Серые птицы на белом берегу. Народный роман

Но в ночь на 18 мая 400 заключенных, невзирая на открытый по ним огонь, проделали проломы в саманных стенах и проникли в женскую зону. Часть группы нарушителей режима разошлась по баракам, но большинство собралось на хозяйственном дворе.

Для восстановления порядка в хозяйственный двор и женскую зону была введена группа автоматчиков, в задачу которых входило возвращение нарушителей порядка на место.

Заключенные забросали солдат камнями и палками, другими предметами, после чего был открыт огонь. В результате было убито 13 и ранено 43 заключенных, а 10 работников лагеря получили легкие телесные повреждения. Отец Мухина, увлеченный общим потоком данного события, тоже оказался на хозяйственном дворе. С единственной тогда мыслью – возможно, удастся попасть в помещение склада и раздобыть чего-нибудь съестного. Чувство голода никогда не покидало его, и желание поесть превратилось в подобие навязчивой идеи. Он и по возвращении домой еще долго не мог насытиться нормальной человеческой едой и настоящим хлебом, которые всегда жадно поедал и не терпел, чтобы во время обеда кто-то разбрасывал по полу хлебные крошки. Каждый раз напоминал – грех так поступать с хлебом. За него в лагерях люди порой жизни отдавали. Человека могли раздавить, как муху или пристрелить без всякой санкции прокурора или решения суда.

После первого ЧП в Степном лагере сюда поступило распоряжение начальника УМВД Карагандинской области полковника Коновалова о недопущении применения оружия. Воспользовавшись этим, заключенные разгромили следственный изолятор и штрафной барак. Угрожая расправой, заставили администрацию и надзирающий за ними состав служащих покинуть зону, захватили продовольственные и вещевые склады. И к тому же в знак протеста не вышли на работу.

Днем 18 и 19 мая 1954 года на стенах и дверях столовых появились воззвания, призывающие, как потом констатировали представители администрации лагеря, к действиям антисоветского характера и национальной розни. В такой ситуации заключенными было принято решение – подготовить обращение к администрации лагеря, в котором содержалось требование до приезда правительственной комиссии по расследованию случая применения огня по заключенным 16- 17 мая 1954 года не посещать территорию зоны работникам органов, а также снять огневые зоны.

Администрация лагеря дала положительный ответ на это обращение и сообщила о вызове правительственной комиссии. В свою очередь, предстояло избрать и лагерную комиссию для участия в расследовании событий 16 – 17 мая 1954 года.

Комиссия была избрана в составе шести человек – по два представителя от каждого лагерного пункта третьего отделения. В ее состав чуть не попал и С.П.Мухин, пользовавшийся среди заключенных авторитетом честного и справедливого человека. Но его на несколько голосов опередил во время выборов солагерник Кузнецов, уроженец села Медяниково Воскресенского района Саратовской области. Русский, беспартийный, с высшим образованием, он тоже пользовался большим авторитетом в лагере. А до 1948 года работал агрономом райсельхозотдела Ростовской области. В зону попал после того, как его осудили по статье 58-1 «б» УК РСФСР на 25 лет. Биография вообще-то у него была не простая. Как свидетельствовали полученные позже отцом Мухина архивные данные, в мае 1942 года Кузнецов попал в плен. Находясь в Перемышленском лагере для военнопленных, вроде бы вступил в связь с зондерфюрером Райтером, по рекомендации которого в октябре 1942 года был назначен на должность коменданта лагеря русских военнопленных. Занимался их вербовкой для сотрудничества с немцами. Принимал участие в карательных операциях против советских партизан. Как один из организаторов и руководителей восстания в Степлаге с 16 по 25 мая 1954 года, 8 августа 1955 года Верховным судом Казахской ССР был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу, замененной ему 25-ю годами исправительно-трудовых работ. Это по казенным бумагам. А на самом деле все было иначе, и Мухин-старший, лично знавший Кузнецова, говорил об этом деле, как о сфабрикованном. И в подтверждение своих слов позднее зачитывал сыну копию постановления Верховного суда СССР от 12 марта 1960 года об освобождении и полной реабилитации Кузнецова.

