История города Екатеринослава. Книга первая. Монастырское урочище
Подводя итог спору русских князей за лидерство, видимо, самое взвешенное историко-географическое описание наших земель, дал барон Герберштейн: «…Откуда бы, в конце концов, Руссия ни получила свое название, во всяком случае, все народы, пользующиеся Славянским языком, следующие обряду и вере Христовой по Греческому закону и называемые на их народномязыке Руссами, а по-латыни Рутенами, увеличились до такого множества, что или прогнали все промежуточныя племена или заставили их жить на свой лад, так что все теперь называются одним общим именованием Рутенов.
…Из государей, которые ныне повелевают Руссией, первый – Великий князь Московии, владеющий большей ея частью; второй – Великий князь Литовский; третий – король Польский, который ныне властвует и над Польшей, и над Литвою».[50]
Герберштейн, кстати, в своих знаменитых «Записках о Московских делах» попытался проанализировать происхождение самого слова Русь:
«О происхождении названия «Руссия» существуют разныя мнения. Одни утверждают, будто она получила имя от некоего Русса, брата или внука Леха, князя Польскаго, который якобы был и князем Руссов; по мнению же других, ея имя происходит от одного очень древняго города, по имени Русс, недалеко от Новгорода Великаго; далее, по словам некоторых, она получила имя от смуглаго цвета ея народа. Большинство же полагает, что Руссия получила название чрез изменение имени от Роксолании.
Но Московиты отвергают мнения лиц, утверждающих это, как не согласныя с истиной, утверждая, что их страна издревле называлась Россейя, как народ разсеянный или разбросанный; на это указует и самое имя ея…».[51]
Город Старая Русса существует поныне. Теория о происхождении имени «Русь» от города или княжества «Русса» была популярна в старину, о чём упоминает Сигизмунд Герберштейн, популярна она и сейчас. В своё время приверженцами этой версии были один из первых российских историков В. Н. Татищев и академик М. В. Ломоносов. Но не менее популярной была теория о «Рассее, как народе рассеянном». Вслед за Герберштейном, это предположение приводил уже упоминавшийся английский посол Джильс Флетчер. Флетчер даже полемизировал с древнегреческим историком и географом Страбоном (естественно, заочно), утверждавшим, что Русь происходит от древнего народа Роксоланы. Ну и, конечно, многие иноземцы отмечали существование явной связи терминов Русь и русый. Эти слова в нашем языке уже давно стали если не синонимами, то взаимодополняют друг друга.
Хочу сделать ещё одну ремарку. Наверное, вы обратили внимание на то, как непривычно для нас многие путешественники именуют Московию и северо-восточную часть Литовской Руси – Белой Русью, а южные районы – Русью Чёрной. Помните, у Алберто Вимена да Ченеда:
«…С тех пор, как Литовцы и Поляки завладели тою частию, которая граничит с Польшею, Московиею и Дунаем, простираясь вдоль по течению Днепра до самаго Чернаго моря, она получила по сему обстоятельству название Черной, что её отличает от верхней части сей страны, называемой Белою».[52] Мы, поколения советских людей, помним воспетую легендарным ВИА «Песняры» Белую Русь, Белоруссию, а тут Московия? Может быть, это ошибка? Но игнорировать многочисленные свидетельства иностранных источников было бы неправильно, они отражали реальную действительность того времени. Здесь явно заключена какая-то коллизия.
Есть интересное предположение по поводу географических и этнографических терминов «белое» и «чёрное», которое сделал известный исследователь русской истории, член-корреспондент Российской Императорской Академии Наук и ректор Дерптского университета Густав Эверс (характерно, что Большая Советская Энциклопедия называла его воззрения «реакционными»). В обстоятельном двухтомнике на немецком языке «Kritische Vorarbeiten zur Geschichte der Russen», изданном в Дерпте в 1814 году (русский перевод Погодина под названием: «Предварительные критические исследования Густава Эверса для Российской истории» издан в Москве в 1825–1826 годах), суммируя результаты изучения древних текстов, Эверс сообщал:
«…Древние Руссы в Географическом и Этнографическом отношении обыкновенно называли первобытное белым, изменившееся же и произошедшее – чёрным».[53] Дерптский профессор отмечал, что белыми назывались коренные, не подвергшиеся изменению народности, как например, у летописца Нестора – Белые Угры. Можно предположить, что именно поэтому сохранившая свою изначальную самобытность Северная Русь являлась «Белой», а подвергшаяся насильственным изменениям Южная Русь – «Чёрной».
