Ночь рыжей луны
Конечно, не самый приятный запах просачивался и в кабинет Бориса. Но друзья давно привыкли к трупному душку. Он, к тому же, не только отпугивал близких, но и, оставаясь на одежде, указывал на то, что они проводили время не у любовниц, не в барах, а «задерживаясь по тяжелой работе».
В школе, еще только увлекшись покером, они сначала играли на конфеты, потом – на сигареты. Теперь на кону деньги, но небольшие, чтобы и интерес сохранялся и чтобы не проиграться всерьез.
Серж вошел в общий зал морга. Остановился у тележки, аккуратно накрытой чистой тканью. Место было явно подготовлено для принятия очередного трупа.
– Ты чего там застрял?! – окликнули его из-за распахнувшейся двери кабинета Бориса. На пороге стоял сам хозяин: – Заходи. Все уже собрались.
Инспектор указал на подготовленную тележку:
– Ты так уверен, что он умрет?
– Кто?
– Учитель.
– Какой учитель?
– Которого я ранил на Провинциальной.
– Причем здесь учитель? – удивился Борис. – Ты просто не обращал внимания: у нас всегда готово место для вновь прибывшего. Кто-нибудь обязательно умрет в ближайшее время. Ты же знаешь: статистика…
– Статистика, – согласно кивнул Серж и вошел в кабинет.
На своих местах за круглым столом уже сидели Виктор и Эндрю. Перед каждым стоял бокал с кальвадосом. Еще по бокалу было приготовлено для Бориса и Сержа.
Поздоровавшись и обнявшись с друзьями, инспектор сел за свое место и залпом осушил бокал:
– Борис, плесни мне еще!
Тот налил. Начали игру и начались разговоры. Борис, сменив пару карт, посетовал:
– Отпуск надвигается. Опять придется ехать к родителям жены – в эту чертову Лозанну. И не открутиться ведь: Изабель обидится, если одну ее с детьми отправлю…
Эндрю, поменяв три карты, также не удержался и пожаловался:
– У меня такая поставщица на одном из хуторов в Провинции образовалась, а жена ждет третьего и никуда не отпускает…
Виктор, выложив стрит-флеш и прибрав банк, усмехнулся:
– Эх, вы – женатики-страдальцы. Скоро к вам и Серж добавится.
Инспектор, мрачно глядя сквозь карты, вновь попросил:
– Борис, плесни еще!
Друг подошел с бутылкой:
– Мне не жалко, но…
– Это мое личное дело, – резко ответил Серж. – И чего вы все вокруг да около, все о бабах, о бабах. Спросите уже напрямую: «Серж, ты правда хотел убить учителя?»
Борис, чтобы успокоить друга, так и сделал, спросил:
– Серж, ты правда хотел убить учителя?
Инспектор влил в себя очередной бокал кальвадоса:
– Не правда… Но я чуть не убил его. Хотя… врачи ничего не обещают.
Никто не бросился его утешать-успокаивать. Друзья продолжили играть, потягивая из бокалов. Только делали они это теперь молча. Все хотели помочь Сержу, но не знали как. Инспектор же, раз за разом сбрасывая карты, принялся рассматривать многократно виденную им коллекцию Бориса. Она представляла собой несколько десятков банок и баночек, находящихся за стеклом в шкафу. В емкостях плавали заспиртованные уродцы – человеческие зародыши. Некоторые из них были без рук, некоторые с одной ногой. Еще были с деформированными головами и даже сросшиеся сиамские близнецы.
Собирать эту коллекцию начали еще родители Бориса – врачи-акушеры. Он продолжил пополнять ее, получая новые экспонаты из местного родильного дома. Кроме детей-уродцев, в отдельном шкафу у него собиралась собственная коллекция – любопытные части трупов: сросшиеся пальцы рук и ног, мужские гениталии чудовищных размеров, глаз с двумя зрачками…
Серж пригляделся к руке с шестью пальцами и вспомнил, что у найденной женской кисти их было пять, как и у всех нормальных людей. Почему-то подумал: «За это нужно выпить!» Он продолжал так быстро накачиваться кальвадосом, что Борис все-таки не выдержал и заметил, почти как Леда в «Бешеном коте»:
– Не слишком ли ты торопишься?
Инспектор отрицательно мотнул головой. Однако, он, похоже, действительно торопился. Чтобы не думать о раненном им учителе, Серж торопился и в игре, и в выпивке, забыв, что за весь день ни разу не поел. Друг, в конце концов, отказался подливать:
– Серж, тебе хватит.
