, я устала, – её злая улыбка дразнила его.
– Врёёёёшь, – протянул он. – Ты не устала. И ты хочешь танцевать. И хочешь танцевать со мной. Но ты сейчас, как в той лавке – выбираешь не то, что хочешь, а что должно. Ты думаешь не о себе, а о других. Ты наверняка думаешь об отце и о том, что он хочет сделать тебя синьорой Кадини. О самом Кадини, которого нехорошо бросать. А на свои интересы ты попросту плюнула. Смотри! Смотри на него, – он резко развернул её за плечи, так, чтобы она видела танцующего с Даной Марко. – Видишь, как он её лапает? На вечеринке, прилюдно. Он спит с ней, и достаточно часто. Тебе не унизительно это, Эстия?! Ты из долга выходишь за того, кто никакого долга по отношению к тебе не чувствует, – он говорил с презрением. – Дьявол, да он даже ничего тебе не дарит! И тебя это устраивает!
– Это не твоё дело, Морель! – её плечи закаменели.
– Это моё дело. Потому что ты слишком хороша для него, – он развернул её к себе лицом. – И я не собираюсь соблюдать интересы Кадини или твоего отца. Я буду играть за себя. Чего и тебе желаю.
– Я и так играю за себя, Дрейк. И в твоём удовлетворении спортивного интереса ко мне я участвовать не намерена!
– Эстия, ну хватит ломаться…
Глаза девушки сверкнули, вспышка ярости была почти физически ощутима. А для тонкого стекла она была запредельна – и бокал в пальцах девушки взорвался. Острые осколки с силой разлетелись в стороны, раня и её саму, и стоящего перед ней мага. Вот только его рефлексы позволили защитной магии мгновенно встать на пути острого стекла. Лишь один осколок впился в смуглую кисть.
Рука же Эстии и открытая грудь были как будто политы чем-то красным. Она рефлекторно прижала здоровую руку к ранам, поднесла к глазам порезанную кисть.
Вокруг стало относительно тихо. Пауза между композициями не дала звону стекла пройти незамеченным. На них смотрели в немом изумлении. Но паре, привлёкшей сейчас всеобщее внимание, было не до того.
– Оно того не стоило, – тихо проговорил Морель. – Ещё и с уроном для себя. Дай, залечу… Хотя… Это как?..
Порезы стремительно затягивались, кожа девушки восстанавливалась. Дрейк, нахмурившись, смотрел на это.
– Я наполовину состою из магии отца и своих зелий. Ничего удивительного. Лучше позаботься о себе, – она кивнула на осколок в руке Дрейка, а её глаза источали презрение. – Это у тебя получится. Отец прав, ты просто решил оторваться перед смертью. Зря я думала что-то хорошее про тебя, Морель, – она отвернулась, собираясь уйти.
Но не успела – Дрейк сделал шаг и схватил её за руку, останавливая и второй рукой удерживая за плечо.
– Не зря, – совершенно спокойно проговорил он, стоя за её спиной. – Ты первая, кто вообще заподозрил во мне что-то хорошее. Прости, я сказал грубость. Обычно меня окружали слишком доступные девушки. Ты отличаешься от них.
– Спасибо, что заметил, – её губы исказились в злой, с толикой уязвлённости, улыбке. – Твои намерения слишком откровенны. Мне это не нужно, – она повела плечом, сбрасывая его руки и поворачиваясь лицом к нему.
– А что тебе нужно? Формальный «жених»?!
– Ты эгоист, Морель. Ты нагло лезешь в мою жизнь и пытаешься лишить меня и того малого, что я имею, просто в угоду своему мимолётному «хочу». Ты, зная, что обречён на скорую смерть, старательно предлагаешь мне бросить жениха. Это низко, Морель.
