Почему? Книга первая – Капоэйра

– Мы с Жулиу Сезаром одобряем любое твоё мнение. Всё же тебе видней, Жуан Антониу. Но думаю, и более того, уверен, что Жуан Педру может не согласиться с твоим соломоновым решением, да и обидеться на тебя, что также приведёт к нежелательным последствиям, – возразил Леонсиу.

– Я об этом лично переговорю с ним, и поэтому вызвал его к себе. Я сыграю на его честолюбии, на его слабой точке, когда объявлю о своём решении. И он не посмеет отказать родному отцу. В конце концов, он мой сын и обязан всегда и во всём мне подчиняться! Более того я решил также сыграть на неожиданность, и поэтому вызвал его сразу в офис. Заявлю ему о решении сейчас, не дав отдохнуть с дороги и выявить его свежую реакцию.

– То есть по его свежей, и, по-моему, вполне предсказуемой реакции, ты решил предугадать его дальнейшие шаги, а затем и подстраховаться. Я правильно тебя понял, Жуан Антониу?

– Ты как всегда всё верно подметил Леонсиу.

– Смею возразить тебе друг мой, но здесь надо также учитывать и другие аспекты…, – начал было раздражённо говорить сеньор Лопиш да Гама, как в дверь тихо постучали. Вошедшая миловидная секретарша сообщила о приезде Жуана Педру. Короткое облегающее платье хорошо смотрелось на ней, а длинные каштановые волосы, томные карие глаза и полные губы на загорелой коже подчёркивали её очарование.

Уверенно вошедший в кабинет Жуан Педру затмил своим торсом её фигуру, и с улыбкой поздоровавшись со всеми, обняв чуть приставшего отца, уселся на пустующий стол рядом с Леонсиу. Несмотря на ночной перелёт, усталость и одолевавшую дремоту, смотрелся бодро. Он отличался отменным здоровьем, ежедневно занимался спортом, не курил и делал обязательную пробежку, дабы поддерживать себя в надлежащей форме. Сказывалась железная дисциплина бывшего офицера. Настроение было хорошим, а настрой боевым. Только хмурый вид насупленного адвоката раздражал. Они давно взаимно недолюбливали друг друга. Ещё с тех давних пор, когда юный, неопытный Жуан Педру начинал свою карьеру юриста в конторе Жулиу Сезара, в качестве стажёра. Сказывалось явное различие характеров и жизненных воззрений.

Через минуту вошла секретарша с подносом кофе на руках, поставив перед каждым маленькие белые чашечки. После того как она удалилась, кокетливо покачивая бёдрами, Жуан Антониу обратился к сыну:

– Жуан Педру, во-первых, должен искренне поблагодарить тебя за отлично проделанную работу в Ресифи. Вся сумма полностью поступила на наш счёт. Мы успели вовремя рассчитаться по оставшимся долгам. Большое спасибо. Всегда продолжай быть полезным нашей компании.

– Какие благодарности, папа. Да и к чему? Это мой долг, моя обязанность, как сотрудника помогать вам во всём.

– Но это ещё не всё, сын мой, – перебил его сеньор да Силва, – Я тебя не просто так пригласил сюда прямо с дальней дороги. Во-вторых, у меня к тебе поручение, более важное ответственное, чем ты предполагаешь. Оно срочное. Чем скорее мы начнём к нему подготовку, тем лучше. Думаю, что оно будет весьма серьёзным испытанием для тебя.

– Я всегда готов к любым твоим поручениям, папа. Будь уверен. И стараюсь надлежащим образом выполнить их. Ты же знаешь, – ответил послушный сын, насторожившись, однако после слова «сынок», ибо отец никогда к нему так не обращался. Старик явно приготовил какой-то сюрприз.

– Я и не сомневался в твоём ответе. А теперь внимательно послушай меня, пожалуйста. Твоя дальнейшая карьера зависит от этого разговора.

