Бабушка
Глаза статуи вспыхнули, рука стала медленно подниматься, божество сдвинулось с места…
– Мама… – Ксения рухнула в кресло.
– Что с тобой?! – бросился к ней Яков. – У тебя лицо белое…
Мужчины вскочили.
– Там… Там…
Ксения показывала на статую.
– Что – там?
– У нее глаза засветились… Красным. И рука начала подниматься… Она с места сдвинулась…
– Ну, да, а в окне покойница появилась, – согласилась Лариса. – Да слушайте вы ее, – у нее после убийства совсем крыша съехала!
И озабоченно добавила:
– Шутки шутками, но с этим надо что-то делать. Может, к врачу ее все-таки отвести?
Радинский встал и молча подошел к божеству. Внимательно осмотрел, повернулся к друзьям:
– Рука статуи действительно в другом положении, что нереально: она же из сплошного массива! И с места сдвинулась.
Голос его был сух, взгляд – серьезен и цепок.
– Сам посмотри, – сказал он Якову.
Тот минут пять исследовал артефакт. А когда вернулся к столу, лицо было бледным.
– Борис прав, – Яков налил себе коньяку и залпом выпил.
Часы пробили дважды.
Все растерянно смотрели на статую.
– Издеваетесь? Разыгрываете? – голос Натальи прозвенел жалобно, как у ребенка.
– Если бы, – буркнул Яков. – Давайте перебираться в гостиную…
– Погоди, – Родион отодвинул рюмку. – Я эту заразу изучил до сантиметра, пока вез. Яша, у тебя есть рулетка, ручка и лист бумаги?
Спустя пару минут он напоминал портного, снимающего мерки с заказчика. Обмерив скульптуру, сказал:
– То, что она по-новому расположилась в пространстве, – вижу невооруженным глазом. Почему – понятия не имею. Если бы кто-то сказал, – не поверил бы: статуя выточена из сплошного массива. Шарниров у нее нет. Глаза светиться не могут. И если мы их спишем на нервную перегрузку Ксении, то другой факт неоспорим: положение рук и самой фигуры – изменилось, я в этом клянусь головой. Боря, сними ее с разных точек, зафиксируй положение относительно других предметов.
– А массив деревянный? Ты уверен?
– Лара, не знаю. Мне так сказали.
Пока Радинский снимал скульптуру, еду и напитки перенесли в гостиную. Борис посоветовал:
– Яша, запри на ключ кабинет, ради Бога, а то мало ли чего… И, вообще, лучше бы тебе дома не оставаться.
– Сдурел?! Все это научно объяснимо!
– Лично ты можешь объяснить? Нет? Тогда о чем речь?
– Я у него поживу, – успокоил всех Родион. – Но экспертизу провести нужно: может, не случайно бразильцы от скульптуры избавились? Да и яшкин отец на этом настаивал.
– А кто проводить будет? – тихо спросила Ксения. – Если официально, и статуя окажется «непростой», – у нас могут быть большие проблемы…
– Что ты имеешь в виду? – резко повернулся к ней Родион. – Что значит – «непростой»?
– Может, тебя надули или что-то перепутали, и это секретная техническая разработка? А мы знаем, кто претендует на подобные вещи: силовики. И свидетели им не нужны.
Родион хотел рассмеяться, но, взглянув на Бориса, передумал. А тот потер виски и твердо сказал:
– Во-первых, о скульптуре – никому! Потому что в словах Ксении есть резон. А, во-вторых, я завтра пришлю экспертов – ученых. Это профи высшего класса, и если будет, что сказать, – они скажут.
– А потом стукнут, куда надо, – резюмировала Наталья.
– Не стукнут. Ребята трудятся в негосударственной исследовательской структуре и стучать им резона нет. Они окажут личную услугу мне. Я же в долгу оставаться не привык, и они это знают.
Он бросил взгляд на часы:
– Надо же: забежал ненадолго по одному поводу, а тут – такой сюрприз из Бразилии! Яша, положение статуи желательно периодически проверять, но один в кабинет не ходи. Если изменения будут серьезные, – сразу звони. Ты еще дверь не запер? Я возле идола гавану оставил…
Вернувшись, Борис бросил на диван сумку Ксении, забытую в кабинете, и приказал Якову:
– Запирай!
