Дело всей жизни. Книга первая
– Ты уйдёшь? – прозвучало так, что всколыхнулась жалость. Будто на растерзание своре похотливых мужиков её бросал.
– Мне надо кое-что здесь сделать. Если не увидишь меня на этом месте, просто посиди, подожди.
– Хорошо.
Послушная девочка. И отчаянная. Сначала отдалась незнакомому мужчине, потом поехала с ним, несмотря на откровенные предупреждения, что её ждёт. Сейчас эскулап проверит её досконально, заодно в службу безопасности отправит данные.
Дверь кабинета открылась, вышел Расс.
– Рад видеть, Ник, – протянул руку, лучезарно улыбаясь. – Проходите, прошу.
Он посторонился, я взял вставшую девушку под локоть и подтолкнул вперёд в кабинет. Расс смотрел вопросительно.
– Вспорол. Сделай экстренное от беременности и посмотри, не порвал ли я её там. Ну и чистоту проверь – без предохранителя резвился.
– Прям вспорол? Ей лет двадцать, – недоверчиво окинул стоявшую у стола Линды Несси – девушка отвечала на вопросы медсестры, заводившей ей электронную медкарту.
– Расскажешь потом, откуда такие чудеса берутся. И предохранители ей выпиши.
Расс недоумённо поднял брови:
– Чудеса? – Он снова окинул придирчивым взглядом мою спутницу.
– Увидишь, – я загадочно улыбнулся и предупредил: – Линду пока на чашку кофе заберу.
Расс прищурился.
– У тебя на «кофе» от силы минут пятнадцать.
Я ухмыльнулся и вошёл в приёмную вслед за другом. Несси выглядела растерянной, оглядывая недешёвую обстановку приёмной. Подошёл к ней, приобнял ободряюще за плечи и вдохнул аромат волос, так и не разобрав, что за оттенки его составляют. Малинка с горчинкой.
– Хочешь, я с тобой в кабинете буду, за руку подержу, пока эскулап тебя осматривать будет?
Несси подняла голову и дёрнула плечом, освобождаясь и следуя за доктором в его обитель.
– Нет, спасибо. Ты же сказал, у тебя есть ещё дела.
Я улыбнулся, дождался, когда девушка закроет дверь, и на пятках повернулся к Линде. Молча смотрел на неё с минуту, пока она не заёрзала под раздевающим её взглядом: большая грудь – слишком большая для её фигуры, узкие бёдра, выбеленные прямые волосы чуть ниже плеч, круглое лицо, большой рот, пухлые губы и… челюсть. Теперь она не отвисала от недовольства. На подбородке от широкой улыбки появилась ямочка, а от уголков глаз разбежались лучами морщинки – женщина примерно одного со мной возраста. На фоне Несси – пошлая бабища с рабочим ртом и вагиной. Меня всегда именно это и устраивало, но почему-то сейчас стало неприятно.
– Палата свободна?
Линда выдвинула ящик стола, достала ключ и подразнила фольгой с презервативом. Я усмехнулся – надрессировал, однако. Она встала из-за стола и прошла мимо меня, чуть задев плечом, хотя свободного пространства хватило бы разойтись двум слонам. Я вышел следом за ней, прошёл по коридору и свернул в знакомую палату – Расс вот уже девять лет несколько раз в год обследует меня, оставляя в клинике на сутки, а при необходимости и больше. Последний год в такие дни я и трахал Линду от скуки и отсутствия выбора – вызвать в палату девочек строгий друг категорически запрещал, а вот запретить своей медсестре и другу трахаться, когда им хочется – не мог.
Заперев за мной дверь, Линда присела на идеально заправленную кровать.
– Слезь с постели и раздевайся догола.
– Ты, как всегда, сразу за дело.
Ухмыльнулся и ответил:
– Да, задело.
