Дело всей жизни. Книга первая
– Маури, сообрази что-нибудь перекусить, через полчаса проводи гостью в малый зал и можешь отдыхать.
– Я не перетруждаюсь, сэр. Накрыть панораму?
– И дождь закажи, – я хохотнул, стягивая рубашку.
– Доставка погоды длится двое суток. Вас устроит такое ожидание, сэр Никита? – со смешинкой в глазах учтиво спросил негр.
Я рассмеялся:
– Готов даже три дня подождать, если лить будет не меньше суток. В этом году обувь прилипает к асфальту.
– Я сейчас же займусь заказом непогоды. Могу идти, сэр Никита?
– И возьми себе бутылочку чего-нибудь. У меня сегодня отличный день! Отпразднуй это, Маури.
– Я видел ваш «день», сэр. Он действительно отличный! То, что вам нужно, – дворецкий чинно откланялся и, заложив руки за спину и насвистывая что-то весёлое, удалился.
Маури проводил со мной много времени, пока отец работал, и я был предоставлен сам себе. Старый афроамериканец научил меня английскому, сам выучил русский, и мы часто беседовали, смешивая языки. Я, бывало, хохотал до колик в животе, когда он смешно оттопыривал нижнюю губу или смешно сворачивал язык, чтобы повторить какую-нибудь фразу. Мужчина, теперь уже с сединой на висках и бровях, стал моим первым другом. У него не было семьи, отношения у нас сложились простые, но когда в доме посторонние или мой отец, он – сама вышколенность, это у него как-то само собой появлялось. Меня сначала коробило от «сэр» и манер, особенно когда он так обращался ко мне – тогда ещё мальчишке, потом я перестал обращать на это внимание. Наверное, он и повар Экен – единственные люди, которых я мог назвать родными. Матери до меня не было особого дела, отец метил в президенты в России, но круто взошёл в Штатах, опровергая утверждение «где родился, там и сгодился».
Следующие пятнадцать минут я провёл в душе. После надел трикотажные домашние брюки и пошёл в малый зал. Маури уже заканчивал накрывать низкий столик у панорамного окна с видом на пролив Ист-Ривер и ска́йла́йн6.
– Никита… – только Маури произносил моё имя, делая ударение на каждую гласную, будто перекатывал его на языке, – звонил Рассел Краш, просил передать одно слово: «Хрустально».
– Спасибо, Маури
Дворецкий отправился за Несси, а я подошёл к бару и достал бутылку охлаждённого виски и красного выдержанного вина. Оно прекрасно дополнит аромат девочки и немного расслабит её. А меня расслабит она. Я плеснул на два пальца смоляной жидкости и сыпанул несколько крупных осколков льда – кубики мне никогда не нравились, и лёд для напитков в этом доме замораживали куском и просто кололи. В часы одиночества мне нравилось сидеть со стаканом виски, рассматривать, как они тают, принимая причудливые округлые формы, и находить в них какие-то ассоциации.
Хрустально. Это как лёд в бокале – красиво и чисто, почти священно. Друг выбрал ёмкое слово. Ёмкое для меня. И только мне понятно его полное значение. Расс слишком хорошо меня знает.
Я залпом выпил виски и поймал губами большую ледышку. Согрел её во рту, глядя, как ступает по выбеленному дубовому полу Несси, вытягивая шею, заглядывая на пролив. Негрочка моя, ты сегодня вдоволь насмотришься на огни Лонг-Айленда и Манхеттена.
Лёд почти растаял. Хрустально чистый и беззащитный. Растворился без следа, и я выпил бодрящую влагу до капли, слизнув последнюю с губы.
Маури бесшумно ретировался, погасив везде свет. Только полная Луна светила в панорамные окна, освещая столик с закусками у низенького широкого дивана и двух кресел.
– Нравится?
– Да. Я однажды была на крыше Рокфеллер-центра вечером, в Рождество, вид оттуда тоже потрясающий. А тебе, наверное, уже это привычно?
