История города Екатеринослава. Книга первая. Монастырское урочище

Глава 4

Азиатская Сарматия

«На восток от Московитян живут Скифы, ныне называемые Татарами, народ кочевой и с давних времен славящийся своим воинственным характером, – писал епископ Павел Иовий Новокомский. – Татары разделяются на орды; это слово на их языке значит собрание народа в одно целое, на подобие Государства. Каждою ордою управляет особенный вождь, избираемый по знатности рода или по воинским доблестям. Побуждаемые честолюбием, они часто ведут жестокия войны с своими соседями».[79] Эти татарские племена и перечислил Матвей Меховский, описывая «Азиатскую Сарматию»:

«Татарских орд четыре и столько же их императоров. Это именно: орда заволжских татар, орда перекопских, орда козанских (Cosanensium) и четвертая орда – ногацких. Добавляют ещё и пятую, не имеющую императора, и называют её казакской (Kazacka). О них будет сказано ниже. Орда по-татарски означает толпу, множество».[80] В переводе «Трактата о двух Сарматиях», сделанном известным историком, профессором Санкт-Петербургского университета Егором Егоровичем Замысловским, который параллельно с изучением «Записок о Московии» австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна исследовал и труд Матвея Меховского, эта фраза звучит так:

«…Все племена Татарския делились на пять племен или орд: Татары Заволжские, Перекопские или Уланы, Казанские, Оккасские или Ногайские, орда Казацкая (Cazacca).[81]

«Орда Заволжская или Джагатайская (Czahadaiorum) – самая главная. Сами себя они называют людьми начальными и свободными, так как они никому не подчинены, и от этой орды произошли все другия. Поэтому и Москвитяне называют её Большою ордою». Здесь краковский профессор Меховский допустил ошибку. Е. Е. Замысловский по этому поводу справедливо замечает, что в России того времени действительно Большой Ордой называли «Золотую Орду»: «Так под 1502 г. (7010) летопись сообщает: “Прииде к великому князю посол от Большия орды от царя Шиахмата Ахмутова сына”, и далее: “Того ж лета июня крымский царь Менглигерей, побивши Ахмата, царя Большия орды, и орду взял”…». Однако Золотая Орда уже не была объединённым государством. Загатайская орда в её состав не входила, была самостоятельным образованием со своей столицей в Самарканде.[82] Вот как описывает Загатайскую орду все тот же Павел Иовий:

«К югу от Ногаев, близ Гирканскаго моря, живет племя Загатайское (Zagathai), знатнейшее из всех Татарских племен. Загатаи имеют города, построенные из камня.

Самарканд, столица их, замечательна по своей обширности и великолепию. Загатаи снабжают Московитян множеством шелковых тканей; Татары же, обитающие внутри земель, не доставляют им ничего, кроме быстрых лошадей и превосходных белых материй, не тканных, а сваленных из шерсти. Из них делаются Фельтрийския епанчи[83], столь красивыя и столь хорошо защищающие от дождя.

У Московитян они берут в обмен только шерстяное платье и серебренную монету, пренебрегая прочим убранством и излишнею домашнею рухлядью. Им достаточно одних плащей для защиты от суровой погоды и однех стрел для отражения неприятеля.

Впрочем, в случае набега на Европейския страны, предводители их покупают у Персов железные шлемы, брони и сабли».[84]

По соседству с Золотой ордой располагалась орда Казанская. Матвей Меховский сообщает, что «эта орда имеет около двенадцати тысяч воинов, в случае же необходимости, когда призываются другие Татары, до тридцати тысяч. Имена их государей, их дела и генеалогию не записывают, так как они подвластны князю Московскому и от его произвола зависят и в обыкновенное время, и во время войны (in viuendo, in bellando), и в выборе себе вождей: поэтому-то, что было бы сказано о государе Московском, могло бы быть принято и относительно их (т. е. царей Казанских)».[85] А Павел Иовий сообщает, что не только казанские, но и татары, обитающие между Доном и Волгой, подвластны московскому царю Василию:

«Татары, обитающие в Азии, на обширных равнинах между Танаисом и Волгою, подвластны Московскому Царю Василию, и от воли его нередко зависит даже самое избрание их Государей…

…За Волгою обитают Казанские Татары, которые весьма дорожат дружбою Московитян и признают их своими покровителями».[86]