Медсестра встала и начала расстёгивать сиреневый халатик, стаскивать с себя юбку и майку с широкими бретелями. Осталась в нижнем белье и подошла ко мне. Я молча наблюдал, как она проводила ладошками по моей груди и прессу.
– Ты всё такой же твёрдый… – она обвела языком нижнюю губу. – Разденешь меня дальше сам?
Смотрел на неё и понимал, что чувствую какой-то новый оттенок возбуждения – злое предвкушение.
– Я сказал – догола, – напомнил спокойно, игнорируя её попытки поцеловать меня.
Линда расстегнула застёжку лифчика – грудь тяжёлыми шарами выпала из него и заколыхалась: мягкая, белая, с большими коричневыми ореолами вокруг сосков. Наклонилась снять трусики, а выпрямиться я ей не дал: спустил штаны, вынул вечно голодный член и надавил на макушку женщины, вынуждая опуститься на колени передо мной. Собрал волосы на затылке в кулак и задрал голову, встав так, чтобы оказалась прямо подо мной – так глубже входить прямо в горло, уже привычное.
Линда сама знала, что дальше: лизала и сосала, пока я не почувствовал, как накатила первая волна предвкушения.
– Надень резинку, повернись спиной и встань на колени.
Женщина послушно разорвала упаковку и раскатала защиту по члену, повернулась, задрав пятки и помотав передо мной голой задницей. Придавил за шею к полу, заставив развести согнутые в коленях ноги шире, и врезался внутрь мощно, ударившись бёдрами о ягодицы – хлипко внутри, тепло, и не тесно, как у Несси. Линда вскрикнула от боли, я врезал по заднице наотмашь, оставив отпечаток на белой коже, так, что медсестричка рванулась от меня, но не дал свободы – начал трахать её зло, яростно, глубоко и быстро. Линда вскрикнула, когда сгрёб в ладонь её плоть и оттянул слегка, перекатывая между пальцев. Передвинул руку, зажав ей рот и придавливая к полу лицо, повёрнутое вбок. Порол её нещадно и грубо, глядя на грудь, распластавшуюся на полу, на покрасневшую ягодицу, на затянувшийся возбуждением и болью взгляд. Женщина открыла рот, рвано дыша, и стонала, вскрикивая от мощных ударов. Отпустил голову и рванул её бёдра на себя, насадив до упора, и замер, снова ударил по красному отпечатку на ягодице, чувствуя, как дёрнулась Линда. Вытащил член и встал, дёрнул её, поворачивая лицом. Схватил за волосы обеими руками, притянул рот к горящей от похоти головке и вбился глубоко, не давая вдохнуть. Она упиралась в мои бёдра руками в попытке оттолкнуть, но я трахал в рабочее горло безжалостно, на весь свой размер, чувствуя, что предвкушение подкатывает медленно и лениво – увы, сатириазис1 награждает лишь неуёмной похотью, но не делает неустанным трахарем. А кончить хотелось – лишь кончая я становился счастливым.
– Сука! Убери руки! – крутанул бёдрами, отцепляясь от коготков. – Хочешь, чтобы отпустил быстрее – делай что-нибудь!
У неё по щекам текли слёзы, когда я снова вбился в горло до рвотного позыва. Линда схватилась за мои яйца и начала массировать их и промежность, настойчиво лаская простату. Я прикрыл глаза, концентрируясь на слабых ощущениях предоргазма, и помогал себе рукой, плотно сжав член между пальцев, будто выцеживал из себя наслаждение. Когда оргазм всё же потёк к головке горячей струйкой, вжался в глотку Линды, насадив её рот на себя, и слабо истёк в резинку. Слабое удовольствие, никакого кайфа. Когда дрочу – и то ярче.
Отпустил женщину, и она, покрасневшая, задышала часто, хватая воздух. Только шагнул в сторону, натягивая штаны, и её вывернуло.
– Тебя тошнит от меня, а всё глазки строишь, титьками трясёшь, – я стянул презерватив и бросил на пол. – Прибери тут. А потом чтоб я тебя здесь не видел. Уволена.