– Слушаю тебя внимательно, папа, – произнёс Жуан Педру.

– Так вот, – грустно начал Жуан Антониу, – то, что я скажу тебе, отнюдь не обрадует нас с тобой. Мне сейчас тяжело вот так в упор признаваться тебе, да и себе самому в этом. У меня неизлечимая болезнь, рак мозга, и мои дни уже сочтены. То есть мне, согласно анализу доктора Леонсиу осталось жить максимум три или четыре месяца, и за это время я должен успеть ещё много чего сделать. Поэтому я пригласил сюда его с Жулиу Сезаром, чтобы обсудить с ними текущие дела. Жоаким не может присутствовать, к сожалению. Виктор, наверняка, уже успел тебе об этом сообщить. Они с Оливией и детьми уехали на крестины внука Виржилиу Тейшейра, нашего основного кредитора. А Мануэла, как никак женщина, и я бы совсем не хотел раньше времени травмировать её ранимую душу. То есть, в семье об этом пока никто ничего не знает, и надеюсь, что пока этот наш разговор не выйдет из стен этого кабинета. Понимаешь, надеюсь?

– Но этого не может быть, папа! Всё это какой-то бред, какое-то досадное недоразумение, чёрт возьми! Папа, ведь медицина движется вперёд, и для этой болячки существует лечение заграницей. Ты же сам знаешь об этом?! Да и как ты мог поверить во всю эту чепуху?! – стал вопить, шокированный словами отца Жуан Педру, даже пристав в возбуждении со стула.

– Не огорчайся Жуан Педру, такова жизнь. Ничто не вечно в мире, и никто не вечен, – мрачно прервал его отец, – Поверь мы всё предусмотрели, но пока ещё нигде на свете не нашли лекарство от этой хвори. И, возможно, впервые я вынужден склонить выю перед судьбой. Ты, как старший после Жоакима сын выслушаешь моё последнее волеизъявление, и пообещаешь выполнить любое пожелание отца, каким бы оно ни было.

– Обещаю отец. Что за вопрос, конечно, – произнёс успокоившийся сын.

– Прекрасно, а теперь слушай меня внимательно, Жуан Педру. После моей смерти единый пост президента компании будет поделён между главными акционерами, а именно Жоакимом и Мануэлой (без участия Рикарду, о чём и позаботиться адвокат). Жулиу Сезар станет вице-президентом по организационным вопросам, а финансовый контроль будет осуществлять, как и прежде, сеньор Жакобу Амарал. Что же касается тебя, сын мой, – при этих словах Жуан Антониу успел заметить, как промелькнула лёгкая тень негодования на лице сына. Взгляд серых глаз засверкал злобным огоньком. Сеньор Жуан Антониу ощутил внутри неприятно щемящее чувство. Будто мурашки изъедали всё тело от этого взгляда, – Ты, Жуан Педру, откроешь и возглавишь филиал «Силва» в Сан-Паулу. Сам знаешь, мы давно этого хотели. Это огромный мегаполис, где мы выйдем на необъятный рынок, и где у меня ещё остались старые связи, которые могут помочь на начальном этапе. В прошлый раз ты сам утверждал вместе с Нуну Фигейра о необходимости расширения. Так вот сейчас для этого у тебя появляется отличная возможность. Считаю, что у тебя есть для этого все необходимые данные. К тому же за последние годы ты показал себя с положительной стороны, доказав свою компетентность. Уверен, что ты и на этот раз справишься с возложенной задачей. За неделю подготовишь необходимые документы. Затем вместе с бухгалтером Жоржи ди Абреу и помощником менеджера Фернанду Мораишем полетишь в Сан-Паулу. О результатах дела будешь докладывать мне, а после меня адвокату.

– Я всегда готов ко всему, что ты прикажешь, – сквозь зубы процедил сын.

