Душман. Последний выстрел

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Стояла ранняя весна 1995 года. Несмотря на конец марта, на улице было достаточно тепло. Снег оставался лежать лишь в тени домов и заборов, куда редко заглядывало солнце. Купив по дороге на кладбище цветы, Лавров вошел в раскрытые настежь ворота Архангельского кладбища города Казани. Павел миновал памятник Павшим солдатам Великой Отечественной войны и проследовал дальше по аллее. Там, среди скопления памятников и оград, находились могилы его матери и Надежды, девушки, которая так и не стала его женой.

Он, молча, положил цветы на могилу матери и перекрестился. Ему было тяжело. Он достал из кармана металлическую фляжку с коньяком и сделал два больших глотка. Коричневая пахучая жидкость обожгла его горло и горячей струей потекла по пищеводу.

– Прости меня, мама, – тихо прошептал он. – Прости, что не подарил тебе внуков….

Он поискал глазами могилку Надежды, которая была похоронена не так недалеко от могилы матери. Он снова перекрестился, погладил керамическую фотографию и, поклонившись могиле, вышел из ограды.

«Надо бы покрасить ограду. Нехорошо, когда ограда в таком виде», – подумал он, направляясь к могиле Надежды.

– Вот я и пришел к тебе, Надя! Ты, прости меня, что так долго не был. Жизнь так сложилась, – тихо произнес он, словно боясь нарушить покой усопшей.

Он нагнулся и положил большой букет белых роз на могильный холмик. Горло сдавил комок, от которого стало трудно дышать. Лавров смахнул набежавшую скупую мужскую слезу и посмотрел на ее фотографию. На фотографии Надежда была в своем в белом подвенечным платье, которое так нравилось тогда ему. Павел тяжело вздохнул и снова потянулся к фляжке с коньяком. Он присел на лавочку и сделал глоток. Память автоматически вернула его на пять лет назад. Перед глазами, словно это было вчера, поплыли кадры воспоминаний. Лето. Он и Надежда выходят из дверей ЗАГСа. Надежда в красивом белом платье с букетом белых роз в руках. Они только что зарегистрировали брак и поэтому еле сдерживали свою радость. Они улыбаются друзьям и родственникам, которые толпятся у входа с цветами в руках. Вдруг из-за угла здания, словно тень, появляется черная машина. Гремят автоматные очереди. Белые розы в кровавой луже, на белом платье Надежды большими кругами расплываются алые пятна. Все крутится перед его глазами, словно какой-то калейдоскоп. Он очнулся в больничной палате. Яркий свет электрических ламп бьет ему в глаза. Он хорошо помнит, как врач преподносит к его лицу маску, и он плавно погружается в темноту. Четверо суток он провел в палате интенсивной терапии, еще не осознавая, что Надежды больше уже нет.

От пережитых воспоминаний ему становится как-то не по себе. Спазм, словно стальная рука, с новой силой сдавил ему горло, лишая возможности сделать вдох. Перед глазами Павла все поплыло. Чтобы не упасть, он машинально схватился за металлические прутья ограды. Он сделал несколько глубоких вдохов и, лишь убедившись, что ему стало несколько легче, поднялся с лавочки и сделал еще два глотка коньяка. Он достал из кармана носовой платок и нежно обтер фотографию Надежды. Постояв еще несколько минут, Лавров закрыл калитку ограды и медленно побрел к выходу с кладбища, за воротами которого, как и в прежние времена, продолжалась жизнь.

Он поднял руку и остановил такси.

– Шеф, куда едем? – улыбаясь, поинтересовался у него водитель.

– В гостиницу «Татарстан». Если можешь, покатай меня немного по городу. Хочу посмотреть Казань.

– Без проблем, было бы желание у клиента. Покатать, так покатать. Вам, какой район показать?

– Давай, начнем с Московского района, где я раньше жил. Хочу посмотреть, что там изменилось.

Машина медленно отъехала от бровки и влилась в общий транспортный поток. Они поднялись по улице Вишневского, свернул сначала на улицу Ершова, а затем помчался по улице Карла Маркса.

– Давно вы не были в Казани? – поинтересовался у Лаврова водитель.

– Давно. Сейчас, мне кажется, что прошла целая вечность с этого момента.

– Скажите, почему вы остановились в гостинице? Наверное, у вас в городе есть не только родственники, но и друзья?

Павел невольно усмехнулся.

– Ты знаешь, я для них давно умер.

– Как так? Разве так бывает?