– Мне решать: хватит или нет!
– Ты пьян! Спроси хоть Эндрю, хоть Виктора.
Эндрю кивнул:
– Пьян.
Виктор развел руками:
– Пьян, дружище.
– Да что вы понимаете в выпивке? – поморщился Серж. – Я же всегда любого из вас мог перепить, – он резко встал и его качнуло, повело в сторону.
Борис поймал инспектора в свои объятья. Виктор тоже встал:
– Давай, я отвезу Сержа домой на его машине. Потом возьму себе такси.
Инспектор обиделся и отвел от себя руки Бориса:
– Я сам.
Теперь уже бдительный Виктор поймал падающего друга:
– Поехали, Серж, поехали.
Только убедившись в том, что ноги его совсем не слушаются, Серж согласился на помощь.
По пути Виктор внушал задремавшему инспектору:
– Все знают: у тебя неприятности. Но будь осторожней с выпивкой, иначе станешь моим пациентом. Алкоголизм приобретают легко, а вот расстаться с ним очень сложно…
– Расскажи моему деду!..
3. «Будь, что будет!»
И этой ночью Сержу не было покоя. Инспектор снова и снова видел Провинциальную, пистолет, лежащего в лужице крови учителя. Сержа бросало то в жар, то в холод. Он раз за разом просыпался. Снова пытался утопить себя в нетрезвом сне.
На работу явился с запахом перегара. Кто-то, похоже, тут же доложил об этом шефу. Тот вызвал к себе. Внимательно осмотрел подчиненного и, как заметил Серж, потянул носом, очевидно, проверяя информацию. Разочарованно покачал головой:
– Садись! Ты меня очень расстраиваешь. Подумай, а действительно ли это твоя работа?
– Как это? – растерянно переспросил инспектор.
Начальник полиции смотрел на него в упор:
– Может, тебе уволиться?
Серж, по-прежнему не понимая, нахмурился:
– Почему это уволиться?
Шеф пожал плечами:
– Такое ведь может случиться с каждым. И у меня похожий случай был. В самом начале моей карьеры… Преследовали мы на выходе из холмов контрабандистов. Тогда они были очень наглыми, даже вступили в перестрелку с нами. Бой был тяжелым. Двоих наших сотрудников ранили, и меня тоже зацепило. Но я оставался с товарищами, прикрывал их огнем, пока они подбирались поближе к преступникам. Те, через какое-то время почувствовав, что дела их плохи, кинулись врассыпную. Каждый спасал свою шкуру и стрелял во всех, кто появлялся перед ним. Один бежал прямо на меня. Я, конечно, выстрелил. А это, как потом выяснилось, был не контрабандист, а местный крестьянин. Его преступники под дулом пистолета заставили помогать перевозить их вещи. В суматохе боя он решил перебежать к полиции, но я выстрелил в него и… убил. Крестьянин умер не сразу. Еще несколько минут он молча смотрел на меня. В его глазах была и боль, и усталость, и упрек. Без кормильца остались жена и четверо детей… Такая вот у меня была история, так что все понимаю.
– И как вы жили…, живете с этим, шеф?
– Как-как… Это непросто перенести. Да, с этим непросто жить, работать дальше, но ведь нужно. Если это дело твое, если не хочешь останавливаться, то и ты сможешь. А если не совладаешь… Значит, не твое это, выходит, дело, и нужно просто уступить место другому… Тому, кто справится…
Серж мрачно заметил:
– Никому я уступать не собираюсь… Это мое, и я справлюсь. Обязательно…
Бертоф продолжал прощупывать его взглядом:
– Очень бы хотелось в это верить, – вздохнул. – Если справишься, то справляйся, пожалуйста, побыстрее, – вздохнул еще раз. – Докажи, что я в тебе не ошибся.
– Не ошиблись…
Начальник полиции, наконец, отвел взгляд. Остановил его на настенном календаре:
– Время идет. День города все ближе. Что у тебя по женской руке?
Серж доложил о безрезультатных поисках. Шеф кивнул:
– Согласен, что по всем формальным показателям можно сдавать это дело в архив: нет ни потерпевших, ни заявителей. Но опыт подсказывает, что не стоит торопиться. А вдруг ее с гор принесло? Там ведь в ледники немало народу вмерзло. А если кто-то оттаял через несколько десятков лет? И вот спустился к нам… Ты пошерсти архивы: кто, когда и при каких обстоятельствах пропадал в горах. Лет так хотя бы за двадцать-тридцать…
– Хорошо, – только и оставалось Сержу согласиться с начальником.
