Почему? Книга первая – Капоэйра

– Вообще, считаю, что в нашем менталитете, как, впрочем, и в психологии всех латиноамериканцев, да и южан в целом, есть лень, – заявил Роберту, – и потому, в Бразилии, как и во всей Латинской Америке, население предпочитает социализм. Его-то страстно желают цветные. В силу природной тупости и лени они хотят есть, не работая, задаром. За счёт государства. И дурная идея социализма, продукт еврейской плутократии, теоретически даёт им эту возможность. А вот Штаты с их уважением к честному труду, и с англосаксонским индивидуализмом далеки от всей этой хренотени. Даже на Луну в этом году они первыми высадились, опередив тут Россию. Они то и призваны защищать идею демократии в мире.

– Но, нам-то всем от этого, какой толк, Бобби? – поинтересовался Рожериу, – Да, толк в том, что янки поддерживают теперешнее правительство. А оно делает многое для бизнеса. Но есть коррупция, инфляция, безработица, преступность и ситуация на Севере, где армия никак не может навести порядок. Да и различия в развитии между регионами на сегодняшний день препятствуют свободному росту экономики, крупным инвестициям. Деньги ведь покой, тишину любят.

Роберту залпом опорожнив виски, вновь включился в разговор:

– Разве вы не слышали в последние времена о бразильской модели развития экономики? Сейчас в правительстве идёт обсуждение проекта новой конституции, которая и законодательно закрепит эту модель. И представители от партии АРЕНА, членами которой мы с Рики состоим, лоббируют этот проект, который разработан совместно с экономистами из Чикагского университета. И в числе прочего проект предусматривает снижение налоговой нагрузки для бизнесменов, урезание пенсий, социального пособия для многих категорий населения, дабы эти средства вкладывать в постройку заводов, фабрик, инфраструктуры. Тем самым открывать рабочие места. Благо у нас они ещё дешёвые, в отличие от США, Европы. Разумеется, это откроет путь для привлечения многомиллиардных инвестиций из Запада. А природные ресурсы, которыми щедро наделил нашу страну Господь, если ими с умом воспользоваться, принесут невиданную доселе прибыль. Стабилизируется положение внутри страны, начнётся рост экономики. Конечно, эти меры сопровождаются усилением карательной функции. Уверен, что армия наведёт на Севере порядок, поставит на место зарвавшееся цветное быдло. Северные штаты слишком богаты, чтобы мы отдавали их потомкам вчерашних рабов. Слишком уж много туда угрохано бабла, чтобы просто так его терять.

– Ты так уверенно говоришь об этом, – недовольно заметил Рожериу.

– Потому что умею верно прогнозировать, и всегда бываю в курсе текущих дел, что и вам, друзья мои, настоятельно советую. Что касается нас, здесь всё ясно, как божий день. Налоги, социальные выплаты уменьшатся, стабилизируются цены, увеличится рынок сбыта, соответственно, возрастут наши прибыли.

– Кстати, насчёт АРЕНА. Я слышал, будто бы они через генерала Новаеша хотят провести предложение об отмене налога на судоперевозки. Это было бы весьма кстати, сейчас, когда корабль моей компании должен завести партию новеньких холодильников из Штатов. Я их продаю на фабрику «Силва». И смогу толкнуть эту партию Жуану Антониу по старой цене, не оставшись в накладе, – облизывая губы, сказал Рожериу.

– Ничего не слышал об этом, – ответил Роберту.

– Друзья, вы, наверное, уже слышали свежие новости от да Силва. Говорят, позавчера у них в офисе был серьёзный разговор между Жуаном Антониу, адвокатом и врачом. Наверное, ему сейчас нездоровится. А вы, что об этом думаете, сеньоры? – живо включился в разговор Рикарду.

– Ты близкий родственник этой семьи. Будущий зять. И если ты не в курсе новостей, то откуда мы можем об этом знать, – сказал Рожериу.