– Бывает. Вроде бы человек живой, а для всех, он умер.

– Что-то мудрено вы говорите. А, впрочем, это ваше дело, где жить.

Машина пролетела по мосту через реку Казанка и помчалась по дамбе. Павел внимательно разглядывал парочки молодых людей, что неторопливо гуляли по дамбе.

«Время идет, теперь уже другие ребята гуляют здесь», – невольно подумал он, вспоминая время, когда они с Надеждой тоже любили пройтись вдоль берега реки.

Снова, как и на кладбище, сердце сжалось от боли. Лавров откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Водитель такси, по его просьбе, остановил автомашину напротив дома, в котором Павел когда-то жил.

– Поехали, – коротко бросил Лавров водителю. – Здесь меня увы уже никто не ждет.

Машина тронулась. Павел закрыл глаза и снова погрузился в воспоминания.

***

Лавров поужинал в ресторане гостиницы и поднялся к себе в номер. Сняв пиджак, он ослабил узел галстука и сел в кресло. Перед тем, как вернуться в Москву, он решил еще раз обдумать предложение, которое поступило ему от преподавателя школы ФСБ, которого он случайно встретил в Москве две недели назад.

– Ты слышал, Лавров, что есть люди, которые в настоящее время формируют вооруженную оппозицию для борьбы с режимом Дудаева? Все это санкционировано Управлением по борьбе с терроризмом ФСК. Ты слышал о генерал-лейтенанте Семенове? Именно его люди сейчас формируют боевые подразделения. Насколько я помню, ты – бывший офицер спецназа, прошел Афганистан. Имеешь боевые награды, а еще немаловажно то, что ты окончил нашу школу, а это значит, что ты профессионал.

– Извините, Виталий Маркович, я что-то не понимаю вас.

– Ты все понимаешь, Лавров. Я предлагаю тебе послужить Родине.

– Я уже служил, как вы называете, Родине. Та страна называлась Советским Союзом. Где теперь та страна, за которую мы сражались в горах Афганистана? Нет ее! О какой стране говорите вы, Виталий Маркович!

– Ты раньше, Павел, не был таким колючим, как теперь. Я хорошо помню, как загорались твои глаза при словах служить отечеству. Я не верю, что ты выгорел изнутри, хотя и догадываюсь, через что ты прошел. Я думаю, что генерал Антипов одобрил бы твое решение помочь государству в борьбе с терроризмом.

Виталий Маркович пристально посмотрел в его глаза, надеясь увидеть в них хоть искорку того пламени, что когда-то пылало раньше внутри Лаврова. Это была случайная встреча, так как он считал, что весь их выпуск погиб в борьбе с организованной преступностью. Он буквально накануне встречался с генералом Семеновым и тот обратился к нему с просьбой подыскать несколько человек для одного важного и смертельно опасного мероприятия, желательно имеющих опыт боевых действий в горных условиях. Сейчас, внимательно вглядываясь в лицо сидевшего напротив него Лаврова, он ждал ответа. О предстоящем задании он молчал, так как просто не знал, в чем оно будет состоять, поэтому и не торопил его с ответом. Спешка в этом деле не нужна, так как человек должен осознанно принять данное предложение.

– Что молчишь? Я не тороплю с ответом. Вот мой телефон. Если надумаешь, позвони.

– Хорошо, Виталий Маркович. Вы знаете, что у меня определенные сложности с документами.

– Я все знаю, «Душман». По-моему так тебя называли раньше. В случае помощи нам, я гарантирую тебе неприкосновенность и получение новых документов.

Лавров усмехнулся. Подобные обещания он уже слышал неоднократно.

– Что улыбаешься? Не веришь?

– Мне многие обещали: генерал Антипов, полковник Машин….. Я перестал верить, меня просто отучили верить КГБ-ФСБ.

В этот раз улыбнулся полковник.

– Это издержки нашей профессии. Я жду твоего звонка.

Они пожали друг другу руки и разошлись. Именно с этой минуты в сознании Лаврова что-то произошло. Он неоднократно возвращался к этому разговору, однако, позвонить и дать свое согласие он почему-то не спешил. Люди говорят, что дважды войти в одну воду нельзя, а здесь ему снова предлагают войти в эту воду, красную от крови. То, что творится сейчас в Чеченской республике, он знал из печати и репортажей специальных корреспондентов телевидения. Однако, никогда не думал, что его могут пригласить принять участие в наведении в республике конституционного порядка. И сейчас от него ждут лишь одного, его согласия.