Вполне вероятно и другое, былое название «Белая Русь» было потеряно Москвой в результате прокатившейся «Великой Смуты» – первой российской гражданской войны, больших перемен наступившей эпохи новой династии Романовых, и оно сохранилось только в литовском полесье.
Глава 3
Первая столица
Мы Славяне – дети Волха, а отец его – Словен,Мы всегда как будто те же, но познали смысл измен.Прадед наш, Словен могучий, победительный был змей,Змейно стелется ковыль наш в неоглядности степей.Волх Всеславич, многоликий, оборачиваться мог,Волком рыскал, был он сокол, тур был красный, златорог.Солнцеликий, змеегибкий, бесомудрый, чародей,Он от женщины красивой нас родил, крылатых змей.Сам от женщины красивой и от змея был рожден,Так гласит об этом голос отдалившихся времен.Бальмонт. Жар-птица (свирель славянина). 1907Часть нынешней украинской молодёжи, учащиеся и даже студенты, свою древнюю историю знают исключительно по гротескным лубочным изложениям, сведениям о Киевской Руси, подтасованным в угоду политической конъюнктуре. Фальсификация прошлого ныне стала на Украине модным занятием и приобрела характер настоящей эпидемии. Однако искажение исторической правды началось не сейчас, эти процессы были запущены ещё в XVIII–XIX столетиях.
Как пример можно привести выдержку из «Летописи и описания города Киева» издания 1858 года малороссийского историка и фольклориста Николая Закревского (1805–1871):
«Поляне, одно из многочисленных племен Славянских, поселились на равнинах и горах, сопровождающих правый берег Днепра, и дали начало Киеву. Они управлялись обычаями отцев своих, уважали женский пол; имея кроткий нрав, для большей безопасности жили обществами и стояли на большей степени образования, чем Радимичи, Вятичи, Северяне и другия племена Славян».[54]
Правда, знакомо? Цивилизованные и образованные поляне (видимо, закончившие европейские университеты) в начале первых столетий нашей эры «шануя батьків» и «уважая женский пол», расселились по берегам Днепра и построили Киев, а Радимичи, Вятичи, Северяне и другие славянские народы, не говоря о разных уграх, всё ещё питались сырым мясом и только время от времени спускались с деревьев. В XIX столетии, во времена Закревского, пресловутые поляне в умах формирующегося племени украинских национал-радикалов успешно заменяли будущих древних «укров» – строителей египетских пирамид.
Чтобы восстановить историческую правду, как всегда стоит обратиться к первоисточникам. Откроем том первый «Полного собрания русских летописей» издания 1846 года и прочитаем так называемый «Временник Нестора», известное повествование о начале Руси Нестора-летописца:
«И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю Русь, и придоша; старейший Рюрик седе в Новеграде, а другий Синеус на Белеозере, а третий Изборьсте Трувор. От тех прозвася Руская земля, Новугородьци: ти суть людье Ноугородьци от рода Варяжьска, прежде бо беша Словени… а перьвии насельници в Новегороде Словене, Полотьски Кривичи, в Ростове Меря, в Белеозере Весь, в Муроме Мурома, и теми всеми обладаше Рюрик. И бяста у него 2 мужа, не племени его, но боярина, и та испросистася ко Царюгороду с родом своим. И поидоста по Днепру, и идуче мимо, и узреста на горе градок и упраща ста, реста: «чий се градок?» они же реша: «была суть 3 братья, Кий, Щек, Хорив, иже сделаша градок ось, и изгибоша, и мы седим платяче дань родом их Козаром. Аскольд же и Дир остаста в граде сем, и многи Варяги скуписта, и начаста владети Польскою землею».[55]
Как видим, первой столицей Руси был вовсе не Киев, а Новгород. Сюда, на север, пришли словены, основавшие Русское государство, сюда же затем были призваны и варяги – Рюрик с братьями. Именно из Новгорода начинались их знаменитые походы. Киев вошел в состав Руси не добровольно, ёмкая фраза «Аскольд же и Дир остаста в граде сем» вовсе не означает, что киевляне встречали варягов хлебом-солью.
