Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы
«Гул отдалённого топота…»
Гул отдалённого топота,Жалобы истончённые,Они погибают без ропотаЗаранее обречённые.Безгласно о прошлом рыдали,Шествовали победно –Они ничего не ждали,Они исчезали бесследно.– Ваше время в забвенье канет –Послушайте меня, шагающие –Вы последние могиканеВымирающие…Они ничего не слышатЗаглушенные гулом топота.Идут и на ладан дышатВ пути помирая без ропота.1931 март
«Передвигают по столам тарелки…»
Передвигают по столам тарелки.Стук ложек. Чавканье. Неровный гул.Плакаты драные. На дрянный стулВалю пальто. На платье у соседкиГляжу – затейливый узор приметив.Уродства не сокроют тонкие отделки.Я быстро ем, в лад темпам пятилеткиИ ухожу, внимания не встретив.1931 июнь 5-6
«Я проходил аллеями…»
Я проходил аллеямиСумерки навислиКазались лиходеямиНавязчивые мысли.Топтал ногами травы,Что были при дороге.Корил дурные нравы,Раздумывал о Боге.Деревья шелестели,Трепетали листики,В никудышном теле –Изобилье мистики.1931 июнь 18
«Посмотришь со стороны…»
Посмотришь со стороныВлюбишься необычно,Друзья поражены,Самому не привычно.– Как можно без причин,Без причин не понятно,Но даже маленькаяЛичин-каи таприятна.1931 июль
«Большая горбатая жаба…»
Большая горбатая жабаНа камне сидела.Травы шумели.В речонке журчала вода.На солнце темнелоИ нежилось тело.Весело было.Пелось, как никогда.Раздулася жаба,Мух глотала.Обмывало каменьВодой проточной…Но ещё не мерещилось,Не пугалоКружево днейС червоточиной…1931 июль 26
«И бранных слов ты не услышишь…»
И бранных слов ты не услышишьВ минуты гнева и несчастья.Но будешь подыматься вышеВысокомерного участья…Со временем, считая годы,Ты удивишь своих потомков,Костюмом, вышедшим из моды,И пребыванием в потёмках.1931 июль 27
«Билося сердце…»
Билося сердце –боемЗа будущеестрах.Мне оборвалив трамваеПуговицына штанах.Две девушкизасмеялисьПлакать онине должныЯ выбежализ трамваяПоддерживаяштаны.Нёссяот остановкиВетер в ушахсвистел,А там,где люднеебылоЯ плёлсяв самомхвосте.В нашекипучее времяВсе говорято делах.Сны бы моиоборвали,Чем пуговицына штанах.1931 июль 28
«Тебя любили до поры…»
Тебя любили до порыДо времени, покудаНе изнывали от жарыВесёлости и блуда.Затем сама любила тыСвои неверные мечты,Плотские желанияПустое прозябание…1931 август
«Висит невзрачная афиша…»
Висит невзрачная афиша.Я слышу хохот за стеной.То собралися: дядя Миша,Киномеханик и немой.– Мы пьём… садися между нами,Да подбодри себя винцом,А закусить можешь грибами,Либо солёным огурцом.«Собачий вальс» на пианиноКиномеханик и немойИграют в три руки. «Картина» –Быть обещает трюковой.И пляшет сторож… Я не знаюКогда апатия нашла –Я мир особый различаюИз-за гранёного стекла.1931 сентябрь 12
Трилогия
1.– Вы слишком субъективны,Молодой человек,Мне ваши речи противныСловно весенний снег.–Но разве я прежде глумился,Над теми, кто одинок.Вместе со мной родилсяИ подрастает Бог.–Готовится пышная встречаНа древний, библейский манер.Будем мы с Богом весь вечерВ парке гулять, например.– С ума вы сошли, вероятно.Откуда подобная прыть?– Знаете, ждать приятно!И скептику – нечем крыть.1931 июнь
2.Ты живёшь одиноко в саду,Поливаешь из лейки цветы.Я под вечер к тебе приду.Как обрадован будешь ты.И малиной меня угостишьСам повыберешь червяков.Поглотит нас извечная тишьВместе будет смешно и легко.На работе из дружеских словПримененье себе найду.Вечера я с Тобою готовПроводить в нашем райском саду.1931 август