Пока девушка любовалась огнями большого города, я подвинул кресло ближе к окну. Потом придвинул стол и поставил второе кресло с другой стороны.
– Нет, Несси, к красоте нельзя привыкнуть. Ведь не зря говорят, что можно бесконечно смотреть на воду, огонь и небо. У меня три в одном. Кстати, камин тоже есть, но био – я не любитель живого огня в квартире, поэтому свечи тоже вряд ли не водятся. Уж извини, – развёл руками, не улыбнувшись даже уголками губ. Мне предстояло поговорить с Несс серьёзно, я настраивал её на нужный лад. – Садись, давай поедим уже, живот сводит от голода. – Я не лукавил, просто не уточнил, что мой голод двояк и коварен. – Не стесняйся.
Я не стал ухаживать за Несс – пусть сама берёт, что ей нравится. Все эти правила этикета вызывали во мне отторжение, хотя по большей части им приходится следовать. Я считал, что девушкам гораздо проще адаптироваться и расслабиться, если они сами хозяйничают за столом, ведь это привычная их функция. Все эти «что тебе положить, дорогая» только увеличивают дистанцию, заставляют женщину соответствовать: не капнуть, не пролить, не уронить, не брякнуть вилкой по тарелке – вести себя, словно неживая. Женщина инстинктивно желает заботиться о мужчине – и я предоставляю им эту возможность всегда и везде без лишних заморочек этикета.
Несс убрала за ухо длинную прядь и наклонилась рассмотреть невеликий выбор блюд: запечённая белая рыба со спаржей под яблочно-лимонным соусом, рис со специями и медовым подливом, сырная тарелка и лёгкий салат с орехами, руколой и белым мясом под заправкой из авокадо с белым вином…
Я наполнил бокал девушки, налил себе виски и поднял стакан:
– Тенесси… Так же называется штат Америки и марка виски, а ещё химический элемент и легендарное чудо-юдо. Тень… Несси… Имя прохладное и пахнет… Вот как ты. Я плохо разбираюсь в цветах, но почему-то на ум приходит жасмин и ландыш, или пион.
– Ты, Никита, поэт просто, – девушка отправила в рот кусок рыбы, макнув его в соус. – Я родилась в штате Теннесси в Колумбии, в честь него меня и назвали. Мои родители и брат живут там. Отец работал на алюминиевом заводе, но его закрыли из-за увеличения таможенных пошлин на ввоз сырья из Китая, а следом закрыли и местную ГЭС, которая обеспечивала этот завод энергией. А на нём работала моя мама.
– А брат?
– Ему шестнадцать. Трудный подросток.
– Учишься?
– Окончила в Юте двухгодичный колледж и приехала в Нью-Йорк работать.
– Где?
Девушка замолчала, припав к бокалу с вином.
– Сейчас нигде. Но это временно! – добавила поспешно, бросив на меня виноватый взгляд.
– Несс… – я сделал паузу, глотнув виски и уставившись за окна на огни морского порта, – …могу спросить у Расса, но лучше, если ты сама расскажешь, что показал осмотр.
Девушка поправила полы короткого халата и вцепилась в отвороты воротника, будто сама себя взяла за грудки – видно, что ей непросто решиться на откровенный разговор о своей особенности. Я не облегчал ей задачу. Просто ждал. Несси постаралась скрыть глубокий вдох, но я видел, как приподнялась её грудь и будто сдулась – моя гостья съёжилась в кресле. Но заговорила:
– Ещё не знаю. Он сказал, что такой… развивается из-за патологии надпочечников.
– Расс проведёт обследование, проконсультирует тебя. Но, Несси… косметическая операция ведь не решит возможных проблем со здоровьем.
– Она решит все другие проблемы… – еле слышно прошептала девушка.
Я видел, что её забила крупная дрожь.
– Какие «другие», Несси? – спросил это тоже тихо и как мог ласково.