Начинался XVI век, а татары между Доном и Волгой уже были подвластны московскому царю Василию, и Казанские татары – ещё не враги. Они весьма дорожат дружбою Московитян. Значит, было и так, и отношения русских княжеств и татарских князей и ханов оказываются гораздо сложней простых шаблонов, складывавшихся в нашей литературе не десятилетиями, столетиями. Конечно, были и татарские набеги, и грабежи, и угон пленников, и много горя в пограничных и глубинных городках и деревнях, никуда от этого не денешься. Но не надо забывать, что были такие же жестокие бесчинства, пожары, порубленные младенцы и опять много, много горя, когда русские князья шли воевать и грабить соседние русские же княжества. И тогда на защиту этих разоренных княжеств вставали неожиданные союзники – татары.

Ещё во времена московского княжения Василия Васильевича Тёмного (1425–1462), ослеплённого двоюродным братом Димитрием Шемякой, который и занял Московский престол, на выручку несчастному князю Василию, наряду с дружинами русских приверженцев, приходят татарские отряды: «…князь Василий Ярославич и другие московские выходцы, жившие в Литве… решились, оставя семейства свои в Литве, идти к Угличу и вывести оттуда Василия… Близ Ельны встретили они татарский отряд и начали было уже с ним стреляться, как Татары закричали: «Кто вы?» Они отвечали: «Москвичи; идем с князем Василием Ярославичем искать своего государя, великаго князя Василия Васильевича, сказывают, что он уже выпущен; а вы кто?» Татары отвечали: «Мы пришли из страны Черкасской с двумя царевичами, детьми Улу-Махметовыми, Касимом и Эгупом; слышали царевичи о великом князе, что он пострадал от братьев, и пошли искать его за прежнее добро и за хлеб, потому что много его добра до нас было». Когда дело таким образом объяснилось, Москвичи и Татары съехались, дали друг другу клятву и пошли вместе искать великаго князя».[87] Когда в 1449 году татарский отряд внезапно появился на реке Похре «и много зла наделал христианам, – сек и в полон вел», татарский царевич Касим из Звенигорода «разбил их, отнял добычу, прогнал в степь. И в следующем году Касим оказал такую же услугу Москве, разбивши татар вместе с коломенским воеводою Беззубцевым на реке Битюге».[88]

Действия татарских приверженцев Москвы могли оказывать и оказывали серьёзное влияние на судьбу северо-русского государства. Например, в противостоянии великого князя московского Иоанна III и хана Золотой Орды Ахмата окончательную точку поставил союзник Иоанна, хан Шибанской (Тюменской) орды Ивак совместно с ногайскими конниками.

Так сильный и влиятельный хан Ахмат после неудачного похода на Москву (не дождавшись на реке Угре подхода войск короля Казимира, о чем был договор) ушел вспять, опустошая по пути королевские земли, как написала Никоновская летопись «за измену», и, обременённый богатой добычей, расположился на зимовку в низовьях Северского Донца.

«Здесь 6 января 1481 года напал на него Ивак и собственноручно убил соннаго, после чего отправил к великому князю посла объявить, что супостата его уже нет больше; Иоанн принял посла с честию, дарил и отпустил с дарами для Ивака. Таким образом, последний грозный для Москвы хан Золотой Орды погиб от одного из потомков Чингис-Хановых; у него остались сыновья, которым также суждено было погибнуть от татарскаго оружия».[89]

С Крымским Ханством, нашими давними соседями-недругами, при ближайшем рассмотрении тоже, оказывается, не всё так однозначно. Матвей Меховский называет крымцев Перекопскими татарами или Уланами и сообщает, что они «…могли бы быть более общежительными и кроткими, вследствие влияния природы, но они не оставляют свою волчью хищность и зверскую жестокость, как дикие, обитающие в степях и лесах, а не в городах и селениях. Ибо они ежегодно нападают, опустошают и грабят Россию, Литву, Валахию, Польшу и иногда Московию».[90] Россией краковский профессор здесь называет земли юго-западной Руси. А Павел Иовий сообщает, что: «…Питая непримиримую вражду к Полякам, Перекопские Татары безпрерывно опустошают земли, лежащие между Борисфеном и Танаисом».[91]

Кого же могли грабить перекопские татары между Днепром и Северским Донцом или Доном, чтобы утолить свою «непримиримую вражду к полякам»? Неужели, и правда, на наших землях днепровско-донского междуречья в старину были польские или литовские поселения? Вопрос интересный, но поговорим об этом позже.

