Повесть безвременных лет

– Почему тебя нет в соцсетях?

– Что-что? – переспросила Варя чуть громче, и Влас повторил те же слова своим обычным негромким тоном:

– А-а, ты про это. Да просто надоело. Захотелось найти время на что-то новое.

Влас посмотрел на край страницы. Ни названия, ни автора в колонтитуле не было.

– Что читаешь?

Варя закрыла книгу и показала Власу обложку.

– Халлдора Лакснесса.

– Не слышал о нём раньше. Интересно?

– Очень. Правда, он теперь не очень популярен, хоть и когда-то давно ему дали Нобелевскую премию за вклад в развитие исландской литературы.

– Здоровски. А отчего ты не… скачаешь её, чтобы читать дома?

Варя наконец оторвала глаза от книги и вздохнула:

– Очень жаль, но мало кому в нашей стране интересна скандинавская проза. Этой книги нет на русском в электронном виде. Нигде. Есть только совсем древний тираж, из которого один экземпляр каким-то чудом оказался в Тюмени.

– А какого года книга?

– Пятидесятого.

– Не такая уж и старая.

– Алексис Киви, которого я дочитала позавчера, был тридцать девятого.

Влас проводил взглядом выходящую из зала работницу библиотеки и тихо спросил:

– Спорим, я за пять минут найду книгу старше?

Варя удивлённо посмотрела на него. Влас уже представил себе, как она посылает его вместе со всеми инициативами, но девушка ответила ему совершенно неожиданным образом:

– Если на желание, то пять – это как-то слишком просто. Давай за три?

Влас загорелся и со всем азартом принял вызов. Он протянул Варе телефон с готовым к отсчёту таймером, и едва подушечка её пальца коснулась экранной кнопки, как он чуть ли не с низкого старта рванул к ближайшей полке. Он вытаскивал самые дряхлые книги, стараясь побыстрее посмотреть год издания и не повредить еле державшиеся на ветхих нитках переплёты.

– Осталось полминуты.

Чёрт. Всё безрезультатно. Кривые стопки проверенных книг высились на столах, а Влас по-прежнему бегал между шкафами. Может стоило найти более лёгкий способ позвать её погулять?

И вот сигнал таймера. Ничего, сейчас он придумает, как отшутиться и всё равно пригласит её куда-нибудь. Влас решительно подошёл к столу, за которым сидела Варя, и только открыл рот, как она вымолвила:

– Давай уберём книги и пройдёмся по лесопарку, пока ещё не стемнело?

Влас впервые в жизни был рад, что его так беспардонно перебили.

– Конечно, пошли.

—–

Четвёртый час. День шёл на убыль, потому Влас и Варя спешили насладиться воздухом, пока солнце, и до того прятавшееся за серой завесой, не скрылось совсем. Но для Вари лес в любую погоду был хорош, потому что она привыкла к нему с детства, а для Власа – потому что он раньше не так часто видел все эти микроскопические цветы, мхи на огромных камнях и корнях деревьев, ягодный подлесок, сгущение всех оттенков зелёного, коричневого, горчичного, бордового…Так они провели там около часа почти молча, пока вечер не начал сгущать темноту над чёрными еловыми кронами. Даже те немногочисленные слова, которые Влас услышал от Вари в тот вечер, она будто бы роняла ненароком. Каждое не произносила, а именно случайно выпускала из уст. Словно молчать для неё было более привычным делом. И вообще в этом тёмно-зелёном свитере Варя казалась Власу похожей, как бы пафосно это не звучало, на северное лето. Холодное, но оттаявшее, не привыкшее быть таким.

Если быть честным, Влас и сам не знал, о чём говорить, да и не нужно было. У них с Варей завязался какой-то странный диалог взглядами, каждый из которых имел значение, не облекаемые в речь. От холода покалывало пальцы, но Власу было стыдно за свою зимнюю куртку, и он продолжал ходить в толстовке поверх свитера.

Уходить не хотелось, но уже темнело. Выйдя к остановке, они ждали автобуса. Им подходил шестьдесят седьмой. Почти всю дорогу они тоже наслаждались тишиной и тем, что первый подъехавший автобус оказался пустым.

И вот Варя встала с места: её остановка была следующей. Влас тоже встал, хоть и выходить ему и нужно было гораздо позже.