Кто же жил в Киеве, не входившем ещё в состав древнерусского государства? Действительно ли он был основан славянами? Как говорится, «вопрос, конечно, интересный». Нестор-летописец, параллельно с сообщением о полянах на киевских горах и о том, что Кий был князем, а не перевозчиком на Днепре, тут же сообщает о происхождении основателей будущей столицы – Кия, Щека, Хорива. «Родом их Козаром» характеристика достаточно однозначная. А учитывая то, что Хазарский Каганат был тюркским государством с иудейской верхушкой, логично предположить, что 3 брата, построившие «градок», были не тюрками, а принадлежали именно к правящей верхушке, то есть были иудеями. Однако по этому вопросу есть много и других версий.
Николай Михайлович Карамзин в томе первом «Истории государства Российского» педантично перечисляет историков и их мнения относительно киевских истоков:
«Татищев думает, что имя Киева или Кивы есть Сарматское и значит горы: он, кажется, не верит сказанию о трёх братьях.
Щербатов находит имена их Арабскими и Персидскими, и заключает из того, что Киев построен не Славянами, а Гуннами…
Рейнегс утверждает, что «сей город основан Готфами, ибо имя его есть Финико-Арабское и значит – место любимое, радостное»…
Болтин признает Аваров строителями Киева и говорит, что Киев по-Венгерски есть веселый…».[56]
В современном исследовании «Тюркская этнонимия» Юрия Дроздова (2008 г), автор доказывает, что название «Киев» имеет не славянское, а древнетюркское происхождение:
«Название города восходит, вероятнее всего, к древнетюркскому слову qïј (кый), которое в буквальном переводе на русский язык означает «пригород, селение».[57] Со ссылкой на известное сообщение византийского императора Константина Багрянородного о существовании на днепровских горах древней крепости с названием Самватас, Ю. Н. Дроздов предполагает:
«…Вероятно, рядом с крепостью Самватас существовал пригород (кый). Со временем этот пригород разросся до размеров города, поглотив, вероятно, и территорию крепости, сохранив своё изначальное, древнее название, которое в древнерусском языке получило форму Кыйев или Киев».[58] Здесь к месту будет вспомнить, как иногда называли киевских правителей в летописных источниках. Прочтём достаточно известную выдержку из летописного «Слова митрополита Иллариона» о киевском князе Владимире:
«Похвалим же и мы… нашего учителя и наставника, великаго кагана нашея земля, Владимера, внука стараго Игоря».[59] Каганами, кстати, кроме Владимира, называли и некоторых других киевских князей (для информации: каган, хаган, хакан – название владык у многих восточных народов).
В этом ряду теория о славянах-полянах, основателях Киева также имеет право на существование, она ничуть не хуже, но и не лучше остальных. Однако то, что значительное количество авторитетных историков относилось к ней скептически, само по себе является серьёзным аргументом. Показательно, что даже слово «Князь» имеет не южно-, а северорусское происхождение, как производное от слова конь. По В. И. Далю: «Конязь, вершинник [ср. князь]; конник, всадник, конный воин, кавалерист; В ночную конязем ездит; чередовой конязь, ряз. тмб. Чередовой табунщик, стерегущий лошадей».[60] В старославянском же языке ска кунов называли по-другому – комонь, кумонь. Конный воин назывался комонным, не назывался «князем» и предводитель конной дружины.