– Нельзя отказываться от родственничков, сеньор Баррейру. Ведь ты тоже близок с ними. Если мне не изменяет память, ты всё ещё брат супруги Жуана Педру, – шутливым тоном упрекнул его подвыпивший Роберту.

– А я и не отказываюсь, хотя и терпеть не могу своего шурина, – обиженно буркнул тот, – Скорее всего, обсуждали свои дела. Нам то, что от этого. А сеньор Жуан Антониу выглядит, по-моему, здоровее деревенского быка.

– Ты замечаешь только то, что под носом, Роже, – шуганул его Роберту.

– Полно, сеньоры, – перебил его Рикарду, – Дело гораздо серьёзнее, чем нам кажется. Потому что мы не только друзья и родственники этой семьи, но и держатели акций их компании, и потому нам должно быть интересно всё, что связано с ними. Знаете, утром встретился по дороге с Инессой, точнее, довёз её до работы, и она сообщила мне кое-какие весьма интересные новости.

– И что интересного сообщила тебе твоя бывшая? – полюбопытствовал Роберту.

– Готовьтесь сеньоры, – со злорадной ухмылкой проговорил Рикарду, – Дон Жуан Антониу да Силва неизлечимо болен. Не знаю, какой болезнью, но точно знаю, что болен, и не дотянет по предположению его обожаемого доктора Леонсиу даже до лета. И позавчера он обсуждал своё завещание. Там также присутствовал и Жуан Педру, наш общий «друг». И он вышел оттуда, как утверждают, таким растерянным и удручённым, как будто не смог забить мяч с пенальти в финале Копа да Америка. Очевидно, старик сильно обидел его в своём завещании.

– С чего ты так уверен в этом, Рики? Откуда такая информация у этой сеньориты? Разве ей можно так доверять? – воскликнул Роберту.

– Эта сеньорита сама по себе, разумеется, не представляет для нас никакого интереса. Однако обычная секретутка и болтливая, как сорока, сеньорита Праду является доверенным ассистентом адвоката Жулиу Сезара, а также кузиной Жулии, секретарши Жуана Антониу. Так вот, Жулия из женского любопытства подслушала весь их разговор, и пересказала его своей кузине. Та уже, не поленившись, пересказала мне всё, как доброму знакомому. Теперь понимаете, сеньоры? Возможно, это наш шанс. Не воспользоваться им сейчас было бы, по меньшей мере, глупостью.

– Не совсем понятно. Ты что-то здесь темнишь, Рики, – пробормотал Роже.

– Роже прав. Объяснись яснее, пожалуйста, кузен, – попросил его Роберту.

– Ну что же тут непонятного, друзья мои?! Дело в том, что после смерти Жуана Антониу, согласно его завещанию, весь контрольный пакет акций «Силва» делится между Жоакимом и Мануэлой, моей невестой. Конечно, малый процент достаётся и младшим сыновьям, но это всего лишь сущие пустяки, какие-то несерьёзных два или три процента. Так вот, женившись на Мануэле, я автоматически становлюсь совладельцем её доли акций, и вхожу в совет директоров с правом решающего голоса. Это, как минимум пост вице-президента. В дальнейшем, нажав на Жоакима, который боится жены пуще огня, я выкупаю и его долю. Затем, в законном порядке становлюсь президентом «Силва». Видите, всё просто, как дважды два!

– Теперь всё встаёт на свои места, но объясни нам, пожалуйста, именно каким образом ты намерен осуществить весь свой замысел, и какая нам от этого будет выгода? – спросил Рожериу.