– Как мне теперь связаться с тобой? – спросил Влас, когда водитель начал притормаживать.

– Да на лекции увидимся, наверное, – она впервые за долгое время улыбнулась и, повернувшись к открывшейся автоматической двери и, как-то кротко взглянув через плечо, покинула автобус.

В тот вечер он задумался и проехал свою остановку.

—–

Влас пялился в потолок и не находил себе места в комнате. Почему не темнеет, почему сон не идёт, даже когда хочется? Он чувствовал себя дитём малым, забывшим, как переключать грустные песни Земфиры на что-то другое. Вырубишь – и всё равно в голове вертится. Что ж, включаем снова.

Нет, такие состояния совсем несвойственны Власу. Так не должно быть. Уж лучше бы она была лесбиянкой, как вещали слухи. Хотя, наверное, и это бы не помешало Власу потерять голову. Ситуация кажется смертельной для всех внутренностей. Надо придумать, как жить дальше в городе, оторванном от остального Земного шара. Если бы Бог существовал, он вряд ли когда-нибудь вообще вспомнил бы о том, что есть такой населённый пункт. Холодные многоэтажные постройки второй половины прошлого века да оазис центральной улицы, вчленяющий в прямоугольные узоры города что-то помягче: три-четыре десятка дореволюционных домов, симпатичных, но грустных от своей немногочисленности. Но среди этих зданий, среди всего жилого фонда Тюмени не было такого, куда Власу хотелось сейчас сильнее, чем к дому Вари.

Вернулся его бесячий сосед Егор, попросил занять полторы тысячи до понедельника, и Власа это окончательно вынудило надеть два свитера один поверх другого, так как нормальной осенней куртки не было, и двинуть в сторону квартала, где жила Варя.

Их разделяло восемь минут ходьбы пешком, три перекрёстка, шестнадцать жилых домов и одно здание музыкального училища. Влас помнил ещё с тех пор, как помогал нести учебники Мари, что живёт она на втором этаже и сейчас, копаясь в недрах памяти и ища там путь до лестничной клетки, пытался понять, куда выходит их балкон, если он вообще есть в этой квартире.

Влас сверлил глазами каждое окно, выходившее на видимую сторону дома, дабы встрепенулось в голове хоть маленькое воспоминание. Взгляд цеплялся за детали, мелькавшие за призмой дешевого стеклопакета: женщина на стремянке моет плитку на стенах; кот на подоконнике склонил голову набок и пристально смотрит на меня; кто-то зацепил край тяжёлой зелёной шторы и она легонько закачалась. А потом замерла. Затих дом. Остановилось время. Выдох задержался где-то внутри. На втором этаже пристройки худая паучья рука поливала цветы из старого полурасколотого чайника. Рука, которой теперь хотелось касаться, разрывая к чертям все препятствия.

Влас, с разбегу зацепив рукой край пристройки, вскарабкался её на крышу прямо под нужное окно. Оттуда дотянуться до подоконника труда не составляло. Он выпрямился и увидел Варю. Та стояла спиной к нему, набирала ещё воды из-под крана. Власу от усталости было тяжело держаться, он из последних сил напряг руки и решил подождать, когда она снова подойдёт к окну, но Варя направилась в другую комнату, и Влас забарабанил по стеклу, лишь бы она не ушла.

Острые паучьи плечи, укрытые выцветшей тканью длинной, будто чужой футболки, дрогнули. Варя рывком развернулась а звук, расплескав половину чайника. «Ох, чёрт, надеюсь, она не обожглась», – успел подумать Влас, и тут же сообразил, что вода не горячая, раз она поливала ею цветы. «Соберись, балда», – приказал себе он.

Пока Чернуха приближалась к окну, Влас смотрел на её несовершенно красивое лицо, которое теперь казалось ещё тоньше. Она явно хотела что-то сказать (наверняка даже выругаться), но вместо этого оперлась руками на подоконник, длинно моргнула (Влас готов был поклясться, что из всех знакомых ему людей только она умела так делать), смерила непрошенного гостя взглядом с немым подтекстом «ну что же ты творишь, Влас?» и открыла окно.

Не успел Влас перелезть через подоконник, чудом не повалив горшок с геранью, как она уже побежала чайник ставить. Как будто это обычное дело – какой-то студент залез в окно.