3.Неизвестный стоит над душойИ твердит: – хорошо, хорошо…Очень много неверных дорог.По которой – придёт Господь Бог?Неизвестно ни мне, ни тебе.Пропадёшь ты в неравной борьбе,Сам свернёшь по ошибке с пути,Знать до сада тебе не дойти.И досада стеснит твою грудьИ появится тайная жуть,Пропадёт бестолковая прытьИ земное ты станешь любить.Слишком мелкий пошёл народОн без веры спокойно живёт.Не пора ли тебе отдохнуть?Вряд ли правилен избранный путь.Отдыхать, милый мой, хорошо…Неизвестный стоит над душой.1931 октябрь
«Здесь как всегда…»
Здесь как всегдаодно и тожеИ мысль одна,А вечерамискука гложет,Гибель – видна.Всё те же тенискрывают стены,Всё та же темьИ вперединет перемены,И новых тем.Здесь не живёт,а существуетВлачит свой векВпрок тайномыслимаринуетСвободный человек.Людей весёлыхизбегаетИм смех забыт,Давно не слышити не знаетВесь век молчит.Повсюду чужди безучастенИз года в годВеленью сердцаон подвластенА сердце лжёт.1931 декабрь
Письмо Булавиной
(Из романа «Анатолий Заумный»)
С тобою вовсе нету сладу,Я думала, что ты придёшь,У нас собралась молодёжь,Ты мог бы прочитать балладуО неизвестном Двойнике.Я записала в дневнике,Что ты ленив и неподвижен,Что некому тебя толкать.Твоим привычкам потакатьПривыкли… Если ты обижен,Я вычеркну свои слова.Мне жаль. Такая головаДолжна пропасть. Иные людиСвязать не могут пару слов,Но им оклад большой готов,А что, скажи, с тобою будет,Когда ты пишешь ерунду,Я буду нынче откровенна.Весь день в туманах и в бреду, –Но ведь должна быть перемена.Читай поболее газет,Беги скорей на производство.Какие видишь ты уродства,Когда тебя в работе нет?Ты в уголке своём забился,Читаешь древние тома,Твой ум туманами затмился,Всё твоё горе – от ума,Вокруг тебя кипит работа,Ужель строительству страныТебе петь гимны неохота?Ужели темпы не видны?Как о героях пятилеткиНе написать огромный труд?Тебе газетные заметкиОбильный матерьал дадут.Я новое пальто купила,Дешёвое. По ордерамУ нас давали.ПолучилаПисьмо от Клугмана и тамТебе поклон. На ДнепрогэсеОн трудовую жизнь ведёт,От героических работИ сам становится героем,Самодоволен и счастливОн прославляет коллектив.Сейчас Панфёрова читаю,Есть много мест занятных там,Я, между прочим, по «Брускам»Деревню нашу изучаю.С подобным мнением, согласенТебе известный, ЛебедаИ остальная лабуда.Роман по форме безобразен,Довольно неуклюжий слог,Однако, бедность не порок.В четверг я снова жду тебя.Тащи стихи. Покритикуем.О Маяковском потолкуем,Что революцию трубя,Вдруг потерпел фиаско с бытом.И сильный оказался слаб,Хотя и был зачислен в РАПППролетписателем маститым.Бранит Бузуев смерть егоИ хвалит пьяный. Врёт порою.Интересуется тобою.Он в общем парень ничего.Специалист по анекдотам,Тебя развеселит в момент,Сейчас он ГИЖевский студентИ журналист. Его работамЛитературным грош цена,Зато тематика видна.Я жду тебя. Не будь рассеян,Попробуй записать в блокнот:«В четверг у Нины. Нина ждёт».И слову своему будь верен.Я видела тебя во сне.Ты был измучен. Сильно болен.Вдобавок мною недоволен.Всё утро грустно было мне.Ты причиняешь беспокойство,Вот почему спокоен сам.Терзаться день по пустякамДовольно пагубное свойство.Я помню шелесты аллей,Прогулки наши вечерами,Когда нам было веселейИграть условными словами,Но годы горечи несут,Яснее более сознанье,Терзает более уют.Итак, до скорого свиданья!Нина.1932
1932
Взлёты и будни
«Я забывал про пять в четыре…»
