Старые долги
Но в самом конце прошлого года Аллюр вызвал неожиданный и необъяснимый интерес у крупнейшей металлургической компании Империи – Межпланетного Металлургического Концерна. Ходили упорные слухи, что руководство концерна состоит в близком родстве с Императором Арнольдом, и поддержка правительства в снаряжении экспедиции позволяла слухам этим верить.
Собственно говоря, ММК интересовали не все планеты системы, а только третья. Планета своими характеристиками напоминала бы пригодный для обитания мир, если б не вечный холод и полное отсутствие любых форм жизни. Орбита, скорость вращения, атмосфера, сила тяжести и прочее – всё было едва ли не идеальным. За исключением температуры и нетающих снегов со льдами. Возможно, через несколько миллионов лет эпоха льда тут окончится и тогда можно будет попытаться колонизировать её. Пока же она не особо годилась даже для устройства на ней заправочной станции.
Ситуация с остальными планетами системы была ещё менее радужной – где-то не было воды, где-то воздуха, где-то всё ещё бурлила вулканическая деятельность. Так что экспедиция даже и для разведки высаживаться на них не стала. Все силы были направлены на изучение Аллюра-III. К тому же на южном полюсе планеты были обнаружены пещеры, ведущие глубоко под землю, и там-то и сконцентрировали все свои силы учёные умы экспедиции. И в одном из коридоров этих пещер была обнаружена стальная плита, стоившая жизни экипажу и всем пассажирам космического корабля «Мечта».
Её сразу же начали называть «стальной», хотя даже на вид было заметно, что это какой-то сплав. Размеров она была небольших, один худосочный лаборант без особых усилий мог удержать её на весу, правда, не очень долго. Надписи на ней (если это именно надписи, а не рисунки) были то ли вырезаны, то ли выплавлены. А на обратной стороне плиты точно так же были нанесены причудливые рисунки (если это именно рисунки, а не надписи).
Впрочем, одному из охраны было совершенно всё равно, надписи это или рисунки. Для него имело значение лишь то, что они оказались ему до боли знакомыми. Ещё бы! Столько долгих бессонных ночей он провёл, пытаясь разобрать их, столько научных статей переворошил, со столькими специалистами успел переговорить – хочешь не хочешь, а запомнишь каждую закорючку. И сейчас закорючки эти хоть и оставались Сайбару непонятными, но в его глазах мгновенно превратились во всё возрастающую сумму гонорара. А уж что там решат учёные – это их дело; Сайбару неважно даже, будут ли это учёные Академии или неизвестного ему заказчика; Сайбар готов удовлетвориться деньгами.
К какому мнению пришли учёные, обсуждая находку, неизвестно. Как неизвестно и то, почему они решили после вернуть плиту на то же самое место, откуда она и была взята. Да и само место то было теперь известно лишь одному военному – наёмнику, ксионийке, которой так удачно удалось избежать гибели и остаться единственной, знающей месторасположение артефакта.
Птицы в голове пели очень громко, но как-то глухо. Наверное из-за того, что кругом были облака и земля вращалась слишком быстро. За этим оглушительным шумом остальных звуков было не разобрать. К тому же было почему-то темно, хотя в глаза и бил яркий слепящий свет.
– Очухалась, киска?..
Что эта птица такое говорит? Почему – очухалась? Я же дома, на ферме… нет, это же университет, курсы бойцов… или я в космосе? Да, точно! Это же исследовательский корабль «Мечта»!..
«Мечта», штурм, бегство… мама…
– Дай ей ещё разочек хорошенько, – другая птица… нет, не птица – имперец…
Сильная пощёчина обожгла щёку. За ней тут же последовала вторая – по другой щеке. Тсар-Киркс-Тсир застонала и помотала головой.
– Давай, давай, просыпайся, киска!..
Тсар-Киркс-Тсир открыла глаза и тут же сощурилась. Яркий свет слепил её. Почему так ярко? Ах, вот оно что… она лежит на спине и смотрит в небо. А там тучи, но всё равно слепит почему-то… и в голове гудит, как в колодце, когда туда бросаешь живого кракпана на верёвочке…
Тсар-Киркс-Тсир попыталась сесть, но у неё ничего не вышло. Ноги не слушались и руки тоже. Она попробовала пошевелить ногами, но те будто срослись, превратились в единое целое. И руки – как-то неестественно вывернуты, за спину, неудобно так лежать, и вытащить их почему-то никак не получается…
– Ну, как ты, девочка? – над ней склонилось широкое лицо имперца. – Уже можешь говорить?