Он посмотрел на телефон и, встав с кресла, поднял трубку. Набрав номер Виталия Марковича, стал ждать ответа. Ответа не было. Он положил трубку на рычаг и снова сел в кресло. Посидев немного, он стал укладывать свои вещи в спортивную сумку. Неожиданно в номере зазвонил телефон.

«Интересно, кто мне может звонить, – подумал он, – ведь о моем приезде в Казань не знал никто? Да и здесь он практически ни с кем не встречался, а тем более никому не оставлял номер этого телефона в гостинице».

Немного поразмыслив, он все же поднял трубку.

– Привет, Лавров. Это Виталий Маркович.

– А, как вы узнали, что это я вам звонил? Я удивлен вашему звонку.

– Все просто. Этот номер телефона я дал лишь тебе.

– Понял, товарищ полковник. Действительно, все очень просто. Я позвонил вам, чтобы сказать, что я согласен.

– Другого ответа я от тебя не ждал, Лавров. Патриот, каким я тебя всегда считал, не может смотреть на то, как какие-то сепаратисты измываются над его родиной.

– Давайте, Виталий Маркович, без громких слов. Я офицер и, по-моему, этого вполне достаточно. Скажите, куда и когда мне прибыть.

– Жду тебя через три дня у памятника Пушкину в Москве. Встреча в десять часов утра. Прошу не опаздывать.

– Договорились. В десять, у памятника Пушкину.

Павел положил трубку и моментально почувствовал, что ему вдруг стало легче. Словно он только что сбросил с плеч тяжелый груз. Собрав вещи, он лег спать, чтобы завтра утром вылететь в Москву.

***

Павел Лавров вышел из вагона фирменного поезда Казань-Москва и направился к выходу с вокзала. Неожиданно сердце его сжалось. Какая-то щемящая боль заставила повернуться его и посмотреть на стоящие в ряд кресла, словно он снова мог увидеть Надежду, которую он тогда, после нескольких лет разлуки, случайно встретил в этом оживленном зале ожидания. Сейчас на этом месте сидела другая молодая женщина, рядом с которой стоял мальчик лет четырех.

«У нас с ней тоже мог родиться мальчик, – подумал он. – Сейчас ему тоже было бы годика четыре».

Он отвернулся в сторону, чтобы не видеть чужого счастья и ускорил шаг. Он вышел на Площадь трех вокзалов и, повернув налево, направился вдоль здания вокзала.

– Павел! Лавров! – окликнул его мужчина. – Привет! Я давно тебя жду.

Он обернулся в сторону мужчины. Несмотря на время, он сразу же узнал в этом элегантно одетом мужчине, преподавателя школы ФСБ.

– Здравствуйте. Вот приехал, как обещал, – произнес Павел, крепко пожимая ему руку. – А вы все такой же, похоже, время не властно над вами.

Он невольно улыбнулся комплименту, ведь обычно подобные комплименты делают женщинам, а не мужчинам. Однако, судя по лицу, ему было приятно от сказанных слов.

– Да и ты, Павел, мало изменился с того времени. Разве что виски покрылись серебром, а так, все такой же. Знаешь, недавно видел одного человека из твоего выпуска, еле узнал. Растолстел, лицо красное, одышка.

– Это все зависит от условий жизни. Я – волк, а волка ноги кормят. Зажиреешь, умрешь. Да, что я вам говорю, вы это и без меня хорошо знаете.

Полковник взял из рук Павла его спортивную сумку и, открыв багажник, положил ее внутрь. Они сели в автомашину, которая, ловко лавируя между легковушками, припаркованными у стены вокзала, выехала на площадь.

«Надо же, все повторяется в этой жизни: Казанский вокзал, машина, ФСБ, – подумал Лавров. – Сейчас, наверняка, повезет меня в гостиницу, где уже забронирован номер».

– Павел! Я сейчас заброшу тебя в Измайлово. Там снят для тебя номер. Отдохни, а вечером я тебя познакомлю с одним очень интересным человеком. Как ты на это смотришь?

«Вот видишь, товарищ полковник, я и просчитал весь алгоритм этой встречи», – улыбаясь, подумал он.

– Вы же знаете, что возражать руководству нельзя, а иначе никогда не будешь начальником. Насколько я понял это не совет, а указание.