– Я забыл вам сказать ещё одну новость. Жуан Педру на следующей неделе летит в Сан-Паулу, чтобы открыть там филиал компании. То есть, папаша Джонни фактически отстранил его от управления, отправив в почётную ссылку, и тем самым расчистив нам путь. Ведь сеньор юрист, которого так «обожает» Роже, был одним из главных препятствий на пути. Верно, он не крупный акционер и даже не входит в совет правления. Однако, всё равно представляет для нас угрозу. Он издавна мечтает сам руководить «Силва», несмотря на то, что пытается это скрыть. Честно говоря, мне этот тип сразу же не понравился. С первого взгляда, как я его увидел. Сам улыбается, а смотришь в глаза, так и норовит сделать какую-нибудь гадость. Но речь сейчас не об этом. Итак, Жуан Педру уже вне игры. Остаются Жоаким, Мануэла и Жозе. Последний не играет значимой роли, с Мануэлой тоже всё ясно, а на Жоакима надо надавить через Оливию. Всё-таки её брат, Маркуш мой компаньон в текстильной фабрике. И я постараюсь убедить его, чтобы он повлиял на свою сестру, а та уже на своего муженька. Уверен, что сеньору Велозу будет очень выгодно принять моё предложение, так как я уступлю ему свои пять процентов после того, как заполучу контрольный пакет. К тому же у него прохладные отношения с Жуаном Антониу, и думаю, что он не откажет себе в удовольствии напакостить семейке да Силва. Затем, среди пайщиков остаются сеньоры Паулу Браганса, глава профсоюза, владелец пяти процентов, Диегу Амарал, латифундист, тоже обладатель пятёрки, с которыми можно договориться. А потом, бац, и дело в шляпе! Но всё это надо провернуть после смерти старика, а жениться обязательно нужно до его кончины.

– Это почему же? – пробормотал, развалившийся в кресле, Рожериу.

– Потому что по нашим новым законам, вступивший в брак с наследницей лицо не имеет права стать совладельцем её имущества, равно получить право голоса в акционерном обществе, пока не истечёт карантинный срок, то есть полгода со смерти основного завещателя. Потому что, за это время наследники других категорий могут оспорить завещание. Тут мы рискуем потерять лишних шесть месяцев. Понимаете, сеньоры?

– И где же ты обучился подобным юридическим тонкостям?

– Недавно слышал на одном приёме в доме да Силва из уст самого Жулиу Сезара. Никто ведь не станет спорить, что он лучший юрист города и в то же время очень принципиальный человек. Душой и телом преданный да Силва. Посему первое, что я намерен осуществить в ближайшие дни, так это постараться заполучить копию с завещания с помощью Инессы. Мне необходимо в подробностях знать его конкретное содержание. Понятно? – закончив тираду, спросил Рикарду.

– Всё, что ты нам сейчас рассказал, конечно же, приятно. Но ты не ответил на главный волнующий нас вопрос, который задал тебе Рожериу. Какая же нам с ним от этого всего польза, кузен? – спросил Роберту.

– На этот вопрос уже давно есть ответ. Послушайте, друзья. Мой кузен, известный финансист города, сеньор Роберту Перейра – обладатель целых двадцати процентов акций, то есть самый крупный пайщик после самого президента с правом голоса. И очень странно, что он так пассивен в Совете Директоров. А Рожериу в свою очередь также хозяин десяти процентов акций, как и я, ваш покорный слуга. И что тут получается?! Объединив наши усилия, мы совместно сможем осуществить задуманную нами идею, и в итоге станем полновластными хозяевами «Силва». Разумеется, вы оба получите возможность увеличить проценты, соответственно, дивиденды за счёт приобретённых нами в будущем акций. Вы войдёте в Совет, и мы возглавим «Силва», подобно древнеримскому триумвирату. Помните из истории?! – глаза Рикарду сверкали огнём алчности.

– Помнить-то помним, кузен. Но мы также и помним, что триумвират этот завершился плачевным финалом для двух его участников, кроме Цезаря.

– Плачевный финал произошёл оттого, что не сумели вовремя правильно поделить власть. Вернее, Цезарь оказался умнее, и обошёл их всех. Но ведь среди нас троих нет же такого, слава Богу…

– Нельзя сбрасывать со счетов адвоката с доктором. Они близкие друзья Жуана Антониу, наверняка после его кончины, станут душеприказчиками его воли. Само собой, не очень-то радушно примут нашу инициативу, – поддержал его Рожериу.