Обстоятельства их предыдущих коротких встреч не позволили Власу разглядеть многого: с собранными волосами у Вари были видны четыре родинки сзади на шее. «Если их соединить, получится трапеция…» – подумал Влас.

– Ну и что ты заставило Тебя в столь поздний час заглянуть ко мне без предупреждения? – саркастично спросила Варя, склонив голову в полуобороте, наливая при этом чай в большую зеленую кружку.

Влас промолчал. Он не знал. Правда, с какой стати ему на исходе вечера захотелось тут залезть в окно к какой-то девке?

– Извини, отвлёк Тебя от чего-то важного?

– Нет, всего лишь приводила в порядок кухню в перерыве между античной литературой и политисторией, – улыбнулась она.

– Точно не мешаю?

– Точно. Тебе сахар класть?

Влас ей почему-то поверил, хотя на его опыте девчонки обычно отвечали так из вежливости. Наверное, именно такой ответ ему хотелось услышать и именно в такую правду верить.

– Да, три ложки.

Она посмотрела на меня круглыми глазами.

– Не переживай, от диабета не помру, – усмехнулся Влас.

Они взяли в руки четыре кружки и коробку молочного печенья и выдвинулись из кухни.

– Кому столько чая-то?

– Соседям. А ты думал, я одна живу?

Проходя по коридору, он взглянул на коврик у двери, беспорядочно заставленный тапочками, ботинками и сапожками. Девки, что тут добавить.

– Втроём живёте?

– Вчетвером. Лиза на работе ещё.

С одной соседкой Вари – Мари – Влас уже был знаком. Вторая – Рита – в тот момент сидела за учебниками. Услышав мужской голос, она обернулась и подняла подведенные брови поверх очков в тонкой оправе из красного пластика. На лице было написано, что она из медицинского. Лиза же, по словам Мари, была почти местной – из пригорода, но в чём-то не поладила с родителями и решила съехать в их маленькое девчачье царство. С этими словами Мари рассмеялась громко, звонко и очень высоко. Она была взбудоражена появлением Власа, суетилась, показывала комнаты, фотографии на широком подоконнике, который заменял им письменный стол. Немногословная Варя на её фоне казалась оплотом спокойствия. Либо к ним молодые люди вообще нечасто приходят, либо резонанс вызвало то, что Власа сюда привела именно Варя. Интересно было, какой вариант верен.

– Что-то я не слышала, как ты зашёл, – между делом удивилась Мари.

– Да я через окно.

Варя вóвремя отвоевала Власа у соседки, чтоб избежать дальнейших объяснений, и повела его в другой конец коридора. Там стоял шкаф с подушками и кресло. Она поставила оставшиеся две кружки на ручку кресла, а сама уселась вглубь открытой части шкафа на стопку пледов и одеял. Уперлась согнутыми босыми ногами в кусок фанеры, положила подушку на колени и скрестила руки на ней.

– Если бы Ты написал книгу, то о чём бы она была?

Вопрос Власа внезапно смутил. Будто бы вынес наружу что-то сакральное, что-то не для чужих глаз. Влас не помнил, чтобы раньше чувствовал себя так.

—Я бы не написал книгу.

Молчание.

– Ты всегда такие вопросы задаёшь?

Варя наблюдала за долькой лимона, описывавшей круги в кружке чая.

– А что странного? В мелочах познаётся настоящий человек. Без масок.

– Думаешь, я маски примеряю тут?

– Не совсем. Но ты не открываешься просто так, верно?

—Ещё бы я тут начал рассказывать о сокровенном. Будто это кому-то надо.

Она промолчала. Влас понял, что отвечает чуть грубее, чем хотел. В чём дело? Он злится на то, что ему понравилась девушка?

– Ты так уверен?

– Точнее самоуверенный, ты хотела сказать. Неужели ты только заметила?

– Да нет, я ведь совсем о другом. По моим наблюдениям…

– А, так ты ещё и наблюдаешь за мной? – Влас чувствовал – у него почти получилось её раздраконить. Зачем? Проверить, вывести на эмоции. Должен же быть у неё хоть какой-то изъян, который позволил бы ему разочароваться. Вот сейчас она психанёт, выгонит его за дверь и можно будет спокойно жить дальше без всех этих эмоциональных привязанностей.