Вообще таких судебных ошибок и исковерканных судеб, отслеженных Мухиным-старшим на примере своих солагерников, было множество. Он собирал архивные справки и живые свидетельства о наиболее ярких и типичных личностях, с которыми свела его судьба в годы сталинских репрессий.

Мухин-младший тоже перечитывал их с любопытством и недоумевал – за что так невзлюбила Советская власть этих людей. В его памяти надолго сохранилось немало примеров, записанных отцом.

Шиманская Мария Семеновна, 1904 года рождения, уроженка города Ленинграда, русская, беспартийная, из рабочих. Образование высшее, по специальности экономист. В 1936 году Особым совещанием НКВД СССР якобы за троцкистскую деятельность была осуждена к 5 годам ИТЛ, из партии исключена, срок отбыла, после чего была направлена в ссылку в город Акмолинск. Работала там старшим экономистом на заводе «Казахсельмаш». И снова в 1950 году была арестована за антисоветскую агитацию среди населения. А в действительности позволила себе сказать правду о некомпетентности одного из чиновников, принимавшего не лучшие решения, касавшиеся данного предприятия. Осуждена по статье 58-1), часть 1 и статье 58-11 УК РСФСР на 10 лет.

Макеев Алексей Филиппович, 1913 года рождения, уроженец г. Чкалова, русский, из рабочих, образование высшее, до ареста работал преподавателем географии в средней школе. Осужден в 1941 году по статье 58-10 ч.2 к 10 годам ИТЛ. Осужден в 1947 году лагерным судом Степлага по ст. 58-10 ч.1 на 10 лет.

Список осужденных знакомых Мухина-старшего, вошедших в лагерную комиссию для расследования событий 16 – 17 мая и расстрела их товарищей, можно было бы продолжить. Но и этого достаточно, чтобы понять, что большинство находившихся в ту пору за колючей проволокой, никакими «врагами народа» ни были, в подавляющем большинстве их осудили по ложным обвинениям и годами незаслуженно мучили в лагерях, мало, чем отличавшихся от больших концентрационных лагерей, организованных гитлеровцами. И вот что удивительно, ловил себя на мысли Мухин-младший, похоже, первые ростки демократии, наперекор всему, появлялись именно в сталинских лагерях. Возможно, потому, что там людям уже нечего было терять, и они все видели без розовых очков советской пропаганды, ценили всех по заслугам, по реальной сумме положительных и отрицательных качеств, умению не терять оптимизма, преданности идее освобождения. В лагерях в ту пору начинали избирать своих представителей для решения общих вопросов, писать коллективные документы, обращаться в вышестоящие инстанции вплоть до правительства, что с годами стало нормой. Но весь курьез в том, что происходило это за колючей проволокой. Не правда ли – своеобразная у нас история и «демократия». И от них никуда не деться, как не ходить ногам без туловища.

По судьбе отца Мухина эта история прошлась не на шутку. Его вместе с руководителями восстания в Степлаге (голосовали же за включение в комиссию!) лагерное начальство, точнее следователь НКВД, хотел снова упечь лет на десять, чтобы вообще не увидел свободы и сгинул за колючей проволокой. Но прокурор его поправил – времена уже не те, пора другими глазами на реалии жизни, в том числе даже на восстание в лагере и его причины, посмотреть. К тому же тогда в Степной лагерь прибыла республиканская правительственная комиссия во главе с генерал-майором Губиным и вслед за ней – представители МВД СССР и прокуратуры из Москвы: генерал-лейтенант Бочков, помощник Генерального прокурора Самсонов. Эта комиссия сумела достичь соглашения, заключенным были даны разъяснения о полномочиях правительственной комиссии, а также комиссии по расследованию событий 16 – 17 мая 1954 года. Был оглашен Указ Президиума Верховного Совета СССР и приказ министра МВД, прокуратуры и юстиции «О досрочном освобождении лиц, совершивших свои преступления до 18-летнего возраста и об освобождении инвалидов». Похоже, так начиналась эпоха милосердия. Но перемирие было не долгим. И об этом свидетельствуют не только личные наблюдения Мухина-старшего, но и копии архивных документов, которые он собирал после освобождения. Дело в том, что, если заключенные русские и восточные украинцы, а равно и представители целого ряда других национальностей вышли на работу с полной верой в законный исход дела, то западные украинцы и литовские националисты вместе с чеченцами и ингушами выходили на работу только с целью связи с заключенными рудника. Среди них был и работавший то с кайлом, то с тачкой в руках и отец Мухина, на которого снова завели дело.

