Искусство ведьмовства. Обучение
– Веся я, это, то есть Весения, – пробубнила, на его лапищу, мой локоть зажимающую, поглядывая.
– А по батюшке? – привязался постылый.
– Весения, Радира Залучного дочка, из Уточной слободы, что при городе Приточном, – гаркнула в сердцах.
И знаю же, что не с руки мне ерепениться, да одолел, вонючка столишная.
– Следуйте за мной, Весения Радировна, – приказал магистр, отцепился от меня и зашагал размашисто к лесенке цветастой.
– Какой мужик, ужо он-то возьмёт это бабье царство в кулак, – послышался сзади давешний шёпот.
Я повернулась – никого. Почудилось? Али духи местные играются?
– Ты иди давай, простота, покуда хозяина нового не разгневала, – прошипел мне голос неведомый.
– Да кто ты будешь-то, тварь неведома?! – не удержалась я.
Магистр, уже до лесенки дошагавший, с шагу сбился, остановился, развернулся, и как рявкнет:
– Что?!
– Это я не вам, это я ему, – повела руками.
А кому ему – и сама не ведаю. Да только этот кто-то из угла захрюкал, загоготал и причитать принялся.
– Ой дурная девка, ой оглашенная. Давненько меня так не задорили.
– Я тебя сейчас так позадорю, неделю ховаться будешь! – заорала я на всю залу, потрясая кулаками во все стороны.
А магистр вдруг заулыбался, головой покачал и говорит:
– И не стыдно вам, домовой народец, девушку позорить и путать?
– Ох ты ж батюшкины косточки, никак слышит, – пропыхтел голос неведомый.
– Да не, приставляется, – ответил ещё один голосок.
– Тикать надобно, покуда не пальнул магияй своёй, – зашептал голос из угла.
Я, как ни глядела, как глаза свои ни пучила, никого там не углядела, но слышу же! Не почудилось, точно знаю.
– Весения Радировна, это с вами домовые шалят. Не обращайте внимания. И поторопитесь, у меня времени мало, а нам нужно ещё с вашим статусом разобраться, – обратился ко мне магистр.
– А чего разбирать-то? – пожала я плечами. – Ведьминские силы есть, вот батюшка и свёз, куда положено.
– Дело в том, что решать – положено или нет, не вашему отцу, и даже не матушке Евдоре. У неё нет полномочий одобрять кандидатуры послушниц. Посему, следуйте за мной, – как отсёк проговорил магистр и пошёл по лесенке вверх.
Я ещё раз оглядела зал, никого не углядела, вздохнула тяжко, да и за магом поплелась. Эка невидаль – домовые, да ещё и такие окаянные. Как же я тут с ними? Хотя, рано ещё за домовых печалиться, сначала остаться здесь надобно. Неспроста же магистр этот Златанию послушницей кличет, а меня по батюшке величает. Не послушница я ещё, а невесть кто и почём сюда явилась. Вот магу тому мою судьбу и решать, а он больно грозный, весь из себя такой сердитый. И не гляди, что на лицо молод да пригож. Матушка Евдора неспроста про года маговы долгие сказывала.
Поднялись мы по лесенке, прошли по проходу и свернули к двери большой, дубовой да чернёной. Магистр дверь ту отворил и рукой мне указал. Я прошла, встала у стеночки, от прохода недалеко, да голову опустила. Страшно-то как. Но напутствия матушки Евдоры помню, сподоблюсь как-нибудь отбрехаться от мага цеплючего.
– Проходите, Весения Радировна, – кивнул магистр на стул резной, что у стола стоял.
Ох и несподручно, когда по батюшке кличут. Всю жизнь Веськой была, Радиркиной девкой малой, а тут целая Весения Радировна. Но деваться некуда, не буду ж я столичного мага, да ещё и магистра, поправлять. Прошла, села, куда велено, и ручки на коленках сложила. Магистр стол обошёл, кафтан скинул, рубахой белоснежной хорошась, бросил его на высокую спинку своего стула, уселся, руки сложил на груди и на меня уставился.