Побледневший от бессильной ярости и неприятного удивления Жуан Педру ожидал всё, что угодно, но только не почётное изгнание в другой город. Для него это означало немилость, отстранение от управления. Он чуть было не задыхался от гнева, еле сдерживая переполнявшую злобу. Особенно бесила подотчётность Жулиу Сезару, которого он ненавидел больше всех в компании. Другой на его месте неслыханно радовался такой удаче. Ведь эта проба сил для уверенного в себе человека: бросить вызов всем, проверить самооценку, потешить самолюбие. Начать карьеру в незнакомом месте и попытаться добиться там больших успехов. Но его это отнюдь не устраивало. Жуан Педру был лидером по натуре, его всегда интересовали первые роли, где бы он ни был. И отдаление от головного офиса в бытность родным сыном президента возмущало его. Возможно, справедливо, а возможно и нет, но он искренне считал себя лучше всех и в семье, и в «Силва». Более того был в этом убеждён, и ещё со школьных лет мечтал занять кресло отца. А отец теперь расстраивал его планы.

Как ни прискорбно, но на самом деле в данный момент его расстроила не столько неизлечимая болезнь родного отца, сколько поручение. Жуан Педру ведь надеялся на пост вице-президента совместно с Жоакимом и сестрой. Затем, пользуясь их слабостью, он надеялся прибрать к рукам управление компанией. Ибо, старшего брата с рождения считал слабовольным тюфяком, не достойным первых ролей, и тому в детстве немало доставалось от его кулаков. На сестру смотрел, как на вертихвостку, тупую курицу, рождённую лишь для продолжения рода будущего мужа. В его представлении они были лишь бесполезными придатками в схеме компании, годными для красивой декорации. Видеть их у руля и делить с ними пост президента он вовсе не собирался. Тем более, что они сильно упали в его глазах за последние годы. Брат после брака растерял остатки мужского достоинства, превратив себя в подстилку для такой дряни, как Оливия, смотрел на неё, как на идол. Будто та была воплощением самой Девы Марии на земле. Сестра позволила одурачить себя папенькому сынку из золотой молодёжи, пустому ловеласу, наглому, тщеславному Рикарду. Таких, как они и на пушечный выстрел нельзя близко подпускать к «Силва». Жуан Педру ни на минуту не сомневался, что отец не доверит столь важную миссию, требующую силу воли, харизму, таким никчёмным, бесхарактерным типам, как Жоаким и Мануэла. В глубине души он на них смотрел свысока, с презрением.

В самой семье он искренне уважал лишь младшего брата Жозе за его эрудицию, усидчивость. Для самого Жозе Жуан Педру с детства был объектом восхищения, пример подражания, что тешило самолюбие последнего. С другой стороны, он справедливо считал младшего брата непригодным для бизнеса, в силу отсутствия у того деловой жилки. Поэтому он поддержал его, когда тот решил изучать атомную физику. Жуан Педру надеялся, что отец в силу личных качеств именно ему доверит после себя руль управления семейным бизнесом.

Теперь он считал решение отца, по меньшей мере, несправедливым, а пост директора филиала заслуженным лишь для рядового менеджера, а никак не для него. В тайниках сердца Жуан Педру не питал нежности к членам семьи, за исключением, пожалуй, покойной матери, которую он искренне любил. Отца он считал временным конкурентом, и испытывал к нему неприязнь за его «мягкие», по его мнению, методы ведения бизнеса. За его излишний гуманизм.

На данный момент ему не оставалось ничего иного, как подчиниться воле отца. Пожалуй, Жуан Антониу был единственным на свете человеком, которого Жуан Педру побаивался, и к которому, несмотря на неприязнь, испытывал уважение. И он собрал всю свою волю, чтобы овладеть собой, принять невозмутимое выражение лица. Несмотря на столь неудачный для него оборот событий, Жуан Педру твёрдо верил, что последний ход останется за ним. Вообще, дар самообладания в любой, даже в самой критической ситуации было одним из преимуществ его натуры. Поэтому-то он сумел быстро подавить в себе горькое разочарование, продолжая слушать отца с адвокатом.

