Душман. Последний выстрел

– Ну, командир, ты даешь! – с восхищением произнес Морозов. – Ты двигался так быстро по склону, что можно было подумать, что ты двигаешься не в гору, а с горы. Где ты так научился преодолевать подъемы?

– Жизнь научила, Морозов. Жить захочешь, не только начнешь двигаться быстрее, но и полетишь. Я воевал в горах Афганистана и именно там овладел подобной техникой подъема. Насколько я знаю, нам предстоит воевать в Чечне, а там такие же горы, как и в Афганистане. Поэтому нужно тренироваться и тренироваться. Трудно в учении, легко в бою. Так, по-моему, говорил еще Суворов.

– Я не думаю, что там нам придется по-настоящему воевать. Они при виде армейских подразделений разбегутся, как тараканы, по своим аулам.

– А я, в отличие от тебя, в этом не уверен. Чеченцы – это горцы. Ты помнишь, сколько лет с ними воевали? Так и сейчас будет. Легкой прогулки у нас с вами не получится.

Морозов усмехнулся и посмотрел в сторону бойцов, которые, несмотря на смертельную усталость, прислушивались к их разговору.

– Командир! Не нужно сгущать краски. Ведь половина населения республики на нашей стороне. А ту маленькую горстку, кто против нас, мы уничтожим за несколько дней. Ты слышал, что сказал по этому поводу министр обороны? Так вот, он открыто заявил, что мы решим эту проблему одним полком ВДВ. Я сам слышал это по телевизору. А я, ему верю.

Теперь уже усмехнулся Лавров.

– Ты помнишь, что говорило наше правительство накануне Великой Отечественной войны? Так, что я ничуть не удивлюсь, если эта компания продлится не один год.

Лавров поднялся с земли и стряхнул с камуфляжа приставшую сухую траву. Посмотрев на уставшие лица бойцов, он поднял их с земли, и они, построившись в шеренгу, направились к темнеющей полоске леса, что виднелась впереди.

***

– Ну и как твои бойцы? – поинтересовался полковник Авдеев, который вот уже третий месяц командовал спецподразделениями ФСК. – Вроде бы все неплохо подготовлены.

– Не буду хвалиться, товарищ полковник, но у меня там, в Афганистане, ребята были крепче. Может, потому, что все там были моложе. Вы же сами видите, что самый молодой из моих бойцов – Харламов, а ему уже двадцать пять лет. Он сам мне говорил, что после демобилизации из армии больше спортом не занимался.

– Впрочем, что ты хочешь от этих мужиков? Многие из них действительно совсем забыли, что такое армия. В этом и заключается твоя задача, «Душман», чтобы из них сделать настоящих бойцов спецназа, с которыми тебе придется работать в Чечне.

– Трудно, товарищ полковник, что-то сделать за столь короткое время, что вы отпустили мне.

– Да, я все это отлично понимаю. Однако приказы нужно выполнять, «Душман». Других людей у меня просто нет, да и время поджимает. Начальство требует ускорить курс обучения и перебросить в ближайшее время вашу группу в Чечню.

– Я все понял, товарищ полковник. Но сделать больше, чем делаю, не могу.

– Кстати, «Душман». Майор Прохоров из Особого отдела вдруг заинтересовался тобой. Зайди к нему, узнай, что ему нужно от тебя.

– Есть зайти, товарищ полковник.

Прежде чем направиться в расположение своей группы, Лавров зашел к начальнику Особого отдела.

– Разрешите, товарищ майор?

– А, это ты, «Душман»? Давай проходи. Чай пить будешь?

– Нет, товарищ майор.

– Зря. У меня чай хороший, краснодарский.

Он налил себе в стакан чай и снова взглянул на Павла, как бы еще раз предлагая ему чай. Однако, заметив с его стороны равнодушный взгляд, поставил эмалированный чайник на плиту.

– Я, что хочу тебя спросить, «Душман», ты же у нас вроде бы из Казани, правда?

– Так точно, товарищ майор. Я родился и вырос в этом городе.

– Ну, ты, капитан, знаешь нашу работу? Я думаю, что тебе объяснять не стоит. В отношении тебя я сделал запрос в Казань и очень интересный получил ответ. Ты,»Душман», не поверишь, но мне сообщили, что ты якобы скончался несколько лет назад. Что ты на это скажешь?

– Как это скончался, товарищ майор? Я – живой и стою, сейчас, перед вами.