Я забывал про пять в четыре[1]Теперь торжественно удвоенном.Я забывал, что кризис в миреИ нужно быть за волю воином.Когда война подготовляетсяНе жди от сильного потачки,Я забывал, что жизнь меняетсяИ близок день всемирной стачки.Мне снились часто переходыГде своды тёмные нависли,Где нет надежды и свободы,Где в кабале погибнут мысли.Была расправа с остальными,Не раз победно пуля пела,Гремя оковами стальнымиОна в тюрьме обезумела.Её пытали ежечасно,Нагую били как попалоЖелезом жгли – и всё напрасно.Её упорство не пропало,Всех палачей с ума сводила,Они удваивали пыткиИх угнетала воли сила,В ней заключённая в избытке.Комок кровавый был прекрасен,По каплям кровь из ран стекала,Труд палачей бывал напрасен.Она вины своей не знала.В её глазах являлся ужасУ палачей серели лица –И после пыток снова стужа,Всё те же цепи и темница.Сбегались крысы, как обычно,Делили хлеб, лакали воду –Она смотрела непривычно,Как будто крыс не знала сроду.Гремели цепи. Ныли раны.Казалась правда наказаньем –И были крысы постоянноЕй роковым напоминаньем.Уже давно изнемогая,Она погибнуть не хотела.Себя на гибель обрекая,Любила мучимое тело.Ей были святы остальные,Кто дал ей первые уроки –Они покончили земныеСудьбой означенные сроки.Не забываем час расстрела,Когда у ям они стояли –Мишень живая – для прицелаЛюдей – которым приказали.И только молодость спасает,Она предвестница свободы,Когда закованный считаетВоображаемые годы.Я не могу…слабеют силы…Ужели в чём…я виновата…Спаси из каменной могилыГде мы встречалися когда-то.Я слушал речи пламенея,Мне сны всего дороже в миреИ никогда не сожалеяЯ забывал про пять в четыре.1932 январь
«Учись владеть противогазом…»
Учись владеть противогазом.Близка всемирная война,Не отпечатанным приказомТебе со стен грозит она.Уж над кровавыми полямиВосходит пламенное солнцеКарать бунтующий Китай,Победоносные японцы,Грозят упорными боями,Кричат пронзительно: – «Бонзай».Бери винтовку! НадоелаРазоружительная ложьВсемирная война назрелаИ ждать начала невтерпёж.Пусть угнетённые успелиСебя склонить для мятежа;Крича о новом переделеИ о войне для грабежа.А если бестолочь видна,Сомнения покончи разом,Когда со стен грозит войнаНе отпечатанным приказом.1932 февраль
Противувоенное
Амамеу гарку:– ЭрихонТирибулиибикули журабель.Ий громаздониппо токухонАу хиноиндо сверибель.– Мирипуси!Хау дзицу байБау буми драхмадырбурзгар!1932
«Солнца красный лучик…»
Солнца красный лучикЗаглянул в окно.Дня такого тёплогоНе было давно.Вижу ребятишкиВозятся в снегу,Я сидеть за книгами,Больше не могу.Выбегу на улицу,Радуясь весне –Солнца красный лучикУлыбнулся мне.1932 апрель
«Я жил в грязном квартале…»
Я жил в грязном кварталеИ в обыденном домеГде ютилося многоНедовольных людей.Мне привычен был ропот,Брань и вечные слёзы,Пьяный смех и глумленьеНад своей нищетой.Занавесками чёрнымиЗанавесками плотнымиЯ завесил все окнаИ бежал от людей.Я слагал для них песниНепокорные, злобные,В них людей поучал яНенавидеть людей.Там мне было виденьеПустоты всеобъемлющейИ понятно безумиеОбречённых людей.Я поверил в творимоеЯ поверил в грядущее,Но не вышел на улицуО конце возвестить.Это было весною,Когда ждут обновления,Когда жаждут свободыИ безумной любви.В этом грязном кварталеИ в обыденном доме,Бесполезными были быОткровенья мои.1932 апрель?
«Я помню сны, знакомые виденья…»
Я помню сны, знакомые виденьяТак явственно встают передо мной,Как будто, сны на миг переселеньеВ мир незнакомый, но родной.Я просыпаюсь, о прошедшем сожалея,Весь день хожу с больною головой,И в снах моих, теряясь и бледнея,Меняет жизнь свой облик бредовой.1932
Ночные тени
«Ведуны и ворожеи…»
Ведуны и ворожеи,Скаля зубы, морща лица,Выползали на аллеиХохотать и веселиться.Там судьбы читая книги,По складам, как на ликбезе,Восклицали:– Все в изгибеЛиц и масок! – Не любезенСвет очам моим унылым.Я давно уже не тот.По мифическим могиламТени водят хоровод.1932 июль 10
«Неизвестный стережёт…»
П.Г.
