Живущая вопреки. Повесть
У дороги росли огромные, с раскидистыми ветвями, деревья – грецкий орех. Правда, ядра были «скупые». К сентябрю пальцы вечно становились черными: красились при чистке молодой кожуры ореха.
За речкой, у подножия горы на полянках цвели многочисленные полевые цветы, порхали бабочки, стрекозы, с переливающимися прозрачными крылышками. Скакали кузнечики, на камушках грелись ящерки, под камушками ужики. На гору взбирались наперегонки, круто вверх, потому на четвереньках, чтобы не соскользнуть по траве вниз. Назад, скоротать время рисковали иногда тоже здесь. Дурное дело – не хитрое. Чаще не спеша, спускались по глинистой дороге. Она, как терраса ободком рассекала гору.
Наверху разгоряченные головы обдувал теплый ветерок и перед взором всех и всегда открывается панорама всего городка, от Санатория с запада долины и до водохранилища – на востоке. Крыши домов проглядываются среди роскошных садов, а горизонт – гора Агармыш. Как гигантская палатка, щетинится лесом и прячет за собой вечернее солнышко. По этой причине раньше становится темно, чем положено по часам. Пять климатов, сосредоточившись в одном месте, делают эти места своеобразными, целительными и незабываемыми.
Если отвлечься на эту тему, то непременно стоит рассказать, что, прежде всего, Старый – Крым – Родина автора «Алые паруса», Александра Грина. Его домик на улице Суворова, посещается туристами. Все, как было при жизни писателя, сохраняется заботливыми руками его потомков.
Герой фильма «Вас вызывает Таймыр», приехавший в Москву искать талантливых исполнителей, в исполнении Евгения Вестника, служил в Старокрымской филармонии. А ведь сценарий и сейчас хранится в Музее истории освоения и развития НПР, потому что был написан в Норильске еще в пятьдесят восьмом году.
На местном кладбище покоится прах ведущего «Клуб кинопутешествий» – Шнейдера. На могиле все просто: зеленая лужайка и валун, с высеченной надписью, вместо памятника. Такова была воля знаменитого исследователя, исколесившего полмира: свой прах предать земле в этом милом его сердцу, малоизвестном городке.
У подножия горы, на которую взбираются все любители прогулок на природе, есть источник. Его считают исцеляющим, и назван он в честь святого Пантелеимона. С раннего утра и до позднего вечера нескончаемым потоком приходят и приезжают отовсюду люди, чтобы набрать Святой водицы. Она студеная и очень вкусная, даже если быть атеистом или Фомой неверующим!
Такой вынужденный, незначительный ознакомительный экскурс, вызванный воспоминаниями, так сказать, автор несколько отклонилась от курса. Надеюсь, полезный!
***
В третий класс Таня ходила вместе с внуком новых соседей. Его звали Сережа. Сидели за одной партой. Его папа был капитаном дальнего плавания. В немецком порту познакомился с девушкой. Любовь не заставила себя ждать, и они поженились. Так рассказывали свою историю о себе они сами.
Моника – средне русая с голубыми глазами, была приятной, но незапоминающейся внешности.
Такой она виделась Танечке – натуре с уже формирующимся художественным вкусом.
Их старшая дочь, Марина, училась в ГДР, а на каникулы приезжала к родителям в Мурманск и с ними в Крым, погреться на солнышке. Жгучая брюнетка, с густыми вьющими волосами, в форме длинного каре, в светлых стильных шортиках, в блузке – «матроска», она ловко крутила обруч, привлекая девичьи глаза своим эстетическим образом.
«Девушка должна быть, такой красивой, как мама и изящной, как Марина!» – первые мысли об Идеале.
Как—то Сережин папа, вернувшись из плавания, привез необычные гостинцы, которые ввели детей в неописуемый восторг. Это были тюбики с чем-то очень вкусным, напоминающим конфитюр. «Питание для космонавтов» – торжественно он уведомил всех. «Неужели, космонавты такое кушают?» – удивление читалось в глазах, но тюбики опустели, не дожидаясь объяснений и независимо от него.
Снова Танина семья отправится на поиски своего места под Солнцем. Жизненные пути Тани и Сережи так и не пересекутся больше.