Прижимая к себе висящие груди, Линда прохрипела, откашливаясь и всё ещё сдерживая тошноту:
– Не надо, пожалуйста!
Подошёл к ней и схватил за щёки, поднимая лицо. Наклонился низко и зло процедил:
– Ты же не думала, что можешь разговаривать со мной, как с дворовым ёбарем? Забыла, на кого работаешь? Или, торгуя пиздой, решила, что можешь не обращать внимания на клиентов клиники? Скажи спасибо, что волчий билет тебе не выписываю… Ну? Я не слышу!
– Спасибо, – прохрипела Линда, и я оттолкнул её так, что она села голой задницей в свою блевотину.
Встал, подошёл к раковине, схватив попутно полотенце, вымыл руки и ушёл, оставив дверь нараспашку.
***
Несси сдала все анализы, прошла осмотр и получила противозачаточные. Я оставил её в том же кресле, где она ждала приём, а сам прошёл с другом в его кабинет.
– Ну что скажешь?
– Врачебная тайна. Помнишь? – Я поморщился, Расс усмехнулся и снизошёл: – Клиторомегалия. Порок развития в процессе половой дифференциации эмбриона с отклонениями в сторону интерсексуальности, бывает у очень малого процента женщин. Скорее всего, она бесплодна, и у неё повышенное либидо… – Я улыбнулся. Мы с тобой одной крови, Несси, ты и я. – …Такая аномалия сопряжена с серьёзными патологиями внутренних органов. Я назначил ей полное обследование, она хочет сделать пластику…
Я не успел обрадоваться, что Несси тоже любит трахаться, как друг решил испортить мне девочку.
– Отказать. Я её трахать собирался, а не лечить.
– Она может обратиться в другую клинику…
– У неё нет страховки.
– Зато у тебя есть член, чтобы её трахать.
– Расс…
– Ты спустил миллион на проституток…
– Я собирался её просто трахать… – напомнил на всякий случай, пресекая нравоучительную нотацию.
– Иди, трахай, – почему-то рассердился друг. – Зачем тогда привёз её сюда? Раньше за тобой такого не водилось.
– Мне нравится её клитор! – решил я признаться, почему против операции. Такую красоту портить!
– А ей?
Быстрая словесная перепалка закончилась, потому что я знал ответ – ей не нравится. Очень не нравится. До комплекса неполноценности. А я козёл, но не конченая сволочь. Настроение кануло в глубокую клоаку. Расс похлопал меня по плечу и заметил:
– Линда долго пьёт «кофе»… – посмотрел на меня вопросительно, выглянув в приёмную.
– Она захлебнулась желчью, и я её уволил… – Расс сложил удивлённо брови домиком, я пояснил: – Это было непрофессионально – косо смотреть на клиента клиники.
Теперь я похлопал друга по плечу и вышел. Эта клиника – часть моего бизнеса, я могу уволить кого угодно, когда угодно и за что угодно. И право последнего слова и хлопка по плечу всегда остаются за мной.
***
Несси назвала адрес меблированной комнаты в Бронксе недалеко от стадиона «Янки». Я хорошо знал эти постройки сороковых годов. Девятиэтажные, будто сбившиеся в стайку, совершенно ничем не примечательные дома из жёлтого кирпича. Эту сторону Манхеттена я узнал тоже быстро: трущобы здесь перемешались с фешенебельными кварталами, и тёмная сторона Америки таки проявилась – молодых и старых за чертой бедности тут оказалось много, бомжи встречались чаще, чем я привык видеть в Москве, и вот их, а не гологрудых девах, гоняла и гнобила полиция. Уже позже, путешествуя с отцом по штатам, я понял, что в США только некоторые города подпирали стратосферу небоскрёбами. Нью-Йорк, Чикаго, Вашингтон, Лос-Анжелес, Хьюстон, Финикс, Даллас… Это для космополитов. Для американского народа страна в основном высотой в два этажа и далеко не такая сияющая благополучием, как знаменитые огни Манхеттена.