Связь с основной массой заключенных осуществлялась через вольнонаемных жителей поселка, находившегося неподалеку от зоны. Целью дальнейшего противостояния, как сформулировано в официальных документах, была «борьба с советским строем и его карательной политикой». Но они же, как понял Мухин-младший, уточняли еще одну деталь, напрямую в этих формулировках с событиями не связанную. Но именно этот факт, судя по всему, дал толчок к новому противостоянию.

24 мая 1954 года из третьего лагерного отделения Степного лагеря для «разрядки обстановки» по указанию Бочкова, Губина и Самсонова были вывезены 426 человек в отделение Теректи, находившееся в 75 километрах. Стены, разрушенные накануне заключенными, полностью восстановили. Вернувшись вечером с работы, политические заключенные выдвинули требование вернуть вывезенных людей в лагерь, очевидно, полагая, что с ними хотят расправиться. Но наряду с этим были подняты и другие вопросы – о сокращении сроков приговоров и возможности свободного проживания в местах работы вместе с семьями, об освобождении семей из мест ссылки…

Сложно теперь, через многие годы, и опираясь лишь на архивные документы, составленные определенно с заданных позиций, оценивать дальнейший ход событий Мы, скорее всего, можем следовать лишь их явно тенденциозной логике. А в документах далее говорится, что заключенные продолжали не подчиняться администрации, явно находясь под воздействием украинских националистов и уголовников-рецидивистов. Правительственная комиссия полагала, что с основной частью заключенных взаимопонимание достигнуто и задача состояла в том, чтобы найти способы борьбы с конспиративным центром восстания.

… Предполагалось, что сломить сопротивление заключенных удастся без применения вооруженной силы. И опять по радио, на собраниях и в отдельных беседах передавались разъяснения московской комиссии о том, что выдвинутые требования будут доведены до соответствующих инстанций и рассмотрены в законном порядке.

Разъяснялись также, в который уже раз, последние мероприятия партии и правительства по вопросам улучшения содержания заключенных в особых лагерях и изменения законодательных актов. Мухин – старший ежедневно слушал передачи по лагерному радио, в которых диктором передавались статьи на политические темы, выступления руководителей КПСС и правительства, обращения к заключенным о прекращении неповиновения и с призывами о выходе на работу…

Исполняющим обязанности начальника лагеря подполковником Рязановым и заместителем начальника лагеря по политической работе полковником Олюшкиным был составлен план политико-воспитательной и культурно-массовой работы, в котором предусматривалось доведение до заключенных решений партии и правительства, улучшение работы клубов, библиотек, творческих самодеятельных коллективов, организация спортивных игр, вопросы производственного обучения и повышения общеобразовательного уровня заключенных. Не было главного – сообщения об освобождении и возможности воссоединения с семьями.

Да, думал Мухин-младший, размышляя над этими событиями, ну, чем не отеческая забота о людях! Вот же лицемеры! И разве с ним самим и его одноклассниками, позже – коллегами на воле занимались иначе? Те же планы мероприятий! Та же самодеятельность. В одном разница – отец и его друзья в ту пору оставались за колючей проволокой, а он – Николай и его одноклассники – по другую сторону. А вообще вся страна напоминала еще большой концентрационный лагерь с тотальной слежкой и воспитанием угодных власти людей-винтиков. Уже через много лет, будучи в отпуске на своей малой родине, Николай перелистывал страницы отцовских записей и искал закономерности в том, что случилось с его страной и народом, одними из первых провозгласивших идею борьбы за освобождение человечества и социальной справедливости, как общенациональную. Высоко взлетели в мечтах, – думал он, – и так плюхнулись! Как обмельчали и дошли до откровенного доносительства, хождения по трупам своих сослуживцев и соседей, сокамерников, обуреваемые животным страхом перед системой и желанием выжить в ней, наперекор всему. Да, цена за такое выживание для многих оказалась слишком высокой. И все это еще долго давало себя знать и в новые времена.