Тот вопросительно посмотрел на него.
– Сдвинулась, – и Борис принялся раскуривать сигару.
– Да это Каменный гость какой-то, – пробормотала Лариса.
И ледяной страх коснулся каждого своим незримым крылом.
VII
Квартира измеряется не метрами, – квартира делится на пространства. Одно заполняется памятью из шкатулок, альбомов и книг, другое откликается на смех, нежный шепот, хлопок шампанского…
Так утверждал покойный Вершаль.
Его кабинет был пространством в пространстве – Золотой Ладьей в синем море. Там пахло кожей от кресел, старыми книгами и горьковатым сигарным дымом… В нем плели паутину из волшебных историй духи с далекой Кубы. Духи оживали, когда Вершаль открывал коробки с сигарами. Он их приручал, а потом рассказывал истории ребятишкам. В кабинете было тепло и уютно. И незримой нитью из ящика стола тянулся аромат кубинского шоколада, который осязали лишь дети.
А сейчас в кабинете поселился дух чуждый и непонятный. И вопрос стоял так: выдержит Ладья или нет?
И вопрос стоял по-другому: впишется ли он в схемы знаний, собранные в умах бывших детей и отличающиеся от привычных? Схемы, которые собирал сам Вершаль? Сработает ли воображение, без которого схемы мертвы? Воображение, сотканное из рассказов Вершаля и переходящее в интуицию?
– Я буду краток, – сказал Борис, – и подробности опущу: слишком много времени потрачено на скульптуру. Ксения, тебе фамилия Португальская о чем-нибудь говорит?
– А разве есть такая фамилия?
Радинский мигнул Якову. Тот открыл коробку из-под сигар, извлек фотографии и пачку писем, перетянутых ленточкой.
– Взгляни, узнаешь ли кого-нибудь?
На снимке хохотали еще молодой Вершаль и красивая женщина. Они обнимали Якова с Ксенией, которым было лет по пять. Или чуть меньше.
– Конечно, узнаю. Всех, кроме женщины. А кто это?
– Это и есть Португальская, – сказал Радинский. – Ксения Португальская, – и тебя назвали в ее честь. Взгляни: вы действительно очень похожи!
Ксения перевела недоумевающий взгляд на Якова. Лариса с Натальей с любопытством изучали фото.
– Не смотри на меня так, я ее тоже не знаю, – пожал плечами Яков.
– Странно, – заметил Радинский, – поскольку вы себя помните чуть ли не с младенчества, – этим хвастались ваши родители.
– Хватит туман напускать, – кто она?
– Твоя родственница.
– Моя?!
– Да, и ты в детстве с нею часто общалась.
– У нее был роман с моим отцом, – вмешался Яков, – очень серьезный роман, судя по письмам. И они собирались пожениться, когда мать умерла. Но что-то не срослось.
– Что не срослось?
– Понятия не имею. Они вместе работали в экспедиции в Бразилии, – что-то связанное с древними божествами индейцев. Потом отца отозвали, а она осталась. С тех пор следы ее затерялись.
– Какой экспедиции?!
– Археологической.
– Но ведь твой отец – скульптор и архитектор!
– А по первой профессии – археолог.
– Удивительно, что вы оба ее не помните, – задумчиво сказал Борис. – Словно кто-то изъял у вас фрагменты памяти, связанные с этой женщиной.
– Все это очень интересно, – Наталья отложила снимок, – особенно для Ксении, но какое отношение…
– Прямое, – перебил Борис. – Убитая дама и есть Ксения Португальская. Археолог, которого на протяжении десятилетий разыскивали по всему миру наши спецслужбы. Поэтому и такой интерес к ней со стороны разных структур. В том числе, почему-то – со стороны военных.
Информация была настолько неожиданной, что ее следовало переварить. Друзья умолкли. Слышался лишь шелест писем да шорох настенных часов.