– Веся я, мне так сподручнее, – выпалила, растерявшись от взгляда такого прямого да пристального.
– Хорошо, Веся, – улыбнулся он. – А меня можете называть магистром Дарлатом. Понимаю, вам непривычно такое обращение, но, как вам, наверное, известно, мы – маги, не делаем различий по сословиям. Каждая личность достойна уважения, если она не скомпрометировала себя дурными поступками.
Так и вертелось на языке «Чегось?», но промолчала. Пусть бает, раз ему так хочется. А я буду слушать, да запоминать. Глядишь, и всколыхнётся в памяти что из матушкиных поучений. Пока с этим как-то не срослось, всё страшно, да непривычно, от того и думы, и душа к слободе родной тянутся. Да и путается всё, речи привычные с говором столичным перекликаются.
– Так вот, Весения, матушка Евдора вкратце рассказала мне о вашей семейной проблеме. И я склонен пойти вам навстречу, но только после того, как удостоверюсь, что вы действительно являетесь ведьмой, пригодной для обучения в этой школе.
– Я грамоте обучена! – протараторила, теребя подол сарафана. – Читать-писать умею, и даже по-вашему разговаривать могу… только не сейчас. Отдышаться бы мне.
– Вот и отдышитесь, успокойтесь, и попутно расскажите мне о вашей силе, – улыбнулся магистр Дарлат, по-доброму так, чисто и не норовит меня на чём подловить.
– А чего там рассказывать? – рукой махнула я. – Ведьмой меня признали, вот батюшка и свёз, от греха подальше.
– Это я и так понял, – продолжил лыбиться магистр. – Вы мне расскажите, как ваша ведьминская сила проявляется.
– Ну цветни там, Дудоню по ветру пустила, на коня залетела, – принялась лепетать я.
Матушка Евдора как учила? Спросят про что – отвечай правду, да не всю. А он же, аспид холёный, не спрашивает, он рассказу требует!
– Так, давайте по порядку. Что с цветнями приключилось? – нахмурился маг.
– Так выросли, и зацвели, – пояснила я.
– И в чём тут сила ведьминская? – не понял он.
– Так зимой же, по снегу! – всплеснула я руками.
– Ясно, – задумался магистр. – А с Дадоном что?
– Каким Дадоном? – растерялась я.
– Так вы же сами сказали, что Дадона на ветер пустили, – теперь уже он растерялся.
– Ааа! Так то не Дадон, а Дудоня, бык наш тягловый, – засмеялась я. Вспомнила Дудоню и скисла. – Батюшка забил его, красавца такого, а я по нему больно болела. Вот он по ветру и развеялся туманом утренним.
– С этим пока не всё ясно, но допустим. А с конём что приключилось? – подался вперёд магистр.
– С каким таким конём? – выпучила я глаза.
Это какого мерина он мне прописать удумал?
– Вы, адептка, меня не путайте, – осерчал мужик.
– Ади чего? – не уразумела я.
– Тьфу! Послушница, прекращайте мне голову морочить! – вскочил маг.
– А я чего? Я ж ничего, я ответ держу, как велено было, – скукожилась я на стуле.
– Кем велено?! – рявкнул, не хуже нашей Тявки, магистр столичный.
– Так вами ж. Сами велели отвечать, да рассказывать, – пропищала, ножонки поджавши.
Мужик резко выдохнул и упал на стул дубовый, а тот и заскрипел с натуги-то. Магистр выпрямился, руки в кулачища сжал, на стол их брякнул, и спокойно так, до холода в поджилках, спрашивает:
– Вы, Весения Радировна, часом не по наущению магистрата сюда поступили? Сдаётся мне, неспроста всё это.
– Чего? – опустив коленки, пропищала я.
А из угла комнатки гогот постылый:
– Во девка мага довела, наша порода!