Бертоф продолжил о другом:
– А что с теми, которые учинили драку у ресторана и всучили пистолет учителю?
– Пока ничего. Фоторобот раздали, но никто их до сих пор не опознал. Нужно хотя бы немного времени.
Шеф, продолжая глядеть на календарь, медленно повторил слово в слово:
– «Нужно хотя бы немного времени…», – потом резко перевел взгляд вновь на инспектора. – Нет у нас времени. Нет.
– Понимаю, – кивнул Серж.
– Раз понимаешь, давай, работай, спеши, торопись сам и торопи, напрягай своих подчиненных. И их будущее, и твое, и даже мое зависят сейчас от тебя. Не было ведь у тебя еще нераскрытых дел. Ты считался лучшим помощником среди начинающих. Потому тебя и инспектором сектора «12–15» назначили…
– Исполняющим обязанности с испытательным сроком, – не преминул отметить Серж
– Вот именно, – шеф поднял вверх указательный палец. – С испытательным сроком. Он уже заканчивается, а у тебя что вырисовывается? Целый комплект: и отрубленная кисть, она хотя и без криминала, но ее из отчетности не выбросишь, и теперь еще эта история с учителем. К тому же про тебя начали говорить… – вновь потянул носом, потом махнул рукой. – Прямо спрошу. Пил сегодня?
Серж раздраженно ответил:
– Я не пью на работе.
Шеф облегченно вздохнул:
– Хоть это, слава богу…
– А кто говорит? – не мог не поинтересоваться Серж.
Бертоф усмехнулся и ответил туманно:
– Всегда найдутся желающие занять твое место, – покачал головой: – Надо, надо обязательно тебе это дело раскрыть.
– У меня нет другого выхода. – Серж пожал плечами. – Или я найду этих зачинщиков драки, или…
– Именно! – шеф снова поднял вверх указательный палец и потряс им. – Именно! – еще раз глянул на календарь. – Хоть из-под земли достань, хоть из-под воды. И это… – шеф помассировал лоб ладонью. – Ты к учителю заходил?
Серж кивнул:
– Заходил в больницу. Хотел поговорить, но он пока без сознания …
Шеф строго смотрел из-под ладони:
– С семьей встречался?
– Нет. Как-то…, – отвел глаза Серж, – не до того, некогда было.
– Некогда, некогда, – Бертоф оторвал ладонь ото лба и снова положил ее на стол. – Мне что ли с ними встречаться? Ты виноват, ты все это устроил, тебе, дорогой, и встречаться, отвечать. Так что, давай, действуй!
– Я могу идти?
– Иди, – отпустил шеф, но, когда Серж встал, задержал его взмахом руки. – Пойми меня правильно. Это я рекомендовал тебя на место инспектора. Конечно, потому что возлагал на тебя большие надежды. Думал, верил: быстро освоишься и на этой, новой для тебя должности, проявишь себя в самом сложном районе, будешь расти дальше. За тебя ведь и мне отвечать. И к тому же…
Он замолчал, но Серж знал, что осталось невысказанным. Бертоф был уже весьма немолод, собирался на пенсию и подыскивал себе замену. Серж очень рассчитывал стать не только инспектором района «12–15», но и, хорошо зарекомендовав себя на этой должности, пойти дальше: занять место начальника полиции. Сержу казалось, что шеф включил его в список возможных преемников.
Начальник полиции снова махнул рукой:
– Но это все не главное. Черт бы и с тобой, и со мной. Важно другое: я не могу себе позволить не разобраться с этим делом. Если за отрубленной кистью все-таки криминальное преступление? Сдав нераскрытое дело в архив, мы не накажем зло. А ненаказанное зло, ты знаешь, будет порождать все новое, новое и новое зло. Будут все новые и новые жертвы, страдания. И это будет несправедливо по отношению к добрым честным законопослушным людям, которые доверяют нам. Пока доверяют нам: тебе и мне, тем, кто представляет Закон. Тем, кто осуществляет его справедливое исполнение…, – шеф вновь опустил руку и забарабанил пальцами по крышке стола. – Так что ты все-таки подумай. Серьезно подумай: твоя ли это работа? Может быть, тебе это было любопытно, интересно какое-то время, а теперь ты познакомился с этой работой, поиграл в «казаки-разбойники», а как дошло до серьезной ответственности, которую нужно брать на себя, то решил увернуться от тяжелых, неприятных дел, залить их выпивкой… Если так, то лучше все брось сейчас и займись чем-то другим, чем-то более подходящим для тебя. Тогда, может, сразу все у тебя наладится. И на работе, и дома. А? – шеф пристально смотрел ему в глаза.