– Вот и я смотрю на тебя, вроде бы на призрак ты не похож, а судя по документам, тебя уже давно нет в живых?

– Извините меня, товарищ майор. Я прибыл сюда не на курорт. Я выполняю ответственное задание генерала Медведева. Может, и он такой же покойник, как и я? Я сразу, как только ушел из армии, все время жил в Москве. В Казани я не был лет десять, если не больше.

– Странно,»Душман», странно. Кого ты хочешь убедить? Меня? Ты знаешь, сколько я скрытых врагов изобличил за свою службу? Все они вот так, как и ты, пытались убедить меня в том, что я ошибаюсь. А, как возьмешь, бывало, их за жабры, так сразу лапки кверху, – произнес он на одном дыхании и внимательно посмотрел на Лаврова, пытаясь угадать, что он мог думать в этот момент.

Какое-то второе чувство подсказывало ему, что здесь что-то не так, но что конкретно, он не знал. Фамилии, которыми так легко оперировал этот капитан, вселяли в его душу страх. Однако, словно, противопоставляя себе этому внутреннему страху, он решил продолжить беседу с этим загадочным человеком.

– Так, кто же ошибается, капитан, милиция или ты? Скажи мне, может, ты и вовсе не Лавров, а так?

– Тогда скажите мне, товарищ майор, кто я? Вы же сами видели мои документы? Не мог же я их подделать? Запросите в отношении меня сведения у полковника Морозенко. Это он перед отъездом инструктировал меня. Кстати, он мне говорил, что вы с ним учились в школе ФСБ.

Услышав фамилию полковника, майор почему-то вздрогнул и с нескрываемой злостью посмотрел на Павла.

«Напрасно я упомянул полковника, – подумал Лавров – Видишь, как его перекосило от этого».

– Ты успокойся, капитан. Я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, это моя работа копаться не только в бумагах, но и в душах людей. Если ты действительно не тот самый Лавров, тебе бояться нечего, ну а если нет, то я бы посоветовал тебе самому покончить жизнь самоубийством, не дожидаясь ареста. Мне в моем подразделении преступники и предатели не нужны.

Он отодвинул от себя пустой стакан и внимательно посмотрел в лицо Павла. Взгляд майора был настолько тяжелым, что ему захотелось не только отвернуться, но и поежиться под его тяжестью. Обычно, так смотрят друг на друга матерые волки, и горе тому из них, кто первый отведет взгляд от противника. Ему больше никогда не претендовать на роль вожака стаи. Однако, Лавров, выдержал этот непростой взгляд, заставив майора опустить глаза.

– Ну что, «Душман», иди, отдыхай. Я думаю, что мы еще встретимся с тобой и поговорим по душам, – произнес майор.

– Я не против встреч, товарищ майор. Главное, было бы, о чем говорить.

Павел развернулся и вышел из кабинета. Мозг лихорадочно прокручивал все слова майора, и ему вдруг захотелось все бросить и бежать из расположения части без оглядки, но он сдержал себя от этого поступка. Опыт подсказывал ему, что перед тем, как принять ответственное решение, необходимо успокоиться и хорошенько подумать. Он не заметил, как дошел до расположения своей группы и, толкнув дверь рукой, вошел в свою комнату.

***

Не снимая сапог, Павел повалился на койку и закрыл глаза. Быстро погасив в своей душе панику, он задумался.

«Интересно, как бы отреагировал майор, если бы я ему сообщил, что состоял в организации «Белая Стрела»? Он, наверняка, мне бы не поверил. А, если он еще раз запросит Казань и попросит проверить меня по старому адресу прописки? Если он это сделает, то сразу же узнает, что я когда-то работал в уголовном розыске, что был объявлен в розыск, а затем погиб в перестрелке с работниками милиции».

Павел поднялся с койки и, достав из кармана куртки сигареты, закурил. Затянувшись, он стал нервно мерить комнату шагами.

«Только не паниковать, Лавров. Нет безвыходных ситуаций, есть лишь неприятные решения, – успокаивал он себя. – Нужно что-то сделать, чтобы данный запрос не ушел в Казань, но что конкретно?».

Он загасил сигарету о дно пепельницы. Неожиданно для себя он интуитивно понял, что за дверью его комнаты кто-то стоит. О том, что с момента прибытия на базу он был взят под надежное наблюдение, он не сомневался. И теперь, чувствуя, словно зверь, за дверью человека, он вдруг поймал себя на мысли, что готов убить этого, возможно незнакомого ему, любителя чужих секретов. Он встал из-за стола и, осторожно ступая, направился к двери. Затаив дыхание, и крепко сжав кулак, он резко открыл дверь. Перед ним стоял его заместитель, старший лейтенант Морозов.