Но не будем забегать вперед. Читателю, очевидно, хочется узнать о том, чем же закончилось восстание в Степлаге и как это событие отразилось на дальнейшей судьбе отца Мухина. А потому продолжим наше повествование о тех уже отдаленных от нас и не всем известных временах. С 1 по 5 июня 1954 года продолжались массированные радиообращения к бастующим, которые говорили сами за себя и не требовали комментариев. Вот одно из них: «Заключенные третьего лагерного отделения, мужчины и женщины! Ознакомившись в течение семи суток с положением дел в лаготделении и условиями вашего содержания, я как начальник Главного управления лагерей МВД СССР, считаю, что повода для того, чтобы вести себя так, как вы это делаете, нет. За последнее время заключенным предоставлены льготы. Принят ряд мер, направленных на улучшение условий их содержания. Это правительственные акты большой политической важности, первостепенного политического значения. Они свидетельствуют о великой жизненной силе советского строя, о дальнейшем укреплении могущества нашего социалистического государства.

Эти важные политические документы говорят о величайшей заботе нашей Коммунистической партии и Советского правительства о вас, временно изолированных от общества, ваших жизненных интересах, ваших правах и вашем будущем…

Вы сами являетесь свидетелями проведения в жизнь таких важнейших правительственных актов, как освобождение в 1953 году более 50 процентов всех заключенных по амнистии, как введение зачетов рабочих дней, получения зарплаты и другого, а также являетесь свидетелями освобождения из-под стражи ваших товарищей по лагерю в результате пересмотра дел.

Следовательно, это не обман, что пытается вам внушить кучка дезорганизаторов, как Слученков и другие, а действительность.

Вместо благодарности нашей партии за заботу о вас вы поддались на провокации авантюристов и уже три недели учиняете беспорядок.

Небольшая группа хулиганов, вооруженная палками, железными тросами, ножами, запугивает вас – большинство честно работавших – и принуждает вас голосовать за демагогические резолюции, разыгрывать единодушие, они требуют продолжать неповиновение лагерной администрации, немедленного и в первую очередь пересмотра дел именно только заключенных вашего лаготделения, снижения сроков наказания всем осужденным на 25 лет, введение зачетов рабочих дней до 5, оплаты труда наравне с вольнонаемными рабочими и приезда в лагерь члена Президиума ЦК КПСС или секретаря ЦК КПСС.

Для них никакого авторитета не существует.

Комиссия Бочкова, Губина, прокурора Самсонова, видите ли, обманула их, оказывается, тем, что заделала силами самих заключенных сделанные дезорганизаторами проемы в женскую зону и хозяйственный двор и хотела тем самым обезопасить вашу коллективную ответственность за возможное расхищение материальных ценностей, которые хранятся на складах.

Уверены ли вы, что ценности, ответственность за охрану которых вы морально взяли на себя, в безопасности? Безусловно, нет. Вряд ли Слученков, Иващенко и другие им подобные заработали своим честным трудом средства на папиросы «Дюбек», «Казбек», которые они ежедневно курят, как высокооплачиваемые работники.

Они кричат о беззаконности в лагере, о произволе, за который при установлении прокуратурой Союза виновные понесут наказание, а сами грубо попирают статью 127 Конституции СССР, которая гласит: «Гражданам СССР обеспечивается неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту, иначе как по постановлению суда или санкции прокурора»…

Комиссия МВД и Прокуратуры СССР не хочет жертв, как об этом твердят авантюристы. Поймите, что мы являемся представителями нашей Коммунистической партии, задачи которой состоят в том, чтобы построить коммунистическое общество путем постепенного перехода от социализма к коммунизму, непрерывно повышать материальный и культурный уровень общества, воспитывать членов общества в духе интернационализма и установления братских связей с трудящимися всех стран, всемерно укреплять оборону Советской Родины от агрессивных действий ее врагов.