– Почему у вас такой пессимистический настрой, сеньоры. Конечно же, я учёл и их. Но после моей свадьбы с Мануэлой, которую я всячески буду ускоривать, все их действия, направленные против наших общих планов, будут лишены всякого смысла. К тому же, не найдётся в мире человек, у которого невозможно было бы не выявить хоть какую-то слабинку. Мой поверенный, специалист в таких делах, Эдуарду Норонья, уже занимается ими. Уж он-то точно сумеет раскопать под них, поверьте мне. Незапятнанных на свете нет, не было и никогда не будет! Уж в этом будьте уверены, сеньоры! – довольно заключил он.

– Здесь я согласен с Рики. Потому что Жуан Антониу всю свою жизнь был либералом, поддерживал Гуларта, прохладно встретил хунту 1964-го, – заговорил Роберту, – И при желании генералы могут ему это припомнить.

– Хунта принесла оздоровление нашему обществу, нашей экономике. Признаться, я сам тоже пострадал от неё немного. Но такой компании, как «Силва» нет места на отечественном рынке, если их управление находится в ненадёжных руках. В руках, угрожающих делу бизнесменов, развитию экономики в целом. Если фирма будет в наших руках, то считайте сеньоры, что фруктовый рынок города тоже перейдёт целиком в наши руки. Заладится бизнес.

– Хорошо кузен. Теперь ты почти сумел нас убедить, и мы всемерно будем помогать тебе и поддерживать тебя в этом благородном деле. Но я ещё раз подумаю над твоими предложениями, Рикарду. И не забывай: хороший ягуар – это мёртвый ягуар. Надеюсь, ты понял, что это я про Жуана Педру. Ну ладно, удачи тебе, – крепко пожал руку кузена Роберту.

– Тогда поднимем бокалы за наш общий успех! – воскликнул захмелевший Рожериу, поднимая опорожненную наполовину рюмку.

– За то, чтобы «Силва» попала в достойные руки! – воскликнул Рикарду.

– А нет, так сами возьмём её, как быка за рога или же как девку за волосы, – неприятно захохотал Роберту.

День уже давно отошёл за полдень, но в просторной бильярдной всё ещё продолжал стоять аромат сигар и виски, которыми угощались друзья Рикарду Диаша. Эти сеньоры, которые недавно с умным видом рассуждали о геополитике, о национальной экономике, наживу считали смыслом существования. Для них весь мир вертелся вокруг их бизнеса. Они видели цель жизни не в семейных радостях, не в любви, не в бескорыстной помощи ближнему. Наживаться любым способом было их жизненным кредом. По подлости, цинизму они не уступали, а возможно даже и превосходили Жуана Педру, которого они дружно ненавидели.

Глава VI

В небольшом ресторане «Churrasceria a jardim»5 недалеко от проспекта Копакабаны было как всегда душно от множества шумных посетителей. Несмотря на свой небольшой размер, ресторан снискал популярность на весь город, и сюда ежедневно приходили вкусно пообедать или же просто приятно провести время, люди из самых различных слоёв общества. Там прекрасно готовили свежее мясо и хорошо обслуживали посетителей. У столика, где обычно сидел клиент, ставили жаровню с углями, на которых медленно обжаривался целый набор превосходных кусков разного мяса: свинины и баранины, козлятины и телятины. На стол ставили и блюдо со свежими, политыми уксусом листьями салата, а клиентам, обладавшим отменным аппетитом, к этой снеди добавляли ещё и тарелку с ломтиками картофеля-фри, обжаренными в кипящем оливковом масле. Казалось бы, с такой порцией невозможно справиться одному человеку. Но, если есть не торопясь, запивая каждый проглоченный кусок глотком терпкого красного вина, то когда через полтора-два часа приходил официант, он мог убрать пустые блюда, унести жаровню с потухшими углями и затем вернуться, лишь для того, чтобы принести чашечки с ароматным кофе, деликатно напомнив об оплате счёта. А наиболее уютные места этого ресторанчика располагались в примыкающем к нему всегда прохладному саду.