– Н-да, – вымолвил, наконец, Родион, – жить становится все интереснее. Яшка, прости меня за то, что я тебе эту деревянную свинью подложил! Пусть она меня первого удавит, как Венера Илльская, – для этого и остаюсь у тебя.
– Венера из ужастика Мериме? – уточнила Лариса. – Ну, если и оканчивать жизнь, то как-нибудь погуманнее. Но мы о важном моменте забыли – о ксюшиных кошмарах!
Радинский поднялся:
– Пардон, ребята, я – не психотерапевт и в снах ничего не смыслю, посему откланиваюсь! И так задержался. Спасибо за гостеприимство: оттянуться мне таки удалось, несмотря на все ужасы.
Взял про запас гавану, расцеловал женщин, и художник запер за ним дверь.
– А теперь излагай про кошмар!
Ксения вздохнула и в подробностях изложила. Опасалась, что засмеют, но всех так впечатлили фокусы статуи, что история была воспринята сдержанно.
Лишь Наталья поинтересовалась:
– А ты «Спайдермена» до этого не смотрела?
На нее шикнули, и она умолкла. Внезапно Яков расхохотался:
– Я представил лицо майора, когда Ксения его про покойницу пытала!
Друзья переглянулись и разразились хохотом. Смеялись до слез, до коликов, избавляясь от напряжения последних дней. А когда успокоились, Ксения вспомнила:
– У меня и свидетели есть!
– Неожиданный поворот, – изумился Яков.
– Помнишь подростков с гитарой? – обратилась она к Родиону.
Тот кивнул.
– Вот они и видели.
– Что видели? – оторопел Родион
– Говорят, что-то большое шмякнулось из моего окна, встало на четвереньки и убежало. Один решил, что это медведь, а второй разглядел старуху в синей шляпке.
– Час от часу не легче, – покачал головой Яков. – Думал, после ожившего божка меня ничто уже не удивит, оказалось – ошибся. Но твой рассказ – вообще ни в какие ворота! Ты этих ребят знаешь?
– Из соседнего дома.
– Травку курят?
– А я, по-твоему, тоже травку курю?! – взвилась Ксения. – Что вы из меня идиотку делаете? Я чуть с ума не сошла, а от вас только издевательства слышу!
И слегка успокоившись, заключила:
– Если бы не скульптура, вы б меня сразу заклевали!
– Успокойся, – Яков погладил ее по руке, – представь себя на нашем месте: как бы ты восприняла подобный абсурд?
– А Семен Венедиктович ни на миг бы не усомнился, – Ксения запнулась.
– Договаривай.
– Когда Родион притащил статую, ты обмолвился, что отец хотел найти что-то подобное…
– Ну?
– Расскажи об его дневниках поподробнее?
– Отец описывает богиню, которую искал в Бразилии. Искал, видимо, не один, а с Португальской. Я Родьке все уши о ней прожужжал. О богине, а не о Португальской. Уж извините, что не рассказывал, не думал, что тема вам интересна… На дневники же наткнулся совсем недавно и отдал Родиону для изучения, поскольку он собирался в Южную Америку на раскопки.
– А Семен Венедиктович сменил профессию сразу же после Бразилии? После того, как его отозвали?
– Вроде того.
– Смотрите, что получается, – Ксения взяла лист, ручку и стала чертить закорючки. – Твой отец и моя родственница ищут в Бразилии деревянную статую, которую вчера привез Родион…
– А, может, они что-то более глобальное искали? Вряд ли ради одного, притом, чуждого нам божества, их отпустили в такую даль! – усомнилась Лариса.
– О бразильской экспедиции нет никакой информации, – вздохнул Яков, – ни в Сети, ни в бумагах отца. В дневнике – лишь описание божества, которое не давало ему покоя. Такое впечатление, что ради скульптуры он и участвовал в раскопках, официальная цель которых, возможно, была другой.
– А Родион поехал и сходу нашел? – в голосе Натальи звучал сарказм.