Крымская орда, как пишет С. М. Соловьев, была образована эмиром Едигеем из черноморских татарских улусов. Но род Едигея пресекся, и родоначальником знаменитых в нашей истории Гиреев крымских стал Ази-Гирей (по другому Хаджи Герай, Гаджи Девлет Гирей). С юностью Ази-Гирея (Хаджи Герая) связано целое предание, которое повторяют большинство татарских и турецких историков того времени. Как водится в сказаниях, Хаджи Гераю вместе с племянником, Джанай-огланом, и одним слугой пришлось бежать из Крыма от преследования пришедшего к власти нового хана.

«Известившийся о побеге их жестокий хан снарядил погоню за ними. Преследовавшие настигли их на реке Днепре. Те со всем, с лошадьми, бросились в реку и поплыли. Преследователи осыпали их с берегу дождем стрел…

…Когда Хаджи-Герай с слугою своим при этой перепалке были уже на средине реки, одна стрела угодила в коня его. Хаджи-Герай очутился кругом в воде. В то время верный слуга отдает свою лошадь своему господину, пожертвовав ради него своей жизнью. Он утонул, едва успев ему завещать, сказавши: «Если достигнете счастия, то окажите милость моим детям и родственникам. Царство ему небесное!».[92]

Пронзительное повествование о верности и чести. Представляются беглецы, вырвавшиеся за стены Перекопской крепости и мчащиеся вверх по Муравскому шляху, вдоль левобережья Днепра. Другого пути у них не было. Вряд ли они переплывали Днепр в низовье, но и уйти далеко также не могли. Скорее всего, не дойдя порогов, переправлялись на правый берег, на земли будущей Новой Сербии, в одном из мест традиционных днепровских переправ. Герои – не погибают! И царевич Хаджи-Герай нанялся на тяжелую работу в случайное кочевье степных татар, бедствовал, спал на голой земле. Шесть лет скитался по Дикому полю, пока не вернулся победителем в Крым. Конечно, убив при этом своего врага, «жестокого хана».

Арабские хроники выводят родословную хана Ази-Гирея от властителя Гыяс-эд-Дин-бен-Таш-Тимура (Таш Тимур захватил власть в Крыму после второго поражения Тохтамыша от Тимура (Тамерлана) в 1395 году). Существуют и другие мнения. Но среди различных версий происхождения этого хана есть и такая, «будто Ази-Гирей, сын или внук Токтамыша, родился в Литовском городе Троках и что господство в Тавриде доставил ему Литовский Князь Витовт».[93] Может быть, поэтому с самого основания Крымское Ханство выступало ближайшим союзником Великого Княжества Литовского? Но с приходом на крымский трон следующего хана, Менгли Гирея, происходит смена ориентиров, изменение внешнеполитического вектора страны, как сказали бы современные бойкие политологи.

Союз Москвы и Крыма, не все об этом знают. После столетий взаимной вражды и войн такой факт кажется удивительным, хотя в действительности ничего удивительного в этом не было. Северо-восточная, Московская Русь в одиночку вряд ли могла противостоять экспансии Польши и Литвы, находящихся в процессе объединения, шаг за шагом поглощавших соседние русские княжества.

Стоит подчеркнуть, что усиливавшаяся Польско-Литовская уния в тот период выступала союзником другого сильного врага Московии, – стремившейся к возрождению былой монгольской славы Большой (Золотой) Орды хана Ахмата. Союз Литвы и Татар не был чем-то необычным, он, по-видимому, и не прерывался со времени княжения знаменитого князя Витовта (хотя были исключения, например разгром литовцев на реке Ворскле ханом Темир-Кутлуем после неудавшейся попытки литовского князя посадить на золотоордынский трон своего протеже хана Тохтамыша). Вспомним, что писала о взаимоотношениях Витовта и ордынцев литовская летопись:

«…кнзь великии Витовт силныи гсдр и славен по всим землям, и много царей и кнзеи служили у двору его, а интые прыеждчаючы кланялися ему просечы собе в него цара на царство ордынское, он напервеи дал им цара до орды Солтана, и тот Солътан седел на царстве, и николи не смел противитися силному господару, и оставившы царство и ехал на иншое местцо царствовати, и кнзи ордынские послы свои посылали до славного господара просечы собе иног цара, и он им дал иного цара Малого Солтана.