Я размышлял об этом, пока ехал к дому Несси, чтобы не думать о том, что девушка решится на операцию. Мне не хотелось затрагивать эту тему. Я злился на неё за её клитор, так и стоявший перед глазами и вышибавший дух от накатывавшего жгучего желания его рассматривать и трогать. Успеется. Но вот надолго ли? Злился на Рассела, хотя он-то как раз всё делал правильно. Никогда я не таскал к нему женщин, которых трахал. Я злился на него за его человеколюбие.
В сердцах рубанул по рулю, испугав мою мулаточку. Кому я вру? Никто не знает о моём проклятом голоде, кроме Расса и Джейка. Кому я мог ещё доверять, как ни проверенным друзьям и моим врачам, один из которых держит в относительном здравии мою психику, а второй тело?
Я взял ладонь Несси и сжал, не выпуская до самого дома. В Бронкс приехали только через полтора часа – объезжал по узким улочкам праздничное шествие, то и дело натыкаясь на мобильные и концертные площадки и подмостки.
И призрачное решение вдруг появилось, когда я вошёл в комнату Несс.
Аккуратно застеленная старым покрывалом односпальная кровать, на окне бежевые с мелким цветочком и клеточкой занавески, собранные и завязанные лентами, стол с выдвижным ящиком и навесные полки над ним с книгами и дисками, кресло с деревянными ручками – настоящий раритет, отлично вписалось в обстановку. Раковина и два стола-тумбы, на одном плита с двумя конфорками, на втором пачка чая и кофе, бутылка орехового масла, сахар в стеклянной банке, что-то завёрнутое в бумажный пакет. Холодильник старый, когда заработал, завибрировал так, что в нём что-то забрякало. Открыл: галлон молока, хлеб и сыр на тарелке, две охотничьи колбаски и три бутылки светлого пива, дешёвого, как и всё вокруг. На дощатом полу старое лоскутное одеяло с аппликацией – чёрной кошкой. Над кроватью – ловец снов. На стене напротив – календарь и американский флаг.
Меня долго удивляла и раздражала привычка американцев везде вешать эту тряпку: на зданиях, в домах и на улицах. Потом привык и перестал замечать, а тут вдруг он бросился в глаза, и я снова разозлился: такая нищета и убогость и туда же – ура, Америка! Тьфу.
Несси стояла и наблюдала, как я внимательно осматривал её комнату. Подошёл к полкам и провёл пальцем по корешкам – учебники, американская классика, фэнтези. Диски тоже не удивили: мелодрамы, комедии и апокалипсисы. Будто ей личного конца света мало. На столе лежал ноутбук – устаревшая машинка.
– Так понимаю, что особенно взять с собой тебе нечего…
– А что нужно?
– Ничего. Поехали.
– Куда?
– Трусы тебе куплю в качестве компенсации.
– У меня есть…
Несс бросилась к шкафу у кровати, я наблюдал, как она вынула хрустящий пакетик и достала кружевную тряпочку. Я подошёл и забрал пакет из её рук, сунул в него нос, почувствовав знакомый уже аромат – так же пахла её кожа и волосы.
– Чем пахнет? – подняв взгляд на девочку.
– Мыло… духи… Я сама делаю.
Я приподнял брови – неожиданно и… близко мне.
– И волосы… – притянул её за шею ближе и шумно втянул их аромат. Нежный и свежий, снова что-то напомнивший такое, что ненасытный член заныл, вызывая в душе привычную заскорузлую злость и зубовный скрежет.
– Масла… – Несси показала на полку в шкафу с бутылочками, тюбиками, баночками и ровной стопкой кусочков мыла ручной работы.
– Всё забирай с собой.