Неизвестный стережёт,Мы поднимем к небу руки,Наша память сбережётГоречь длительной разлуки.– Возликуем! – говорит –Буди это место свято!Сердце бедное скорбит,Я любил его когда-то.Он, как брат, ко мне войдёт.Мы разъяты. Мы далёко.Неизвестный стережёт,Жданный явится до срока.1932 июль 10
…АУМ…
Клочок плаката.Надпись: …АУМ…Явилось нечто и живёт.– Я нежно льнук зелёным травам –Весёлый АУМ –мне поёт.Вот он запрыгал по заборам,Дорогу мне перебежал,И мелкий смех его дрожал:– Займёмсяумнымразговором…– Какой ты, АУМ, озорной.– Не может быть!Я просто прыток!А сам кривлялся за спинойИ хлопал сотнями калиток.1932 июль 10
«Умиротворь, угомони…»
Умиротворь, угомони.Не заставляй страдать напрасноЗажги вечерние огниНа небе тёмном безучастно.Навряд ли будем мы вдвоём,После дождя свежо и сыро;В уединении своёмОна читает Велимира.Я одинок в лесной глуши,Я в отпуску, я вечно ною,Мои стихи нехорошиИ скучно смертному со мною.1932 июль 13
«Под окном ходил скелет…»
Под окном ходил скелетИ руками костянымиБил в звенящее стекло.За умершими воследНас дорогами ночнымиВдаль безудержно влекло.Шли мы, головы склонив,Впереди маячил свет.Длинный саван распустивБезобразничал скелет.Он рычал, как можно строже,Щёлкал челюстью, стучал.За руки хватал прохожих,Палкой бил и обличал.– Нам унынье не к лицу,Ай, жги, припевай!Никогда не забывай –Все пути ведут к концу!И когда на рассветеИсчезал худой скелет,Мы плакали, как дети,Что нам рассвета нет.1932 июль
«Лик луны прозрачно ясен…»
Лик луны прозрачно ясен,Сад певучий свеж и светел.Мы читали. На террасеБыло тихо.Веял ветер.Позабыв о бурных сдвигахМы любили то, что было…Нас пленяла в старых книгахНам неведомая сила.1932 июль 17
«Где летавы, где метавы…»
Где летавы, где метавы,Где нетавы, угнетавы? –Все исчезли, все укрылисьПрочь от гнева моего.Ну и что ж! Туда дорогаИ летавам, и метавам,И нетавам, и хватавам,И цветавам и пенавамУгнетавам и чертавам…Лишь бы людям веселееБез ночных теней жилось!1932 июль
Осеницы
Вступление
Давно это было,Бесследно изгладили годыПамять о днях пережитых.И только во снеТревожат пороюЗнакомые тени.Рисуется смутныйТаинственный образ.В огненно-красномПылающем платье,Меня навещаетОна…Пытливо глядитВ продолжении ночиВ глаза мне…И сноваЯ болен,Как в прошлые годы.Желанием страннымЛюбить и страдатьОпять.ВоскресаютДавно позабытые сказки,Слагается медленноПовестьО днях,Моей маленькой жизни.Печальная повесть,Которой не будетКонца…1932
«Он вежливо руку целует…»
Он вежливо руку целует,И вечность проходит мимо.Вы любите? – Очень немного,Какая теперь любовь!Я помню? – В былые годыИ женщины были другие,И нравы, и мысли, и моды,И мы – не то, что теперь.Вы любите? – Очень немного.Я занят спешной работой.Но с вашим приходом, поверьте,Я кончил свои дела.Пойдёмте бродить по аллеям,Где прежде ночные тениВодили свои хороводыИ пляской дразнили меня.Он вежливо руку целует.Она исчезает в тумане,Бледнеют её очертанья,Едва долетают слова.Вы любите? – Очень немного.Я занят спешной работой.Но вас легендарная Анна,Мне больно, мне страшно любить.1932 август-сентябрь
«Я хочу быть смазчиком…»
Я хочу быть смазчиком.Ближе к машине.Руки в масле,И сам весел.Говорят:– Чужое влияние.Беседы за вечерним чаем.– Бледная немочь.– Желанье выбиться.Пусть каждый говорит своё –Мне дорого производство,Индустриальные шумыИ карьера смазчика.Когда говорят любимой:– Милая,вы мне нравитесь!..Не то же ли чувство у смазчикаПо отношеньюК машине.Пусть он ходит с маслёнкойИ шепчет нежно:– Машина!..Все люди смертны.Никто не уйдёт от судьбы.1932 август