– Где я? – голос у Тсар-Киркс-Тсир оказался неожиданно слабым.
– На планете, киска, на чёртовой негостеприимной планете, – ответило широкое лицо. – Но мы отсюда скоро улетим. Вот мамочку твою отыщем, заберём её и полетим на корабль.
– На «Мечту»? – спросила Тсар-Киркс-Тсир.
Широкое лицо усмехнулось, и где-то рядом громко захохотали.
– Не, на «Мечту» – это вряд ли! Она теперь достояние мусорщиков, эта ваша посудина!
Тсар-Киркс-Тсир ещё подвигала плечами и вдруг до неё дошло, что руки её скованны за спиной наручниками. Она пошевелила ногами – ноги, похоже, тоже.
Она поворочалась немного, пытаясь сесть. Это ей не удалось, но туман в голове почти полностью рассеялся и теперь Тсар-Киркс-Тсир смогла оглядеться по сторонам и понять, что же происходит.
Шагах в десяти от неё, распахнув люк, стоял штурмовой флаер «Кондор». В раскрытом люке, вытянув ноги и положив на колени передатчик, сидел альгатиреец. Возле флаера, небрежно прислонясь к его броне, стояли двое имперцев. И ещё один имперец – он показался Тсар-Киркс-Тсир самым крупным и широколицым – присел прямо возле неё на корточки.
– Похоже, ты уже пришла в себя, – кивнул широколицый имперец. – Ну, тогда ты должна понимать, что времени у нас очень мало, нам нужно немедленно возвращаться. И ты, конечно же, полетишь вместе с нами. Поняла?
Тсар-Киркс-Тсир ответила лишь хмурым взглядом.
– Надеюсь, что поняла, – спокойно заявил широколицый. – Но проблема в том, что мы не можем оставить на планете твою маму. Мы обязательно должны забрать её с собой. Ты ведь летела туда же, куда и она? Где она приземлилась? Может быть, где-то недалеко?
Тсар-Киркс-Тсир молчала.
Широколицый коротко размахнулся и влепил ей ещё одну пощёчину.
Тсар-Киркс-Тсир вскрикнула.
– Я спрошу ещё раз, ладно? Где твоя мать?
– Я не знаю, – мрачно ответила Тсар-Киркс-Тсир.
Широколицый ударил её ещё раз, потом ещё, потом ещё. Каждая пощёчина была настолько сильной, что в голове у Тсар-Киркс-Тсир опять зазвенело и рот её наполнился вкусом крови. И сквозь этот звон она услышала слова имперца:
– Где твоя мать?
– Я не знаю, – ответила Тсар-Киркс-Тсир. – А и знала бы, то не сказала!
– Она, наверное, где-то неподалёку прячется, – высказал предположение один из имперцев, что стояли возле флаера. – Эти кошки за своими котятами всегда следят…
Тсар-Киркс-Тсир скосила глаза и посмотрела на говорившего. Тот стоял, вертя в руках её боевые перчатки. Эх, были бы они у меня сейчас, подумала Тсар-Киркс-Тсир. Да были бы у меня свободны руки… я бы вам показала, вонючие обезьяны…
– Он прав? – спросил широколицый. – Твоя мать где-то рядом? Может быть, ты её позовёшь?
Тсар-Киркс-Тсир молчала.
– Ну, давай! Позови её! – широколицый влепил ещё одну короткую и звонкую пощёчину.
Тсар-Киркс-Тсир приподнялась, насколько могла, и плюнула в него, но не попала – кровавый сгусток пролетел в нескольких сантиметрах от щеки имперца. Тот беззлобно рассмеялся и вытащил из ножен нож с широким лезвием.
– Давай, киска, позови свою маму! И громче!..
С этими словами он медленным движением погрузил нож в левое бедро Тсар-Киркс-Тсир.
Дикая боль пронзила ногу, Тсар-Киркс-Тсир не выдержала и громко вскрикнула, но потом спохватилась и закусила разбитую губу.
– Ну, давай же! – подбодрил её широколицый. – Громче! Громче!..
Он двинул лезвие чуть ниже и принялся его поворачивать. Боль была невыносимой, Тсар-Киркс-Тсир заорала во всё горло.
Широколицый выпустил нож из ладони, оставив его торчать в ноге, протянул руку и пощёлкал пальцами.