Но она отвела свои хвойные глаза, и кротко, хоть и с постоянной своей полуироничной интонацией сказала:

– А по-моему, это Ты за мной наблюдаешь больше, раз нашёл, где я живу.

Повисло длительное молчание. Даже не так, повесилось.

«Море или горы?» Блин. Что за вопросы у неё в голове? Что за абстракция? Влас уходил в отказ, когда слышал такое, но да ладно, решил вышибать клин клином, всё равно же поговорить пришёл.

– Марвел или Ди-Си6?

– Что? – на автомате переспросила она, но сообразила ещё до того, как Влас успел повторить. Просияла:

– Чертовски хороший вопрос, я очень хочу его поддержать, но-о мне ни то, ни другое не очень близко. А вот комедии советские я люблю!

Кажется, это было то, что Влас интуитивно пытался прощупать последние минут двадцать. Вот он, ключ к разговору с Варей – спрашивать.

– Красный или синий?

– Синий.

– Скейт или ролики?

– Велосипед, конечно!

– Компот из нашей столовки или холодный чай за 37 из «Пятёрочки»?

Они оба захохотали на весь коридор. Начало было проложено. Мозг Власа жадно цеплялся за любую деталь, которая позволила бы продолжить разговор.

– А работаешь ты кем?

– Репетитором в онлайн-центре подготовки к ЕГЭ7.

– Солидно. А родители тебе совсем не помогают?

– Как и тебе.

– Да, но мои просто не поняли решения переехать в Россию, а твои-то за что?

– Не за чтó. Они погибли больше года назад.

– Ох, чёрт, – осёкся Влас. Сказал бы ему кто-нибудь раньше…

– Прости, я не знал.

– Ничего, забудь. Это уже не свежая рана.

– Выходит, ты перед поступлением жила в приюте или с другими родственниками?

– Нет.

– А как тогда?

– Сама.

– Как сама?

– Так уж вышло.

– И куда служба опеки смотрела…

– Вообще-то смотрели они в оба. Пришлось постараться, чтобы меня в приют не упекли.

У Власа всё ещё не складывалась полноценная картинка. Слишком невероятным всё это казалось:

– Да как так-то?

– А тебе всё скажи да расскажи, – лукаво прищурилась Варя.

– Сказала «а» – говори и «б».

– А что если нет?

– Повешусь на люстре от негодования, – усмехнулся Влас.

Варя одарила его улыбкой, от которой по коже Власа пробежали мелкие мурашки. Пришлось закинуть ногу на ногу. «На кой чёрт я надел эти дурацкие треники?» – подумал он.

– Дату рождения в документах подфотошопила. Да и выглядело всё достаточно правдоподобно: я как раз заканчивала школу. Большинство детей отдают учиться в семь лет, а я пошла в шесть. Но тётка из опеки об этом не знала. Сначала они мне не очень-то верили, потому как в электронной базе стояла моя настоящая дата рождения. Очень повезло, что это проверка документов затянулась, и об этом деле все благополучно забыли.

– Ёб твою… Умно, умно, – только и нашёл, что ответить Влас. Все его полунадуманные представления о Варе менялись теперь с какой-то космической скоростью. Наверное, впервые в жизни Влас видел человека более рискованного, чем он сам.

А Варя продолжала:

—…я знала, где мать хранила деньги на чёрный день. Их хватило с февраля по май. Дальше я начала носить вещи и мебель на барахолку и продавать там, чтобы прокормиться.

– И ты параллельно ходила в школу?

– Иногда. Редко.

– Но неужели у тебя нет даже дальних родственников?

– Влас, мои родители начали встречаться в детдоме, когда им было по пятнадцать.

Влас умолк. Конечно, разные вещи случаются в России, но раньше он и представить себе не мог, что человек может так просто взять и выпасть из жизни – оказаться забытым и потерянным своим же государством. Не так уж Варя и старалась, чтобы её перестали трогать, и Власу от этого было даже немного страшно. К тому же он и предположить не мог, то Варя сирота.

– К ЕГЭ я готовилась кое-как, но сдала неплохо и поехала поступать туда, куда прошла.

– И как ты сейчас репетитором работаешь?