***
Середина шестидесятых для Таниной семьи прошла в ожиданиях лучшей жизни. Родители вступили в кооператив и ждали, когда же построят долгожданный пятиэтажный дом на улице Металлургов в районе Криволучье города Тула. Все это время жили в частном секторе, через дом от прежнего адреса, поэтому соседи их семью знали. Соседские дети подросли так же, как и Танечка, и ей было легко адаптироваться, потому, что её помнили с малых лет. Она тоже не забыла никого из тех, с кем дружила, а теперь добавились еще и новые приятели.
Улица была очень своеобразной: дома располагались по кругу, окружая обширное пространство, включающее и стадион с воротами, как полагается; и лужайку, на которой по вечерам рассаживались от мала до велика и находили общий язык, чтобы интересно провести досуг. Крыша «грибок» со столом и скамьей вокруг, укрывала от дождя и солнечных лучей закадычную компанию. Два переулка с противоположных сторон размыкали пространство внутри, давая возможность попасть сюда извне и жителям, и транспорту. Один, начинаясь от проспекта Кутузова, отделяющего длинной, прямой линией микрорайон от частного сектора, сразу за рядами домов, продолжался вглубь квартала, плутая между домами.
Второй переулок, был тупиковым и заканчивался у глубокого оврага. Зимой, по его спуску на больших санях рассаживались сразу несколько человек. Крепко вцепившись друг в друга, с визгами неслись вниз по уклону. Перед самым оврагом, старшие специально накренялись вбок, и сани переворачивались, прерывая движение. Куча мала, сваливалась в сугроб и, хохоча до изнеможения, пыталась встать на ноги. Затем пустые огромные сани сообща тащили наверх, и удовольствие повторялось.
Танечка ходила в школу во вторую смену, как это обычно заведено для среднего звена учащихся. Потому пробудившись утром не слишком рано, не заставала родителей дома. Они уходили на работу, оставляя на столе, накрытый полотенчиком, завтрак. Приподнимая краешек ткани, девочка изучала меню. Если там отсутствовало что-то в виде пудинга из кубиков манной каши, залитых плодово-ягодным киселём или подобного лакомства, могла «забыть» позавтракать.
Закончив уроки, облачалась сразу в школьную форму, чтобы экономить время: не переодеваться, а сразу отправиться на занятия. Дожидалась свою тезку, и подруги, надев лыжи, съезжали в овраг. Там катались со склонов, зарывались в сугробы: одним словом, играли в «войнушку». Когда «наши» побеждали, оставив лыжи дома, схватив портфели, мчались в школу, забегая в класс перед звонком, усаживались на одну парту, чтобы перевести дух, и принять вид прилежных и послушных девочек.
Однако, их проказы не остались незамеченными. Маму пригласила классная дама. Она хоть и любила Танечку, за отличное поведение, добросовестность и прилежание в учебе, отличные успехи в изучении русского языка, но не предупредить родителей не могла.
Поведала учительница маме, что Танечка приходит в мокрой одежде, возбужденная и, вообще, ей казалось, что дружба девочек слишком привязчивая и ник чему хорошему не приведет.
У подруги была большая семья: взрослые сестры и брат, которые баловали младшую. Вся семья работала, достаток позволял ни в чем ей не отказывать. Таня была не по возрасту добротно одета, и красивая стрижка, делали свое дело: она выглядела интересной и старше. Танечка часто доставала родителей слезами обиды, что ей тоже хочется иметь такие же наряды. Чем она хуже? На это папа, который проштудировал в свое время и Ушинского, и Макаренко, с педагогической точки зрения считал, что всему свое время, вещал в ответ: «Если, милая, мы будем сейчас покупать тебе такие наряды, то, что ты попросишь, когда тебе исполнится восемнадцать лет?».
Девочкам запретили проводить время вместе. Они общались украдкой, но совместные игры закончились. Вскоре подруга познакомилась с мальчиком и быстро забыла Танечку в пользу нового друга. Это было первое предательство в жизни девочки, так она была убеждена.
***
В детстве горе долгим не бывает, и вскоре появилась новая подруга, Лида. Она жила в начале переулка, с родителями и братом. Весь проспект, школа и школьный стадион напротив, представали перед их взором, когда подруги, открыв настежь створки окон весной, укладывали пластинки на диск проигрывателя, опускали ручку с иглой, и из окна на улицу вырывались мелодии шестидесятых. Летом сидели перед домом на лавочке и наблюдали за происходящим вокруг.