Мне нравился запах девчонки, он поднимал не только член, но и что-то в глубине души. Я только сейчас понял, что всё тут пропиталось им – так запомнился аромат самой девушки, что не услышал его в комнате. Она достала пакет с ручками, сложила в него несколько своих алхимических склянок и закрыла дверцу шкафа. Постояла несколько секунд, поставила его на стол и быстро натянула трусы. Выпрямилась и посмотрела на меня. Снова тот же смущённый взгляд и потемневшие щёки. Моя ты сладкая…
– Поехали? – спросила так, будто не хотела больше здесь находиться, и посмотрела на меня таким взглядом, будто я увозил её на электрический стул.
В душе рыкнула ярость – я не маньяк, кровь девственниц не пью… Хотя кто меня знает…
– Поехали, – взял её за руку решительно, повёл из комнаты, но в какой-то момент обернулся и ободряюще улыбнулся.
Глава 4
– У меня сегодня отличный день! Отпразднуй это, Маури.
– Я видел ваш «день», сэр. Он действительно отличный! То, что вам нужно.
Девчонку надо хотя бы накормить. Но сначала заехать в магазин – я не хотел видеть её в сером халате, что висел на спинке кресла в её комнате. Ей серый вообще не к лицу. Да и нижнее бельё на ней я представлял совсем другое, а не то, что видел в пакетике с логотипом дешёвого сетевого дисконта. У Несси фантастически идеальное тело, красивая гладенькая промежность, грудь – глаз не отвести, рта не оторвать. Девочка подобна гиацинту – мистически притягательна и непонятна: тверда в желаниях – как камень, нежна и трепетна – как цветок.
Вспомнив крупные соски Несси, я подивился: надо же, как распорядилась природа – всё самое интимное у неё аномально большое. Эта маленькая женщина просто создана для секса и наслаждения, а оказалась девственной. Выходит, не такой уж я и козёл – судьбе и меня охота побаловать. Но я не стану для Несси подарком. Я хотел засыпать и просыпаться с ней, и у меня в этом совсем другой интерес, чем ей могло бы показаться. Но я компенсирую ей эту разницу взглядов.
Настроение немного поднялось, уже не такой неотвратимой казалась её операция. Нужно поговорить с Рассом обстоятельнее, а что предложить девочке, я уже догадывался. После визита в её каморку уже точно знал, что это сработает.
Деньги. Они срабатывают всегда. Всё дело лишь в их количестве. Но и тут не проблема: девяносто пять процентов людей не способны оценивать свой труд и соглашаются получать в разы меньше, чем стоят – машина пропаганды патриотизма и самоотверженности даёт плоды: рабы воспитывают рабов для системы, патриотизм держит их в узких рамках и страхе, а искусственно созданная нищета заставляет работать на карман остальных пяти процентов. Налоги, бумажная волокита, судебная система, условия для малого и среднего бизнеса… Всё это прутья клетки, в которую загнана рабсила. Уважают только капитал. Не людей, которые его имеют. Представители тех пяти процентов признают ум и наглость, способность давить конкурентов и не быть сентиментальным. Экономические форумы – сходки, на которых устанавливаются и подтверждаются права прайдов и очерчиваются границы боро2.
До торгового центра «Marshall» на Америкен Авеню доехали достаточно быстро. Выбрал этот магазин из двух соображений: брендовые вещи стоят дёшево – вещи от Кельвина Кляйна от пятидесяти долларов, сумки от Майкла Корса от ста, а туфли от Иванки Трамп около семидесяти – на данном этапе нашего общения с Несси это самый нормальный вариант. Большее – после важного для меня разговора. Припарковавшись, я вышел из машины, Несси выскользнула следом.
– Никита… Мне неудобно…
– Трахаться с первым встречным было удобно? – Она дёрнулась от моих слов, но я уже держал её под локоть и вёл к одному из входов в торговый центр. – Хотя, наверное, неудобно, – заключил, вспомнив, как приходилось сгибаться девушке на плите около раковины. – Несси, давай договоримся на берегу: я тебя трахаю, ты расслабляешься и получаешь удовольствие. Причём не только от секса. Сейчас ты получаешь удовольствие от покупок, чуть позже от ужина, а потом снова от меня. Я понятно говорю?