– Сынок, ты устал с дороги. Пойди домой, выспись, хорошенько отдохни. На работу выйдешь завтра. Тебе нужно беречь силы, потому что впереди у нас уйма дел. Встретимся дома. До вечера.

– Хорошо. До свидания сеньоры, – попрощался поднявшийся с места Жуан Педру. После него, сославшись на срочные дела, вышел и доктор Леонсиу.

После того, как они вышли из кабинета, посмотревший вслед за ними адвокат, обратился к президенту «Силва»:

– Не моё дело, конечно, Жуан Антониу, но считаю, что ты неверно решил насчёт Жуана Педру. Это Пиррова победа. Ты ограждаешь компанию от будущих неприятностей, создавая почву для новых. И разве ты не знаешь своего сына? Не такой человек Жуан Педру, чтобы успокоиться, чтобы так запросто отказаться от поста вице-президента после твоего ухода. Прости, но я вынужден, так открыто говорить. Поверь, вдали от контроля офиса у него будут развязаны руки, и одному Богу только ведомо, что он будет там вытворять, на какие разные ухищрения пойдёт, чтобы очутиться здесь, и взять руль управления в свои руки. С его натурой и амбициями это вполне предсказуемо. Конечно, мы с Леонсиу сделаем всё, чтобы не допустить этого, но после тебя это уже будет очень трудно. К тому же он твой сын, и имеет такие же права на наследство, как и остальные дети. В любом случае закон будет на его стороне, если он захочет оспорить завещание.

– Прекрасно понимаю тебя, Жулиу Сезар. Поверь, мы избежим большей беды, если не отдалим от нас Жуана Педру. Во-первых, он увязнет в Сан-Паулу. Нелегко открыть новое дело в чужом городе, где полным-полно конкурентов, криминала и других преград. Я ещё не говорю про наших коррумпированных чиновников, которые попытаются задушить бизнес в корне. Мои связи, если они, конечно, там остались, мало чем помогут там ему, потому что «своя рубашка ближе к телу». Таким образом, увязнув в Сан-Паулу, его голова будет занята собственной шкурой, а не контрольным пакетом. Я ещё не говорю про непомерные расходы. Во-вторых, я нарочно посылаю вместе с ним туда Жоржи и Фернанду, которые будут моими, а после меня твоими глазами и ушами рядом с ним, и будут предупреждать нас о каждом его шаге. Наконец, я уверен, что после меня, тебе с Леонсиу удастся легитимными способами отдалить от Совета Рикарду и Роберту.

– Но ты единственный в компании, а может быть и во всём мире человек, который хоть как-то может его контролировать и придерживать. А что будет дальше?! – воскликнул Жулиу Сезар, разводя руками.

– Вот поэтому-то я и готовлю почву для того, чтобы и после моей смерти Жуан Педру как можно дольше оставался бы в Сан-Паулу, Жулиу Сезар!

– Ты не сбрасывай со счетов, пожалуйста, то немаловажное обстоятельство, что у Жуана Педру появится крупный зуб на нас. Потому что уверен, что он меня с Леонсиу считает авторами твоей идеи относительно Сан-Паулу. Он злопамятен, как пума. Не обижайся, конечно.

– Да нет, что ты, Жулиу. Мне ли не знать своего сына?

– Жуан, уж я-то знаю, что он именно тот человек, который сумеет извлечь максимальную пользу из твоего решения. Я ни на секунду не сомневаюсь, что он откроет новое дело в Сан-Паулу, в короткие сроки поставит бизнес на рельсы, наведёт там порядок, а затем уже и переключится сюда. И его тогда не сможет остановить никто, ни Жоаким, ни кто-нибудь из Совета Правления, ни я! Ты не хуже меня знаешь, что мои слова не пустой звук!