«Я подойду опустошённый…»
Я подойду опустошённый,Сражённый дерзостью речей.– Кто этот юноша зелёный,В тебя, прекрасная, влюблённый? –Спокойно спросит Мать ночей.Моя Невеста символ ночи,Она особенно стара,И светятся пустые очиПечальным отблеском костра.Гадает Мать её с азартомО женихах для дочерей,Читает жизнь мою по картам,Кивает дочери своей.Кружатся с плачем осеницы,Я слышу взмахи тяжких крыл,Сижу у собственной гробницыИ урну с пеплом приоткрыл.1932 сентябрь 17
«Облетают листья…»
Облетают листья.Сад опустошён.Ветер гонит тучи.Мрачен небосклон.Ходят осеницыв резиновых плащах,Им дожди приятны.Холод не опасен.Мир нематериальныйблизок и прекрасен.Говорят в полголосао людях и вещах.– Как это удивительно,Всё в жизни относительно,Нас не существует,А мы себеЖивём…Ходят осеницыПод проливным дождём.1932 сентябрь 29
«Она сидела у болота…»
Она сидела у болота,Её блестела чешуя.Осенних листьев позолотаПустая выдумка моя.Но осязаемы туманы,Привычна ржавчина лесов,Забыты шумные поляны,Не слышно бодрых голосов.Полнеба тучами сокрыто,Вода становится темней,И роют тени деловитоСвои берлоги меж корней.Одна Купава у болотаЧего-то ждёт и смотрит вдаль,Где опадает позолота,Так велика её печаль.1932 сентябрь-октябрь
Умирери
И опять приходил УмирериУдарять в голубой барабан.Отворялись небесные двериМертвецы покидали гроба.Был он страшен– и в ужаселюдиПовторяли за ним на распев,То легенду о близком чуде,То нелепый и дерзкий напев.Там сновали мёртвые вместеНа живых совсем не глядяИ мечтали о сладкой местиКостями плеч поводя.Умиреринашей общейпечалиЖгучей скорбьюкрепчецелуй его!Ты впервые видишь,как туманятсядали –И не знаешь самотчего…У каждогоскорбь подкатиткомом,Горло сведут спазмы.Будешь несмело кивать знакомымВсегда безучастным и праздным.Траура чёрная плит кайма,Креп и толпа…Томит тоска.Громадами тяжкими виснут домаИ каждая тягостна вывеска.Знаешь, что близок кончины час,Но бьёшься рыбой об лёд.Идёт Умирери…Быть может, сейчасОн ждёт тебя у ворот.Выйдешь, закрыв беспечно двери,Чтобы более не войтиИ уведёт тебя УмирериВ Млечные пути…1932 ноябрь 15-17
Уныние
«Проходили дни, мы не жалели…»
Проходили дни, мы не жалелиНи забав, ни радостей, ни встреч.Мы душой послушно умирали,Мы боялись лучшее беречь.Забывали древние заветы,Наших предков мудрые слова.Расторгали данные обеты,Потеряв на будущность права.Уж никто не думал о свободе,Даже мыслей смутных не имел,Говорил с соседом о погоде,За пасьянсом вечером сидел.И не ждал утраченного снова,Ибо горести ничтожны и легки,Если гордо на развалинах былогоМолодая жизнь раскинула ростки.1933
«Как не жалеть о горестной утрате…»
Как не жалеть о горестной утрате,Как о поруганной святыне не скорбеть,Как не слыхать упрёков и проклятий,Когда повсюду бродит смерть.Она следит за нами тусклым взглядом,И каждый чувствуеткосы тяжёлый взмах.Уж близких нет.Уж кто-то плачет рядомО матери,о братьях,о друзьях…Голодные,разутые,больные –Они не в силах прошлого забыть.Они клянут дела свои земные,Они устали мёртвых хоронить.Обречены на смерть,лишённые участья –Постыдно лгут.Один удел:терпеть!Ужели вечно так?Туманы и ненастья,Тупая больи медленнаясмерть…1933
«Мы раньше времени стареем…»
Ф. Тяпкину