Серж помотал головой:
– Нет, это не игрушки, это моя работа. Моя. Все наладится. Это просто… просто временные трудности. Они бывают у всех.
– Ну-ну, – согласно кивнул шеф и повторил. – Они бывают у всех, – ткнул пальцем в календарь. – Только помни: у тебя остается уже меньше трех недель. Две недели с хвостиком… И все-таки, все-таки подумай!
– Хорошо, – не стал больше препираться Серж. – Я подумаю.
Встал и развернулся на выход.
– Крепко подумай, – как будто топором в спину вонзились тяжелые слова.
Вернувшись в кабинет, Серж выпил кофе и, не обращая внимания на трещавшую голову, принялся за дела с удвоенной энергией. В первую очередь накрутил подчиненных, чтобы они активнее искали двух неизвестных драчунов и свидетеля, выступавшего на телевидении с обвинениями в адрес инспектора. Сам полез в архив, запросил все связанное с происшествиями в горах. Первое, на что наткнулся – это была совсем недавняя – прошлогодняя – история гибели его предшественника Антона Трожона. Портрет героя висел в коридоре на стенде «Мы гордимся ими». В траурной рамке.
Предыдущий инспектор сектора «12–15» хорошо зарекомендовал себя по службе. Добился существенного снижения преступности в Старом городе, взял этот район под полный контроль полиции. Не раз был отмечен руководством отделения полиции и городскими властями. Даже был награжден «Серебряной рогулькой» – статуэткой, представляющей из себя тридцатисантиметровую металлическую палочку на подставке с раздвоенным серебряным окончанием. Рогулька – это старый символ Сен-Бьена. В давние времена со двора не выходили без раздваивающейся на конце палочки: в горах и лесах было полно змей, которые заползали даже в город. Но годы шли, людей становилось все больше, и тварей вытеснили в природную глубь. Рогулька же стала символом победы над гадами. Специально для награждения полицейских и была создана эта награда. «Серебряной рогулькой» награждали только самых достойных.
Антона Трожона ставили в пример, и это именно его ранее прочили в наследники Бертофа. Но уверенно поднимающийся по служебной лестнице инспектор трагически погиб в горах во время поисков заблудившейся девочки. Трожон шел в передовой группе вместе с пожарным и медсестрой. Их накрыло не просто лавиной, снегом, а сходом ледника. Тот внезапно обрушился прямо на тропу. Увлек с собой трех человек, потащил по ущелью, раздавил, завалил льдом и камнями. Девочку – обмороженную, но живую – нашла основная часть поисковой группы. А вот от этих троих обнаружить удалось только варежку и шапку инспектора. Раскапывать завал из камней в несколько километров длиной и в двадцать метров глубиной никто не решился. Дно ущелья стали считать братской могилой трех достойных граждан Сен-Бьена.
Рядом с местом схода ледника установили памятник. Фотографии героев висят на стендах в больнице, пожарной части и полиции. О трех гражданах, погибших ради одной девочки, рассказывают в школах Сен-Бьена. Серж задумался: а что расскажут о нем? Кем он станет: таким же героем или полицейским-неудачником? Вздохнул и направил свои мысли в другое русло: может быть, действительно, как предположил шеф, лед, таявший внутри завала, вынес часть отрубленной руки той самой медсестры? Но как это узнать? Показывать найденную кисть родственникам не было никакого смысла. Кто опознает по скелету даже родного человека?
Серж еще несколько часов поработал с архивной компьютерной базой. Прошерстил ее вдоль и поперек. В горах за последние годы была масса происшествий: люди обмораживались, калечились и разбивались насмерть, но никто из них официально не лишался рук и не пропадал бесследно. Туристы «из-за холмов» в Сен-Бьенские горы не приезжали, здесь не был развит этот вид отдыха. Профессиональных альпинистов местные скалы также не интересовали. Так что, согласно архивным данным за несколько последних десятилетий, единственным человеком, который мог потерять руку, была та самая медсестра.
Выпив еще кофе, Серж отправился в больницу, прихватив с собой найденную часть руки в чемоданчике со льдом. Остановился у отделения, в котором лежал учитель, но, постояв немного, подумав, махнул рукой и пошел дальше, к кабинетам администрации.