– Знаю, знаю, Жулиу Сезар. Я согласен с тобой, но, время покажет, что его удаление из Рио меньшее зло. Мне это решение далось нелегко, поверь. Я отлично знаю, что у тебя серьёзные основания остерегаться Жуана Педру… Я ведь не забыл ни про избиение негра, ни про случай с украденными документами в твоем офисе. Ты тогда из уважения к нашей дружбе не сказал мне ничего, но я сразу понял, когда ты был вынужден удалить его из своей конторы. Я прекрасно знал, что он выкрал документы лиц, которых ты собирался в суде защитить и спасти от банкротства и перепродал их сопернику потому, что твой клиент поднял иск против полковника ду Карму, его бывшего сослуживца. А этот Элизеу ду Карму просто захватил землю и прогнал оттуда десятки семей, лишил их крова, чтобы построить небоскрёб, нажиться на этом. И сколько таких случаев по всей стране. Да и как можно забыть такое… Но что я могу поделать. Оставить его у руля я тоже не могу. Сегодня он под моим надзором, завтра что? Так, по крайнем мере, я буду знать, что он вдали, и за ним постоянно наблюдают.

– Не знаю, Жуан Антониу, не знаю, тебе видней, конечно, но нутром чую, что всё это не к добру. А интуиция меня никогда ещё не подводила…

А герой разговора Жуана Антониу и адвоката, тем временем вышел из кабинета, неслышно закрыв за собой дверь. В приёмной он столкнулся со спешащим на приём к Жуану Антониу старым нотариусом семьи – Жулиу Брага. И никому из присутствующих и в голову не могло прийти, что за перегородкой их преспокойно подслушивала любопытная секретарша – Жулия Эспиноза.

Глава V

В бильярдной стоял аромат кубинских сигар. Просторное помещение было погружено в полумрак. Только зелёный суконный прямоугольник стола ярко освещался лампой, свисавшей с потолка на длинном шнуре. Бильярдная размещалась в подвале трёхэтажного роскошного особняка, окружённого высоким, увитым зеленью забором в престижном районе Леблона. Вокруг бильярдного стола прохаживались двое игроков, один из которых нервно мелировал резиновый наконечник длинного кия. Третий игрок, молча, наблюдал за партией, стоя у полированной стойки. Перед ним на стойке стояла полупустая рюмка шотландского виски.

– Свой в лузу, Роберту! – произнёс он, обращаясь к мужчине лет сорока, среднего роста, крепкого сложения с прыщавым красноватым лицом и заплывшим жиром синими глазами.

– Только не говори под руку, кузен, – процедил Роберту. Прицелившись, хлёстким ударом, направил шар в борт, бросив ему вдогонку:

– Заказ, – второй в середину!

Красный шар врезался в борт, отскочив вбок, и подрезав другой шар, ушёл далеко влево. Подрезанный шар, резво покатившись по сукну, через мгновение трепыхался в средней сетке.

– Партия! – весело провозгласил самодовольный Роберту, в возбуждении стукнув кием о борт, – С тебя сто зелёненьких, Рожериу, – с притворной лаской он обратился к хилому типу лет тридцати отвратительной внешности, низкорослому, с непропорционально большим черепом и жабьими глазами непонятного цвета. Покачав, как в нервном тике головой, Рожериу криво усмехнулся.

– Не везёт мне что-то нынче сегодня, друзья.

– Ты скажи спасибо, что мы с тобой играем сегодня по маленькой, сеньор Баррейру, – Роберту поднял вверх указательный палец. – Сто баксов – это разве сумма для тебя?! В старое время благородные люди на бильярде, вообще, целые латифундии и фабрики проигрывали. А был ещё такой случай, когда за тёплое местечко в генштабе старые генералы бились.

– Верно. Ведь поэтому-то покойный Варгас и запретил играть в бильярд на деньги, – со своего места произнёс, смакующий виски Рикарду.

– Ты-то, откуда всё знаешь? – спросил Рожериу Баррейру.