Это был тот самый момент, когда она или доверится – и я помогу, или захлопнется, как раковина. Выбор за ней. В туалете в кафе я дал ей понять, что со мной можно и нужно быть собой.
– Я… смогу купаться среди людей. Загорать на пляже…
– Встречаться с мужчинами и не стесняться своего тела – так, Несси? Ведь в этом главная проблема?
– Да!
– Почему ты решила, что у тебя вообще есть такая проблема? Что с тобой случилось, Несси?..
Я подлил в бокал вино, присел на корточки перед ней и развязал поясок халата, распахнул его и задохнулся от неожиданности – девушка оказалась без нижнего белья. Подтянул её к себе, подхватив под бёдра и опустившись перед ней на колени. Член стремительно наливался кровью, болезненно пульсируя. Я смотрел на промежность гостьи, с удовольствием наблюдая, как девушка трепещет, то сжимается, то старается расслабиться под моим взглядом. Раздвинув её ноги шире, закинул на мягкие подлокотники. Медленно провёл языком снизу до уже набухающего клитора.
– Рассказывай, Несс… – прошептал, склонившись к её нежной девственной плоти и, согрев дыханием, вобрал в рот и обвёл языком, балуя кончик, быстро твердевший от ласки. Девушка молчала. Я ощутимо сжал пальцами её ягодицы и снова потребовал: – Говори! Не думай о том, что я делаю. Говори и чувствуй!
Она попыталась отодвинуться, но я не дал и снова вобрал в рот клитор, всосав его сильно, так, что Несс застонала и схватилась за мою голову, рванувшись всем телом в попытке сесть. Я надавил на её живот и ослабил ласку, облизывая твёрдый стержень и чуть дуя на него. Она упала в кресле и тихо сказала:
– Он всегда был большим… Когда училась в колледже, встречалась с парнем…
– Ты любила его?
– Да…
Я гладил нежную кожу внутренней стороны бёдер девушки, потом закинул её ножки себе на плечи и впился губами в её лоно, просовывая язык внутрь. Она дёрнулась и застонала.
– Он делал тебе так, Несс?..
Приподнял её поясницу и втянул в рот её складки вместе с клитором, немного пососал и облизал. Я чуть отпускал и снова ласкал до боли, заставляя девушку стонать и шипеть, будто её обжигала моя ласка. Мышцы её живота сокращались, когда я усиливал напор, и она подавалась навстречу. Я помнил, что сказал Расс, но хотел услышать её крик, и ласкал жарко и жадно, заставляя её извиваться и хватать меня за волосы.
Отпустил на миг и снова спросил:
– Он делал тебе так?
– Он посмеялся надо мной! – всхлипнула она так отчаянно и надрывно, что сжалось в груди.
…и я снова с жадностью впился в её плоть, перекатывая складки во рту и облизывая, чуть сжимая губами клитор и отсасывая его, как чуть позже она отсосёт мой член. Поднимал её попу навстречу движениям, впившись в ягодицы пальцами, чуть разведя их. Я ждал её крик, а она лишь шипела и вилась в моих руках. Тогда я просунул язык внутрь неё и чуть прикусил нежные налитые губки, втягивая их в рот и просовывая палец ей в попу. Несси дёрнулась и вскрикнула. Я отпустил её совсем. Только ноги её остались на моих плечах. Она пульсировала желанием, кусала губы и шипела. Притихла, видимо, понимая, что мне что-то не нравится.
– Несс… Он посмеялся над тобой, потому что не любил и просто нашёл повод поиздеваться. Он – баран… – я вспомнил, что сам козёл, и усмехнулся – везёт девчонке на скотов. – Я хочу делать тебе приятно, но ты шипишь и отталкиваешь меня. Тебе не нравится?
– Мне… немного больно.
– Но ведь приятно?
– Да…
– Так кричи, Несс! Я буду кричать от удовольствия, когда ты будешь трахать меня. Ты ведь будешь меня трахать, Несси?
