Ох и сокрушался под хмелем старик, волосы на себе рвал, жалея, что не получил шанса стать императором Эллирии и снести в бездну наш гиблый квартал. Все жаждал перемен и справедливого правления. Всегда говорил, что истинный правитель должен быть родом из самого низа нашего общества, чтобы действительно знать, как помочь беднякам, стерев классовое неравенство. Ох и смеются же над ним местные, всякий раз подтрунивая над свихнувшимся стариком. А вот мой отец всегда заслушивался его историями, с упоением внимая рассказам о том, как дед тогда на жеребьевке стоял рядом с нынешним правителем Аратоном фаут Даотом.
Так что не стоит никому знать обо мне больше положенного. Злые языки не дадут покоя!
– А! – сделала вид, что только сейчас вспомнила о визитере. – Да… вистер какой-то заблудился. Дорогу спрашивал, – отмахнулась и упорхнула, чтобы не напороться на новую кучу вопросов.
Первым делом добежала до целительской лавки и набрала маме лекарств, а уже потом закупила еды на месяц вперед. Примчалась домой и уже на пороге меня повело от слабости. Едва удержалась на ногах, но мешок не уронила. Собралась с последними силами и напекла пирожков с гороховой начинкой. На аромат первой партии проснулась мать.
– Выпей лекарство и давай к столу. Я спешу, – покосилась на стрелочки часов, висящих на стене. Они нещадно отсчитывали время моего скорого отбытия.
– Откуда… – оборвала она речь и сорвалась в плач, разрывая мое сердце на куски. Нет! Не брошусь в объятия, не заплачу в ответ! Сейчас мне как никогда надо быть сильной.
– Прекрати это! – смерила резким тоном. – Пей настойку по глотку каждое утро три дня. В мешочке под тумбой пятьдесят лур. Тебе хватит на первое время. В амбаре продукты. А сейчас поешь. Тебе нужны силы.
Пока мама молча смотрела на меня, вытирая слезы, я улыбалась. Маска невозмутимости прилипла к моему лицу так плотно, что я сама от себя не ожидала такого уровня игры. Жевала вкусный пирожок, шумно запивая его обжигающим нёбо чаем, и наставляла маму, будто это она моя непутевая маленькая дочурка.
– Как станет легче, попробуй устроиться в лавку гончара. Он тот еще урод, но платит хорошо. Нет ему в квартале конкуренции и нам надо ее создать. Отец учил тебя обжигать горшки. Попрактикуешься и свое дело откроешь.
Вяло вгрызаясь в выпечку, мама смотрела на меня пустыми глазами. Не было в них больше той искры, когда папа жил с нами. И надежда, с которой она смотрела вчера в мои глаза, уговаривая остаться, угасла. Да это и понятно. Кто в здравом уме поверит, что какая-то грязная анца пройдет все испытания отбора и взойдет на трон?
– Ты услышала меня? Прекращай лить слезы и возьми себя в руки! – со злостью шлепнула ладошкой по столу, чтобы привлечь к себе внимание. – Ты должна стать сильной и вернуть своих детей!
– Хорошо, – сухо отозвалась мать и отвернулась, чтобы я не увидела ее слез.
О! Как же мне хотелось сейчас крепко ее обнять и сказать, что могу вернуться уже сегодня, если не пройду жеребьевку. Но нельзя так жестоко поступать! Подарить надежду, а потом отнять. Пусть лучше все останется, как есть.
– Навести их, когда пустят, – шепнула напоследок, подошла и поцеловала маму в макушку. Погладила по хрупкому плечику.
– Я правду вчера сказала. Про похоронку, – глухо прозвучало мне в ответ.
Глава 3
Мое лучшее платье из жесткой парчи путалось в ногах, когда я бежала по улице, боясь опоздать на экипаж. Шерстяная кофточка почти не грела, но я упорно куталась в нее носом, чтобы полной грудью не вдыхать слишком морозный воздух. Боялась заболеть. Всегда с ранних лет страшилась любой болезни, ведь знала, что для анцы это подобно смерти. Если не будет лур на лечение…
Приблизилась к разветвлению дорог, где заканчивалась граница квартала. Остановилась, чтобы перевести дух и оглядеться. Наклонилась, уперла ладони в колени и едва сдержала жалобный стон.