Вечером в субботу 17 мая 1969 года здесь за дальним столиком в углу садика, окружённого высокой тростниковой стеной, двое молодых людей, не обращая на окружающих внимания, вполголоса вели неторопливый разговор. Но больше говорил один из собеседников. Второй, потупившись, молчал, лишь изредка вставляя короткие фразы, исподлобья смотря на говорившего сеньора. Говорившим был Жуан Педру. А превратившийся весь в слух и внимание собеседник был высоким коренастым мужчиной примерно одинакового с Жуаном Педру возраста, с густой копной чёрных волос, тёмными сужеными глазами на квадратном лице с массивной челюстью и выпяченной нижней губой. Светлая кожа на его лице была сплошь утыкана веснушками, словно морской песок на камне. Пышные усы с бородкой придавали его виду комичное выражение доморощенного интеллигента. Хотя он был также далёк от интеллигенции, как борец сумо от детского балета. Кожаная куртка с рубашкой под ней скрывали от любопытных взглядов испещрённое наколками мускулистое тело. Очевидно, этот тип некогда был знаком с зоной. Звали этого господина – Гонсалу Каштру. Это имя ничего не значило для добропорядочного обывателя, но известная в уголовной среде кличка отпугивала мало-мальски нормального человека.

♦ Гонсалу Каштру, по прозвищу «Пантера» был приятелем Жуана Педру и его верным подельником. Родившийся в многодетной семье переселенцев из Куябы, он вырос в окружении беспросветной нищеты в грязных фавелах Рио. Уличная жизнь закалила его характер, сделав матёрым рецидивистом ещё в ранней юности. Именно тогда и к нему и приклеилось прозвище «Пантера» за стиль драк и звериную интуицию, помогавшая безошибочно выявлять слабые места соперника. С юных лет он систематически привлекался к уголовной ответственности за преступления, начиная с карманного воровства, заканчивая азартными играми. Он был дважды судим, проведя за решёткой два года, где и близко познакомился с другим уголовником – Клаудиу Барбоза.

Но, несмотря на такое незавидное реноме, сразу после выхода из тюрьмы, Гонсалу становится личным адъютантом молодого капитана ВВС да Силвы. И это в бытность его гражданским лицом. Спустя год «Пантера» опять же при содействии патрона устраивается на службу… сержантом полиции! Здесь за полгода службы этот тип приобретает бесценный опыт борьбы с криминалом, полезные связи с коррумпированными чиновниками и досье на весь преступный мир штата, успешно используя всё это в будущем. Возможности его небывало расширяются, а доходы быстро растут, благодаря взяткам и вымогательствам.

Однако его с треском выгоняют из полиции за злоупотребление служебным положением, и блестящей «карьере» приходит конец. Наш герой возвращается в привычную среду. Но и на этот раз без ломаного гроша в кармане он не унывает, и разворачивает бизнес в Нитерое. Хитрый, жестокий Гонсалу Каштру являлся закоренелым преступником. В то же время он был слепо предан Жуану Педру, и в основном благодаря этому, стал правой рукой в тёмных деяниях последнего. Именно Гонсалу помог ему сколотить группировку из нитеройских братков, в которой он с Клаудиу в виде неразлучного тандема выступал на главных ролях.

– Так вот, начните действовать сразу после моего ухода. Только не палитесь, особенно Мясник. Он у нас неравнодушен к бабам, коке и иным глупостям. За ним, как за дитятей нужен глаз да глаз, и поэтому не упускай его тоже из виду. Понял меня? – настойчиво твердил Жуан Педру.