И тот Малый Солтан будучы на царстве, не смел ослухатися славного господара где коли велел ему кочевати он там кочевал, и по малом часе тот цар кнзем ордынским не люб был, и они иншого цара собе просили у славного господара Витовта. И он им дал царем Давлебердея, и тот Давлебердей на царстве вмер, а кнзь великии Витовт в тот час был у Киеве и прышли к нему кнзи ордынские послы до Киева з многими дарми и просили собе иного цара, и он им дал цара Махмета…».[94] Вероятно, летописец приукрасил величие литовского «господаря», но по совокупности других исторических фактов связь княжества Литовского и Большой Орды явно существовала.

У крымцев была своя весомая причина для сближения с Москвой. Таврида после смерти хана Ази находилась в состоянии «великой смуты», сыновья покойного – Нордоулат, Айдар и Менгли Гиреи, соперничали друг с другом за крымский трон. Золотоордынский хан Ахмат посадил на этот трон своего протеже, хана Зенебека. Местные татары бунтовали против всех и просились в подданство турецкого султана. Менгли-Гирей также обращался к султану Мухаммеду за помощью для прекращения беспорядков в Крыму и для защиты от сильного давления Большой Орды.[95] Фактически сближение Иоанна III и Менгли-Гирея можно рассматривать как союз лидеров двух бывших провинций великой Монгольской империи в противостоянии новому возрождающемуся имперскому центру – Большой Орде хана Ахмата, поддерживаемого союзниками. Причем результат противостояния этих военно-политических блоков – Золотой Орды и Литвы, против Московии и Крыма по соотношению сил и всей логике событий не должен был сложиться в пользу последних. На фоне такой далеко не радостной для Москвы и Крыма обстановки отношения двух государств переросли рамки обычного военно-политического союза «по расчёту», скорее всего, это было связано с личными качествами их первых лиц. Сохранившаяся в архиве московского посольского приказа переписка великого князя Иоанна III Васильевича и царя Менгли-Гирея отдаёт человеческой теплотой, сейчас бы мы назвали такие отношения «настоящей мужской дружбой», хотя и с определёнными оговорками (меры предосторожности с обеих сторон никто не отменял).

30 апреля 1479 года. В Крым из Москвы экстренно выехал специальный посланник Иоанна III Васильевича – Иван Белаго. На Крымский трон вернулся хан Менгли-Гирей, старинный московский доброжелатель. Вполне вероятно, что Иоанн III принимал участие в его возвращении (московские великие князья, так же, как и великие князья литовские, вопреки сложившимся представлениям, активно участвовали во внутритатарских династических коллизиях). Так или нет, но основными целями поездки Ивана Белаго были сообщения о поддержке и готовности оказания помощи новому крымскому царю, тайно сообщалось о гарантиях личной безопасности. В случае непредвиденного развития событий Москва готова была предоставить Менгли-Гирею политическое убежище.

«А се говорити Иванче царю Менли Гирею, Ази-Гирееву сыну. Князь велики челом бьет. – Князь велики велел тобе говорити:… люди ми твои сказали твое здоровье, что Бог тобя помиловал, на отца твоего месте и на твоем юрте осподарем учинил. И яз, слышев твое здоровье, тому есми обрадовался. – Князь велики велел тобе говорити, чтобы еси пожаловал, не подръжал собе на сердце о том: хотел есми послати своего доброво человека твое здоровье видети с добрыми поминками; ино на Литву проезда нет, а полем пути истомны.

И государь мой послал меня своего паробка здоровия твоего видети. А даст Бог как буду у своего осподаря, и государь мой к тебе пошлет своего доброго человека с добрыми поминки. – Князь велики велел тобе говорити: писал еси ко мне в своих ярлыкех и словом ми говорили твои люди о том, что еси как пожаловал меня, братом и другом собе учинил, и правду мне дал, так и ныне жалуешь, на том стоишь, и вперед хочешь жаловати, братство свое и любовь ко мне и свыше хочешь полнити…