Почему сейчас? Зачем моей дурацкой душе приспичило излиться водой именно в этот момент? Ненавижу себя за слабость! Вот уж не то место и время, чтобы ее проявлять.
Обычно я глушила внутреннюю боль физической, топила ее в тяжелом и упорном труде. Но сейчас поняла, что нужно найти другой способ.
Брезгливо смахнула тыльной стороной ладони предательские слезы, что норовили льдинками застыть на щеках. Выпрямилась, сглатывая обиду и страх. Вот только даже подумать не могла, что стою здесь уже не одна. Наткнувшись на милую девичью моську, удивленно вскинула брови. И как она могла так незаметно оказаться рядом?
– Ух ты! Привет! – воскликнула девушка. – И ты туда же? Не помню твоего имени. Помню только, как мы играли с тобой в детстве у ручья.
А я вот помню твое имя, Алиэлла! Наши отцы дружили одно время, и мы часто играли вместе в прятки. Вот только ты чуть выше поднялась, не правда ли? Твой батя и есть тот урод, что держит гончарную лавку, муштруя рабочих. Как только дела его пошли в гору, дружба-то наша и закончилась. А потом отец пропал, и я опустилась на самое дно, а ты… Да какая теперь вообще разница?
– Рада видеть, – улыбнулась я и невинно пожала плечами, перекатывая горечь на губах. – Жду обещанный экипаж.
– Ой, и я раньше времени пришла. Волнуюсь, – вильнула черной гривой хвоста и улыбнулась. Алиэлла не дрожала, в отличие от меня. Просто одета была по сезону. Старшая дочь гончара, которая подала прошение на отбор? Странно. Неужели втайне от отца подписала документ? Зачем ей это? По меркам нашего сословия их семья живет неплохо. – Знаю, о чем ты думаешь, – рассмеялась она, когда уловила мое недоумение.
– И о чем же? – я не сдавалась, удерживая на лице ту маску, что нацепила еще в хибаре. Видимо, плохо у меня получалось.
– Зачем мне смертельный императорский отбор, если и так живу неплохо? – озвучила она мой немой вопрос и ухмыльнулась. – Глупо, наверное, но хочу победить и изменить политику империи, – напомнила она мне деда Байона и заставила искренне улыбнуться в ответ.
– Благородная цель, – вздохнула я, опустила взгляд и поддела носком ботинка камешек, не желая продолжения этого разговора.
– А у тебя какая? – а любопытной бабке на базаре…
Хотелось бы съязвить, чтобы больше не донимала вопросами, но я просто ответила:
– Да такая же, – прозвучало еле слышно и оборвалось, когда взгляд упал на двух парней, появившихся из-за угла заброшенной развалины.
Анцы были одеты в лучшие серые костюмы, которые только могли сшить местные мастера. Хилые, даже скорее тощие, парни подошли к нам, и только тогда я сумела разглядеть их подробнее.
Один белокурый и высокий, как жердь сверкал голубыми глазами и всем видом строил из себя лидера, а второй низенький и щупленький шатен держался отстраненно. Правда, ненадолго. Стоило столкнуться со взглядом его серых глаз, как стало не по себе. Разглядывал меня так, будто редкого зверька увидел, чем сильно засмущал.
– Думалось, больше будет участников от анцов, – пожал плечами блондин. – Ну, раз так, давайте знакомиться, девушки? Я – Ютус анц Сай. Сын целителя, – и только тогда я узнала его смазливую мордашку. Точно! С Ютусом я однажды столкнулась в лекарской лавке. Он тогда замещал своего отца и подсунул мне в мешочек в качестве подарка траву для спокойного сна. А еще улыбнулся в конце и попытался позвать на свидание в местную забегаловку. Я отказала, не до встреч с парнями мне тогда было. Мать дома ждала. Больная и голодная.