А по поводу уровня культуры и образования этих южных славян обратимся всё к тому же Нестору-летописцу. К его описанию деяний апостола Андрея Первозванного:
«Въшед на горы сия, благослови я, постави крест, и помолився Богу, и сълез с горы сея, идеже послеже бысть Киев, и поиде по Днепру горе. И приде в Словени, идеже ныне Новъгород; и виде ту люди сущая, како есть обычаи им, и како ся мыють, хвощются, и удивися им. Иде в Варяги и приде в Рим, исповеда, елико научи и елико виде, и рече им: «дивно видех Словеньскую землю, идучи ми семо видех бани древены, и пережьгуть е рамяно, совлокуться и будуть нази, и облеются квасом уснияным, и возьмуть на ся прутье младое, бьються сами и того ся добьють, егда влезуть ли живи, и облеются водою студеною, тако оживуть; и то творять по вся дни немучими никимже, но сами ся мучать, и то творять не мовенье собе, а мученье».[61] Как видите, для легендарного ученика Христа (вернее, для летописца Нестора) обычай северных славян мыться в банях был удивителен и не очень-то одобряем. Можете себе представить, каким был уровень гигиены южан того времени.
Гийом Левассер де Боплан, французский военный инженер на службе польского короля, в 30-х годах XVII века занимался созданием сети укреплений юго-восточной границы польского государства и делал военно-топографическую съёмку этих земель.
Записки Боплана, изданные им в 1651 году под названием «Описание окраин Королевства Польши, простирающихся от пределов Московии вплоть до границ Трансильвании», познакомили европейского читателя с землями будущей Украины. Да и само это название «Украйна» появляется впервые именно в записках Боплана, во втором их издании 1660 года: «Описание Украйны, которая является некоторыми провинциями Королевства Польши. Простирается от пределов Московии, вплоть до границ Трансильвании». В русском переводе Н. Г. Устрялова эта книга под названием «Описание Украйны» вышла в 1832 году.
В своих записках, кроме всего прочего, Боплан описал распространённое в южных провинциях Польши заболевание под названием «Колтун»:
«Одержимые сею болезнью, которую Французы называют колтуном, круглый год чувствуют сильное разслабление в членах и от нестерпимой боли нерв стонут безпрерывно. По прошествии года, на голове больнаго в одну ночь выступает сильный пот, волосы склеиваются, скатываются в клочки и походят на хвост трески рыбы. Тогда только больной получает облегчение и чрез несколько дней совершенно оправляется; но вид волос его отвратителен: разчесать их невозможно. Если больной острижет клочки прежде истечения двух дней, то соки, которые выходили порами волос, приступают к глазам и несчастный теряет зрение.
Болезнь сия в Украйне почитается неизлечимою; но я многих исцелял от оной теми же средствами, которыми во Франции лечат от бол езни венерической».[62]
Тогда же, в XVII столетии, эту болезнь описал и доктор Самуил Коллинс, англичанин, восемь лет бывший личным врачом царя Алексея Михайловича:
«…Колтун (Plica) также свирепствует в Польше, как чесотка во Франции; и так заразителен, что очень немногия семейства остаются от него свободны. Без сомнения, нет на свете болезни хуже, потому что (не говоря о многих ужасных ея действиях) от волос воняет, как от застарелаго чирья, и, несмотря на то, Поляки почитают её признаком высокаго произхождения. У некоторых все волосы в узлах, и я видел одного монаха, у котораго голова совершенно похожа была на Медузину, и котораго за то уважали, как человека необыкновенной святости…
Говорят, что Поляки первые ввели пудру в употребление, стараясь заглушить вонь колтуна. Трудно избежать этой болезни, проезжая через такую землю…».[63]
Интересно, что севернее – в землях северян, радимичей, вятичей, новгородских словен, такая напасть не отмечалась. Причина этому очень проста: жители лесов имели «пагубную» привычку мыться в банях, это спасало их от многих болезней. Поляне же та кой привычки не имели, что подтверждает энциклопедия Брокгауза и Эфрона:
«Колтун (Plica polonica) – в прежнее время считался особой болезнью, присущей известным местностям (напр. берегам Вислы, Познани) и народностям. В настоящее время выяснено, что Колтун есть следствие экземы на голове у людей нечистоплотных, относящихся небрежно к уходу за своими волосами, вовсе их не расчесывающих. Колтун очень часто развивается на почве не распознанной вшивости и излечивается с устранением последней. Вследствие обильного отделения (экскреции) сальных желез на голове, волосы слипаются в клубки, косички, в которых содержатся грязь, пыль и множество насекомых, находящих здесь для себя богатую пищу. Колтун устраняют стрижкой волос и последовательным лечением воспалительного состояния сальных желез на голове…».[64] Картинка, от которой просто бросает в дрожь, вот тебе культурные и образованные поляне. Ещё в XVII столетии Plica polonica была на территории нынешней правобережной Украины заболеванием массовым (и считалась неизлечимой!), а что уж говорить о предыдущих веках.
