Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия
В Древнем Риме, как известно, волку покровительствовал воинственный Марс. Изображение этого зверя было одной из эмблем римского легиона. Римляне искренне считали, что своей победой в Умбрии над галлами в 195 г. до н. э. они обязаны волку, которого бог войны послал в ряды неприятеля.
Традиция почитания волка-воина продолжилась и в средневековой Европе. Сказание о Нибелунгах сообщает, что германские воины, стремясь приобрести лучшие свойства волка, зажаривали и ели его мясо.
В XV в. был основан рыцарский орден Волка, а жители Брюйера в Пикардии, защищавшие свободу и независимость своей коммуны, гордо именовали себя «волками Брюйера».
Яркую страницу в летопись «волкопоклонства» вписали средневековые скандинавские воины берсерки. «Медвежьи шкуры» (так можно перевести это слово с древненорвежского) считались воинами самого Одина. Они бросались в бой без кольчуг, в одних медвежьих или волчьих шкурах, а иногда даже обнажёнными. Берсерки сражались как бешеные собаки, в исступлении кусая свои щиты и воя, как дикие звери. Они были сильны как медведи и свирепы как волки, их не могли остановить ни огонь, ни железо. Они убивали противника одним ударом. Согласно исландским сагам, отец самого прославленного берсерка был человеком-волком и разрывал врага зубами. Под стать берсеркам были и ульфхеднары – «одетые в волчьи шкуры». В войске первого короля Норвегии Харальда I Хорфагера (ок. 850 – ок. 933 гг.) находился отряд ульфхеднаров – они сражались так же яростно, как и волки[62].
Итак, люди во все века восхищались силой и отвагой волка, пытались перенять его бойцовские качества, старались ему подражать, но… в силу понятных причин, этот воинственный зверь, в отличие от его младшего родича пса, в реальных боевых действиях никогда не участвовал.
О том, что в древности воевали не только люди, но и собаки, нам известно в основном от античных авторов. Разумеется, не всё написанное ими можно принимать на веру. Некоторые свидетельства древних сочинителей вызывают сомнения (например, истории с Перитом или Сотером), некоторые – недоверие (скажем, то, что в Индии собаки шли в бой с факелами на спинах), а есть и такие, которые можно смело причислить к откровенному вымыслу (как то, что собака отца Александра Македонского сама бросилась в погребальный костёр хозяина – совершенно понятно, она там оказалась не по своей доброй воле). Вместе с тем критическое осмысление имеющихся фактов неоспоримо доказывает: в давние времена собаки-воины существовали. Наглядным подтверждением тому служит, в частности, барельеф на знаменитом столбе Марка Аврелия: на нём изображена битва, в которой рядом с людьми сражаются и собаки. Есть и другие примеры.
Персидский царь Камбиз в 525 г. до н. э. завоевал Египет, в его войске сражались крупные и мощные догообразные собаки.
В 480 г. до н. э. другой персидский царь, Ксеркс, напал на Грецию и получил сокрушительный отпор: его флот был уничтожен в знаменитой битве при Саламине, а войско разбито спартанцами. В результате множество персидских псов-воинов попало в плен. Предприимчивые греки принялись разводить трофейных догов в местности Молоссия, поэтому их стали звать молоссами. Эти агрессивные, больших размеров собаки успешно сражались вместе с греческими воинами на поле битвы, в т. ч. и в армии Александра Македонского. Воевали доги и в рядах германцев. К ним они попали, скорее всего, от аланов. О том, что у этого скифского племени были обученные военному делу псы, сообщает Адам Бременский. Рассказывая в четвёртой книге своей «Истории гамбургских архиепископов» о живущих на Руси кинокефалах, он пишет: «Там живут также те, кого называют аланы или албанцы… жестокие стражники, появляющиеся на свет седыми… Их отчизну защищают собаки. Когда наступает время сражаться, они выставляют войско собак»[63]. Германцы завезли своих псов на Британские острова; там их стали звать мастифами.
Боевые собаки, по свидетельству историков, широко использовались в Ассирии и Вавилоне, были в полчищах Дария, в войсках кельтов, гуннов и тевтонов. Как уже упоминалось, применяли их и в Индии: Александр Македонский, например, получил в дар от индийского царя Сопейтие 156 военных собак.