Тут я уже смекнула, что маг этих речей и слыхом не слыхивает. Всё только мне. Глянула в угол, прищурилась, да и приметила тень мелькнувшую. Вот вы, значит, как, домовые ведьминские?! Насмехаться удумали?!
– Весения, вы можете мне сейчас продемонстрировать свои силы? – затребовал магистр.
– Да откуда же? Я и сама не ведаю – что к чему, – пожала я плечами.
– Хороша ведьма! – из угла донеслось.
– Ага, хороша, да такими путями и не наша будет, – пропищал второй голосок.
– Твоя правда, выручать надобно, – загоготал первый.
– Да что вы всё взгляд отводите? – взбеленился маг. – На меня смотреть, и отвечать быстро. Силу чувствуешь? Ведьмой себя видишь?
И как глянет на меня, а в глазах огонь, чисто в печи! Так и полыхают очи давеча чёрные красным пламенем.
Я со стула-то сползла и рачками-рачками к двери попятилась.
– Стоять! – загорланил злыдень столичный. – Встать, и отвечать!
Я вскочила, сарафан оправила, да и заревела. А чего он ором орёт, да ещё и огнём глядит? Чистый бес по мою душу.
– Всё, я сдаюсь, – простонал мужик зверем раненым, и на стул опять брякнулся.
Дерево затрещало, маг вскочил, ногою отопнул ломатьё и так на меня глянул, что прежний огонь мне за здравие почудился.
– Прекратить реветь! – велел раздухарившийся мужик, да толку-то.
Я ж испугалась, навертела всего в голове-то, уже и с жизнью прощаться принялась.
– Зови Евдору, совсем маг девку застращал, – пропищал голосок неведомый из угла дальнего.
– Так ужо скликал, бежит родненька, – прошипел второй.
Я тут и успокоилась. Коли даже домовые за меня – не попрёт из школы магистр этот. Домовые они же сила извечная, ну вроде старики так говорят, а там, кто их разберёт.
– Вот, – протянул мужик мне тряпицу белую да вонючую.
Никак сопли утереть предлагает. Я и утёрла, отревелась и слёзы отёрла, сжамкала тряпицу и обратно ему протягиваю.
– Оставь себе, – тихо так проговорил он, будто с устатку, после поля паханого.
– А куда ж я её? – спрашиваю, сама в пол гляжу.
– Давай сюда! – гаркнул он, и тряпицу из руки выдрал.
От же злыдень какой! Я ж ему ничегошеньки супротив не сотворила, а он!
И тут спасение моё пришло. Дверка отворилась и в комнатку матушка Евдора влетела. Отдышалась, за бока хватаясь, покряхтела, головой покачала, да и говорит:
– Вы что же это удумали, магистр Дарлат? Неужто не знаете, чтомолодые ведьмы неуравновешенны и грубости не терпят?
– Как видите, ничего страшного не произошло, – насупил чёрные брови маг. – Послушница совершенно не подготовлена к собеседованию, но это ещё не значит, что я должен давать ей какие-то поблажки.
– Да вы девочку до слёз довели! – всплеснула руками матушка.
Так и захотелось нажалиться, но я смекнула – этого мужика лучше лишний раз не серчать. И так больно осерчалый.
– Да ничего, матушка Евдора. Не сговорились, бывает, – обратилась я к бабушке.
– Давайте вместе разбираться, – кивнула Евдора.
И дело пошло. Она сама магистру расписала, что у меня да как. И про батюшку поведала, и про полёты на крышу. И даже про утопленницу рассказала. Маг только всё кивал да на меня поглядывал.
А потом возьми и скажи:
– Хорошо вы всё расписали, матушка Евдора, да только мне не ваш рассказ нужен, а реальное подтверждение ведьминских сил, и желательно с определением их направления. Результаты проверки вы мне так и не предоставили. Посему, я вынужден затребовать повторную экзаменацию.
– Да когда же? Вы аттестацию назначили на вечер поздний, а Весению теперь ночью мурыжить будете, что ли? – вознегодовала Евдора.