Мы считаем своим коммунистическим долгом проводить в жизнь линию нашей партии о законности, о советском гуманизме, о котором А.М.Горький писал: «Пролетариату человек дорог. Даже тогда, когда человек обнаружил социально вредные наклонности и некоторое время действовал как социально опасный, его не держат в развращающем безделье тюрьмы, а перевоспитывают в квалифицированного рабочего, полезного члена общества. В этом твердо установленном отношении к «преступнику» сказывается активный гуманизм пролетариата, гуманизм, которого никогда нигде не было и не может быть в обществе, где «человек человеку – волк»»…

Что верно, то верно, размышлял Мухин-младший, читая этот документ из отцовского архива, найденный им в большом чемодане на чердаке среди других отцовских бумаг. Действительно, такого, похоже, «никогда нигде не было и не может быть». Его особо умилял прием классика советской литературы, когда он слово преступник брал в кавычки. Видимо, тоже сомневался в том, что осужденные в годы сталинских репрессий были действительно виноваты перед Советской Родиной. Хотя видел и приговоры, и постановления, санкции – все, что соответствовало законности, установленной при тоталитарном строе, отличавшемся аккуратностью делопроизводства и отчетностью низовых звеньев власти перед высшими. О лицемерном содержании прочитанного Мухиным обращения правительственной комиссии к заключенным Степлага, как понял Мухин-младший, даже и говорить не приходилось. Тем более, что дальнейшие события в этом лагере были красноречивее всяких слов.

26 июня 1954 года в 3 часа 30 минут началась войсковая операция. В жилые зоны первого и второго лагерных пунктов и хозяйственный двор третьего лагерного отделения через трое ворот и семь специально подготовленных проемов были введены два дивизиона военизированной охраны Степлага и дивизион конвойной охраны войсковой части 3347. Это – 1600 человек, 98 служебно-розыскных собак с проводниками и 3 пожарных машины. Для разрушения баррикад и заграждений использовались пять танков Т-34. Руководил операцией заместитель начальника ГУЛАГа генерал-лейтенант Бочков….

По радио по-прежнему передавались сообщения, главной целью которых, как поясняло позднее лагерное начальство, было – предупредить возможные жертвы. Мухин – старший хорошо и надолго запомнил тот день. Танки сходу вошли через ворота в зону третьего лагерного отделения, разрушили баррикады и другие заграждения, возведенные заключенными, и обеспечили простор оперативным группам по блокированию жилых бараков. Оперативные группы действовали под прикрытием танков. Использовались ракеты, взрывпакеты, дымовые шашки, холостые патроны и собаки… Все это постепенно создавало атмосферу страха и даже ужаса для заключенных. При ликвидации беспорядков были арестованы 36 активистов, которые были преданы суду. 400 заключенных, состоявших на службе в «безпеке», охране, пикетах, отправлены в тюрьмы. Также отобрана была и отправлена для этапирования в лагеря Дальстроя и Озерный лагерь 1000 заключенных – 500 мужчин и 500 женщин, которые активно поддерживали бунтовщиков. Отец Мухина, нахлебавшийся лагерной жизни, в этих выступлениях практически не участвовал. Отказался, когда его и других заключенных из его барака подбивали на выступление. И уголовники, воспользовавшиеся ситуацией, чтобы еще сильнее «замутить чистую воду» и поживиться за счет других, даже избили его до полусмерти. На память о том наезде у него осталась резаная рана на спине. С нею он попал сначала в лагерную больницу, где местный фельдшер – такой же зек – в течение десяти дней делал ему перевязки и лечил. А потом, когда рана воспалилась и начала гноиться, по ходатайству того же фельдшера – в госпиталь.. Собственно, это и спасло Мухина-старшего от отправки в Дальстрой и еще большего затягивания срока его заключения.

Вообще тогда от самоуправства урок и других действительно антисоветски настроенных личностей, взявших в свои руки бразды правления, пострадало немало без вины виноватых и имевших собственное мнение о том, как им нужно было поступать. После операции были освобождены из тюрем, организованных радикально настроенными заключенными, 22 человека и обнаружено 37 трупов, 61 заключенный доставлен в госпиталь. 9 из них умерли, 54 заключенных, как понял Мухин из копий документов Госархива РФ, получили телесные повреждения и ушибы, но не госпитализированы.

Кстати, не только заключенные, но и 40 офицеров и солдат тоже получили телесные повреждения и ушибы в ходе той операции по умиротворению восставших в лагере. 1 июля 1954 года третье лагерное отделение Степлага было переведено на общий режим содержания в полном соответствии с инструкцией, объявленной приказом министра МВД СССР № 0190 – 1947 года. Восстановлены все льготы и преимущества, положенные по этой инструкции для заключенных, содержавшихся в этом лагерном отделении.