«Древние римляне не знали боевых собак. Они познакомились с ними во время военных походов в Грецию, а затем на севере – в войне с германцами и в Британии. В войне с римлянами германцы использовали в бою сотни таких собак. Тело дога при этом было покрыто бронёй, предохраняющей от ударов копья. Кроме того, у собак на шее был специальный «воротник» с железными шипами. Известно из рукописей, что римский предводитель войска Гаюс Мариус столкнулся однажды с такими собаками. Он был уже уверен в своей победе над германцами, как вдруг на солдат набросились огромные доги, обратив отряды в бегство. Имеются сведения, что доги с большим упорством защищали от врагов крепость Вагенбург, где были женщины и дети. Целых два дня длилось сражение, прежде чем римлянам удалось всё же победить четвероногих верных защитников. Римские отряды дошли до Британии. Здесь они встречались с древними широкогрудыми и широкомордыми мастифами. Мастифы были ещё сильнее и агрессивней, чем уже известные римлянам молоссы.
Позаимствовав боевых собак, римляне и сами стали использовать их в военных целях. В бою собаки составляли первую шеренгу, во второй шли рабы, а в третьей – воины»[64].
Итак, хвостатых бойцов облачали в доспехи и вооружали. Полные доспехи состояли из металлического панциря, закрывавшего спину и бока собаки, кольчуги, предохранявшей грудь, верх предплечий и живот, и металлического шлема. Оружием служили острые шипы и лезвия, крепившиеся к ошейнику и шлему. Этими шипами и лезвиями пёс колол и рассекал тела вражеских воинов, перерезал лошадям сухожилия и вспарывал им животы. Справиться с защищённой, сильной и хорошо обученной боевой собакой было крайне сложно. Изображение такой собаки – в чешуйчатом панцире и колючем ошейнике – представлено на одном из барельефов из Геркуланума.
Псы-вояки, наряду с пехотой, кавалерией и боевыми слонами, принимали участие и в знаменитом переходе Ганнибала через Альпы в 218 г. до н. э. во время Второй Пунической войны. Они были приучены бросаться на неприятеля и хватать лошадей вражеских всадников за ноздри.
Не оставляли собаки военного дела и в последующие века.
Настоящее собачье сражение произошло во время войны Испании с Францией при осаде Валенсии: там в боях с обеих сторон участвовало около 5000 собак – на каждого обычного воина приходился один хвостатый! Если верить Марко Поло, столько же боевых псов было и у хана Хубилая.
В английской армии мастифы использовались для боевых действий вплоть до середины XVI в.
Беззаветно сражались собаки и в мировых войнах – Первой и Второй. К этому времени они уже освоили многие военные профессии: подрывников, сапёров, разведчиков, связистов, санитаров; в некоторых армиях им даже присваивались воинские звания.
Неоценимы заслуги собак на полях сражений: они уничтожили множество врагов и неприятельской военной техники и вооружения, спасли тысячи человеческих жизней. Советские собаки-санитары, например, вывезли с поля боя около 700 тысяч раненых! А чемпион минно-розыскного дела «ленинградец» Дик (колли) вместе со своим хозяином обезвредил 12 тысяч мин!
Перепадали хвостатым воинам и награды. Например, чёрный бородатый спаниель по кличке Мусташ, сражавшийся в полку гренадеров наполеоновской армии, был награждён медалью за отвагу. Когда молодой солдат, нёсший полковое знамя, был смертельно ранен и его окружили враги, Мусташ под огнём бросился к нему и вынес знамя. Храбрый пёс был убит пушечным ядром в 1811 г. при осаде Бахоса. Он был похоронен прямо на поле сражения, и над его могилой поставили памятный камень с лаконичной надписью: «Здесь покоится храбрый Мусташ»[65].
Случались в «военно-собачьей» истории и курьёзы. «Любимая левретка воинственного прусского короля Фридриха II участвовала вместе с ним в сражениях Семилетней войны. Король любил свою собаку, приказывал слугам обращаться к ней почтительно на «вы». Когда Бише, так звали любимицу короля, в 1745 году попала в сражении с австрийцами в плен, то король сильно обозлился, разбил врага и в том же году, по условиям Дрезденского мирного договора, потребовал себе в вотчину Силезию и… возвращения дорогой ему сердцу левретки!»[66]
Разумеется, псовые сражались не только в реальных битвах, но и в мифических.