– Ночью ведьминские способности как никогда сильны, – гаденько так улыбнулся маг столичный.
А потом на меня глянул и говорит:
– Вы, Весения Радировна, пока успокойтесь, с силами соберитесь, а как аттестация направлений закончится, так я и вами займусь. А сейчас идите.
Матушка Евдора рукой мне махнула, мол, беги, покуда не передумал, а сама с ним осталась. А я учесала, не оглядываясь. Как в комнатку свою вернулась, и сама не упомню. Да только там, в спаленке, никого и не нашла. Покликала, по проходу прошлась, глядь, навстречу бежит девка в платье ведьминском.
– А где все? – крикнула ей.
Она на меня глянула мельком, руками махнула и как заголосит:
– Аттестация у нас, по распределениям. Если какое направление не сдаст, так закроют и исключат всех. Одним боевым хорошо, они всегда на спросе, а как же мы? Мы куда, я спрашиваю?
Я так и убежала в спаленку, покуда тумаков с горячки не отвесили. Да что же это делается-то? Всех бес магический застращал! И управы на него нет!
– Ну я тебе, морда столишная, холёная да вонючая! – погрозила кулаком в сторону двери.
– Так его, неча у нас тут свои порядки наводить, – пропищал кто-то из-под кровати.
– Я и говорю – неча! – прокричала в сердцах.
Опомнилась, поняла, что это со мной домовой переговаривается и ещё пуще осерчала.
– Ах ты, нечисть эдакая! Ты пошто меня под позор подводишь?! – заорала, под кровать заглядывая.
– А нет меня там, – послышалось сверху.
Выглянула и обомлела – сидит маленький такой человечек на краю кровати, ножки-ручки коротки, кафтанчик умело вышитый на нём, бородёнка сивая половину морды скрывает, а сверхукрасная шапка набекрень залихватски нахлобучена. И сапожки такие махонькие на ножках, красные, да серебром расшитые. Чисто игрушка искусная.
– Чего глаза лупишь? Домового никада не видала? – рассмеялся махонький мужичонка.
– Не видала, – как на духу призналась я.
– Да то-то и оно, не всем мы кажимся, – принялся болтать ножонками мужичок.
– А мне с чего такая невидаль? – потянула я руку, чтобы потрогать чудо дивное.
А он возьми и испарись дымкой туманною. А на другом краю кровати тут же и проявился.
– Ты ручонки-то не распускай, вестник. Знамо дело – твоя рука век укорачивает, – прицокнул языком мужичонка.
– Чего? – не поняла я.
– Никак и правда не ведаешь, кто ты и почто пришла? – замотал бородой домовой. Как есть домовой!
– Знамо дело кто, да и пришла по батюшкиному велению, – запечалилась я.
– Тююю, не знаешь, и не ведаешь. А всё туда же, ведьмой кличишься, – протянул мужичонка. – Бяда нам с тобой будет, коли ты не ведаешь, на что появилась. Ой, бяда.
И домовой исчез, вот только тут был, и не стало.
– Эй, куда?! – крикнула я, да толку-то, пропал человечек.
И осталась я одна, со своими думами, да вопросами неотвеченными. А впереди неведомо что, и магистр ко мне строжится. Ох и угодила, да знать бы куда и как выбраться.
Глава пятая: ЛЕТАЛьный исход.
Покручинилась, повздыхала, тряпьё своё перетрясла да в сундук прикроватный спровадила. В окно поглазела, да только там и смотреть-то не на что. Одни дерева и видать, да дорожки меж ними метёные. Никак тоже домовые за порядком глядят. В проход выглянула – никого, и тишина такая стоит, будто вымерли все. А солнышко уже к низу клониться начало.
– Пойду столоваться, – проговорила в пустую комнатку.