– Папа рассказывал, – уклончиво ответил встающий Рикарду. Собеседник понимающе кивнул и с важностью сказал:

– Папа у тебя действительно большой был человек.

Подошедший в это время к обоим игрокам хозяин дома Рикарду был на голову выше их. Это был красивый молодой мужчина лет под тридцать высокого роста и атлетического сложения. Блондин с голубыми глазами, греческим носом, полными губами, гладким лицом, белой кожей, отличался от окружающих нетипичной для бразильца внешностью. Он был любимцем у женщин, да и многие мужчины также почитали за честь дружить с ним.

– Да, точно, – уважительно подтвердил Роберту, – Царство ему небесное! – Взяв рюмку, он выплеснул в рот остатки напитка. Обжигающая жидкость поползла по пищеводу, и он довольно зажмурился, сомкнув веки.

♦ Луиш Рикарду Жоаким Себастьян Мартиниу да Кунья Диаш, а коротко Рикарду Диаш, один из самых богатых людей страны родился 24 октября 1940 года в один день с королём футбола – Пеле. Его отец был латифундистом и генералом, а мать дочерью кофейного магната. Будучи единственным сыном такой семьи, Рикарду вырос в роскоши и холе, с детства ни в чем, не отказывая себе, не зная никаких трудностей. Позже он получил образование в престижной гимназии, а затем продолжил его в Гарвардском университете в США.

По возвращении из Гарварда, он на деньги отца основывает строительную компанию. Это происходит в годы возведения правительством новой столицы, и связанного с ним строительного бума. Поэтому компания сеньора Диаша стремительно растёт и процветает, успешно выигрывая выгодные тендеры на строительство дорогих правительственных объектов. Впрочем, для него это было не так уж и трудно, учитывая связи отца и щедрые откаты нужным чиновникам. Таким образом, за короткий срок Рикарду невиданно обогащается, становясь одним из самых богатейших людей страны, и планируя выставить кандидатуру на грядущих парламентских выборах.

Однако переворот, свергший либеральное правительство Жоао Гуларта и приведший к власти военную хунту нарушил его честолюбивые планы. Он попал в немилость к новым сильным мира сего. Обороты его компании снижаются, заказы перестают поступать, да и строительство новой Бразилии близится к завершающей стадии. Рикарду ежедневно теряет миллионы из-за неустоек.

Но не только всё это послужило отрицательным фактором для его бизнеса. Дело в том, что при всех своих многочисленных плюсах многоуважаемый сеньор Диаш обладал серьёзнейшим недостатком, недопустимым для бизнесмена его уровня. Он был азартным игроком, и частенько проигрывал огромные суммы в казино, на скачках и на футбольных тотализаторах. Из-за этого порока он легкомысленно растранжиривает большую часть состояния. Правда, он всё ещё остаётся рентабельным предпринимателем, но личное состояние, заключённое в акциях и недвижимости, падает вниз, а долги по кредитам пропорционально растут вверх. Хотя, он продолжает вести королевский образ жизни и быть одним из любимцев высшего общества, не пропуская ни одного раута.

На одном из таких раутов он знакомится с красавицей Мануэлой. Скоро молодые люди объявляют помолвку. Любовь жениха подкрепляется ещё и тем, что заполучив через будущую жену контрольный пакет акций фирмы её отца, Рикарду надеется поправить оскудевший бюджет и расплатится с долгами.

Трое игроков после игры уселись на мягкие кресла вокруг бильярдного стола и, со смаком попивая виски, неторопливо беседовали между собой. Хозяин дома говорил, растягивая слова:

– Не осталось почти в этой стране уважаемых, достойных людей, сеньоры. Таких, как например, мой покойный папаша. Нынешние, ведь мелюзга в основном. И сами работать не умеют, и другим не дают. Из грязи в князи, как говорится, и только много шуму из ничего создавать мастера.