В Древнем Египте с силами мирового зла (в лице Сета и его приспешников, а также потусторонних чудовищ) храбро бились шакал Анубис, волк Упуат и пёс Исдес.
В Вавилоне престарелая, но очень активная богиня Тиамат решила отомстить молодому поколению богов за то, что они убили её супруга, и с этой целью создала одиннадцать кошмарных чудовищ, среди которых был и Свирепый Пёс. Однако в решающей битве Тиамат и её ужасное войско были разгромлены предводителем богов Мардуком. Побеждённая богиня была рассечена на две части (из них Мардук сотворил небо и землю), а её чудовища были пленены и заточены в подземелье.
В Древней Индии во время вражды между Пандавами и Кауравами (см.: Восхождение) «ощетинившиеся» волки вкупе с местными демонами (ракшасами, пишачами и ятудханами) пытались сожрать кауравского героя Карну, но это им не удалось.
Не побоялся сразиться с самим Геркулесом двухголовый пёс Орф.
Полегли в неравном бою 49 молоссов, с беспримерным мужеством защищавших родной Коринф; чудом остался в живых только Сотер, предупредивший двуногих защитников о нападении врагов.
Храбро сражался в многочисленных битвах любимый пёс Александра Македонского Перит.
Настоящими воинами показали себя ирландские псы Айльбе, Бран, Скеолан и другие.
А вот каким чудо-псом обладал кельтский бог солнца Луг:
Тот достославный пёсНепобедимым был на поле брани;Он был дороже всех сокровищ.Носясь по полю огненным клубком.Тот пёс был знаменит особым даром(А дар тот был превыше всех других):Лишь стоило ему в ручье омыться.Как воды в нём текли вином и мёдом.[67]Ужасный волк Фенрир в единоборстве проглотил скандинавского предводителя богов и людей Одина.
Подлинными героями проявили себя безымянные собаки – соратники Хальвдана.
А в Центральной Азии потомок правящего тангутского рода Рагу – пёс Нриунриу победил могучего тигра и выдрал у него когти[68].
В Англии в боях против драконов вместе с рыцарями мужественно сражались и их псы (см.: Убийцы)…
Много водится на мифологическом белом свете воинов-собак – обо всех и не расскажешь. Но ещё об одной – настоящей и безымянной – всё же поведаем.
…Когда после сражения Наполеон увидел на залитом лунным светом поле собаку, которая лежала рядом с убитым хозяином, облизывала его лицо и выла от горя, он сказал: «Наверное, у этого солдата было много друзей и дома, и в полку. Но вот он лежит, всеми покинутый, и лишь собака осталась ему верна. Я без волнения смотрел на битвы, решавшие будущее народов. Я спокойно отдавал приказы, приводившие к гибели тысячи людей. А сейчас я действительно взволнован, взволнован до слёз. И из-за чего? Из-за горя простой собаки»[69].
Нет на свете ничего более отвратительного и страшного, чем когда люди убивают людей. Это понимают даже собаки.
Волк
«1. Если волк первым бросит взгляд на кого-нибудь, то сделает его невменяемым и бессловесным на несколько часов.
2. По своей природе он враждебен овцам, и, охотясь на них, он обычно уводит их, погоняя своим хвостом, и они следуют за ним машинально.
3. Когда он обжирается, его язык распухает и перегораживает глотку.
4. Он настолько враждебен овцам, что часто, когда струна из его [сухожилия] имеется на лире, остальные струны из овец не звучат и, [когда] по ним ударяют, не звенят. То же самое верно и в отношении барабанов, [сделанных из кожи овцы и волка]. ‹…›
8. Если два волка вместе охотятся на овцу и рвут её на части зубами, то делят поровну.
9. Если волк болен, он ест землю. ‹…›
11. У волка нет позвоночника, но [только] одна кость, как у льва и у гиены. Поэтому все они движутся по прямой.