– Что случилось? Что вы делаете около моей двери? – спросил его Лавров. – Кто вас этому научил?

Морозов явно растерялся. По его напряженному лицу было видно, как он подыскивал какие-то слова, чтобы объяснить ему все это. Наконец, поборов в себе растерянность, он неуверенным голосом произнес:

– Вы только не подумайте ничего плохого, товарищ капитан. Просто я проходил мимо вашего кабинета и, увидев полоску света, которая пробивалась через щель двери, решил зайти к вам. Вы уж меня извините, но я не думал, что вы так отреагируете на это.

«Неплохо держится, – подумал Павел. – Быстро он пришел в себя».

– Извините меня, Морозов. Просто я не люблю, когда за мной присматривают.

– Да что вы, товарищ капитан! Вам просто показалось, что я подслушиваю. Да и что я мог услышать из-за двери, если вы все время молчали.

«Значит, все-таки, стоял и слушал, – сделал вывод Лавров. – Интересно, кто его попросил об этом? Майор Прохоров или полковник Авдеев?».

– Все правильно, старший лейтенант. Говорят, что пуганая ворона и куста боится. Так зачем я тебе понадобился?

– Товарищ капитан, как вы смотрите на то, чтобы мы сегодня совершили ночной марш-бросок с полной боевой выкладкой? Тогда сразу станет ясно, кто из бойцов физически готов к рейду, а кто нет?

– Хорошо, Морозов. Я не против этого. Поднимешь людей в два часа ночи.

Старший лейтенант повернулся и направился к себе. Проводив его взглядом, Лавров вернулся к своим размышлениям.

«Кто такой этот Морозов? Может, его подвел под меня этот майор из Особого отдела? Вопросов много, а вот ответов на них нет. Ничего, скоро все станет на свои места».

Павел лег на койку и закрыл глаза. На столе зазвонил телефон. Он протянул руку и поднял трубку.

– Слушаю вас, товарищ полковник.

***

Бывший капитан ВДВ министерства обороны СССР, а ныне командир специальной диверсионной группы бригады Гелаева – Дату Вахаев сидел на переднем сидении джипа. Хорошая дорога, прекрасные ходовые качества автомашины невольно заставляли его заново переосмыслить проведенную им операцию по захвату КамАЗов.

Правая рука Дату привычно лежала на затворе автомата. В маскхалате разведчика, облегающем его мускулистое тело, он был гибок и осторожен, как рысь. Его спину привычно прикрывал дальний родственник по жене – Хусейн. Он хорошо ориентировался, так как эти места были знакомы ему с детства. Вон там, за крутым берегом Терека, когда-то стоял их дом, который был уничтожен русскими танкистами год назад. Чем он им не понравился, он не знал до сих пор. Под обломками дома погибла вся его семья: отец, которому было восемьдесят восемь лет, жена Марьям и двое его детей: дочка Сулима и сын Руслан.

Хоть это и свой берег Терека, но в «зеленке» в любую минуту можно было легко столкнуться с русскими, которые увеличивали количество постов на ночь. Напротив его разрушенного дома сейчас находилась одна из застав русских, а в метрах трехстах правее размещался их учебный центр.

Далеко позади, осталось их родовое кладбище, на котором лежали все его родственники, в том числе и те, кто погиб, защищая эти земли от русской армии еще в те далекие времена, когда их народ был гордым и свободным. Он вздрогнул, услышав недалеко от себя хруст ветки. Он упрекнул себя, что надолго отвлекся в мыслях от полученного накануне вечером задания. В «зеленке» на Тереке победа лишь за тем, кто первым заметит своего врага.

«Все внимание – лесу, – подумал он, снимая с курка автомата палец. – Здесь за каждым кустом может таиться смерть».

Он сделал еще несколько шагов, и его нос уловил сладостные запахи тутовника, диких яблонь и груш.

«Весна», – невольно отметил он про себя.

Его рука его по-прежнему крепко сжимала рукоятку автомата. Он повернул ствол автомата вправо, влево. Где гуще заросли, там и опасность. Слух Дату был напряжен, как у первобытного человека, ловящего каждый шорох. Сейчас, несмотря на то, что он был на своей родной земле, он не защищался, а сам искал своего противника.