Кроме официозной версии истории древней Руси, которая знакома многим, в которой реальные исторические факты и события сознательно или бессознательно выстраивались во славу и величие правящей династии Романовых, в ходу были народные предания и легенды, не всегда совпадавшие с официальными или летописными источниками. Например, некоторые из таких народных сказаний об истории Руси, существовавшие в Московском государстве, записал Н. М. Карамзин:
«Аскольд и Дир, отправленные из Новагорода Олегом послами в Царьград, увидели на пути Киев, пленились красотою онаго и завладели им, убив Кия, братьев и сестру его…
Тут же сказано, что Кий, Щек и Хорив были разбойники в Новогородской области; что Новогородцы посадили их с сестрою Лыбедью и с 27 товарищами в темницу и хотели повесить; что Князь из жалости дал им свободу; что сии разбойники два месяца шли дикими местами до реки Днепра, впадающаго в Теплое море, по коему живут Варяги; что Кий основал там Киев и, приняв к себе многих бродяг, начал обработывать землю; что товарищи его назвалися Древлянами…».[65]
Интересные подробности отношений Новгорода и Киева, явно существовавшие не только (или не столько) в исторических документах, но и в народных преданиях, приводятся в записках к царю и великому князю московскому Алексею Михайловичу в 1661 году посла августейшего римского императора Леопольда, барона Августина Майерберга:
«Некогда правили Русскими братья: Рюрик, Синеус и Трувор, родом из Варягов или Вагров, Князей Славянскаго народа у Каттегата и Зунда. Взяв с собою двоюроднаго брата, Олега, они разделили между собою власть над Русью, предложенную им тамошними коренными жителями по внушению и совету граждан Великаго Новгорода для того, чтобы эти братья обороняли их от Киевлян, войну с которыми они едва выдерживали… По смерти же обоих бездетных братьев им наследовал Рюрик и, умирая, оставил наследником Государства несовершеннолетняго для правления, единственнаго сына, Игоря, под опекою Олега…
Олег, родственник Рюрика и опекун его сына Игоря, сделал нападение на Киев в отмщение за обиды от него Новогородцам и, пользуясь счастием, взял его и основал в нём столицу всей Руси. Этих преимуществ лишил, однако ж, город Игорев внук, рожденный вне брака, Володимер, отдав их городу Володимеру, построенному им на реке Клязьме».[66]
А вот как выглядела Российская история в целом в изложении того же барона Майерберга:
«Русское Царство, которое ныне мы называем Московским, некогда простиралось широко по обоим берегам Днепра (Борисфена). Но в начале XI-го столетия по Християнскому летосчислению, когда с одной стороны сперва напали на него Поляки, а потом с другой стороны Литовцы, оно сильно уменьшилось в продолжении чуть не 400-летней тяжелой войны. Потому что все течение Днепра, от его истоков до устья, с Белою и Черною, иначе Красною или Малою Русью и обширнейшею Северскою областью, Поляки и Литовцы постепенно отняли у Русских Князей во многих походах. А Витовт, Великий Князь Литовский в 1414-м году отнял у них ещё и Великий Новгород, и Псков. Однако ж, когда Иван Васильевич старший с безстрашною отвагою свергнул с себя и с своей Московии Татарское иго, он взял обратно Великий Новгород, после семилетняго облежания, в 1477 году, в царствование в Польше Казимира III-го».[67]
Другой иноземец, уже упоминавшийся австрийский посол барон Сигизмунд Герберштейн, в XVI столетии описывал в своих записках историю Руси следующим образом:
«Рюрик получает княжество Новгородское и помещает свой престол в Ладоге, на XXXVI немецких миль ниже Новгорода Великаго. Синеус сел на Белом озере, а Трувор – в княжестве Псковском, в городе Изборске. Русские хвалятся, что эти братья происходили от Римлян, от которых повел, как он утверждает, свой род и нынешний Московский государь…
Когда двое из них умерли без наследников, то все княжества получил оставшийся в живых Рюрик… Перед смертью онпоручает юнаго сына по имени Игорь и царство некоему Олегу, своему родственнику; тот увеличил царство, покорив много областей; с своей боевой силой он ходил и на Грецию и даже осаждал Византию. После тридцати трёхлетняго царствования, он случайно наступил ногою на голову или череп своего коня, давно уже умершаго, и погиб, пораненный укусом ядовитаго червя. По смерти Олега стал править Игорь, взяв себе в жены Ольгу из Пскова».[68]
Такие заметки иностранных путешественников очень ценны для понимания того, кем считали себя жители Московии. Как видим, жители Северной Руси, а потом и Московского государства, в исторических сказаниях практически не упоминали Киев как бывшую столицу, как центр русских земель. Гораздо чаще в таком качестве фигурировали Новгород и Владимир.