Теперь уже улыбнулся бывший преподаватель. Он повернулся к Лаврову и произнес:

– Не поверишь, но ты мне всегда нравился, Лавров. Ты умеешь читать мысли и тем самым лишаешь человека оперативной инициативы. Ты все правильно понял. Тебе не стоит раньше времени светиться.

– Ну, а позавтракать я хоть могу?

– Все закажешь в номер.

– Товарищ полковник! С чем связана подобная секретность?

– Придет время, все узнаешь. Не беги впереди паровоза.

Машина остановилась около корпуса «Б». Лавров вышел из машины и молча, проследовал внутрь высотного здания. Предъявив девушке паспорт и получив от нее все необходимые для проживания документы, Павел направился к лифту.

***

Лавров принял душ и, выйдя из ванной комнаты, сел в большое удобное кресло. Минут через пять в дверь номера кто-то постучал. Он быстро поднялся с кресла и открыл дверь. В комнату вошел официант и стал расставлять на столе заказанные Павлом блюда. Сделав это, он, молча, вышел и плотно закрыл за собой дверь. Лавров сел за стол и, взяв в руки бутылку армянского коньяка, налил его в рюмку. Он выпил ее до дна и поставил на стол. Терпкая ароматная жидкость обожгла горло. Он закусил долькой лимона и стал быстро поедать принесенный ему завтрак. Позавтракав, он сел в кресло и включил телевизор. Диктор, одетый в черный костюм, белую рубашку и галстук, хорошо поставленным голосом читал официальную ноту правительства России, адресованную президенту Чеченской республики генералу Дудаеву. Содержание ноты, несмотря на то, что она была выдержана в дипломатическом стиле, носило довольно жесткий характер.

«Похоже, без войны не обойтись, – невольно подумал он. – Теперь все становится на свои места. Раз война, то без таких людей, как ты, Лавров, им не обойтись».

Он снова налил коньяк в рюмку и опрокинул ее в себя.

«И что людям не живется в мире? Все никак не могут поделить деньги, нефть, власть. Разве нельзя сесть за стол и все это мирно поделить? Похоже, уже нельзя, если в ход пошли ультиматумы. Неужели люди, облеченные властью, не понимают, сколько прольется человеческой крови, прежде чем они решатся на переговоры».

Он встал с кресла и подошел к окну. Отодвинув в сторону штору, он посмотрел на улицу. Москвичи и гости столицы нежились под весенним ласковым солнцем. Его взгляд приковала молодая интересная женщина, которая, выйдя из остановившегося такси, направлялась к входу в гостиницу.

«Не может быть. Неужели это Тамара из Смоленска? Такого не бывает! – подумал он и, отойдя от окна, снова сел в кресло. – Нельзя выдавать желаемое за действительность».

Рука Лаврова автоматически потянулась за сигаретой. Однако, пачка, купленная им еще в Казани «Столичных», оказалась пустой.

«Вот тебе и на! – невольно подумал он. – Нужно было раньше посмотреть и заказать сигареты официанту, а теперь придется идти за ними самому».

Он снял с себя махровый халат и, натянув спортивный костюм, направился в буфет за сигаретами. Купив сигареты и зажигалку, Павел повернулся и направился к выходу из буфета, где лицом к лицу столкнулся с Тамарой. Встреча была столь неожиданной для обоих, что они от удивления застыли в дверях. Первым пришел в себя Лавров.

– Здравствуй, Тамара! – произнес он каким-то дрожащим и не свойственным ему тембром. – Вот так встреча! Ты, что так на меня смотришь? Это же я, Сорокин, а вернее Лавров Павел! Ты что не узнаешь меня?

– Почему же, я узнала тебя. Просто все это так неожиданно, что я даже растерялась.

– Тамара, может, посидим где-нибудь? Поговорим. Ты знаешь, я только минут десять назад вспоминал тебя.

– Стоит ли, Лавров? Ты, человек проблемный, а мне проблемы не нужны.

– Зачем же так, Тамара?

– Разве я не права? Ты опять, наверное, здесь по каким-то своим делам. Я же хорошо помню, чем ты занимался все эти годы. Да и времени, по-честному, у меня просто нет. Я в Москве по делам. У меня в пятнадцать часов совещание в Генеральной прокуратуре.

– Так давай встретимся вечером? Ты, в каком номере?

Ее номер находился на том же этаже, что и у него.

– Знаешь, Тамара, я тоже живу на том же этаже, только в другом конце коридора.

– Павел, я не могу тебе обещать. Мне снова будет трудно отвыкать от тебя, это, во-первых, а, во-вторых, я не знаю, во сколько закончится наше совещание.