Однажды они стали очевидцами истории одной любви. Красивая девушка, стройная, с синими ясными глазами и черными с синим отливом волосами, шла навстречу красивому юноше. Свидание. Он подарил ей красивые цветы, она мило улыбнулась, принимая из его рук признание в симпатии. Так как девушка работала в универмаге неподалеку, девочки не раз видели ее там.
Свидания продолжались изо дня в день. Он встречал ее, и они с каждой новой встречей выглядели все радостнее и счастливее. Что это любовь, было ясно даже девчонкам. Так продолжалось все лето. Но одна из встреч вдруг насторожила наблюдательниц. Пара шла порознь, а не как обычно, под руку. Наклонив голову, девушка слушала спутника, уже не заглядывая ласково в его глаза, не слышался ее счастливый смех, хотя юноша, что-то говорил ей. Видимо его речь была неприятная для ее слуха. Что-то изменилось в их отношениях, не в лучшую сторону. Подруги расстроились: им так нравилась эта пара. Еще один раз молодые прошли мимо вместе, и больше девочки их не видели. Стало грустно, и подростки первый раз осознали, что сказка о любви может быть не всегда только со счастливым концом.
***
В конце декабря Танечка вдруг разболелась: сначала пропал аппетит, потом стала подниматься температура, которая вызывала странные ощущения. Она обычно дома оставалась одна, ведь родители не могли оставить работу. Вдруг возникло желание взять ножницы и порезать ими покрывало. Девочка вроде понимала, что это плохо, но какой-то голос твердил: «Режь!». Своим страхом она расстроила родителей, и утром папа пошел с Таней в поликлинику. Они сидели у стены на скамье в ожидании приема. Мимо прошла медсестра, мельком окинув их взглядом, прошла в кабинет. Через несколько секунд дверь распахнулась.
– Что вы здесь делаете? – возмущению доктора не было предела. Папа вежливо попросил пояснить, в чем дело.
– Разве Вы не видите? У Вашей девочки желтуха! Она же уже коричневая! Немедленно, в стационар!!
Папа внимательно посмотрел на дочь.
– Она вообще – то смуглая, южанка. Думали, что плохо кушает, вот и выглядит неважно, – смущенно и с тревогой в голосе, произнес он.
В палате Таню тут же уложили под капельницу. Врачи суетились, чем – то обеспокоенные, но ей, конечно, никто ничего не говорил. Лечение длилось долго. Строгая диета, запрещающая кушать практически все. Но скоро дело пошло на поправку. Кожа посветлела, лицо округлилось, глаза повеселели.
Как-то под большое окно палаты пришли два паренька. Друзья, соседи и одноклассники, вышли на прогулку и от нечего делать, перемахнув через ограду, плутали по больничному городку, заглядывая в большие не занавешенные, окна и увидели Таню. Девочка им приглянулась, и друзья стали проведывать ее каждый вечер. Стояли под окном и пытались развлекать всех присутствующих в палате, рассказывая что-нибудь, громко крича и жестикулируя руками.
Приближался шестьдесят седьмой Новый год. Родители сообщили счастливую весть: получили ордер на квартиру; мама по жребию вытащила номер «24», на втором этаже. Эта радость прибавила сил, тридцать первого числа с утра Таню выписали. День был коротким, и после двух часов за ней пришел папа.
Вещи уже упаковали и решили не ждать окончания праздников, как многие, а начать перевозить свой скарб прямо сейчас. Погрузили пожитки на сани. Таня оставалась дома, а родители увозили вещи в несколько ходок. В подъезде они были в эту ночь одни. Папа спустился вниз и заблокировал изнутри парадную дверь шваброй. Уставшие, но счастливые, родители забылись крепким сном, а Таня встретила Новый год с трехлитровой банкой виноградного сока. Диета продолжалась.
Правда, одно событие омрачало Танину радость: Мама наотрез отказалась брать в дом ее любимого котенка Мурзика. Папа не стал портить настроение, ведь спорить с мамой было бесполезно всегда.
«Что головой об стену биться – ни толку, ни пользы», – усвоил Константин в свое время, но смирился. Остался дружок в хозяйском доме, правда, не брошенный на улицу, но сердечко долго не хотело мириться. Навещала по мере возможности, пока не уехали из города навсегда.