12. Не боится волка тот, кто носит его зуб, а лошадь, несущая [след или знак волчьего зуба], становится очень быстрой.
13. Волк боится скилла (морского лука) так же, как лев [боится] дуба, а барс [боится] кустов кизила. ‹…›
15. Волк ест железо и камни. Он, однако, прячется во время восхода созвездия Пса до тех пор, пока воздух не остынет»
(Тимофей из Газы. О животных).[70]Волк… И перед мысленным взором встаёт сумеречный лес, между деревьями которого то здесь, то там вспыхивают зловещие огоньки вышедших на охоту ночных разбойников… Или чудится залитая лунным светом заснеженная степь, по которой бесшумно скользят ужасные серые тени… А может быть, слышится леденящий душу вой – жуткий и тоскливый…
Волк – самый опасный и страшный зверь Евразии и Северной Америки. И самый противоречивый. Воин и первобытный охотник видели в нём объект восхищения и образец для подражания, а земледелец и скотовод – вора и кровожадного убийцу. Эти столь разные грани восприятия серого хищника нашли своё отражение в мифах и фольклоре народов мира.
Начнём с положительных черт нашего героя.
Первобытный человек среди множества животных особо выделял волка – сильного, смелого и неутомимого охотника, к тому же умного и осторожного. Этот зверь привлекал к себе внимание ещё одним важным качеством – умением жить в кругу себе подобных. Наблюдательный дикарь давно подметил, что в волчьей стае царит строгая иерархия и дисциплина, коллективная забота о потомстве и взаимопомощь. Удивляло и умение этих животных общаться друг с другом: взглядом, звуком, а также движением и положением головы, ушей и хвоста. Поражали и приёмы охоты, когда, скажем, волки гнали обречённого зверя на спрятавшихся в засаде своих сородичей. Североамериканские индейцы полагали, что на земле нет охотников, равных волку. Только волк способен видеть затылком, слышать шорох плывущих облаков и бежать целые сутки, не останавливаясь даже для того, чтобы поесть.
«Волкам приписывались сверхъестественная сила и ловкость, ум и смекалка, необыкновенная сила зрения, отвращающая от них враждебные действия людей, способность провидеть и узнавать события, происходящие за двенадцатью горами – расстояние, которое будто бы они в состоянии пробежать за одну ночь. Вместе с тем, по верованиям сванов, волки обладали магическими свойствами, направленными на благо человека, вообще всем своим существом они помогали и покровительствовали людям: амулет из волчьего зуба отгонял злых духов и дурной глаз, а вкушение мяса, жира, «причащение» напитком, приготовленным из отвара волчьего мяса и костей, спасали людей от различных болезней»[71].
Но особое восхищение вызывала отчаянная храбрость волка, когда он самоотверженно сражался до последнего вздоха и умирал молча, не проронив ни звука. Этот зверь (уже в мифологической ипостаси) мог напасть даже на тигра, пантеру или льва. Свидетельством тому являются изображения на предметах скифо-сибирского декоративно-прикладного искусства. На них волк вооружён острым рогом и терзает врага вместе с грифом или орлиным грифоном.
Все вышеперечисленные свойства волка вызывали у древнего охотника острое желание ему подражать, быть таким, как он. С этой целью по законам симпатической магии люди ели сердце и мясо волка и носили амулеты, изготовленные из частей его тела: шкуры, хвоста, зубов, когтей, высушенных половых органов. Скажем, воины североамериканских хидатса носили шкуры, снятые со спины волка. Для этого они продевали голову через отверстие, вырезанное посредине шкуры, и набрасывали её на плечи таким образом, что волчий хвост свисал у них за плечами, а волчий скальп покрывал грудь.
В свете вышеизложенного становится понятным, почему образ волка был тесно связан с культом вождя племени и предводителя боевой дружины. Эту связь подтверждают, в частности, хеттские письменные памятники XVII в. до н. э. (см.: Воины, Священные псовые). «Представление о волке как символе вождя боевой дружины было общеевразийским. Оно засвидетельствовано у монголов и тюрков, возводивших свой род к волчице тотему. Знамёна тюркских каганов были увенчаны золотой волчьей головой, а их телохранители назывались «волками»; сходная символика известна и по отношению к «волкоглавому» древнему грузинскому царю Вахтангу I (V в. н. э.)»[72].