Дату гордился своей командирской выучкой. Да и как не гордиться? После окончания Рязанского воздушно-десантного военного училища его направили в Афганистан. Там, в условиях войны, он сделал неплохую карьеру: через три года он уже был начальником штаба батальона, на груди его сверкали две медали и орден. «Сокол Чечни», как его называли на родине, Дату приобрел боевой опыт, воюя в Афганистане, где терял товарищей, побеждал врагов, матерея в нелегких знаниях о войне и жизни.

Тишина в «зеленке». Воздух упруг. С той стороны, из-за Терека, к берегу которого они вышли, слышен один выстрел, другой.

«Ветер в нашу сторону, – удовлетворенно подумал Дату, – значит, они сейчас прислушиваются к этим выстрелам и не обращают никакого внимания на нас».

Он достал из футляра бинокль и стал внимательно рассматривать блок – пост русских. Дату оглянулся и довольно прищурился. Лежавшая в стороне «зеленка» надежно скрывала еще троих его бойцов. Он твердо знал, что они не выпускают командира из поля зрения и готовы в любой момент прийти на помощь.

«Хорошо замаскировались», – подумал он, стараясь отыскать хоть одного из них.

Неожиданно на него из кустов вышел старик-рыболов. Они оба застыли на месте, боясь сделать лишнее движение. В ту же секунду из темноты выскочил Руслан и, повалив старика на землю, уперся большим ножом ему в горло.

– Старый ишак, ты, что здесь делаешь? – прошипел ему в ухо Руслан. – Сейчас я тебя зарежу.

– Не убивай меня, сынок. Я кричать и звать на помощь не буду, – дрожавшим от страха голосом прошептал в ответ старик.

Однако это не спасло. Руслан ловко полоснул его по горлу своим остро отточенным ножом. Фонтан крови вырвался из перерезанной артерии, окрасив зеленую траву в красный цвет.

«Зачем нужно было отнимать у старика жизнь?», – как бы, между прочим, подумал Дату и удивленно посмотрел на боевика.

А затем, словно внезапно прозрев, понял, что физическое унижение этого человека – тоже война.

«Все против нас. Все российские газеты кричат о нашей жестокости, о том, какие мы волки, и расставляют капканы, тем самым укрепляют нас в грехе самолюбования и нераскаянности. Засады на дорогах, это страшный грех тела, – почему-то вспомнил он древние мусульманские заповеди. – А вот питаться за деньги, полученные в результате разбоя, грабежа, воровства, – это грехи живота».

От этой мысли, ему почему-то стало смешно. Этому способствовало и то, что в десяти метрах от него, завернувшись в плащ-палатку, спал часовой. В метрах пятидесяти, за рядом колючей проволоки, стояли нужные им КамАЗы.

Он махнул рукой, и две тени, отделившись от придорожных кустов, метнулись в сторону спящего солдата. Солдат умер во сне, не успев испугаться и издать хоть какой-то крик. Вторым оказался часовой около машин. Несмотря на то, что он бодрствовал, оказать какое-то сопротивление он не мог. Два могучих бойца Дату просто сломали ему шею.

***

Дату, словно очнувшись от нахлынувших на него воспоминаний, слегка коснулся руки водителя, которая лежала на руле автомашины

– Руслан! Останови машину, – приказал он водителю.

Тот, молча, выполнил указание командира и, свернув с дороги немного в сторону, прижался к обочине. Вслед за ним подобный маневр совершили еще пять КамАЗов, идущих за их джипом. Дату вышел из автомашины и направился в сторону ожидавшего его мужчины.

– Что скажешь, дорогой? – спросил он его. – Надеюсь, все в порядке?

– У меня все нормально. Нужно подъехать, быстро загрузиться и также быстро уехать. Скажи, Дату, деньги с тобой? Покажи, я не люблю работать за обещания.

– Ты не переживай, у меня тоже все хорошо. Хочешь увидеть деньги, пойдем, дорогой, покажу.

Они вдвоем направились в сторону джипа. Дату открыл заднюю дверь автомобиля и взял с сиденья противогазную сумку.

– Вот, смотри. Здесь ровно столько, сколько ты тогда запросил за эти автоматы.

Мужчина взял из его рук сумку и открыл ее. В сумке находились доллары США, аккуратно уложенные в пачки.

– Можешь не считать. Я тебя не обманываю. Мы два коммерсанта, я верю тебе, а ты мне. Ведь это у нас не первая сделка.