– Тамара! Давай, встретимся часов в восемь вечера. Я думаю, что к этому времени все у вас закончится.

– Не знаю, Павел. Обещать не буду. Мне нужно все хорошенько обдумать.

– Ты подумай. Я все равно зайду к тебе в восемь часов, – произнес он и направился к себе в номер.

***

Виталий Маркович был пунктуален. Как он говорил ранее, вместе с ним в номер вошел мужчина средних лет, одетый в костюм темно-синего цвета. Судя по внешности, он был с Кавказа.

– Здравствуйте, товарищ Лавров, – поздоровался он с Павлом и протянул ему руку. Рука у него была твердой и сильной. – Вы не против, если я присяду в кресло? По-моему, еще покойный Черчилль говорил, когда все стоят и, если есть хоть одно место, то я присяду.

– Садитесь, – коротко бросил Павел и посмотрел на Виталия Марковича.

– Кстати, я не представился. Зовут меня Рамазан Ахметович. Я один из представителей законного правительства Ичкерии в Москве. Мне много о вас рассказывал наш общий друг – Виталий Маркович. Мы с ним когда-то вместе учились в школе КГБ. Да, какие это были годы. Однако, я пришел сюда не рассказывать вам о тех прекрасных временах, а по конкретному и важному делу. Да, вы не стойте, Лавров. Садитесь, а то мне трудно говорить, когда мой собеседник стоит. Ведь Бог создал людей равными.

Лавров присел на диван и снова вопросительно посмотрел на Виталия Марковича, который почему-то все продолжал стоять рядом с дверью.

– Виталий Маркович, вы садитесь. В ногах правды нет.

– Пусть он постоит. Так надо, Лавров, – словно подводя какой-то итог, произнес Рамазан Ахметович.

Лавров, молча, посмотрел на гостя, показывая всем своим видом, что готов к разговору.

– Знаете, Павел, я хорошо знаком с вашим послужным списком. Вы неплохо воевали в Афганистане, о чем говорят ваши награды. Я также знаю, что после окончания школы КГБ, вы поступили в распоряжение генерала Антипова. Я думаю, вам не нужно рассказывать о том, что все люди генерала находились на нелегальном положении и выполняли спецзадания, несвойственные государственным органам.

Он сделал паузу и посмотрел на сосредоточенное лицо Лаврова.

– Вы не напрягайтесь, Павел, я прибыл сюда не для того, чтобы изобличить вас в этом. Как говорят военные люди – приказ есть приказ. Меня сюда привело то, что вы мне нужны, как специалист по секретным и довольно деликатным делам.

Он снова замолчал и, достав из кармана пиджака сигареты, закурил.

– Похоже, я вас немного заинтриговал своей речью, – произнес он, выпуская клубы голубоватого дыма в потолок. – Направляясь сюда, я немного сомневался в вас, однако, не знаю почему, сейчас это сомнение куда-то пропало.

– И почему же? – спросил его Лавров. – Что же произошло за эти считанные минуты?

– Многое, «Душман», многое. Я понял, что вам можно доверять. Поэтому я решил обратиться лично к вам. Это ничего, что я вас так назвал?

Лавров промолчал. Пауза затягивалась.

– И что же я должен сделать? Вы, простите меня, а то мы все говорим и говорим непонятно о чем?

– «Душман»! Я человек с Кавказа и мы не можем просто так, как говорят у вас, брать быка за рога, нам необходима своеобразная прелюдия. Ну, раз вы ставите вопрос ребром, я готов сказать, что нам нужно от вас. Мы, я имею в виду правительство Ичкерии, хотим, чтобы вы, «Душман», сформировали и взяли под свое непосредственное руководство группу спецназа. Эта часть задания, похоже, вам понятна. У вас будет время не только сформировать группу, но и натаскать ее. Тех бойцов, кто вас не устраивает, вы должны моментально отсеивать. Группа должна быть небольшой по численности, боевой и очень маневренной. Мы дадим вам все, что вы потребуете для выполнения поставленной задачи.

Гость замолчал и испытующе посмотрел на Лаврова, лицо которого было непроницаемо.

– Может, вы все же скажете мне, в чем будет заключаться задача моей группы?

– Вам и вашей группе нужно будет вывезти из Ичкерии большие валютные ценности. Это пока все. Теперь вы можете или согласиться с этим заданием или отказаться от него. В случае выполнения, вы лично получите большое вознаграждение, которое позволит вам безбедно прожить всю оставшуюся жизнь в любой точке мира.