– Ну-ка, дай-ка мне эти её игрушки! – приказал он, и ловко подхватил брошенные товарищем боевые перчатки. – Смотри-ка, острые! – усмехнулся он, пробуя пальцем лезвия.
Затем он оценивающе посмотрел на Тсар-Киркс-Тсир.
– Ты не могла бы кричать громче? – поинтересовался он. – А то мама тебя не услышит. Или, может быть, тебе нужно глаза выколоть – для стимула, а?..
И в этот момент из леса начали стрелять.
Стреляли, похоже, из «Гадюки», и стреляли очень метко – у сидевшего в люке альгатирейца мозги вышибло с первого выстрела. Один из стоявших возле флаера изумлённо заозирался по сторонам, получил точно в голову следующий выстрел и повалился на траву. А второй испуганно присел и торопливо кинулся к оружию, сложенному в десяти шагах между ними и деревьями, откуда стреляли; добежать до него имперец не успел всего пары шагов.
Широколицый быстро склонился к Тсар-Киркс-Тсир, прижал лезвия перчаток к её горлу и громко крикнул:
– Не стрелять! Прирежу сучку!
Наступила тишина.
Тсар-Киркс-Тсир чувствовала, как лезвие впивается ей в горло с такой силой, что она едва могла глотнуть. Одного движения было достаточно, чтобы перерезать его.
– Ну-ка, выходи сюда! Иначе она умрёт!..
Тсар-Киркс-Тсир всхлипнула. Как всё глупо получилось…
Из-за деревьев выступила фигура с бластером в руках. Тсар-Киркс-Тсир от удивления захлопала глазами. Это точно была не мама, это был ещё один имперец. Отсюда лица его не разглядеть, и непонятно, могла ли она видеть его на «Мечте».
– Брось бластер и иди сюда! – приказал широколицый. – Или я её убью!
Незнакомец стоял уже возле оружия, сложенного на траве. Он медленно нагнулся, положил поверх него свой бластер и сделал шаг вперёд. Тсар-Киркс-Тсир показалось, что он моложе широколицего лет на пять, и что он ниже ростом.
– Ближе! – рявкнул широколицый, отбрасывая в сторону боевые перчатки Тсар-Киркс-Тсир. – Сейчас я покажу тебе, что такое имперский десантник!..
С этими словами широколицый выдернул нож из ноги Тсар-Киркс-Тсир. Ногу опять словно огнём обожгло, девушка не выдержала и снова закричала. Но на этот раз она закричала даже громче, чем ей самой хотелось, и в крике её боль была смешана с ненавистью и злобой. Широколицый удивлённо глянул на Тсар-Киркс-Тсир. Это был один короткий взгляд, он всего на секунду отвернулся от незнакомца.
«Вот сейчас!» – подумала Тсар-Киркс-Тсир.
Она собрала остатки сил, что у неё ещё были, дёрнулась всем телом вперёд и вверх, и ударила головой широколицего. Она просто хотела ударить его, всё равно куда, всё равно как и насколько сильно. Но ей повезло попасть ему в живот, и удар, наверное, был не такой уж слабый – широколицый охнул и отшатнулся, а в голове у Тсар-Киркс-Тсир опять на всю галактику заорали психованные птицы.
Незнакомец очень хорошо сумел воспользоваться этим: он кинулся на широколицего, сбил его с ног и они покатились по траве. Потом клубок распался, оба имперца вскочили на ноги; широколицый хищно улыбался, поигрывая измазанным в крови Тсар-Киркс-Тсир ножом, а у второго имперца в руках оказались подобранные им с земли боевые перчатки. И Тсар-Киркс-Тсир с изумлением увидела, как он надевает их.
Широколицый бросился на незнакомца, и Тсар-Киркс-Тсир подумала, что тот сейчас просто будет отбивать удары. Ведь не мог же имперец знать, что такое ксиболдинг! Но незнакомец действовал по всем правилам боя Санаранийской школы: он присел, поднырнул под нож, рассёкший воздух у него над головой, прямо с земли подпрыгнул и ударил противника по глазам. Ударил точно – поляну огласил рёв ослеплённого широколицего, две кровоточащие раны зияли теперь на месте его глаз. А незнакомец нанёс ему быстрый короткий удар лезвиями по ногам, от чего широколицый рухнул на колени, а затем ударил по кисти, сжимавшей нож – широколицый взвыл, выпустил оружие и прижал к груди искалеченную руку.
Уже медленно, никуда не спеша, незнакомец зашёл ему за спину, взял за волосы, запрокинул голову и приставил лезвия перчаток к горлу широколицего.