Позднее стали заселяться соседи, не торопясь, видимо было желание сначала, отметить праздник. Дом наполнился звуками, суетой, количество светящихся окон с наступлением сумерек возрастало прямо пропорционально активности, заселяющихся новоселов.
В один из вечеров раздался звонок в дверь. Мама открыла, и Таня услышала, что спрашивают о ней. Конечно, пришли ее новые приятели, два неразлучных друга. Мама что-то ответила, затем прикрыла дверь и… «пропала» часа на три в подъезде. Папа все посмеивался, что к ней пришли кавалеры. О том, какие «комплементы» в Танин адрес могла наговорить мама ребятам, можно было только догадываться. Был слышен говор и смех троицы за дверью. Правда её авторитет выстоял, и друзья зачастили.
Выходить прогуляться вдоль дома ей разрешили, но скоро Таня поняла, что она – «третий лишний». Быть причиной раздора между друзьями ей не хотелось, тем более что Толя ей как – то больше нравился. Значит, надо было обидеть второго, ей такой поступок был не по душе. Тогда придумала версию о своей занятости и предложила ребятам перестать ходить напрасно в такую даль. Видимо ее поняли правильно. Визиты прекратились.
Это не стало причиной одиночества. Таня была уже в том возрасте, когда мальчики замечали и приглашали на свидание с завидной периодичностью, не смотря на обычную внешность девочки и чрезмерную застенчивость. Так придирчиво оценивала себя Таня. Впрочем, и то, что стоило ей где-то появиться, любой приглянувшийся юноша, обязательно обращал на неё внимание и непременно знакомился, если она того тайно желала, стало нормальным явлением, признавала и принимала, как благосклонность судьбы, а значит, как должное. Что ж, на то она и будущая «львица»!
***
Страна восстанавливала Ташкент после разрушительного землетрясения, и Константин тоже завербовался на строительство, ведь выплачивать взносы за кооперативную квартиру нужно было ежемесячно. Родители хотели досрочно погасить задолженность.
Таня и мама остались вдвоем. Папа высылал деньги, посылки с гостинцами, а как – то приурочил к празднику подарки своим дамам: трикотажные стильные жакеты, фабричной вязки. Доброкачественные изделия не только грели, но и украшали. Благодаря папиным переводам, в дом приобрели сервант и первый черно-белый телевизор «Рекорд». Теперь чемпионаты мира по хоккею и футболы заядлая болельщица могла созерцать в полном объеме, а не довольствоваться радио – репортажами.
«Сага о Форсайтах» – этот сериал и «Новогодний огонек» – единственное, что удалось посмотреть по хозяйскому телевизору, когда снимали времянку. Бывший хозяин работал сталеваром на металлургическом комбинате – мог позволить себе такую «роскошь» по тем временам.
Больше всего он дорожил другой «драгоценность» – чистокровной немецкой овчаркой серо-голубого окраса. Очень серьезное создание – зверь. Собаки не уважают пьяных, а мужчина имел привычку, приняв не малую дозу спиртного, открывать засов на высокой калитке, входил в вольер и начинал дрессировку. Однажды забыл закрыть засов, наигравшись, ушел в дом и уснул, изрядно утомленный.
Как-то после прогулки Таня с подругой решили, погреться дома. Мама готовила в деревянной пристройке на керогазе. Была ранняя весна, достаточно студено и на Танино счастье, теплое зимнее пальто с мутоновым воротником спасло ей жизнь. Овчарка, как голубая молния, в стремительном броске, ударила лапами девочку в спину, сомкнула пасть на шее, лежащей на земле. Все произошло неожиданно мгновенно. Заслышав истошный крик мамы, жена хозяина догадалась растормошить его. По счастливой случайности, ей это удалось! Челюсти разжались, засов снова задвинулся, пережившая стресс Таня, осталась невредима, но страх перед большими собаками остался, а они всегда так и норовят оказаться поближе, видимо чувствуя это. Не весьма приятные ассоциации так некстати, отвлекли от более приятных событий.
Впрочем, отсутствие папы, волнение о его благополучии там, не давали беззаботно и радостно жить. К тому же в письмах промелькнуло, что обстановка там криминально – неспокойная, и тревога усилилась. Ждали его возвращения с нетерпением, скучали, и было уже не до денег.