– Понял. А что конкретно мы будем делать, патрон? – спросил его Гонсалу. Он вместе с другими членами банды так обращался к Жуану Педру.

– Кстати, а где, сейчас, носит Мясника?

– Собирает навар на рынке в Нитерое. Сегодня же суббота – день сбора.

– Правильно. А теперь слушай меня очень и очень внимательно и мотай на ус, Пантера. Всё, что я тебе скажу сейчас крайне важно для меня. Это самое важное из всех дел, что я вам до сих пор поручал. Разумеется, тут не может быть никакой осечки, понимаешь, надеюсь? Итак, начинайте следить за опасной троицей, то есть за Рикарду, Роберту и Рожериу. Собирайте на них всю информацию, любой даже мало-мальски значащий компромат. Ясно?! Потом эти сведения передайте лично мне. И помни, что здесь труд в основном умственный с проявлением так сказать некоторого творчества. На всё это у вас неделя. Максимум дней десять.

– Но обоим невозможно уследить за тремя людьми. Не получается.

– Эта проблема пусть вас не волнует, – жёстко отпарировал Жуан Педру, незаметно протягивая ему из-под стола конверт, набитый американскими купюрами. Собеседник быстро взял конверт, зорко глядя по сторонам.

А хозяин, ухмыляясь, продолжал, – Это ваш аванс. Да не шуруйся ты так. Сам вроде Пантера, а глядишь по сторонам, как будто кролик какой-нибудь. Нельзя так, друг. Эта сумма не только для покрытия необходимых расходов, но и для скорого найма тобой нужных, проверенных людей для дела. Естественно, что наёмники будут лишь временными лицами, и сразу же после окончания работы порви с ними полностью, расплатившись, как следует. Никого не обижая, понятно. А если кто и начнёт дёргаться, то сам прекрасно знаешь, что делать.

– Конечно, патрон. Сделаем всё как надо, – с улыбкой ответил бандит.

– Мне очень нужно, чтобы вся информация об этой тройке у меня была бы на руках. Понятно? Весь ежедневный распорядок, все связи, знакомства, увлечения, привычки, места пребывания и вообще всё, что связано с ними. Особый упор надо делать на кузенов Рикарду и Роберту. Ни в коем случае не светитесь! Ведите себя предельно осторожно. Тише воды и ниже травы.

– Ясно. Постараемся стать невидимками.

– Это только первая часть вашего задания. Вторая более сложней, Пантера.

– Я готов на любое дело. Были бы деньги и твоя дружба, патрон.

Жуану Педру за годы службы, вернее, в отряде специального назначения, много раз приходилось иметь дело с типами, подобными Гонсалу. Общаясь с ними, он чувствовал себя как рыба в воде. Прекрасно знал, о чём вести разговор, каким тоном, и что может интересовать подобных подонков.

– Не сомневаюсь в этом. Деньги и дружба всегда будут, пока будете верно и исправно работать на меня. Ну ладно, не будем отвлекаться. У меня итак мало времени. Вторая часть состоит в том, что придётся следить за моим старшим братом и нашим проклятым адвокатом. Их личная жизнь меня не интересует, хотя не лишним будет узнать и эту сторону их биографии. Но все их дела, касающиеся компании должны быть доподлинно известны мне. Перемещения и встречи Жоакима и Жулиу Сезара нужно тщательно фиксировать. Я сам буду с тобой связываться раз в два-три дня, и отдавать необходимые инструкции по делу, если на то возникнет необходимость. Пусть расстояние между нами не будет для тебя помехой или поводом, чтобы расслабиться. И не посмей даже в мыслях прерывать со мной связь или же как-то дезинформировать меня. Понятно?!

– Почему ты так говоришь, патрон? Разве я стукачок, что ли?

– Никак нет Пантера, потому именно тебе я поручаю дело. Справишься?

– Конечно, справлюсь, будь уверен в этом, патрон!