– Что вам от неё надо? – задал он вопрос. Голос у него был низким, чуть хрипловатым, и звучал спокойно, не выражая никаких эмоций.
– Не знаю… – проговорил широколицый, – приказали их с матерью… на «Нарвал»…
– На орбите висит «Нарвал»? – в голосе незнакомца прорезалось удивление.
– Бот шефа… частное лицо, Бьёрн Соргансон…
– Что ему надо на Третьей Инсара?
– Только этих ксиониек!..
Незнакомец помолчал, кивнул каким-то своим мыслям, а потом задал широколицему неожиданный вопрос:
– Десантник, говоришь? Где служил?
– Первая Имперская десантная бригада… особая группа… четыре года в отставке…
Закончить фразу он не успел – незнакомец одним сильным и быстрым движением перерезал ему горло. Широколицый с булькающим хрипом повалился на траву.
– Не было у меня в группе таких уродов, – мрачно заявил незнакомец, стаскивая с рук перчатки.
Третья планета Инсара
Насчёт Бьёрна Соргансона альгатиреец Сайбар не очень-то ошибся: тот и правда раньше был военным – офицером разведки, майором, вышедшим в отставку восемь лет назад. Но сегодня Соргансон не любил вспоминать о своей службе. Хотя в отставку он вышел и сам, но обстояло дело так, что вспоминать об этом ему было не очень приятно. К тому же, полное отсутствие пенсии. Нет, конечно, офицеру, подавшему в отставку раньше срока, пенсия по Имперским законам и не полагается, но обычно всегда находились какие-то поводы для регулярных поощрительных выплат, за какую-нибудь удачно выполненную операцию или что-то в этом роде. В случае с Бьёрном Соргансоном таких поводов почему-то не нашлось.
Офицер разведки в силу специфики своей службы осведомлён о многом. И чем выше занимаемая им должность, тем более важные секреты государства ему известны. Майор Бьёрн Соргансон был начальником Имперской канцелярии Научной разведки, то есть, скорее стратегом, а не тактиком. Но и тактиком он тоже был – когда начинал умело использовать полученную по служебным каналам информацию в личных целях и для собственной выгоды. Причём делал он это так искусно, что ущерба Империи не наносил никакого. Фактически майор Соргансон просто подбирал крошки, упавшие со стола; никому (а уж особенно – Империи) не нужные крошки; крошки, которые, не подбери их он, всё равно пропали бы без пользы. Другой вопрос, что именно благодаря его усилиям крошек этих было немало и майор Соргансон всегда старался, чтобы становилось их с каждым разом всё больше и больше.
Майор Соргансон не был единственным за всю историю офицером разведки, которому хотелось поживиться за счёт Империи, такие люди время от времени попадались – в обоих смыслах этого слова. Когда они «попадались на горячем», их просто-напросто ликвидировали, иногда даже не особо маскируя гибель случайными обстоятельствами. Тем более что Империя постоянно нуждалась в каких-нибудь благовидных предлогах для высадки своих войск на ту или иную планету, а коварное убийство «местными сепаратистами» одного из высокопоставленных офицеров такому требованию более чем удовлетворяло. Но майор Соргансон этой участи избежал, хотя подобная перспектива некоторое время и висела над ним дамокловым мечом.
Более того – майора Соргансона даже не отправили в отставку. То есть, он настолько аккуратно действовал, что инкриминировать ему было практически нечего. Удивительная ситуация складывалась в Имперской канцелярии Научной разведки: практически все знали, что начальник использует информацию в личных целях, но доказать это никак не могли. Надо сказать, что ситуация была хоть и удивительная, но многих не устраивающая. И когда в воздухе начали витать прозрачные намёки на то, что хорошо бы для канцелярии нового начальника, майор Соргансон совершенно хладнокровно подал в отставку, не дожидаясь пока намёки эти материализуются во что-то более реальное.
Покинув службу Бьёрн Соргансон по поводу отсутствующей пенсии особо переживать не стал, тем более что был он ещё достаточно молод и крепок. И предложил свои услуги крупной металлургической компании, долгое время безуспешно пытавшейся составить конкуренцию Межпланетному Металлургическому Концерну клана Дитрихов. Компания эта называлась «Металлы Вселенной» и, подобно многим крупным компаниям, имела собственную охранную структуру, собственную разведку, собственную… ну, одним словом, всё то же самое, что имеет и сама Межзвёздная Империя Людей; этакая мини-империя, со всеми необходимыми атрибутами. И в «Металлах Вселенной» бывший майор Бьёрн Соргансон очень быстро стал чем-то вроде министра обороны и разведки в одном лице.