– Да! – прозвучало порывисто и отчаянно.
Но будь я ещё трижды проклят, если в её голосе не было возбуждения и радости! Детка хочет меня – это понимание ударило в пах горячей волной, хоть снова тащи её в туалет. Но это даже для меня перебор – нельзя так с девственницами.
– Тогда улыбнись. – Остановился и поднял подбородок девушки, она неуверенно улыбнулась, я поцеловал её губки и окинул взглядом витрины шоу-румов. – Нам сюда, – обнял девчонку за плечи и вошёл с ней в аутлет3.
Горки со стопками аккуратно сложенных вещей, корзины-накопители с горами шмоток по бросовой цене от сорока центов до десяти долларов; вешала, плотно заполненные брендовой одеждой на плечиках; стеллажи и подсвеченные прилавки с обувью и аксессуарами; по всему периметру кронштейны с огромным выбором одежды для холодного сезона – и все это не создавало хаос, несмотря на разномастные примерочные кабинки и диваны со столиками, заваленными каталогами представленных брендов. Взглядом нашёл линию Abercrombie & Fitch4 и целенаправленно двинулся к стилисту.
– Могу быть полезен? – спокойно с выверенной дозой любезности спросил юноша лет двадцати пяти – приятный афроамериканец в кирпично-рыжей свободной рубашке, тёмных свободных штанах, клетчатом шейном платке и жилете ему в тон.
– Можешь. Девочку упакуй по наивысшему ценнику, – звучало бы солидно, не будь это сказано в аутлете.
Парень кивнул, жестом и наклоном головы выразил Несси расположение ровно столько, сколько она заслуживала – весь её прикид из одного платья примерно за восемнадцать долларов он оценил сразу, но учтивости выдал ровно пополам от нашей общей «стоимости».
Я присел на диван и взял журнал мужской моды, настроившись ждать. Впрочем, стилист своё дело знал хорошо, и уже через пятнадцать минут Несси вышла показаться в первом наряде, следом во втором… шестом – меня всё устраивало, малышка была рада, судя по лучившимся золотым светом глазам. Кучу бумажных пакетов с одеждой, обувью и аксессуарами она несла сама.
– Спасибо, Никита! Я даже не знала, что брендовые вещи можно купить так недорого. Я бы могла часть оплатить сама…
– Отказать. Теперь, как обещал, за трусами.
Я взглянул на часы – вечер уж наступил, пустой желудок рычал, а вечный спутник – сатир в моих штанах – заставлял поглядывать на девушку чаще и дольше, что лишь больше возбуждало желание. Я повёл её в дисконт провокационного женского белья «Agent Provocateur» и сам выбрал кроваво-красный, белый, очень светлый голубой и персиковый комплекты – эти цвета на тёмной коже моей спутницы должны смотреться соблазнительно. Разнообразие моделей разной степени открытости горячили кровь, поэтому примерять я ничего не позволил, а Несси, глядя широко распахнутыми глазами на фривольные тряпочки, по-моему, потеряла дар речи и только теперь до конца поняла, что её ждёт. А я предупреждал. Но бельё ей нужно было и повседневное, как и домашнюю одежду, поэтому пришлось зайти в соседний «Id sarrieri»…
Через полчаса я вёз её в свои апартаменты на Пятой Авеню. Экен, мой шеф-повар, сегодня отдыхал – я ведь собирался провести уик-энд в особняке в Нью-Джерси, но на ужин в холодильнике наверняка что-то найдётся. Не хотелось дальше тянуть время и размениваться на кафе. Хотелось сжать эту хрупкую девочку в руках и насаживать её на член, для начала – неторопливо и ласково, кормить её с рук, так, чтобы она облизывала мои пальцы, а потом и неистового зверя.