Поздно вечером раздался звонок в дверь, мама встревожилась: «Кто в такое время?». Но Таня радостно бросилась к двери, абсолютно убежденная, что это папа. Она чувствовала папу и не ошиблась. Радостные объятия омрачились слезами: жена и дочь не смогли сдержать их. Мужчина, совсем не напоминал, такого любимого, ухоженного, мягкого, ароматного, дорогого сердцу мужа и папу. Худой, загорелый, как негр, измученный тяжелым многочасовым трудом; неустроенностью, быта; плохого качества питьевой водой и моральным напряжением, он нуждался в отдыхе и заботе. Такая цена достатку! Такие «дорогие» были эти деньги!!!
***
Времена года сменяли друг друга согласно законам природы. Стрелки часов совершали бесконечный свой «бег» по кругу. Время неумолимо оставляло позади прожитое: час за часом, день за днем, год за годом. Вот и восьмой класс позади, а впереди – экзамены и выпускной бал. Для Тани заказали у знакомой портнихи платье. Нежно кремовый тонкий драп хорошо сохранял форму строгого и модного кроя. Светлые лодочки на шпильке – завершали образ. В таком наряде Таня выглядела повзрослевшей и стильной.
Экзамен выдержала успешно. Дни стояли погожие, и она с приятелями все вечера заигрывалась волейбольным мячом. Упражнялись в ловкости, стремясь удержать мяч в полете дольше или «смачно» хлопнуть им, сидящего в центре круга штрафника. Показалось, кто-то окликнул. Мимо проходила классная руководительница. «Таня, почему ты дома? Сегодня – Выпускной бал. Я тебя не понимаю!» – удивлено и строго задала она вопрос. Что тут ответить? «Забыла!» – даже неловко признаваться и оправдываться не стоит: все равно уже поздно.
Мамина практичность не подвела: наряд, предназначенный для бала, прекрасно смотрелся в праздничные дни в дальнейшем, да и в будничные, если без высокого каблука. – «Скромненько и со вкусом!»
***
Этим летом пришлось остаться в городе: родители работали. Таня находила себе занятие по душе. Она к тому времени много читала, увлекалась серьезной литературой. Часто появлялось желание рисовать. Часть домашних хлопот также возложили на нее.
Из окна можно было видеть весь двор, а если открыть створку и выглянуть, то обзор расширялся. Когда ждала с работы папу, было видно трамвайную остановку, и она узнавала его издалека. Мама появлялась из-за угла соседнего дома с противоположной стороны, и ее доводили взглядом до самого подъезда, пока не скроется из виду за парадной дверью.
Гастроном, в котором мама работала, закрывался в 23—00. Благо не больше десяти минут уходило на дорогу домой. Ужин, приготовленный папой и, наполненная горячей водой, ванна уже ожидали ее регулярно. Шутка ли полсуток на ногах, не присесть! Это сейчас покупателя могут и не заметить, а тогда – «покупатель всегда прав!» – непреложный закон, который нельзя было нарушать ни под каким предлогам. Мамины слезы от боли в ногах Тане были не понятны, и только с годами она прочувствует эту боль сама, а пока жалела маму, как могла.
Подружка Валя с четвертого этажа пригласила провести несколько дней в деревне, куда она собиралась отправиться, чтобы проведать свою бабушку. Таню родители отпустили с удовольствием. Отдых от городской суеты пойдет на пользу, да и свежим воздухом подыхать – куда лучше. Одним словом, на следующий день девочки отправились в путь. Вышли из трамвая на последней остановке, уже за чертой города, и пешком направились в сторону деревушки: благо – это расстояние составляло не более трех километров. Шли по грунтовой дороге, болтали, не умолкая, смеясь по любому поводу, словно смешинку съели за завтраком.
Параллельно им, какое-то время пролегала железнодорожная ветка Москва – Юг. Гудок оповестил о приближении поезда, и девочки остановились. Мимо проносились вагоны. Это был воинский состав: из окон их радостно приветствовали ребята в военной форме, и подружки отвечали им, размахивая букетами из полевых цветов. Советская армия была гордостью своей страны, а военнослужащие – любимые и уважаемые всеми.