От глаз Дату не ускользнуло, что руки мужчины слегка дрогнули от его фразы, а в глазах мелькнули искорки неподдельного счастья.

– Можно, Дату, я эту сумку положу к себе в машину?

– Нет, дорогой. Я ее тебе передам, когда мои люди забьют эти машины ящиками с автоматами.

– А как же слова о доверии? – спросил его мужчина.

– Слушай, друг, давай, не будем цепляться за каждое слово? Будет день, будет и пища.

Они разошлись в разные стороны. Вскоре из-за кустов выехала «девятка» и, моргнув дважды фарами, направилась в сторону воинских складов. Вслед за ней, стараясь не отставать, двинулись джип и КамАЗы.

– Дату, ты действительно собираешься отдавать этому русскому деньги? Может, мы его просто зарежем и все?

Командир громко рассмеялся.

– Руслан! Не нужно жадничать. Скажи, зачем тебе эти фальшивые американские деньги? На них ты ничего не купишь. Это воздух, а не деньги. Сейчас для нас самое главное – оружие, а не эти бумажки.

Они громко рассмеялись. Руслан, несмотря на молодость, уже имел небольшой боевой опыт. Он совместно с группой таких же молодых парней в начале этой весны напали на отдел милиции в одной из казацких станиц и, убив трех милиционеров, завладели тремя десятками пистолетов «Макарова» и несколькими автоматами. Именно в тот день он повязал себя кровью.

– Дату! А как ты познакомился с этим русским?

– Я служил вместе с ним в Афганистане. Он тогда был капитаном. Однако он там начал продавать моджахедам оружие и боеприпасы. Он и тогда был очень жаден до денег. Я недавно чисто случайно встретился с ним. Поговорил, предложил деньги. Вот он и клюнул на них.

Впереди идущая «девятка» стала сбрасывать скорость, а затем совсем остановилась около металлических ворот. Рука Дату машинально потянулась к лежавшему на коленях автомату. Мужчина вышел из автомобиля и направился в сторону КПП.

***

Минут через пять он вышел из КПП и направился к джипу.

– Все нормально, Дату. Охрану несут всего одиннадцать человек. Шесть на КПП, остальные у складов. Пароль – «ольха». Автоматы находятся на седьмом складе. Он в самом конце базы. Сейчас солдаты откроют ворота и пропустят вас на территорию базы. Все остальное, как договорились ранее. Ни один боец с КПП не должен остаться в живых.

– Не переживай. Все будет сделано чисто. Вот, возьми свои деньги. Ты их действительно заработал, – произнес Дату, наблюдая за открывающимися воротами.

Мужчина схватил противогазную сумку и чуть ли не бегом направился к своей автомашине.

– Давай, въезжай, – тихо сказал он водителю, снимая автомат с предохранителя.

Джип мягко тронулся. Дату невольно улыбнулся прапорщику, который внимательно всматривался в лобовое стекло внедорожника. В какой-то миг ему показалось, что этот молодой мужчина в погонах догадался, зачем они въезжают на территорию базы в столь поздний час и готов поднять тревогу. Но он пересилил себя и, криво улыбнувшись начальнику караула, тихо проследовал дальше. Они быстро добрались до нужного склада и остановились недалеко от него. Дату вышел из машины и направился в сторону часового.

– Стой! Кто идет! Пароль! – выкрикнул часовой и передернул затвор автомата.

– Чего орешь? Ольха! Отзыв? – потребовал он у часового.

– Ока! – выкрикнул часовой и закинул автомат за плечо.

Дату махнул рукой и из кузова КамАЗа стали выскакивать молодые люди, одетые в камуфляж.

– Стройся! – скомандовал Дату и, когда все выстроились, приказал приступить к погрузке оружия.

Часовой даже не успел снять с плеча автомат, как оказался связанным по рукам и ногам. Они быстро сбили с дверей замки и стали таскать и грузить в машины тяжелые ящики с автоматами. Вскоре все машины были забиты ими.

– Дату? Что будем делать с этим русским? – спросил Руслан, указывая на связанного солдата. – Можно, я его просто зарежу?

От услышанного солдата стало трясти. Он не сомневался, что этот симпатичный парень легко его зарежет тем большим кинжалом, который болтался у него на поясе.

– Не спеши. Зарезать ты его всегда успеешь. Закиньте его в кузов, пусть будет нашим заложником. И еще, Руслан! Зарезать невооруженного противника не к лицу воину ислама. Русских не резать нужно, а делать рабами. Пусть они работают, пусть приносят пользу семье.