– Д-да…
– Ты не видишь, не чувствуешь, что я хочу тебя вот такую, с торчащим, как член, клитором?
– Я… не знаю. Да, тебе нравится. Но ты – не все.
– Хочешь нравиться кому-то другому? У тебя есть кто-то? – мелькнула мысль.
– Нет!
– Тогда не шипи. Наслаждайся. Я хочу тебя, ты скоро почувствуешь, как сильно я хочу тебя, моя вкусная Несси…
Я больше не делал ей больно. Вылизывал её нежно и тягуче, а она больше не шипела, а стонала так, что член рвался из штанов, рискуя взорваться от острого желания ворваться в неё. Но долг платежом красен. Я хочу её губы на головке, почувствовать её дыхание и насаживать её рот на член.
Снова облизал клитор, заиграл на его кончике языком, быстро-быстро, нажимая на плоть вокруг него и раскрывая складки, оголяя его до самого основания. Несси забилась под лаской, потеряла дыхание, дёрнулась навстречу и, наконец, закричала и рывками, не контролируя себя, задвигалась навстречу моему рту, когда я, усиливая и продляя её оргазм, сосал её клитор.
Я чуть не кончил от её крика, протяжного, с охами и придыханием, с крупными слезами из глаз и почти конвульсивными судорогами. Подул на её мокрую плоть, успокаивая и давая девушке вернуться в реальность.
– Кричать – это здорово. От этого оргазм сильнее. А теперь, Несси, сделай мне то же самое…
Глава 5
Утро, погоди, я еще не лег!
Я поднялся и снял штаны. Несс села на край кресла, всё ещё дрожа от слабости – я выпил её досуха и хотел того же ощущения от неё. Нереального для меня, но я почему-то надеялся… Понимая, что первый раз ей может быть трудно преодолеть себя и принять мой запах, взял бокал с вином и тонкой струйкой полил на свой лобок и член. Капли текли по нему, срывались с головки и катились по яйцам. И от прохладной, чуть пощипывавшей влаги он вздрагивал. Это была пытка – кусачая прохлада на горячую плоть, разница ощущений… я застонал, взял зверя рукой и придвинулся ко рту девушки.
Она приоткрыла его и послушно припала губами к головке. Нехитрое прикосновение, но от него задрожали ноги и скрутилось в паху. Толкнулся глубже – и рот её был тесным. Застонал от тёплой волны предвкушения, родившейся у основания члена и растёкшейся по телу.
– Открой рот шире и спрячь зубки, девочка… – Я сжал между ладоней её голову и потянул на себя, входя до упора в нёбо, двинулся туда-сюда несколько раз. Всё же рай существует! И он во рту у этой малышки. – Губки сожми крепче и помогай рукой – потискай его, немного сожми яйца…
Всему придётся учить, но потом она будет делать так, как мне нравится. Я снова задвигался, неторопливо, она засопела, дыша через нос, но обхватила ладошкой член и двигала в такт моим движениям. Тепло, приятно уже от того, что неумеха. Бесценно… Я смотрел на её рот, она подняла глаза и встретила мой взгляд. Ободряюще улыбнулся и двинулся глубже, замерев и чувствуя, как по члену потекла волна жара. Выскользнул, давая вздохнуть, и снова ткнул головку ей в губы.
– Оближи и двигай рукой. Ты же смотрела порно. Трахни меня, Несси. Я хочу кричать от удовольствия, – голос будто подменили – он охрип и выцвел, как всё вокруг. Остались лишь мой зверский голод и её мягкие губы и горячий язык. – Несси… – застонал от удовольствия и прикрыл глаза, запрокинув голову.
Заложил руки за спину, показывая ей, что даю полную волю. Я мог кончить от одного её вида у своих ног, но это не утолит голод. Лишь даст отсрочку ей. А потом я буду трахать её снова. И снова. И снова. До тех пор, пока не упаду от истощения. А я не упаду долго. И истощение грозит лишь моему мозгу, силам, но никогда – возбуждению. Сегодня – ночь разврата. Ночь располагает к откровенности. Ночью приходя лишь простые желания. Ночью легче продаются души дьяволу.