Вскоре на пригорках показались первые домики, разбросанные хаотично, не огороженные заборами. Бабушка показалась слишком ветхой. Она только взглянула на девочек и снова ушла в дом, предоставив им полную свободу действий. Для городских жительниц, скромность бабушкиного жилища, отсутствие элементарных удобств и привычной пищи не стало поводом для разочарования. Девочки обходились, довольствуясь прелестями деревенской жизни. Они спали на сеновале, вкушали плоды из заброшенного сада и все время проводили на природе, с блаженством вдыхая свежесть воздуха и ее ароматы.
Вокруг между массивом смешанного леса простирались бескрайние поля. Холмистая местность цветастым зеленым покрывалом стелилась повсюду, куда не кинь взгляд. К вечеру девчонки и мальчишки всех возрастов шумной ватагой собирались на поляне в центре деревни, и окрестности оглашались их звонкими голосами. Таня быстро стала и здесь своей. Веселилась со всеми: ловили жуков и гонялись друг за другом, норовя засунуть, щипала за пазуху кому-то, да еще и хлопнуть рукой, чтобы разозлить пленника, тогда он обязательно щипнет за кожу. Такие вот безобидные хулиганские, в сравнении, наклонности!
Как водится, в жизни и здесь нашелся «первый парень на селе». Выделяющий и приятной внешностью, и отличным, от деревенских ребят, поведением, подросток привлек внимание Тани, и она не осталась незамеченной. Они познакомились. Валерий был старше на год. В жизни Тани на какое-то время появился новый друг.
Через день после возвращения домой, Валерий оказался под ее окнами. Приехал на велосипеде. Таня встретила гостя. Он, слегка смущаясь, но внушительно, поведал ей, что без нее чего-то не хватает теперь, то есть Валерий признался, что она ему не безразлична. Хороший паренек, это Таня понимала, но мама, отправляя сына на свидание, заботливо покормила его наваристым борщом. «Разве можно на такой ответственный разговор отправляться голодным?» – Решила она.
А Таня, натура утонченная, к своему скорее несчастью, уловила этот запах, когда мальчик нежно и робко поцеловал ее, в знак подтверждения своему признанию. В следующий свой приезд не застал её дома. Таня прогуливалась с подругой по проспекту. Валерий нашел их и некоторое время шел рядом, пытаясь понять, что же изменилось: «Почему Таня сегодня другая и просит больше не приезжать?» Ну, не могла она сказать, что причина дурацкая, но ничего поделать с собой она не может, ведь этот запах напомнил ей, что мальчик деревенский.
Такой вот подростковый максимализм! Видимо уже тогда она начинала понимать, что ждет от жизни встречи с избранным чувством. Конечно, этому способствовало и то, что все чаще ей твердили, что создана она для красивой жизни, и быть ей женой офицера, и не меньше. Мальчик пожелал ей всего хорошего. Больше не приезжал. Правда, подруга говорила, что спрашивал, как она живет.
Думаю, хорошие мужские качества были у мальчика, и, надеюсь, он стал настоящим мужчиной, осчастливив, достойную его, подругу жизни
.
***
Лето досадно быстро заканчивается. Приблизился первый день сентября. Девятый класс. Рано смеркалось, но молодежь успевала до наступления зимних холодов потусоваться, как нынче говорят, во дворах перед подъездами, хотя на лавочках уже не посидеть, как прежде: сыро и все прохладнее. Таня в белом, из ворсистого драпа с красными вставками на воротнике и карманах, демисезонном пальто, в полусапожках на шпильке и фетровой шляпке – котелок с небольшим козырьком в стиле героини фильма «Как украсть миллион…» в очередной вечер вышла к приятелям. Говорили обо всем и ни о чем, разглядывали прохожих, веселили себя, как могли, шутили по поводу и без повода.
В этот памятный вечер среди девчонок оказался лишь один паренек – Сережа. К ним приближалась шумная компания взрослых парней, которых было слышно и видно издалека: держались больно вальяжно, игнорируя окружающих. У Тани появилось неприятное чувство тревожности. С годами интуиция усиливалась, часто предсказывая события. Уходить было уже поздно.
Парни, конечно, заметили девочек и, не успев подойти, сразу стали распускать вести себя развязно. Грубо хватая девчонок за руки, тащили в подъезд, в подвал. Прохожие делали вид, что ничего не замечают, а Сергея припугнув расправой, отправили восвояси. Высокий парень пытался схватить и Таню, но она ловко вывернулась. «Оставь меня в покое» – строго предупредила, не показывая свой страх. «Не ломайся!» – вульгарно гримасничал хулиган.