– Не надо язвить, – Родион налил себе кофе, – я несколько месяцев сутками не спал, вычисляя место, где она может быть. Исключительно по описаниям яшкиного отца, для которого Богиня рассвета стала идеей фикс. А ты знаешь, как Яшка к памяти отца относится…
– Да мы все так относимся, – пробормотала Наталья.
– А экспедиция была полностью советской? – уточнила Ксения у художника.
– Понятия не имею.
– В конце концов, это не так уж и важно. Допустим, двое советских археологов отправляются в Бразилию на раскопки. За пределы соцлагеря в те времена выехать было непросто. И без взаимной лояльности между спецслужбами и учеными вряд ли обошлось. Официальной причиной наверняка были общие дружеские проекты с принимающей стороной… Но почему не предположить, что основной, но негласной задачей для наших были поиски божества? И что статуя имела не столько историческое, сколько какое-то иное значение?
– Какое – иное? – с прежним скепсисом спросила Наталья.
– Ну, не знаю… Может, военное? Или научное – биологическое, физическое? Может, они по заданию наших спецслужб секретное задание выполняли?
– Скажешь тоже, – фыркнула Лариса.
– Но ты же сама убедилась: это не просто статуя, а явление, совершенно необъяснимое! Может, разгадку знали спецслужбы? Или хотели разгадать тайну скульптуры? Тут уже историческая и художественная ценность отходят на второй или даже на десятый план!
Ксения помолчала.
– Интересно, божество проявило себя случайно или же «включилось в соответствии с программой» спустя определенное время после того, как его извлекли из земли? Потому что в первом случае мы стали нежелательными свидетелями и нам действительно угрожает опасность! Особенно, если Родиона используют те, кто хотел, чтобы он нашел и привез статую… Если они существуют, конечно…
– А во втором случае – нет? – скептически поинтересовалась Наталья. – Опасность может нам угрожать в любом случае, как нежелательным свидетелям. Но я боюсь развивать твою мысль дальше, потому что тогда получится, что неизвестные манипуляторы, если они действительно есть, знали о записках яшкиного отца, и Яков нашел их совсем не случайно. А также были уверены, что Родька отыщет статую… Мне кажется, вначале нужно понять, почему она стала двигаться? Затем – на что максимально способна, и к чему ее действия могут привести? Но это, к сожалению, нам не под силу… Без помощи ученых, по крайней мере.
– Не надо подводить под каждый чих конспирологическую основу, – поморщился Яков. – Все может оказаться гораздо проще… Не исключено, что объяснение лежит на поверхности и наука его знает. Да, совсем забыл: в Бразилию папа с Португальской ездили дважды. Из первой что-то привезли, и отец с кем-то консультировался о находке, причем, как я понял, в частном порядке. Потом снова уехал, а у нас перетряхнули всю квартиру, когда мы были на даче. Думали, – воры, но ничего не пропало.
– А из второй экспедиции отца отозвали, Португальская же осталась рыть дальше, – подвела итог Ксения.
– Но ничего не нарыла, – с издевкой подхватила Наталья, – поскольку все надлежало выкопать Родиону, дабы защитить докторскую!
И уже серьезно осведомилась:
– Но разве у нее не было координат, которые указал Семен Венедиктович?
– Нужны были точные расчеты, математические, с учетом изменения ландшафта и сделанные с помощью современных технологий, – пояснил Родион. – А тогда таких технологий не было. Впрочем, возможно, Португальская докопалась до чего-то в наши дни, и приезд ее как-то с этим связан…
– И еще один штрих, – Яков сделал большой глоток кофе, – который, возможно, значения не имеет, но для завершения картины необходим… В первую экспедицию они отправились, сразу же после посещения Полесья, – то ли отыскали в болотах что-то удивительное, то ли местные им сенсацию подкинули…Но знаете, что странно? И Португальская, и отец специализировались на древних индейских цивилизациях, поэтому я, признаться, не понял, каким боком индейцы к нашему Полесью?
– А с чего ты взял, что бразильская экспедиция как-то связана с их поездкой? – удивился Родион. – Может, они отпуск в тех местах проводили? Там, кстати, очень красиво…
– Может, и отпуск, – пожал плечами художник.