– Я все понял, Дату, – произнес Руслан и, подхватив худенькое тело солдата за поясной ремень, с легкостью забросил его в кузов грузовика.

КамАЗы, ревя моторами, медленно двинулись в сторону КПП. Как и в прошлый раз, навстречу им вышел прапорщик. Подняв вверх правую руку, он потребовал, чтобы автомобили остановились. Из джипа вышел Дату и встал около автомобиля. Видя, что к нему никто не спешит, прапорщик медленно направился в сторону мужчины. Подпустив его метра на три, Дату схватил с сиденья автомат и в упор расстрелял прапорщика. Пока находившиеся на КПП солдаты пытались разобраться в сложившейся ситуации, автомашины, набрав скорость, выбили металлические ворота и устремились в сторону трассы. Дату попросил Руслана остановить машину и, взяв с заднего сиденья ручной огнемет «Шмель», выстрелил в здание контрольно-пропускного пункта. Из окон здания вырвался столб огня. Крыша приподнялась и, переломившись пополам, рухнула вниз, погребая под своими обломками выживших после взрыва солдат.

***

Лавров мчался в кабине армейского грузовика, в кузове которого разместились бойцы его группы. Согласно полученному приказу, его группе предстояло догнать и уничтожить одно из подразделений банды Гелаева, которая совершила налет на воинский склад и захватила большую партию оружия и боеприпасов. Из имеющейся информации следовало, что группа сепаратистов, общей численностью около пятидесяти человек, на пяти грузовиках движется в сторону ближайшего населенного пункта, расположенного на территории Чечни.

Павел посмотрел в окно, однако за стеклом было так темно, что невозможно было ничего разглядеть.

«Как же так. Почему бандиты легко проникли на территорию охраняемого военного объекта? – подумал он. Почему, не имея на руках никаких документов, они смогли не только заехать внутрь базы, но и похитить там большую партию оружия. Впрочем, пусть об этом думают сотрудники Особого отдела, это их прямая работа. Наверняка, не обошлось без измены. Сейчас главное догнать их, не дать им возможности раствориться на территории Чечни. Похоже, группе могут помочь только «вертушки», а затем все будут решать ноги. Если группа успеет заблокировать дорогу, то деваться им будет некуда».

– О чем думаете, товарищ капитан? – прервал его размышления водитель. – По трассе мы их все равно не догоним. У них перед нами фора в пятьдесят-семьдесят километров.

– Ты прав, Игорь, вот об этом я и думаю. Дорога здесь делает большую петлю, и, если мы вовремя высадимся с вертолетов и перекроем дорогу, то деваться им будет некуда. Понял?

– Так точно, товарищ капитан. Другого выхода у нас просто нет.

– Вон видишь впереди огни, это аэродром вертолетчиков. Давай, двигай туда.

Машина свернула с трассы и затряслась по бездорожью. С каждым мгновением огни становились все ярче и ярче. Наконец машина дернулась и встала, осветив фарами зеленые ворота с красными звездами. К машине, не торопясь, подошел солдат, за плечами которого торчал ствол автомата.

– Позови дежурного, – приказал ему Лавров. – Скажи, что подъехала машина со спецназом.

Солдат, молча, развернулся и скрылся за воротами. Ждать пришлось минут двадцать, пока к машине подошел лейтенант. Он, молча, обошел вокруг автомашины и лишь затем подошел к кабине.

– Капитан Лавров, – представился ему Павел. – Машины к вылету готовы?

Лейтенант все также, молча, взял из его рук удостоверение личности и, прочитав, вернул обратно Павлу. Он вяло взмахнул рукой, и ворота открылись.

– Вам направо, товарищ капитан. Двигайтесь вдоль забора до конца, там и увидите две машины. Летчики уже давно ждут вас.

– Спасибо, лейтенант.

Павел отдал распоряжение водителю, и тот, въехав в ворота, свернул направо. Увидев две стоявшие «вертушки» с запущенными двигателями, он приказал водителю остановиться.

– Разгружайся! – скомандовал он и, отойдя в сторону, стал внимательно наблюдать, как его бойцы стали грузить в вертолеты тяжелые ящики с боеприпасами и взрывчаткой. Когда погрузка была закончена, он построил бойцов и, разделив их на две группы, приказал грузиться в вертолеты. Через пятнадцать минут «вертушки» скрылись в ночном небе.