О популярности волка и тесной связи его образа с атрибутами войны свидетельствуют древние германские имена: Вольф, Вульф («волк»), Адольф («благородный волк»), Арнульф («орёл+волк»), Баду (французское имя от древнегерманского Badwulf: «битва+волк»), Бардольф («секира+волк»), Вольфганг («волчий ход»), Ландольф («страна волков»), Рандольф («щит+волк»), Рудольф («слава или совет+волк»)[73]. Волк также «звучит» в английском имени Вулфстан («волчий камень»), болгарском Вукан, германском Беовульф («пчелиный волк»), грузинском Мгелиа, древнеиндийском Врикодара («волчье брюхо» – прозвище героя «Махабхараты» Бхимы, см.: Восхождение). Много «волчьих» имён и у североамериканских индейцев рода кагвантанов (племя тлинкитов), чьим тотемом является волк.
Волк или волчица являются также тотемами и первопредками ряда народов Северо-Западной и Центральной Евразии (см.: Тотемы; Родоначальники и родители).
Доводилось волку бывать и богом войны, правда, прямых свидетельств этому нет – есть только косвенные. К числу последних можно отнести вооружённого до зубов древнеегипетского волкобога Упуата, наличие священных волков в свите богов войны (Марса, Одина и др.) и почитание волка воинственными горцами Кавказа (см.: Гери и Фреки; Воины; Священные псовые).
А вот в роли демиурга и культурного героя, в том числе Прометея, волк выступал нечасто, потому что мирным занятиям предпочитал войну и охоту. (Об одном таком благодетельном поступке волка сообщает девятая руна «Калевалы»: однажды этот зверь вместе с медведем на своих лапах вынес из болотной топи первую железную руду, дав тем самым толчок развитию кузнечного ремесла. О других заслугах волка на поприще творца и учителя можно прочесть в статье Демиурги и культурные герои.)
Есть в биографии мифологического волка страница, которая ставит учёных в тупик. Речь вот о чём. Вполне понятна его связь с миром подземным, потусторонним: волку как представителю семейства псовых быть зверем хтоническим просто на роду написано. Он, как известно, бывал не только посредником между миром живых и миром мёртвых, не только проводником душ умерших, но и владыкой загробного царства (см.: Псовые в потустороннем мире). Вместе с тем этот хищник был связан и с миром небесным, в частности, с дневным светилом. Эта связь прослеживается у многих народов. У древних греков, например, бог Солнца Аполлон в архаический период был волком, в образе волка персонифицировалось и осетинское солнечное божество Уастырджи, волк являлся одним из символов Солнца и у скифо-сарматов. Этот позитивный аспект солнечно-волчьих отношений как раз и является загадочным: ну что может быть общего у хтонического, «подземного» зверя с небесным божеством? Зато другой аспект – негативный – никаких вопросов не вызывает, он доступно и понятно объясняет природу затмений: кровожадные небесные волки постоянно пытаются проглотить Солнце и Луну, и время от времени им это удаётся (см.: Псовые на небе; Манагарм; Скёль и Хати; Фенрир).
Волк для нас припас ещё одну головоломку: этот закоренелый плотоядный хищник каким-то таинственным способом связан с миром растений – у земледельцев Европы он выступает символом плодородия, достатка и урожая (см.: Хлебный волк).
Удивляет учёных и такой «волчий» парадокс: в сознании наших предков образ волка как идеального воина и охотника мирно уживался с образом преступника-изгоя. Один из законов древних хеттов – тех самых хеттов, которые гордо именовали себя «родом волков», – гласит, что «если человек со своими помощниками совершит насильственный увод женщины, и при этом два или три человека будут убиты, то этот человек стал волком», т. е. злодеем[74]. Так же поступали германцы, кельты и некоторые другие народы: они объявляли преступников волками и предавали их изгнанию. Возможно, люди и здесь брали пример с волков: эти звери, как известно, своих патологически агрессивных сородичей изгоняют из стаи.