И я буду её трахать, пока она не станет собой, пока не закричит так, чтобы я кончил от этого крика, пока не почувствую, что выпил её до капли. А утром я сделаю ей предложение, от которого она не откажется. Они никогда не отказываются. Но ей я дам всё, что она попросит, всего лишь за одну мелочь…
– Пососи, Несси… Как я это делал тебе. – Я дотянулся до бокала с вином и снова полил на лобок и член. – Приоткрой рот, пусть вино попадёт на язык. – Несси послушно смешно оттопырила губу, ловя тонкую струю, а я все лил, текло по яйцам и ногам, по её подбородку и шее, по груди… – Давай, девочка, сильнее. Не жалей меня. Высоси до пустоты…
…которая грозит лишь яйцам, но не желанию.
Моё проклятье. Жажда трахаться – дольше, сильнее, быстрее… Потому что она – эта жажда секса – неутолима. Она выжигает мой мозг, мое тело, мою жизнь…
Несси принялась за дело смелее, а я подливал вино, пока оно не кончилось, и стонал от сладострастия, поджавшего мошонку. Девочка слизала вино горячим языком, и этот контраст прохлады и жара её дыхания лишал последних крох терпения. Аромат дорогого алкоголя и секса кружил голову. Вино кончилось, я взял стакан с не выпитым виски и уже растаявшим льдом и лил его на член рядом с её губами, опаивая девчонку алкоголем и своей похотью.
Огонь и лёд. Она и я. Земля и небо.
И волшебный язык невинной девочки, нежно скользнувший по всей длине по вене, окруживший головку. Мягкие, но упругие, как мякоть малины, губы, накрывшие ее, и острый кончик языка, проскользивший по кругу. Зубки, чуть задевающие тонкую кожу – того и гляди от непривычки сомкнутся… острые ощущения, будоражащие, волнующие… И жар по телу волнами, тяжело раскатившийся в крови, выступивший на лбу, висках и груди потом… Слишком жарко. Слишком близко оргазм. Хочу ещё. Дольше. Чтобы она проглотила меня.
Но не в первый раз – я это понимал. Вынул член из её рта, она его закрыла и облизнула губы. Что ж ты творишь, девчонка?! Провёл пальцем по её нижней губе, мастурбируя. Нет, хочу в рот. Невыносимо хочу в её сладкий…
– Рот… Открой рот, Несси… – Она открыла, я снова скользнул в него, неглубоко. – Облизывай и глотай… – и снова полил на конец виски, чтобы попадало ей на язык.
Несси кружила им по головке и легонько сосала, а я терял дыхание, смотрел, как она глотает, чуть морщась, горьковатый напиток, спасая чувствительную кожу от алкогольного ожога, прижался к её рту, нажимая членом на нижнюю губу…
– Посмотри на меня, Несси…
Обжёг не алкоголь, а ее золотой взгляд, и я кончил, смешав элитный напиток с густой спермой. Кричал от оргазма, мастурбируя и выжимая ей в рот всё до капли и входя глубже, тыкаясь в твёрдое нёбо. Взорвался огнями наслаждения, упёрся руками в спинку кресла, нависая над девушкой и всё ещё двигаясь у неё во рту.
Минута невысказанного блаженства – то, ради чего я живу, и то, что меня медленно убивает. Но сейчас я счастлив и готов целовать каждый пальчик этой девочки, подарившей невероятное облегчение, пусть на минуту.
Кто не знает, как изводит не проходящее возбуждение, никогда не поймёт, как это здорово – не хотеть.