– Ну, вот и хорошо. От Пантеры я ожидал только такого ответа, – похлопав приятеля по плечу, весело произнёс Жуан Педру, – Во вторник я вылетаю, и вы начнёте в тот же день. К этому времени ты с Мясником завербуешь нужных людей, которые естественно никогда не будут меня знать, вообще. Впрочем, чего тебе разъяснять такие тонкости. Ты это сам всё прекрасно знаешь. Остальные подробности я тебе ещё вчера объяснил.

– Хорошо, патрон. Мы выполним всё, как ты сказал, – пообещал Пантера.

– Отлично. До аэропорта пусть меня провожает Мясник. Потому что ты будешь всё это время занят больше всех, и я не хочу отвлекать тебя от дел.

– Сеньор Жоаким нет, но адвокат может учуять слежку. Тем более у нас с ним уже чуть было не произошёл прокол в прошлом году после дела того полковника.

– Думаю, ты прав. Оставим тогда пока брата с адвокатом в покое, – немного подумав сказал Жуан Педру, – насчёт них я позже решу, и дам тебе знать.

– Понятно. Будут ещё какие-либо инструкции, патрон?

– Пока нет. Ну да ладно, Пантера, мне пора. Береги себя, – произнёс Жуан Педру, крепко пожав руку собеседника. Гонсалу отнюдь не был слабаком, и запросто мог свалить кулаком бычка, но рукопожатие патрона было крепким даже для него.

Жуан Педру не смог улететь в намеченный срок, задержавшись ещё на неделю. Дела дома и на работе позволили ему ещё остаться в Рио. А в доме да Силва ныне царило уныние, которое началось сразу после того, как во время вечернего ужина в кругу семьи и близких друзей, то есть адвоката с доктором, дон Жуан Антониу объявил домочадцам о своей неизлечимой болезни. Вначале домашние никак не хотели поверить услышанному, и Жоаким с Мануэлой даже принялись советовать отцу уехать на лечение в Штаты. Но доктор Леонсиу с присущей ему прямолинейностью отверг их советы, и тем самым похоронил искру надежды в их сердцах. Все, Жоаким, Мануэла, Жозе, Мария, супруга Жуана Педру, их дети, слуги, и даже легкомысленная Оливия были в отчаянии от того, что ничем не могут помочь главе семьи. Болезнь прогрессировала, и в доме да Силва теперь царили грустное молчание и всеобщее уныние. Даже всегда шумные и неугомонные дети Жоакима – Камилла и Отавиу теперь как-то притихли, зная, что тяжелобольного дедушку нельзя теперь беспокоить.

Однако время всё лечит, заставляя хотя бы отчасти смириться с любой потерей. И понемногу домашние стали свыкаться с мыслью, что их отца, деда и тестя не станет через несколько месяцев. Обычная рутина жизни, работа, домашние хлопоты и разговоры о предстоящей свадьбе Мануэлы понемногу заглушили уныние в членах семьи да Силва. Оно постепенно уступало место ежедневным заботам. Такую атмосферу создавал сам Жуан Антониу своим примером. Словно бросив вызов в лицо самой смерти, он ежедневно выходил на работу, проводил совещания, встречи, переговоры, подписывал документы, часто ездил на фабрику и не пропускал важных приёмов. Продолжал по-прежнему твёрдой рукой руководить компанией. В этом его горячо поддерживал волевой и оптимистичный Жуан Педру. Вначале ему тоже передалось отчаяние всех членов семьи да Силва, и он также пару дней ходил угрюмый с насупленным лицом. Но, не настолько, чтобы так падать духом, предавшись унынию. Во-первых, он раньше всех в семье узнал о болезни отца, и поэтому был готов к любому повороту дела. Во-вторых, в отличие от остальных его горе было не столько искренним, сколько показным. Если он и горевал, то только потому, что отец обделил его в своём завещании, и отправлял сейчас в изгнание в чужой город.