От этих мыслей он поднялся, а я снова бросил взгляд на Несси, уже не такую испуганную и напряжённую – покупки явно примирили её со своей участью, по крайней мере, на этот вечер. Ох, женщины… Они не продаются, но в качестве благодарности отсосут и отлижут. Я мысленно ухмыльнулся. Или она считает, что я ей должен за то, что вспорол? Хотелось смеяться, я отвернулся, чтобы обуздать веселье и спрятать улыбку. Деньги решают всё. Исключений не бывает. Их быть не может. В мире, где всё за деньги, иного быть не может. Хоть вы тресните…
Отец продал дочернюю компанию в Канаде, чтобы купить пентхаус с панорамными видами на судоходный Ист-Ривер и Центральный парк. Однажды мы сидели с ним на траве, поедали сэндвичи с Кока-колой, и он спросил, где на Манхеттене я бы хотел жить. Я указал на небоскрёб, верхушку которого часто разглядывал, лежа на траве, пока отец работал. Он присвистнул, но уже через два месяца купил в нём апартаменты.
Пентхаус5 занимает полторы тысячи квадратных метров на сто семьдесят девятом этаже башни премиум класса. Крытый бассейн, теннисный корт и зимний сад на крыше, как и яхта за миллион долларов с пожизненной арендой дока, два билета на путешествие в космос и три автомобиля – «Роллс-Ройс Фантом» один с откидным верхом и один крытый, и «Ламборджини Авендатор Роадстер» – входили в стоимость.
Несси, едва вошла в огромный холл, замерла и слегка задрожала. Да, девочка, в двенадцати комнатах с ванными можно заблудиться, но негде спрятаться – система супер умного дома найдёт везде.
Маури – дворецкий – появился бесшумно, поприветствовал быстрой улыбкой меня и чуть заметным поклоном девушку и застыл в ожидании. Я взял ладонь Несси и прижал к панели. Сканер срисовал её отпечаток и развернул план дома. Я обозначил недоступные гостье зоны и подтолкнул её к невидимой непосвящённому круглой платформе.
– Разувайся и стой спокойно, – сказал и подождал, пока девчонка скинет босоножки, за локоть поставил на круг и запустил сканер: – Гость. Допуск шесть.
Платформа чуть подняла девушку, узкий луч сканера коснулся её макушки и распался по поверхности тела Несси, разделив его на мелкие квадраты и формируя слепок. Всё заняло ровно четыре секунды. Платформа так же бесшумно опустилась, голубоватый свет под ступнями ошарашенной девочки погас.
Маури уже исчез вместе с покупками.
– Несси, расслабься. Я не ем людей, даже со вкусом малины. И это не тюрьма строгого режима. Ты у меня в гостях, а это обычные меры предосторожности.
– Обычные?! – и без того большие глаза девушки округлились.
– Пойдём, я покажу твою комнату.
– Как… комнату?
– Каждому нужно личное пространство. Мне тоже. Или ты думала, я привезу тебя, накормлю ужином, потрахаю и ты уберёшься восвояси? – Я по её глазам видел, что именно этого она и ожидала. И страх в её тёмных глазах просто кричал – «Отпусти!». – Несс… – я обнял девушку за плечи и постарался говорить ласково, увлекая её к комнате, – нам есть что обсудить. – Не бойся меня. Я люблю секс, но я не маньяк и не извращенец. Ты будешь живой и здоровой – это я тебе гарантирую. – Пакеты с покупками уже стояли у комода. – Ванная там, – я кивнул в сторону двери в углу большой комнаты с кроватью посередине, – обвыкайся. Я пришлю за тобой через… полчаса. И не разодевайся как на праздник. Халата достаточно.
Оставив девушку одну, я закрыл за собой дверь и отправился в свою спальню, зная, что Маури ждёт распоряжений насчёт гостьи. Он стоял там, где я ожидал его увидеть.