Я вынул член изо рта Несс и опустился на колени, покрыл поцелуями её груди, шею, лицо, слизывая и собирая винные дорожки, накрыл её губы и вылизал их, её язык и нёбо, ощущая хмельное дыхание девушки и чувствуя, что она обняла меня, подалась навстречу, огладила ладошками спину и притянула за шею. Она так и не сняла халат, но и не стремилась запахнуть его. Мы целовались долго, Несси гладила моё лицо и грудь, скользила ладошками по плечам и шее, зарывалась в волосы до мурашек – так приятно было чувствовать её руки везде. Она уже сама неумело целовала, прижимаясь плотнее, а я отвечал и мысленно улыбался – вот такую Несси я и хочу. Настоящую, хмельную и развратную. Я стащил с неё халат и бросил его на пол. Опустился на него, раздвинув ноги и облокотившись спиной на кресло, и усадил перед собой девушку, закинул её ножки за свои. Мы смотрел в окно на огни Лонг-Айленда и фонари на прогулочных яхтах, медленно проплывавших по проливу Ист-Ривер. Я гладил её, полностью доступную для меня, ласкал её соски, приподнимая груди, скользил кончиками пальцев по её раскрытым складкам, животу и бокам, наслаждаясь теплом бархатной кожи.
– Тебе не было неприятно, Несс?
– Я думала, что будет.
– Повторим без вина?
– Ладно.
Я глухо засмеялся – согласие прозвучало с поспешной готовностью.
– Несси, я хочу поговорить о твоём клиторе, – я потеребил его пальцами для убедительности.
– Никита, мне не хочется говорить об этом, – заёрзала девушка у меня в руках, отодвигая мою ладонь.
– Мы поговорим, потому что сейчас он для меня – самая важная тема. Ты не представляешь, но я теперь не забуду его никогда в жизни.
– Ник…
– Несс, что бы ты отдала, чтобы он был как у всех?
Девочка замерла и задумалась, припав губами к боку бокала и уставившись куда-то вдаль, в густоту полыхавшей огнями Манхеттена ночи. Я не мешал ей думать. Пусть назначит цену.
– Однажды я хотела продать почку и сделать операцию.
– И почём теперь почки?
– Тогда стоила сто пятьдесят тысяч.
– О-о, ты серьёзно подошла к делу…
Девушка действительно была настроена решительно, раз интересовалась ценой.
– Ты даже не представляешь насколько.
– Что такого сказал твой парень, что ты готова была пойти на такое?
Несси будто стала меньше. Я никак не мог понять, что за болван ей попался, что не оценил такую девочку? Надо быть полным кретином, чтобы…
– Что я не женщина и не мужчина, а гермафродит с недоразвитым… членом…
…воспитать в человеке комплекс неполноценности буквально одной фразой.
– …мы были на вечеринке, выпили, он стащил с меня трусы, а как увидел… его, захохотал и вытащил меня в комнату, где были другие ребята и девчонки. Задрал мне платье и держал на весу… как ты в кафе… и показывал всем мой… мою… – она вдруг всхлипнула, глубоко задышала, уткнувшись лицом в ладони, а я молчал.
Если бы я знал… Бедная девчонка. После такого я бы на её месте не отдался в туалете, а пинал и грыз до смерти. Пережить это… Она оказалась сильной.
Я стал массировать её «проклятье» и грудь, откинув вперёд длинные волосы, целуя и легонько прихватывая зубами кожу на шее и спине, ласкал нежно, оглаживал её всю с ног, докуда мог дотянуться, до головы, забираясь обеими руками под волосы. Зверь встал, уютно пристроившись между её ягодиц, и я пересадил девушку себе на живот, положил руку Несси на член и прижал к её паху. Она притихла, обхватила его горячей ладошкой и последний раз всхлипнула. Я гладил её нежные складочки, пропуская клитор между пальцев. Обхватил её талию, приподнял и насадил на себя медленно, до упора. Тёплая, тесная, очень тугая, просто крышесносная, моя маленькая всё ещё девственная Несси. Я закрыл глаза, наслаждаясь этим сказочным моментом, прочувствовав каждый миллиметр движения в ней, снова будто первый раз раздвигая плотно сжатые мышцы. Заулыбался, как идиот, счастливый похотливый козёл, млея от удовольствия от того, как жарко в ней, как уютно и до слёз приятно. Замер, прижав её попу к своим бёдрам, давая и ей, совсем пьяной малышке, прочувствовать это и привыкнуть ко мне снова.