Мы раньше времени стареем,Всю жизнь возмездие несём,Вверяем души лиходеям,Судьбе послушные во всём.На кратковременные встречиМы тратим лучшие года,И наши дружеские речиНе повторятся никогда.Пусть тяжелы для нас утраты,Мы терпеливо гнёт снесём,И встретим близкий час расплаты,Судьбе послушные во всём.1932 декабрь 21
1933
Жить хорошо
«Переболей жестоким словом…»
Переболей жестоким словом,Покройся струпьями и ранами,Так хорошо болеть о новомИ шелушиться покаяннымиОбрывками ума и кожи.Рабочие смеялись тоже,Стряхая с пиджака налётыФабричной пыли, хлопка, ниток.Они, спеша домой с работы,Выносят радости избыток.И, пусть, пока в бараках тесно,Не изжиты вино и мат,Им только светлое известно,Они судьбу свою творят.Да будет эта сила стражемВ веках прославленной страны.Мы с нею крепко жизни свяжем,И мы принять её должны.Вот и теперь у многих светитсяСознанье в подвиги свершенья,И жизнь веленьем твёрдым метитсяБез промедленья и смягченья.Переболей и будет крашеХодить по улицам шумящим,И будет сердце биться нашеОдним лишь только настоящим.1932 декабрь 15
«Наши окна настежь открыты…»
Наши окна настежь открыты,Ветер веет, бумагой шурша.Если прошлые песни забыты,Их напев повторяет душа.Мы утратили сладкое счастьеИ впадаем теперь в забытьё,Тяжело нам чужое участье,Позабывшим паренье своё.Словно сердцу заботы немного?Словно в радости тянутся дни?Ведь следит неустанно тревога,Чтобы мы не остались одни.Нам минуты больного раздумьяНе дают успокоиться сном.Слышу листьев таинственный шум яУ себя за раскрытым окном.В этом шуме сокрыты намёки,Их легко понимает душа.Пусть от жизни мы будем далёки,Жизнь для всех и равно хороша.1933 май 23
«В сумерки…»
В сумерки
красные умерки
в свой лепет
вплетают
трепет.
Шорохи в парке
слышнее.
Старые Парки
смешнее
дряхлыми шепчут
губами,
склоняясь над своими
станками.
Ширится сердце
от песен,
обычный приют
ему тесен.
Бродит в кустах
Услада.
Тихая веет
прохлада.
Если
с аллеи свернуть,
выйдешь
на Млечный путь,
следить
за движеньем планет,
мечтать
о прекрасной Данет.
1933 май-июнь
Явление девы
1.По тёплым лужам босикомОна гуляла вечерком,Своей невинностью прельщалаИ многим счастье обещала.Собой воздушна и легка,Поймала майского жука,Шутя в ладонь его зажалаИ, как невольника, держала.Изнемогая от бессилья,Жук распустил лениво крылья.Ей непокорство было мило,Она жука летать пустила.Сияла влажная луна,В её лучи погружена,Смеялась весело она.Одежды лёгкие в пылиК земле пришелицу влекли.Она давно взлететь хотелаИ трепетало её тело,Как будто, брошено в просторВослед жуку, что мерил дали,Что крылья в воздухе простёр,Которые его держали.Топтались тени по цветам.Всё сказкою казалось там.И были нежными напевыВо славу неизвестной Девы,Что летним, знойным вечеркомГуляла в парке босиком.2.Я помню ночью это было,Она мне сердце отравилаУчастьем нежным. В парке холод,Но я согрет и духом молод.– Ужели я влюблён – твержу,Сырой туман в тоске глотая.Ночных теней поднялась стая,За их полётом я слежу.Там под луною ликованье,Сошла она в луче луны.Спешит на близкое свиданьеПродлить пленительные сны.У сердца маленькие жалобы,Оно отравлено тоской,Всегда любить оно желало бы,Навек утративши покой.Вослед за ней спешить могу лиТеней весёлый топот слыша?Туман сырел. И ветры дули,Кусты цветущие колыша.– Иди сюда – сказала Дева.И понял я слова привета.Смеялись справа, смеялись слеваНочные тени, скрываясь где-то.Я помню – ночью это было,Она сказала: – Я не забыла…В луче качалась, в лицо смеялась,А время мчалось, поспешно мчалось.3.