– Алиэлла анца Ти, – горделиво представилась подружка детства. – Рада знакомству, – кокетливо заулыбалась блондину.
– Не вижу смысла в знакомстве, – отозвался шатен и скрутил руки на груди. – Изучая все тонкости последнего предварительного отбора, понял, что там каждый сам за себя. Как ни крути, будет только два победителя. Будущий император и императрица. Вот и все. Давайте подружимся тогда, когда на нас падет жребий, и мы по праву станем участниками отбора?
Кажется, мое первое неприятное впечатление о нем оказалось ошибочным. Парнишка дело говорил!
Словно гром среди ясного неба на пересечении дорог, будто из ниоткуда появилась необъятная белоснежная карета с огромными колесами, парящими над грязью местных дорог. Не запряженная лошадьми. Вообще никем и ничем не запряженная с отсутствием извозчика. Лишь однажды в детстве я видела такую, когда с отцом гуляли по столице. Он тогда еще сказал, что это император с супругой проехали мимо. Только они и их свита обладали настоящей магией, способной сотворить нечто подобное.
Карета подплыла к нам по воздуху и дверца распахнулась. Широко улыбающийся фаут с маленькими глазками ловко спрыгнул с экипажа и отвесил поклон.
– Приветствую дорогих претендентов! Прошу вас занять места. Мы выдвигаемся, – учтивым жестом предложил нам подняться, и карета опустилась на землю.
Первым внутрь заскочил шатен, а за ним Алиэлла, которую немного подсадил сынок лекаря.
– Прошу, – произнес Ютус на манер вестника, обращаясь ко мне.
– Спасибо, – не стала противиться, улыбнулась, не желая задерживать церемонию, но перед тем, как подняться на ступень, посмотрела на фаута и с благодарностью кивнула. Мужчина понял, за что я его благодарила, потому что тепло улыбнулся и качнул головой в ответ, мол, не за что.
Убранство кареты впечатляло. Никогда так близко не видела такой красоты, а тем более к ней не прикасалась. Все стены и сидения обтянуты белой бархатной тканью, с выбитыми на ней золотыми узорами. Над каждым местом красовался герб империи в виде двух сталкивающихся корон. Даже жалко стало пачкать своим не достиранным платьем это чистое богатство.
Как только блондин занял место, вестник закрыл дверцу и карета тронулась.
– Рад всех вас видеть сегодня, – заговорил приятным голосом фаут, стоя в полный рост посреди кабины. Экипаж двигался настолько плавно, что нас ничуть не раскачивало. А еще здесь очень приятно пахло чем-то цитрусово-пряным. – Понимаю, каждого из вас одолевают сомнения и волнения, но в кураторской жеребьевке нет ничего страшного. Лишь удача поможет вам пройти на следующий этап отбора, в котором будут участвовать двенадцать девушек и столько же парней. Все остальное вам потом подробно расскажет сам куратор. Помните главное, до начала жеребьевки вы все еще можете расторгнуть соглашение и отказаться от участия в первом этапе. Вас уже предупреждали, что участие в отборе смертельно. Каждый выбывший участник погибает. Скажите, есть среди вас тот, кто передумал? – обвел он каждого взглядом, а у меня во рту пересохло, когда вестник пристально посмотрел в мои глаза. Промелькнула мысль, что жизнь, наверное, дороже власти и богатства, но мама и мои сестры…
Тишина сгустилась в воздухе до душноты. Время шло, но никто не отказался от участия.
– Благодарю за смелость. Я в вас ни на миг не сомневался, – прижал вестник ладонь к груди.
– Скажите, фаут, почему участники погибают, а не просто отправляются домой? – не ожидала я от Алиэллы вопроса с подвохом. Стало крайне интересно, что ответит вестник.
– Увы, мои полномочия не позволяют знать ответ на этот вопрос. Я так же, как и вы, задавался им все это время. Но как только вы подпишите договор с куратором, он откроет вам эту тайну.