Да, думал Мухин-младший, позаботились работники ГУЛАГа даже о льготах для таких, как его отец. Кто после этого будет возражать, что у нас не было заботы о людях и гуманизма!

В своей жизни он еще не раз мысленно возвращался к судьбе отца и тем событиям 1954 года. И всегда ощущал какой-то нервный холодок, достававший его до самого сердца из, казалось бы, уже далекого времени.

Много думал о свободе и несвободе человека, его поведении в экстремальных условиях, когда сволочи становились еще большими сволочами, а хорошие люди становились еще лучше. Хотя, случалось, что и положительные герои своего времени не выдерживали пресса обрушившихся на них гонений и превращались в жалкие подобия разумных и совестливых существ, которым Бог предопределил на земле особую роль среди всех других. И случилось же так, что вот теперь и ему – передовику производства и ударнику коммунистического труда – приходилось работать и создавать новый город и чудеса техники на той же земле, где отбывал свой срок и мучился в лагере его отец. Как замысловато все в жизни и непредсказуемо!..

Самолет набрал высоту. В салоне стало прохладно и тихо. Некоторые пассажиры, успокоившись после взлета и, выплеснув эмоции, уже задремали в удобных креслах. Мухину не дремалось. Его пробил легкий озноб. Боже, и зачем я только согласился на эту командировку! – подумал он. – Будто больше некому было. Возомнил себя незаменимым специалистом. Но если разобраться, то не хуже тебя цветные швы мог заварить на органике и Юрка – бывший ученик, – сам его натаскал. Да и конструкционную часть он знает неплох. За деньгами потянулся – двойная оплата? Может, и это. Но не главное. Вот говорят, убийцу обязательно на место преступления, как магнитом, притягивает. Но, видать, не только убийцу. Я ж никого не убивал и в смерти Оли и Ленки не виновен. Напротив, сам вроде как пострадавший. Но ведь тоже тянет, туда, где они…

Мухин не успел додумать, бортпроводница предложила ему минералку в пластмассовой чашечке. Он не отказался, выпил залпом. Вода была соленая, почти как в водолечебнице в поселке Ералиево, куда он раньше ездил попарить кости, залечить радикулит, старую травму. Заезжал на полчасика после работы с дочерью Олей, которую забирал из детского сада и позже – начальной школы. Домой она не хотела, и ему приходилось брать ее с собой. Девочку не останавливала даже тряская и вдребезги разбитая тяжелой техникой в некоторых местах дорога, покрытая густым пухляком. Сквозь запыленное стекло Оля с любопытством разглядывала древние, выветренные скалы, желтые и розовые мазары, мавзолеи для усопших. Они были почти сказочными, – отделанные как игрушки, причудливых форм – и во многом, на ее взгляд, выигрывали перед серыми и приземистыми домишками барачного типа, в которых жили в основном местные крестьяне казахи и многонациональное племя разведчиков нефти. Как-то дочь не вытерпела и спросила отца:

– Папа, вот ты строитель, скажи, почему для мертвых здесь строят лучше, чем для живых?

– С чего ты взяла? – удивился серьезности вопроса маленькой дочери Мухин, и попытался было увильнуть от него. Но, видя настойчивый взгляд дочери, сказал, подумав: «Понимаешь, дочка, сложный это вопрос. Вроде все хотят лучше для живых строить. Да то времени, то денег не хватает. А бывает, что и совести. Люди разные. Но в основном хорошие. Ты это запомни. Видишь, какой красавец-город Шевченко выстроили на морском берегу. А ведь там пустыня была. И здесь у поселка пустыня. Но строят, конечно, иначе – временщики, геологоразведчики. Сегодня они тут, а завтра – на другом месте, как перекати-поле. Основательности у них в строительстве и обустройстве своих поселков никогда не было, и нет. А мазары – это дело настоящих мастеров, которым местные крестьяне – верблюдоводы и овцеводы делают заказы за большие деньги. Вот они и стараются, не спеша, возводят мазары и мавзолеи, чтобы они вечно стояли, как настоящие памятники усопшим, произведения зодчества.