Так, в начале XVI века епископ Павел Иовий Новокомский написал в Ватиканских записках о бывшей столице Руси: «…Новгород… был прежде столицею Государства и всегда славился безчисленным множеством строений своих… древнейшим и весьма уважаемым Москвитянами храмом, сооруженным за 400 лет пред сим, в соревнование с Византийскими Императорами, во имя Св. Софии Иисуса Христа сына Божия».[69] Василий Николаевич Семенов, сделавший перевод и издавший «Описание Московии» Павла Иовия в сборнике «Библиотека иностранных писателей о России» в 1836 году, в примечаниях писал: «Софийский собор в Новгороде построен в Княжение Ярославово. Вот что сказано о сем в 1-м томе Софийскаго временника, на стр. 155: “В лето S’ФНГ (1045) заложи Володимир Ярославич Церковь Святую Софию в Новегороде”, и ниже: “В лето SФНИ (1050) священена бысть святая София в Новегороде, на Вздвижение честнаго креста, повелением Великаго Князя Ярослава”».[70]
Киев же оставался в памяти народной центром религиозным, местом принятия христианства. Знакомая же всем фраза «Киев – мать городов русских», появившаяся в летописи Нестора, явно преследовала конкретные политические цели, являлась противопоставлением реалиям того времени, – множеству враждующих между собой разрозненных русских княжеств, попыткой летописца создать мифологический, привлекательный образ политически единого Русского государства.
Хочу привести ещё одну легенду о Новгородской республике, записанную уже известным нам посланником императора Фердинанда бароном Сигизмундом Герберштейном в 1517 году в Московии:
«…Как повествуют их Летописи, случилось, что, когда Новгородцы облагали тяжкой осадой семь лет подряд Греческий город Корсунь, их жены, соскучившись от их продолжительнаго отсутствия, а к тому же ещё и сомневаясь в жизни своих мужей и возможности их возвращения, вышли замуж за рабов. Наконец, по завоевании города, когда победители мужья вернулись с войны и привезли с собою медныя ворота покореннаго города и один большой колокол, который мы сами видели на их соборной Церкви, то рабы пытались отразить силою господ, на супругах которых они женились.
Тогда господа, разсерженные этим возмутительным поступком, отложили по чьему-то совету в сторону оружие и взялись как имеющие дело со своими рабами только за кнуты и батоги; устрашенные этим рабы обратились в бегство и удалились в некое место, которое и поныне ещё называется Холопий город, то есть крепость Рабов, и стали там защищаться. Но они потерпели поражение и получили от господ заслуженную кару».[71]
Точно такую же историю, но только в относящуюся к скифам, записал ещё в середине первого тысячелетия до нашей эры древнегреческий историк Геродот:
«…Скифы 28 лет владычествовали в Верхней Азии. Следуя за киммерийцами, они проникли в Азию и сокрушили державу мидян (до прихода скифов Азией владели мидяне). Когда затем после 28-летнего отсутствия, спустя столько времени, скифы возвратились в свою страну, их ждало бедствие не меньшее, чем война с мидянами: они встретили там сильное вражеское войско. Ведь жены скифов вследствие долгого отсутствия мужей вступили в связь с рабами…