– Несси… – я медленно целовал её плечо и шею, – …моя маленькая девочка… – смял её идеальные груди, – ты всегда будешь для меня девочкой… – сладкой… – девственной… – повернул её красивое лицо и поцеловал в уголок губ, – спасибо за откровенность… за удовольствие… за девственность… за смелость…
Я покрывал её поцелуями нежно, ласково, как не целовал ещё никого. Эта девочка – не все остальные. Она – коктейль противоречивых чувств, одновременно смелая и испуганная, неумелая, но открытая, невинная, но распутная… Настоящая.
Рассвет уже растёкся над Нью-Йорком, раздвинув солнечными лучами завесу ночи, гася огни Манхеттена и обнажая залитый вином пол и бардак на столике.
Я приподнял Несси, сел на край кресла и повернул её к себе лицом, снова опуская на член и смотря ей в глаза. Моя хмельная девчонка… И снова момент неописуемого наслаждения – тугая плоть, податливое тело, полное доверие после откровенности, когда с души сброшена тяжесть, а рассвет растушевал следы возмутительно неприятных воспоминаний и подарил новый день.
Прижал Несс к себе, огладил изгибы соблазнительной фигурки, схватил лицо в ладони и ласково коснулся её губ. Целовал, а вокруг сердца клубилось что-то незнакомое, хотелось быть нежным и грубым, трахать её мощно, по-звериному и в то же время неторопливо, наслаждаясь каждым движением в ней. Она растеклась от неги в моих руках, обхватила мою шею, откидывала голову, подставляя поцелуям грудь и крупные соски. Возбуждение нарастало, я чувствовал и её желание. Моя пьяная малышка хотела меня, я хотел её. Всю. Везде.
– Несси… быстро и сильно или долго и нежно?
Она открыла хмельные глаза и прошептала:
– Медленно и сильно… чтобы немного больно… чтобы я кричала, как ты хочешь…
– Хорошо, моя девочка…
Я встал и понёс Несси в спальню. Забрался с ногами на постель и уложил её, нависнув сверху. Она казалась подо мной такой маленькой и хрупкой, слабой, нежной и трогательной. Просунул руки под её спину и зарылся пальцами в волосы. Её клитор тёрся о мой лобок, когда я входил в неё медленно, до упора, и скользил назад, потом врезался в неё, вырывая вскрик, и снова выскальзывал. И каждый миг был чудесным, и каждый раз как впервые – снова туго и жарко, до бисера на лбу и висках. Несс обхватила меня ногами и обвила шею, притягивая к себе. Её неумелый поцелуй возбуждал и пьянил, мы снова целовались с упоением, я рывком вторгался в неё, поджимая ягодицы и замирая, толкаясь внутрь, будто хотел продраться в матку, она вскрикивала мне в губы и просила ещё. И я выполнял её просьбу, кусая её шею и плечо, прихватывая легонько зубами сосок, заставляя её замирать в предвкушении боли, но облизывал черешенку, обхватив девушку и вжимая в себя её всю. Трахать её было так упоительно, перед глазами всё плыло, бёдра сами толкали член в мокрую тугую глубину, и каждый рывок будто вылетал из её рта криками удовольствия. Я смотрел на её губы и ускорял темп, упёршись коленями в постель и быстро работая бёдрами. Она выгибалась и хрипела, крутила головой в моих ладонях, и я видел, как по её шее ползли мурашки предвкушения, как её сотрясает подо мной, как ещё туже сжимает она внутри себя член, заставляя меня стонать и рычать одновременно, сдерживаться и не излиться вперёд неё.