Девы с Юношами в паркеПляшут весело под липами,Дико смотрят перестарки,Вторя их веселью хрипами.Юный, быстро между парамиСовершает круг намеченный,Всех удерживает чарами,Улыбаясь Деве встреченной.Она идёт к нему кокетливо,С одежды пыль лесов снимая,И говорит ему приветливо:– К тебе стремилася сама я.Мой путь к земле в лучах светил,Хочу, чтоб ты мне путь светил.Я память ваших предков чту,На то особый день быть может.Желаешь, я тебе прочтуПо звёздной книге, что тревожитЛюдей с младенческих годов.И он ответил: – Я готов!Стучали Юноши ногами,Подняв с дорожек пыль столбом.– О, как давно я бредил Вами,Что ж, говорите о любом…Раз, горесть радости почуя,Всё непременно знать хочу я…Она молчит. Не одолетьТого, что властно тяготеет.Уж он спросить её не смеет,Она сама сказала: – Смерть!..4.Я не могу найти покоя,Руками сердце зажимая,Давно не знаю: что такое?И прочь бегу, не понимая.Но в беге длительном устав,Придётся где-нибудь свалиться.Мягка постель зелёных трав,И хорошо на воле спится.Деревья шелестят ветвями,Докучных мошек отгоняя.Туманы стелятся, местамиРосу прозрачную роняя.Там гам лесной и запах смолРаспространяет старый ствол.Очнулся я…Шалаш из ветокРукой заботливой сплетён.– Я берегла твой хрупкий сон –Сказала Дева – НапоследокМне стало ясно, будет буря.И замолчала, брови хмуря.Мне было радостно поверитьЕё словам. Я засмеялся– Как правду слов твоих измерить?И кто одежд твоих касался?К тебе одной стремлюсь всегда я,Хочу любить тебя страдая!Едва коснулся милых рукИ радость милую заметил,Она исчезла в лунном свете.Но сердца учащённый стук,И ветви, сорванные ею,Я отрицать никак не смею.5.Поднялся Юноша, вздыхая,И прочь пошёл лесной тропою.Уж ночь бледнела, затухая,Теней сгоняя к водопою.И в воду сонного прудаУпала крупная звезда.Глядит: на пне корявом Дева,Сидит тихонько напевая,И отзвук нежного напеваЗвучит, унынье нагоняя.Ей, в равнодушие высоком,Свои ночные чары дея,Луна мигает тусклым оком,Прочь отвести его несмея.– Теперь я точно знаю, где Вы –Сказал он, сев на кочку рядом.Рукой коснувшись платья Девы,Её смутил нескромным взглядом.Она печальна и тиха,Ему в ответ не улыбнулась,И лишь при крике петуха,Покорно в сторону метнулась.Подумав, Юноша заметил:– Предупреждает духов петел,Он скоро снова будет петь.Пора бы вам поторопиться!..– Я не могу никак взлететь –В слезах ответила девица.И руки в ужасе ломая,Поднялась, как лоза прямая.Печально созерцая высь,Свои творила заклинанья,Но тени мимо пронеслись,Её оставив без вниманья.– Теперь я знаю, где остаться,Мне на земле готово место.С тобой должны мы сочетаться,Я буду смертного невеста!..1933 март
Чужая жизнь
«Поэт пиши на бересте…»
Поэт пиши на берестеПахучим соком земляники,Но птицам не мешай свистеть,У них особые языки.Тебе блестящий дан уделУгадывать стремленья века,Зачем же ты очки наделИ в них не видишь человека?Ужели солнце обожглоГлаза, пылавшие прозреньем?Или причиной ремесло,Тебя обидевшее зреньем?Премудрость книжную познав,Ты превратился в эрудита,И созерцанье свежих травТобой навеки позабыто.Цветы спешат благоухать,Приспело время опыленья,А ты способен тоже датьВ твои минуты вдохновенья?Тебе покоя не даётЗакон числа, закон утраты,И ты не видишь, как народТебя спасает в час расплаты.Поэтов повелось беречь,Когда живут они в прозорах,Когда их взбалмошная речьВоспламеняет словно порох.Они способны начертатьИглой терновника поэмы.И нам без устали читать,Лишь попадись наедине мы.1933
Авторизация