Главный врач принес медицинскую карту своей бывшей сотрудницы, осмотрел кисть и сказал:
– Вес и рост медсестры позволяли ей иметь примерно такую же кисть.
Серж с надеждой ждал дальнейших слов. Однако врач не торопился с окончательными выводами:
– Позволяли, но не более… Нужно поднять архивы, найти ее рентгеновские снимки, сопоставить их со снимком этой руки. Дай бог, конечно, чтобы снимки сохранились, если медсестра их вообще когда-либо делала…
– Она могла их не делать?
Врач пожал плечами:
– Если была здоровой, то могла и не делать. Наверняка должны быть снимки легких и груди – их делают в обязательном порядке. А вот кости рук… Можно, я сделаю снимок этой кисти?
– Да, конечно.
Врач вышел и вернулся в кабинет через несколько минут, вернул найденную кисть Сержу:
– Снимок готов. Теперь я поищу в архивах. Если что-то найду, тут же вам позвоню.
Серж вернулся в отделение разочарованным. Связался с подчиненными, продолжающими прочесывать район. Ни у кого из них также не было ничего ободряющего:
– Никто не узнаёт драчунов по фотороботу… Никто об этих личностях ничего не знает…
– А третий? Тот, который давал интервью журналистам?
– С этим все просто. Телевизионщики сказали, что он сам позвонил им, позвал на место, пообещал, что расскажет о том, как все было. Кто он такой, они не знают. Оставил им после интервью номер своего телефона, но по нему никто не отвечает. Скорее всего «левый»…
Серж посмотрел на очередную чашку кофе и подумал о кальвадосе. Отогнав эту мысль, взялся за телефон, чтобы снова набрать Марию. Решил, если не ответит, то после работы надо будет заехать к ней, прояснить, наконец, все на месте. И точно в этом момент позвонили с незнакомого номера. Он подумал, что это снова журналисты, и сначала не хотел отвечать, но потом почему-то нажал кнопку и услышал знакомый голос.
– Я знаю обо всем, что случилось. Не звони пока. И не приезжай.
– Почему?
– Меня не выпускают из дома. Звоню с телефона молочницы, пока она здесь…, – Мария говорила быстро и шепотом:
– Но почему?
– Потому что…
– Почему «потому что»? Из-за учителя?
– Да… Родители остановили подготовку к свадьбе. Говорят, неизвестно, чем это дело кончится… Мол, как это: наша дочь выйдет замуж за убийцу…
– А ты что думаешь?
– Я? Ну, какой ты убийца? Я думаю, что все наладится, и мы будем вместе. Но, пожалуйста, потерпи, пока не звони и не приезжай, не беспокой их. И не обижайся на родителей. А я, я…
Серж не успел ответить: связь прервалась. Он набрал этот номер – без ответа. На всякий случай позвонил и на обычный номер Марии – также без ответа.
– Черт! – выругался инспектор и, стукнув кулаком по столу, отодвинул от себя недопитую чашку кофе.
Выйдя из кабинета и увидев, что в отделении остались только дежурные, понял – рабочее время давно закончилось. Но ехать домой Серж не собирался. И не только потому, что в съемной квартире его ждало неуютное одиночество и горькие размышления об учителе. У инспектора еще оставалась надежда узнать что-то важное от осведомителя, который только и делал, что собирал в Старом городе самую разную информацию. Серж с удовольствием встретился бы с этим человеком где-нибудь на улице или в парке, там, где не подают алкоголь. Но они договорились видеться в «Бешеном коте».
Осведомитель, наконец, ответил на телефонный звонок. Серж приговорил:
– Встречаемся на нашем месте через полчаса…
В «Бешеном коте» сел, как обычно, в дальнем углу. Огляделся. Пара небольших мужских компаний завсегдатаев, заливающих пивом усталость рабочего дня. Несколько бодрых проституток, у которых рабочая смена только начиналась. Осведомителя в зале не было.
Подошел официант. Серж заказал:
– Двойной виски.
Он не собирался пить. Тем более виски. Питье предназначалось для осведомителя, который был родом из Парижа и не любил ни родной коньяк, ни местный кальвадос.
Когда официант принес виски, Серж, сглотнув, попросил:
– И еще стакан воды
– Хорошо, – послушно откланялся официант.