Просто удивительно, как удалось Соргансону, оставив службу, сохранить возможность пользоваться базами данных Имперской канцелярии Научной разведки. Смена руководства в таких структурах неизбежно влекла и смену всех паролей и кодов доступа. Но Бьёрну Соргансону удалось сохранить со времён службы не только связи и громадный архив, но и хорошие отношения с некоторыми из сотрудников разведки, что, собственно говоря, почти всё и объясняет.
К чести бывшего майора (давайте для краткости назовём его принципы так – «честь»), так вот, к чести бывшего майора он и на службе своей в «Металлах Вселенной» никогда не делал ничего такого, что могло бы навредить Империи. Соргансон хорошо понимал, из какой кормушки он ест, и гадить туда не собирался. Иное дело – конкуренция с другим предприятием, с Межпланетным Металлургическим Концерном, например.
Владелец ММК был в родственных связях с самим Императором, чем никак не мог похвастаться генеральный директор «Металлов Вселенной». К тому же Концерн Дитриха далеко не всегда пользовался честными методами в конкурентной борьбе; достаточно было вспомнить хотя бы его грязную игру со спутником Арагариса-IV, на которой «Металлы Вселенной» потеряли около семидесяти миллиардов кредитов. Но с появлением Бьёрна Соргансона «Металлы Вселенной» сумели нанести несколько серьёзных ударов по Межпланетному Металлургическому Концерну, и это было отнюдь не совпадением. А четыре мелкие компании, выступившие против «Металлов» единым фронтом, просто были съедены со всеми потрохами.
Основной работой Соргансона был всё же не промышленный шпионаж, а поиски новых разработок и попытка увести их из-под носа ММК. Что, надо сказать, не так уж редко бывшему майору и удавалось. Несколько раз он даже успевал перекупить или перехватить артефакты, выносимые из Лабиринта Анкора специально для Концерна. Кроме того у Соргансона было какое-то чутьё на необычные устройства и приспособления, из которых «Металлы Вселенной» могли бы извлечь пользу.
Мало кто из обшаривающих Лабиринт бандитов мог понять, чтó они оттуда выносят. Не мог этого понять, разумеется, и Бьёрн Соргансон. Но как-то он чувствовал, что эту вот хитро выглядящую загогулину покупать не следует, а это вот забавное и непонятно – да, можно, и даже не можно, а необходимо. Что в конечном итоге он покупал или отбивал у банд Анкора – с этим уже разбирался научный отдел «Металлов Вселенной». Но ни разу ещё не было, чтобы доставленные Соргансоном образцы не окупились бы стократно. И это чувство бывшего майора руководство компании очень ценило.
Несколько раз бывало даже так, что Бьёрн Соргансон обращал внимание на, казалось бы, совершенно ненужную вещь, к которой вообще никто интереса не проявлял. Так «Металлы Вселенной» получили в своё распоряжение несколько разработок, сильно укрепивших положение их продукции на рынке. Одну из таких «ненужных вещей» Соргансон приобрёл у альгатирейца Сайбара.
Как выяснилось позднее, устройство это оказалось неполным; будь оно в распоряжении учёных целиком, прорыв «Металлов Вселенной» на рынке мало что смогло бы остановить. Но тщательное расследование подтвердило, что недостающих частей этого артефакта нет или они просто неизвестны. Однако Бьёрн Соргансон умел забрасывать удочки с достойной наживкой. И вскоре одна из них сработала.
Атака на корабль «Мечта» прошла быстро и без потерь со стороны нападавших. Неудача же была, по мнению Бьёрна Соргансона, легко устранима, ему даже не пришлось срывать своё недовольство на несчастном альгатирейце. Однако Соргансон всегда привык надеяться на лучший исход дела, но готовиться к худшему. Возможно, дело здесь опять было в его особом чутье, в его подсознании или ещё чём-то таком, труднообъяснимом.