– А если я откажусь?

– Не спешите с ответом, «Душман». Советую вам хорошо обдумать мое предложение. С вами свяжутся завтра. Я думаю, что получу положительный ответ.

Он встал с кресла и проследовал к двери.

– Думайте, думайте, «Душман», – произнес он в дверях и вышел из номера. Вслед за ним, номер покинул и Виталий Маркович.

***

Павел остался в номере один. Несмотря на то, что он сам курил, он не любил, когда в его помещении курили другие люди, не спросив у него разрешения. Он подошел к окну и открыл створку. В комнату ворвался свежий весенний ветерок. Сделанное ему предложение заставило его невольно задуматься.

«Что это? Очередная авантюра властей или что-то другое? Интересно, почему Рамазан Ахметович намекнул ему о прошлом, ведь его личное дело, со слов генерала Антипова, должно было быть уничтожено? Неужели оно так и хранится в архиве ФСБ? Сейчас, у него на руках были настоящие его документы, полученные в паспортном отделении города Казани. Однако, этот человек почему-то назвал его по фамилии и имени, хотя за все это время у него было много других имен и фамилий. Неужели он снова попал в зону интересов ФСБ? Тогда почему он до сих пор на свободе, ведь за ним длинный шлейф убийств лидеров преступного мира и продажных чиновников? Следовательно, ранее казавшаяся ему свобода оказалась миражом, и вот этот природный феномен сегодня был полностью развеян этим человеком. Следовательно, этой конторе снова понадобились его профессиональные навыки. Вводить в эту игру действующих бойцов спецназа группы «Альфа», они почему-то не решились. По всей вероятности, им нужен человек, у которого нет прошлого. В случае, если операция потерпит крах, то всегда можно будет сказать, что с такими данными человека не существует и что он значится мертвым уже пять лет. Неплохо придумано, Лавров. Если после выполнения задания ты бесследно исчезнешь, то о тебе тоже никто не вспомнит, ведь ты своеобразный нелегал».

Он взглянул на наручные часы, они показывали начало седьмого.

«Нужно зайти к Тамаре. Интересно, что она скажет?», – подумал Павел и, закрыв створку окна, направился к двери. Остановившись около ее номера, он осторожно постучал в дверь.

«Наверное, еще не подошла», – решил он, не услышав ответа и направился к себе в номер.

– Павел! – окликнул его женский голос.

Он обернулся и увидел Тамару, которая шла по коридору.

– Павел! Подожди!

Он остановился и, повернувшись, направился к ней навстречу.

– Лавров! Ты не ужинал? – поинтересовалась она. – Знаешь, я очень хочу есть. Может, сходим вместе, перекусим?

Он явно не ожидал подобного от нее. Еще несколько часов назад она казалась ему каким-то осколком айсберга, была горда и непреступна, и вдруг подобное изменение в ее поведении.

– Хорошо. Я хотел пригласить на ужин, но тебя в номере не оказалось.

– Я догадывалась об этом и поэтому всячески спешила в гостиницу. Ты не против того, если я быстренько приму душ и переоденусь? Что не говори, весна, пыль…

– Конечно. Я зайду минут через тридцать. Тебе хватит полчаса, чтобы привести себя в порядок? Мне кажется, что ты и так неплохо выглядишь.

Она улыбнулась и исчезла за дверью номера.

***

Столик, за которым они сидели, находился в небольшом, но довольно уютном ресторанчике. Разговор не клеился. Павел, уже в который раз за этот день обратил внимание на резкие изменения в настроении Тамары. Вот и сейчас, задавая очередной вопрос, он не ждал от нее ответа.

– Тамара! Что-то произошло, что ты снова замкнулась в себе? Похоже, ты не рада этой встрече?

– Знаешь, Лавров. Я даже не знаю радоваться мне или печалиться? То, что ты здоров и сейчас сидишь рядом со мной, конечно, радует. Меня сейчас напрягает лишь одно, зачем ты снова повстречался в моей жизни? Знаешь, прошло столько времени, и я помаленьку стала забывать тебя, забывать твои руки, твои губы. Я все понимаю, да я не маленькая девочка, я взрослый человек, тем более, ты ничего мне не обещал. Однако, я все это время ждала тебя, надеялась, что вот-вот однажды вечером ты мне позвонишь. И вдруг я сталкиваюсь с тобой в этой гостинице.