Никто мне не ответил, никто не откликнулся, а я уж надеялась, что вернётся домовой-то. Не вернулся, ну и не надо. Вышла, спустилась в зал пустой, прошла до столовой, а и там никого. Посмотрела на стол, с которого еду подают – пусто. Покликала, в ответ тишина. И чего, мне теперь голодом сидеть? К дверке подошла, которая в кухню, как я поняла, постучала. Обождала да и вошла. А коли не заперто, то и можно. Прошлась по кухне добротной, в котелки позаглядывала, набрала себе каши наваристой с мясом, от хлеба румяного, что на столе под тряпицей нашла, ломоть отняла, и пошла в обедню. Села за стол, наелась, посуду отнесла обратно, вымыла и на место поставила. Так-то, чай мы не городские, сами себя прокормим.
А как вышла из кухни, слышу там, за дверкой, заворошился кто-то. Следом дверь и открылась. Тётка дородная глянула на меня, улыбнулась да и говорит:
– Голодная? Сейчас я тебя накормлю, милая.
Я ей «не надо!», да толку-то, она уже убежала. Ну и я пойду…
Не успела, перехватила меня тётка уже у двери.
– Ты, – говорит, – куда не емши-то? И так столько пропадает, с аттестацией их этой. Садись, подкрепись немного. А то сегодня все носятся, как оглашенные, голодом себя морят, чтобы, значит, сила злее была.
А мне злая сила ни к чему, я от неё и так добра мало видала.
– А давайте, – говорю, – пущай будет.
И ещё раз наелась от пуза. А тётка эта сидит рядом, смотрит с умилением и приговаривает:
– Ты кушай, кушай. Я тебе ещё и добавочки наберу.
А мне и так уже тяжко, сарафан узок стал.
– Нет, благодарствуйте, тётенька, я пойду, – замахала руками.
Тётка скисла, но неволить не стала, отпустила. Я её ещё раз поблагодарила сердечно и поплелась в комнатку, едва ноги переставляя. А как мимо лесенки цветастой пошла, слышу – переговариваются там, сверху. Да подняться не решилась. У них аттестация, не до меня им теперь. Вернулась в спаленку, переоделась в домашнее платье и на кровать завалилась. Покрутилась-повертелась, от тяжести в животе вздыхая, да и уснула.
***
Слышу, шепчется кто-то. А глаза растворить охоты нет, сладко так спится. Но одним ухом слушаю.
– Спасительница ты наша, Фатия. Если бы не ты, могли и закрыть целительство, – Перла Фатию нахваливает, значит.
– Да бросьте, никто нас не закроет. Здесь же я учусь, – довольно так пропищала Златания.
Тут я и проснулась совсем. От её голоса княжеского да визгливого только покойник и не пробудится.
– Выдрыхлась, нахлебница? – подскочила ко мне Татина. – Недолго тебе здесь осталось. Я слышала, магистр Евдоре говорил, что как с ментальными закончит, так за тебя возьмётся.
– Не скажи, – сморщилась Златания. – Видела я сегодня, как Дарлат на неё поглядывал. Девка ушлая, не умом, так подолом пробьётся. Только толку-то от того. Маг наиграется и выкинет под забор, туда, где тебе и место.
– Да что тебе место-то моё далось? – всплеснула я руками, волосы со сна пригладивши. – Никак своё жмёт?
– Ты поговори мне ещё, – зашипела княжна аспидом. – Тебе на моё место только снизу и смотреть, приблудная.
– Да больно надо, – махнула я на неё рукой.
Огляделась: за окном темень стоит, а в спаленке светло, как днём ясным. Повертела головой – а нет ни свечей смолящих, ни светильников на жиру. Откуда свет идёт – так и не поняла. Чудны дела, да расспрашивать при клушах этих, Златании и Татине, постыдилась. И так поедом едят.
– Ты не волнуйся, Веся, – на свой лад мою растерянность поняла Фатия. – Магистр Дарлат добрый, да и матушка Евдора на твоей стороне.
– Это он-то добрый? – выпучилась я. – Видать, не с той стороны он тебе казался, с которой я его углядела.