Вместе с тем волк сказочный, волшебный, часто предстаёт мудрым, всезнающим зверем. Он даёт дельные советы главному герою (обычно – Ивану-царевичу) и способен найти выход из любого, самого отчаянного положения. Не зря же на Украине его называют вищуном, от слов «вещать, ведать», а само слово «волк» близко по звучанию слову «волхв».
Пора, однако, сказать несколько слов о внешнем облике нашего героя. В отличие от волка реального – серого, рыжего, белого или чёрного, волк мифологический может иметь самый необычный окрас: синий, красный (волки мтиулов и гудамакарцев), зелёный (виннебаго) и даже… железный (см.: Железный волк). А размеров способен достигать таких, что реальный матёрый волчище, длина которого (без хвоста) составляет 160 см, высота в плечах – 100 см, а вес – 90 кг, рядом с Фенриром или, скажем, Манагармом покажется жалким заморышем-щенком.
На одном из таких волков-гигантов ездила великанша Хюррокин. Её как-то пригласили боги-асы, чтобы она столкнула в море погребальную ладью, предназначенную для сожжения убитого Бальдра – самого красивого и доброго аса (см.: Фенрир). «Когда она приехала – верхом на волке, а поводьями ей служили змеи – и соскочила наземь, Один позвал четырёх берсерков подержать её коня, но те не могли его удержать, пока не свалили»[75]. Вот такой был «конь»! Кстати, на волках любили ездить многие мифопоэтические персонажи: Егорий Храбрый, Баба-Яга, Иванушка-царевич, грузинская ведьма кудиани, всевозможные тролли и колдуны.
Способны мифологические волки и на рыцарские поступки: Мальзевильский волк, например, спас от жестокого преступника-изгоя невинную и совсем ещё юную деву, ирландский Чёрный волк отплатил добром за добро крестьянину, а безымянный волк взял под свою защиту сбежавшую из плена молодую индианку (см.: Спасители). Благородством отмечены и поступки древнеегипетского Упуата, а также японского оками.
А вот какая трогательная история произошла на северо-восточном побережье Азии, у самой кромки Северного Ледовитого океана.
В тундре с оленьим стадом кочевали муж и жена. Детей у них не было, и это их сильно печалило. Как-то весной кочевник заметил волчицу – она спустилась с горы и побежала по ущелью. «Наверно, у неё наверху нора, и там кто-нибудь есть», – подумал оленевод и быстро взобрался на гору. После недолгих поисков он нашёл среди камней волчье логово, а в нём – четырёх маленьких волчат. Человек схватил одного из них, спустился вниз и затаился в укромном месте.
К вечеру показалась волчица. Она поднялась к своей норе, но вскоре стала спускаться вниз, принюхиваясь и тревожно посматривая по сторонам. Она шла по следу оленевода и подошла к нему. «Человек взял в руки волчонка и сказал волчице:
– Вот я держу твоего детёныша, потому что не имею своих детей. Я взял его не для того, чтобы сделать ему плохо, а чтобы воспитать его хорошо и сделать своим помощником.
Волчица слушала человека.
Человек сказал:
– У тебя ведь четыре детёныша, а у меня ни одного нет. Вот пусть и у меня будет воспитанник. Не убью я его, ничего плохого не сделаю ему.
Когда человек закончил говорить, волчица прижалась к земле мордой и завыла, глядя в сторону горы. Вдруг на её зов с горы большой волк спустился и к ней подбежал. Оказывается, это муж волчицы, отец этих волчат. Волк и волчица легли на живот, прикасаясь друг к другу мордами. Так недолго полежали. Затем поднялись в гору, к своему логовищу побежали.
Человек с волчонком в руках вернулся в своё жилище. Войдя, сказал жене:
– Вот принёс я детёныша волчицы. Будем воспитывать его вместе с тобой.
Жена очень обрадовалась. Теперь у неё есть приёмыш. Стали волчонка воспитывать и учить охотничьему ремеслу. Волчонок быстро рос.
Когда человек ходил охотиться на оленей, всякий раз брал с собою волчонка. Вместе с человеком волчонок добывал оленей, а когда вырос, стал один ходить на охоту и никогда домой без добычи не возвращался. Так вот всю жизнь помощником для своих воспитателей этот волк был, а когда они состарились и умерли, ушёл в горы к своим братьям»[76].