– Нам дают рекомендации. Думаю, к экзамену по русскому языку даже ты смог бы школьников подготовить. По-моему, это несложно.

– А по-моему, – ответил Влас, – у тебя просто неплохие способности. Я вот не представляю пока что, как буду с детьми взаимодействовать.

– Спасибо, – видимо, Варе польстил комплимент, потому как она покраснела и, желая избежать неловкой паузы, поспешно спросила: – А ты где подрабатываешь?

—Да так. Что попадётся, за то и берусь. Летом устроился грузчиком, сейчас не очень удобно с учебой совмещать, потому, думаю, скоро уйду оттуда. Думаю, буду переходить на фриланс и какие-нибудь несложные проектные работы.

– Слушай, а почему ты спросила: горы или море?

– Интересно потому что. Я никогда море не видела.

– Да, помню, ты рассказывала.

– А ты местный?

– Нет. Хохол, как у вас это называют, – ухмыльнулся Влас.

– Вот это даль. Мне казалось, все беженцы едут куда-нибудь на юг.

– Да какие беженцы, я под Киевом жил.

– Тогда я ещё меньше понимаю, что ты здесь делаешь.

– Ну вот родители тоже не поняли моего выбора. Попытаюсь объяснить, только не смейся.

Варя смотрела на него пытливо:

– Не обещаю.

– Мне просто захотелось уехать в глубину большой страны. Подальше от столиц, от всех разборок и мерений письками. Туда, где простые люди. Я просто в один день купил билеты на самый дальний поезд, какой нашёл в расписании. Останавливался дважды: в Ростове-на-Дону и в Самаре. Приехав в Тюмень, прям почувствовал, что оказался достаточно далеко от цивилизации, чтобы жить и кайфовать.

По взгляду Вари стало понятно: Влас только что вырос в её глазах.

– Вот это да… И ты ещё говоришь, что я рискованная?

Влас всё думал, даст ли она ему леща, если они поцелуются, как тогда, на движе в ванной.

– Еда или сон важнее?

– Еда, конечно. Отосплюсь на пенсии.

– Так значит ты не из тех барышень, которые при любой фигуре хотят похудеть?

– Нет, конечно. А похожа?

– Не знаю. Не видел твоё тело.

Влас запнулся на последних словах. Уже произнеся их он понял, как пошло это прозвучало. Поздно. Сейчас Варя его выгонит взаишеи… Но нет. Сидит смотрит недоумённо. А потом как начнёт смеяться.

– Даже не подглядывал, когда я переодевалась из промокшей одежды?

– Как понимаешь, да.

Она продолжала хохотать. Неестественно долго и громко. Ситуация, видно, её сконфузила. В воздухе всё ещё назойливо кружилась неловкая фраза Власа. Как проворная муха, которую всё не получалось прихлопнуть. Варя всё не умолкала. Влас не выдержал и зажал ей рот рукой с упрёком: «Дура, твои соседи уже отдыхают, что ты делаешь..» и тут произошло непредвиденное: Варя перехватила его руку, выкрутила кисть так, чтобы ладони оказались друг напротив друга и сплела их пальцы. Мастерски, будто делала это уже тысячу раз. Влас почувствовал себя в ловушке. На секунду лишь душа запротестовала против этих девичьих сетей, но тут он зацепился вниманием за необычное ощущение, которого не было раньше, когда у него дело подходило к близости с девушками. Он не мог описать его, но похоже было больше всего на доверие. На какие-то зачатки убеждения в том, что Варя херни не сделает.

Как из этой нелепой, абсурдной, но милой игры получился поцелуй и кто его инициировал? Не представлялось возможным выяснить. Казалось, Варя тоже ждала такого случая.

Моменты волновали всё больше и больше. Один за другим. Влас и сам себе признавался, что он – не мастер описания эротических сцен, хоть и обычно его половые контакты с девушками обобщались двумя-тремя словами вроде «скучно», «неплохо», «бревно» или «профи-шлюха». Здесь же он так и не подобрал нужных определений даже мысленно. Да и такое не надо было приближать к словам.