– Интерееесно, и с какой же такой стороны ты нашего магистра видела? – подскочила Татина.
– Я же говорю, девка она беспутная! – заголосила княжна. – Ещё и на Дарлата наговаривает! А он такой! Такой… Ммм, вот успокоится отец, простит меня, и замуж за Дарлата пойду!
Я глянула на Златанию, да и отвернулась. Даже насмехаться охоты не было, такой убогой она мне показалась. Только и можно пожалеть. Магистр этот на неё и не глядит, а она, как дура последняя, мечты о нём держит.
– Ты на неё внимания не обращай, – прошептала Фатия, пристроившись с краешку на мою кровать. – Магистр Дарлат правда хороший. А видный какой, сразу понятно – сильный маг.
И глаза в пол опустила, а щёки-то румянятся. И эта туда же! Дался им этот маг!
– Ты бы переоделась, – подошла к нам Перла. – У ментальных набор сильный, они быстро аттестацию пройдут.
– А чего не так-то? – оглядела я себя.
Платье новое, ладное, по подолу и рукавам тесьма красная. А что не чёрное, как у всех послушниц, так магистр сам сказал, что я ещё и не послушница. А мне жёлтое больше нравится, да и своё, родное, слободское, душу греет.
– Весения, у нас не принято незамужней девушке ходить в платьях с таким горлом, – покачала головой Перла. – Девушка должна скрывать грудь и шею.
Я глянула вниз. И где она там грудь углядела-то? Ну торчат кости подшейные, да плечи чуть видны. Но спорить не стала, полезла в сундук.
А тут и дверка отворилась. Вошла к нам ведьма давешняя, Марса, оглядела всех, увидала меня с платьем ведьминским в руках, языком прицокнула, да и говорит:
– Что же ты заранее не приготовилась? Сейчас времени уже нет, магистр тебя ждёт. Пошли так.
А мне и в радость. Уж больно не приглянулись мне их наряды скорбные. Забросила платье не любое в сундук, в тапки плетёные вступилась, косу, поправила и говорю:
– Готова я, веди.
Златания и Татина гоготать принялись, Перла только головой покачала, а Фатия пальцы замком мне показала и удачей напутствовала. Так и пошла я за Марсой, дивясь, что в проходах везде светло, как от солнышка.
Как спустились по лесенке, Марса остановилась, повернулась ко мне, за плечи ухватила и говорит:
– В глаза мне смотри, Весения.
Я глянула в очи её синие, да и потерялась совсем. Туманом заволокло всё, только голос её слышу ласковый: «Ты не боишься магистра Дарлата. В себе уверена, силу свою знаешь. Что просить будет – сделаешь. О чём спросит – ответишь спокойно. Но про дурное, с силой твоей связанное, ни словом не обмолвишься, и не вспомнишь даже, пока он тебя не отпустит. Ты ведьма, в силах своих уверенная, истинная ведьма».
И взгляд отвела. А я будто ото сна очнулась.
– Ну что, боишься? – улыбнулась Марса.
– Нет, – помотала я головой, последний туман разгоняя.
– Вот и хорошо. Матушка Евдора сильно за тебя переживает. Не подведи старушку, ей и так сейчас нелегко, – погладила меня по плечам ведьма.
– Не подведу! – бойко ответила я.
А как легко да спокойно на душе стало, и маг с его расспросами уже не в тягость был. Я же ведьма! Ух, я ему покажу!
– Идём, негоже заставлять магистра Дарлата ждать, – потянула меня за руку Марса.
Я шаг ступила и растерялась. Чего стояли-то? Помню – по лесенке сошли, помню – за плечи она меня ухватила, а дальше – и не помню. Бесовщина какая-то!
– А это чего сейчас было-то? – вопросила у ведьмы.
– Ты о чём? – удивилась она. – Быстрее давай, ждут там тебя.