Серж дождался воды, сделал несколько глотков и посмотрел на часы. Осведомитель опаздывал. Инспектор глянул на дисплей телефона: и сообщений не присылал. Однако чутье подсказывало, что осведомитель все-таки придет. Он служил Сержу не за плату и не за прощение мелких грехов. У Шарля, проходившего по документам инспектора под именем «Писатель», был другой интерес.
Серж время от времени делал глоток воды и бросал взгляды то на часы, то в сторону входной двери:
– Придет, – кивнул сам себе инспектор. – Никуда не денется!
Посмотрел на бокал с виски и перевел взгляд на телефон, который положил на стол. Из головы не шел разговор с шефом. Тот был прав: конечно, нужно встретиться, обязательно поговорить с женой раненого Донтерна. Серж даже залез в телефонную книжку, нашел нужный, заранее вбитый номер. Но не нажал на кнопку вызова. Еще раз глянув на часы, решил вновь отложить: «Уже поздно… Вот завтра с утра первым делом…»
Бросив телефон в карман, понял, что опять смалодушничал сегодня днем: специально оттянул мысли о жене учителя до вечера. И опять услышал голос шефа: «А может, тебе уволиться?.. Я тебя рекомендовал… Я возлагал на тебя большие надежды… Лучше все брось сейчас и займись чем-то другим, чем-то более подходящим для тебя. Тогда, может, сразу все у тебя наладится. И на работе, и дома…»
«И дома…», – подумал Серж о том, что родители Марии, похоже, собираются расстроить свадьбу, разлучить его с невестой.
– Как поживаешь, инспектор? – к нему подошла Леда.
– Спасибо, хорошо, – Серж нахмурился и по ошибке поднес ко рту бокал с виски. Почувствовав приятный запах, вздрогнул и поставил выпивку обратно на стол. Отпил из стакана воды.
Леда наклонилась к нему:
– Помочь скоротать вечерок?
Серж покачал головой:
– Спасибо, но я все еще на работе.
Проститутка вздохнула, кивнув:
– Я тоже на работе. Как-то сегодня не очень…
– А бывает очень?
– Бывает, – глаза Леды погрустнели. – Знаешь, бывает, встречаются хорошие люди. У нас в прошлом месяце одна девушка вообще замуж вышла. И я ведь могу выйти. Почему нет? Я же случайно оказалась в этом деле: надо было родителей выручать, болели очень. А я на сортировке овощей копейки зарабатывала. Вот и пошла туда, где можно было на нужные лекарства быстро насобирать. Теперь родителей уже нет, а я, я привыкла что ли, да и обратно на сортировку овощей не хочется. А что я еще умею, кроме как клубни в руках держать? Разве что домашнюю работу, как все женщины. И я бы ушла в домохозяйки – кто бы взял. Но кто теперь возьмет?..
– Неужто никто?
Леда пожала плечами и улыбнулась:
– Бог его знает. Говорю же, в прошлом месяце одна наша девушка замуж вышла, – посмотрела на Сержа. – И нам время от времени люди хорошие, как ты, инспектор, попадаются. Я теперь очень надеюсь, что, как та девушка, познакомлюсь с приятным мужчиной из другого местечка Провинции или даже из-за холмов. И он купит мне розовый чемоданчик. Брошу в него все, что у меня есть, и уеду к нему. Рожу одного-двух, а может трех детишек: знаю, у меня это легко получится. Буду убирать дом, готовить обеды, смотреть в окно на проходящих мимо людей, на разных людей. Никто из них и не подумает подойти ко мне, потащить к себе в кровать или в машину. Не поверишь, но я буду хорошей, честной женой и матерью. Только бы увидеть этот розовый чемоданчик…
Серж улыбнулся:
– Я тебе верю, и, надеюсь, ты увидишь свой розовый чемоданчик. А сейчас, извини, не мешай, пожалуйста.
– Поняла, – повела плечами Леда. – Успехов тебе, мой сладкий!
Серж вздрогнул, вспомнив их ночь. Тем не менее мужественно произнес:
– И тебе!
Леда, сильно виляя крепкими бедрами, отошла, причалила к одной из компаний, где ей тут же налили рюмку.
Инспектор отодвинул от себя стакан с водой и вновь посмотрел на часы, потом на бокал с виски. Облизнул губы. Сглотнул и снова посмотрел на часы.
Дверь распахнулась: в бар стремительно вошел высокий, худощавый человек с длинными темными волосами по плечи. На нем были знакомые просторные джинсы и блуза с капюшоном. Серж облегченно отодвинул от себя и бокал с виски.