После того, как он изменил приказ бойцам «Кондора» относительно сбежавших ксиониек, он велел вернуться на «Нарвал» всем остальным, не забыв захватить с собой и альгатирейца Сайбара. Исследовательский же корабль «Мечта» он приказал направить на планету, отключив тормозные двигатели. Затем бывший майор тщательно отобрал тридцать пять солдат, поделил их на группы и приказал готовить второй оставшийся «Кондор» и один из имевшихся на «Нарвале» флаеров «Беркут» к спуску на планету. В тот же «Кондор» он приказал загрузить и вездеход «Крот». Сам же «Нарвал» по плану бывшего майора должен был оставаться на орбите. На выполнение всех этих указаний ушло около часа, и к тому моменту, когда остатки «Мечты» сгорели в атмосфере планеты, всё было завершено. После чего Бьёрн Соргансон со спокойной душой уселся рассматривать готовую уже карту, на которую по его распоряжению были нанесены результаты сканирования инверсионных возмущений над Инсаром-III.
Если верить карте (а не верить ей никаких оснований у Соргансона не было), то оба разыскиваемых «Беркута» сели в юго-западной части материка: один прямо перед лесом, раскинувшимся возле горного массива, а второй – в самих горах. Инверсионный след, намного более мощный, чем у любого из «Беркутов», тоже обрывался как раз перед лесом, в той же самой точке, где и след первого «Беркута». Из чего можно было сделать выводы, что отправленный в погоню «Кондор» хотя бы одну свою цель настиг.
Это была хорошая новость, но была ещё и плохая: после посадки с «Кондором» удалось связаться всего один раз, а на следующий обязательный сеанс связи он не вышел. И на все последующие вызовы не отвечал.
Это Бьёрна Соргансона совсем не расстроило и даже не очень удивило. Непонятно почему, но он ожидал чего-то подобного. Приказав продолжать сканирование инверсионных возмущений, он велел остальным солдатам отдыхать и сам тоже отправился вздремнуть, поручив дежурному разбудить его через три часа.
К моменту его пробуждения вторая карта уже была готова и Бьёрн Соргансон смог убедиться, что обе они совпадают друг с другом до мелочей, никаких новых инверсионных возмущений за это время зафиксировано не было, а значит никто на этом участке планеты не пользовался ни флаером, ни прогулочным катером, ни десантным ботом, ни вездеходом на антигравитационном луче, ни трэк-передатчиком. Это была хорошая новость. Плохой на этот раз не было, что Соргансона очень порадовало.
Вызвав отобранных в три группы бойцов, Соргансон приказал высаживаться на планету. Сам он отправился на «Кондоре», а «Беркут» поручил Сайбару, обрадовав его ещё и тем, что тому предстоит командовать на планете одной из сформированных групп. Сайбар слегка обалдел от такой чести, тем более что Соргансон объявил о своём решении обыденным тоном, обронив его мимоходом. И долго ещё Сайбар никак не мог взять в толк, чем вызвано столь высокое доверие к нему.
В «Беркуте» вместе с Сайбаром на планету высаживались ещё двое солдат, оба они были люди, но не из числа группы Сайбара. И поскольку за рычагами управления сейчас находился не их непосредственный командир, они чувствовали себя свободно в обсуждении особенностей этой операции. Сам же Сайбар просто внимательно прислушивался к их словам, следя по показаниям приборов и экранам внешнего обзора за движениями идущего впереди «Кондора».
– Главное, чтобы на подходе к планете нас не сбили, – говорил первый солдат.
– Да вряд ли собьют, – возражал ему второй. – Тот «Кондор» не сбили же.
– Это мы с тобой так уверены, что не сбили, – усмехнулся первый. – А почему они не отвечают? И почему сам Бьёрн в «Кондоре» сейчас, а нас засунули в «Беркут»?
– Ну и что? – не понял второй. – «Беркут», «Кондор» – какая разница?!
– Если на планету идут «Кондор» и «Беркут», – наставительно разъяснил первый, – то в «Беркуте» обычно командование или начальство, а в «Кондоре» уже все остальные силы. Так что, если и будут что-то сбивать в первую очередь, то именно нас…
Услышав это Сайбар понял, чем было вызвано оказанное ему «доверие». И ещё он понял, что Бьёрн Соргансон ничего не делает бесцельно.
Третью планету Инсара называли «потерянной». Вообще-то, так называли не только эту планету, но и многие другие тоже. Это было всё равно как определение «свободная» или «безжизненная» – примерно такой же расплывчатый ярлычок, который ничего конкретного не сообщает, потому что если как следует поразмышлять на эту тему, то вполне можно прийти к выводу, что «потерянная» может одновременно оказаться и «безжизненной» и «свободной». В случае с Инсаром-III это было не совсем так, потому что эта потерянная планета безжизненной отнюдь не была, а вот относительно свободной от чьей-либо власти её легко можно было назвать.