Влас совсем не ожидал того, что Варя окажется такой мягкой. В одежде она выглядела худой, даже тощей. Теперь же, во тьме и бликах всего, что освещало улицу и давало отблеск в комнату через окно без занавесок, он увидел, что у Вари достаточно большие бёдра и круглые плечи. Его мысли о том, как же хитро устроена женская одежда, утонули в манящем «всё равно». Наверное, это странно, но все несовершенства, какие он узнавал в этой девчонке теперь и потом, лишь больше приближали Власа к ней. И шёлковый голос, и необычная комплекция тела, и манера общения такая, будто она вообще не видела, что Влас – парень, но точно замечала в нём личностную составляющую – всё в Варе было сочтено как красивый сухоцвет и нераздельно.

После близости она погрузилась в ночь. И взяла с собой меня.

—–

В ту ночь Влас проснулся только один раз – ногу судорогой свело. Едва он попытался ею пошевелить, как почувствовал длинные паучьи пальцы проникшие под ткань носка, мягкими кончиками подушечки стоп. Влас снова провалился в сон. Неподдельно счастливый глубокий сон. Вот если Валере Красникову начинала по-настоящему нравиться девчонка, он приходил в общагу и начинал петь всем о том, что это начало чего-то великого. Было ли у Власа сейчас то же? Вряд ли. Он не знал, чего ждать. А вдруг ей завтра в голову взбредёт отпинать его ногами и выгнать?

Но сейчас Влас решил не думать об этом.

Ему было хорошо.

—–

Прошёл день. Второй. Третий. Всё это время Влас с Варей если и пересекались, то только мельком успевали лишь поздороваться. Даже после таких ярких событий Влас был не уверен, что она восприняла его серьёзно. Он всё чаще сомневался, и уже оставил почти все надежды на то, что они будут ещё общаться, когда Варя подсела к Власу на лекции. Только он открыл рот, чтобы сказать «привет», как в аудиторию вошёл профессор Василий Елисеевич Бойков – гроза первокурсников, как его называли. Первые минут десять они молча писали каждый в своей тетради, потом, наверное, устали, ибо краем глаза Влас заметил, как Варя подперла голову рукой и перестала записывать. Обратила скучающий взгляд на доску за спиной лектора. Влас тоже прекратил писать и, сложив руки одна на другую, почти лёг на парту. Глаза Вари прищурились как в улыбке, словно говоря: «Эх ты, тоже сдался», но вслух она озвучила то, что я вряд ли предположил бы даже на пьяную голову или во сне:

– Поцелуешь меня?

«Ядрён батон, что у неё в голове творится?» – недоумевал Влас. Он бы скорее решил, что эта девка просто озабоченная, но её следующие слова взвели Власа, как пятиклассника слово «слабо́»:

– Ты же не боишься его? – и кивнула в сторону лектора.

Влас взглянул на Бойкова, который в это время малевал какую-то схему на доске. Они сидели в самой середине аудитории, на самом видном месте. Он уже готов был поцеловать Варю, но тут внезапно возникла мысль о том, что они с ней находятся в неравных условиях. Влас тоже хотел диктовать правила.

– Только если стоя перед всей аудиторией, – сказал он.

Повысил риск, чтобы пощекотать Варины нервы. Та посмотрела на Власа недоверчиво.

– Не дрейфь, он пока на доске пишет, не видит.

Она всё ещё молчала и смотрела на Власа. И тут он пустил в ход её запрещённое оружие:

– Или боишься профессора?

Азартом заискрился воздух ста пятидесяти квадратных метров лекционной. Варя резко оттолкнулась руками от стола и рывком встала с места. Влас в одно мгновение вытянулся в полный рост и грубо прижал её голову к своим губам, держась рукой за Варин затылок. По партам прошёл тихий гул. В кровь захлестнул адреналин. Аж до пульсации в ушах. Он только успел подумать о том, какой у неё маленький девичий череп, прежде чем через щель в полузакрытом глазу боковым зрением Влас заметил, что преподаватель оторвал мел от доски. Двигался он неторопливо, потому как Влас успел упасть на парту и утянуть за собой Варю. Тихий смешок раздался с задних рядов.

– Я что-то смешное говорю? – громко спросил Василий Елисеевич и, не услышав ответа, вернулся к своему предмету.

Ещё пару секунд Влас и Варя отходили от произошедшего под перешёптывания взбудораженных студентов, но стоило профессору вновь обратиться к объяснению схемы, Варя взглянула на Власа, тот – на неё. Миг – и они снова стоят, целуются.