Так и пошли к цветастой лесенке, поднялись, и к уже знакомой комнате пошли, где давеча маг меня доводил. Подошли, Марса стукнула два раза и отошла. А перед тем, как дверка распахнулась, успела только шепнуть «Да пребудет с тобой сила, ведьма».
А тут меня матушка Евдора и встретила, и зазвала, и на стул посередь комнаты усадила, аккурат напротив магистра. Он чего-то в бумажках поковырял, достал листок чистый, перо в руку взял, глянул на меня да и говорит:
– Представьтесь.
– Шо, опять? – растерялась я. – Недалече же вот обзнакомились.
– Матушка Евдора, – тяжко так вздохнул маг.
– Веся, ты отвечай, как полагается. Порядок такой, – похлопала меня по плечу матушка, и отошла к стеночке.
Ну надо, так надо. Припомнила, как он у меня выспрашивал и сразу, как надобно представилась:
– Весения Радировна Залучная, из Уточной слободы, при городе Приточном. Семнадцать го… лет.
– Так, – задумчиво пробубнил магистр. – Проявления силы… первый выплеск…, это опустим, пожалуй. Вот, Весения Радировна, что вы можете сказать о происхождении своей силы по роду? От кого дар переняли?
– От прабабки, – выпалила, и сама не поняла как.
Ещё и подумать не успела, а уже ответ держу. Чудно.
– И какой ведьмой была ваша прабабка? – продолжил испрашать маг.
– То мне неведомо. Знаю только, что она в родах умерла, и больно её в слободе не любили, – опять речи сами полились.
– А за что не любили?
– Так ведьма же!
Да что же это со мной такое творится-то? Язык сам отвечает! На матушку глянула, а она так светло улыбнулась. Неужто она ведьминского чего навела на меня?
– Ясно, – кивнул маг. – Как мы уже выяснили, управлять своей силой вы пока не можете. Верно?
– Ой, не могу. Не обучена же, – выдала я.
– А при каких обстоятельствах ваша сила обычно проявляется? – сощурился маг.
А я сижу, и слово молвить не могу. Хотела признать, что по горю само собой кажится, да не смогла. А потом и вовсе запамятовала.
– А не знаю, – пожала плечами.
Да так пожала, что платье с плеча и поползло. Я его обратно, а оно с другого плеча. Ухватилась за плечи, оправила, села ровнёхонько, да как гаркну:
– Вы меня не мурыжьте, магистр Дарлат. А то как напужаюсь и сотворю чего!
Маг глаза выпучил, моргнул, а потом на стул откинулся, лицо рукой прикрыл и давай трястись, как припадочная скотина.
– Вам это, поплохело небось? – забеспокоилась я.
Маг руку от лица отнял, посмеиваться перестал, на матушку Евдору глянул, головой покачал, да и говорит:
– Неужели вы думали, что я не замечу стороннего влияния? Я, может, и не вижу энергию ведьминских сил, да тоже не дурак. Выйдите.
– Да что вы, магистр Дарлат, – всплеснула руками матушка. – Не было такого! Ошиблись вы.
– Евдора, вы действительно считаете, что меня сюда в качестве ярмарочного болванчика прислали? – сложил руки на груди магистр. – Я прибыл с единственной целью, расследовать смерть магистра Матфия. И уж вы-то должны понимать, что по такому поручению магистрат абы кого не отправил бы. Покиньте мой кабинет.
Матушка Евдора глянула на меня виновато, голову опустила, да и вышла. Ох, что делается-то!
– Вот теперь мы с вами побеседуем откровенно, Весения, – улыбнулся маг.
И как глянет на меня, а в глазах опять огонь полыхает. Пригляделась – то не огонь, а свет поблёскивает, чисто от солнышка. И теплом обдаёт, да таким, что меня в жар бросило. А потом как загорится всё внутри, голову будто в печь сунули. Крикнуть не успела, как жар ушёл, а на меня такой страх навалился, двинуться нет мочи.
– Ментальное влияние я убрал. Теперь можете говорить свободно, – отодвигая бумажки, изрёк маг.