– Ты прав, Рики, – подтвердил Роберту, – и поэтому-то ситуация в стране дерьмовая. Нельзя предугадать, что будет завтра.

– Тебе грех жаловаться, Бобби, – обратился к нему Рожериу, – Ты не остался в накладе после смены власти. Тесть в генштабе служит, с президентом дружит. Банк приватизировал, бизнес семимильными шагами процветает.

– Да не в банке и в бизнесе дело, Роже. Я ж не черепаха, чтобы, зарывшись в свой панцирь, только о себе любимом помышлял. Я о стране, о Родине нашей думаю, о её будущем, – отпарировал Роберту.

– О будущем, которое видится мне в туманном виде, сеньоры, если честно, – пессимистически вздохнул Рикарду, выпуская кольца дыма сигары вверх, – Ну, взять, хотя бы нынешнюю ситуацию на Севере.

– На Севере, – начал Роберту, – сейчас неспокойно по многим причинам, главная из которых, на мой взгляд, то, что после ухода оттуда голландцев, и вследствие уменьшения белого населения, там поселились все эти негры, индейцы, мулаты, метисы, самбо, парду, каблока4 и всякая цветная мразь. Разумеется, по вполне понятным причинам северный регион стал отставать. И нищета, безработица, эпидемии, поголовная неграмотность и отток в большие города Юга, как следствие этого. Период независимости, что во время империи, что республики ничего не изменили. Напротив, ухудшили ситуацию, дав дикарям намного больше, чем они заслуживают. В результате эта разноцветная масса захотела жить как нормальные белые люди, обладать на деле равными с нами правами, и при этом, не прилагая никакого совсем труда. Как говорится, выловить рыбку из пруда без труда. Незаслуженно. Вообразила себе нам ровней. Представляете, сеньоры?! И реформы мягкотелых либералов, как Кубичек и Жангу, вообще, вселили в них надежду, усилили среди них нежелательные настроения. Этим-то и воспользовались Советы, которые с помощью местных марксистов хотят создать здесь вторую Кубу.

– Да, правильно правительство маршала тогда сделало, когда разорвало отношения с Кубой, – перебил его Рожериу, – Кастро с Че Геварой решили перекинуть план революции из испаноязычной части нашего континента в португалоязычную. Хорошо хоть, что Че Гевару застрелили в прошлом году в Боливии, где он, как всегда мутиловкой занимался, засранец.

– Два года назад, Рожериу, – уточнил Роберту, – Цэрэушники хоть на этот раз не проморгали, слава Богу. Но в целом красная зараза уверенно шагает по Латинской Америке. Вон в Чили, Альенде к власти рвётся, побеждает в предвыборных кампаниях. В Аргентине у власти переменно то военные, то леваки, которые оба одинаково ненавидят Перона. В Перу генерал Альварадо строит социализм для индейцев. В Колумбии бушует гражданская война. Треть страны контролируется левыми. В Венесуэле и в Панаме с помощью КГБ недавно к власти тоже пришли социалисты. Там генерал Торрихос порядок наводит. Глядишь скоро, вообще, вытурит янков с зоны Панамского канала. В Боливии, в Уругвае и в Эквадоре тоже неспокойно. Мексика, вообще, назло северному соседу на протяжении всей истории поддерживала левых. Исключение, пожалуй, Никарагуа, где Сомоса пока ещё стоит у руля. Хотя нет. В Парагвае Стресснер держится молодцом. Немец всё-таки. Не чета нам, южанам.

– Это один из эпизодов холодной войны, кузен, – вставил Рикарду, – но я всё-таки думаю, что у них всех, то есть у всякого левацкого отребья мало шансов в нашей стране. Потому что, переворот 1964 года, который нам так любезно подарил дядюшка Сэм, похоронил все надежды коммунистов на реальную власть в стране. Вот потому они так озлобились в северных штатах, где в силу озвученных тобою причин для них всё ещё остаётся благодатная почва.