– Вы хоть в курсе, что по одной из версий где-то там находится древняя Атлантида? – обронила Ксения.
– В каком смысле – где-то там? – не понял Яков.
– В прямом: под толщей полесских болот. Я к тому, что привычные места могут, подчас, хранить тайны, которые нам и не снились…
– А как насчет египетских пирамид? – ехидно ввернула Наталья.
– Пирамиды на то и египетские, что в Египте построены. Хотя аналогичных – навалом по всей планете, – хладнокровно парировала Ксения. – Так почему бы не предположить и наличие схожих богов у разных народов?
Наталья хотела возразить, но Родион прекратил бессмысленный спор.
– Давайте вернемся в Бразилию. Если цель первой экспедиции пока туманна, о ней можно лишь догадываться, то во второй Португальская и старший Вершаль искали древнее божество, которое я притащил, и это – неоспоримо. Так явствует из найденных Яшкой писем. Причем, вначале туда собиралась только Португальская, но планы почему-то изменились и поехали они вдвоем.
– Тогда понятен и визит бабушки, – кивнула Ксения. – Узнала о находке и поспешила сама все увидеть… Убедиться, что именно эту скульптуру она так долго искала. А, может, хотела о чем-то предупредить…
– Логично, – согласилась Лариса. – Но у меня два вопроса. Первый: если наши фантазии имеют под собой почву, и богиня представляет не только исторический, а хотя бы минимальный военный или какой-то другой интерес, не свойственной статуям, то почему бразильцы ее так легко отдали? И второй: откуда бабушка могла узнать о находке, если та не афишировалась? Родька-то ее фактически контрабандой доставил!
– Поступок бразильцев легко объясним: местные парни решили подзаработать, понятия не имея о свойствах статуи, – Яков стал убирать посуду со стола. – Родион нашел ее без свидетелей, на отдыхе, после завершения официальной экспедиции, – так что тут придраться не к чему. Правда, это напрочь отсекает конспирологию, то есть манипуляторов, которые, якобы, все подстроили. Что же касается информации, то в Бразилии тоже есть сарафанное радио. За эти годы Португальская могла обзавестись огромным количеством глаз и ушей!
– И это тоже логично, – Лариса взялась ему помогать. – Но тогда кто и зачем ее убил, если все так просто и никто на скульптуру не претендует? И что за история со старухой-спайдером, которая пыталась проникнуть в квартиру Ксении?
– А вот на эти вопросы тебе вряд ли кто-то ответит, – устало сказал Яков. – По крайней мере, сегодня…
– Итак, мальчики и девочки, – поднялся Родион, – мы, конечно же, кроме Натальи, рабочей дисциплиной не скованны, но даже свободным художникам иногда надо кушать. Большая часть дня прошла, так давайте же, хоть остаток его отметим трудовой вахтой. Яшка собирался в галерею, я – в издательство, плюс необходимо отчет написать. Да, собственно, у всех есть работа. Поэтому разбегаемся. Девчонки, вас развезти на авто?
– Ксению отвези, – сказала Лариса, – а у нас с Натальей в центре дела.
– Погодите, – Ксения набрала номер и включила громкую связь.
– Раздались гудки и бодрый голос отрапортовал:
– Майор Семенов у телефона.
– Это Ковальская…
– Рад слышать. Убитая в морге, я лично проверил.
– Я о другом. Выяснили, кто она?
– А разве Радинский не сказал?
– Сказал, но я думала, вы не в курсе.
– Хотели обрадовать? Спасибо за намерения.
– А узнали, с кем она встречалась в Германии?
– Вы о двоих мужчинах?
– Да.
– Фамилии вам ни о чем не скажут, их даже выговорить трудно… Это ученые, известные ученые – специалисты в области биотехнологий и квантовой физики.
Яков присвистнул.
– Вы их нашли? Что они говорят?
– Ничего не говорят, – оба мертвы.
– Убиты?!
– ДТП. Причина устанавливается.
– Спасибо…
– Минуточку! Ксения Сигизмундовна, вы ничего не хотите мне поведать?
– Потом. Все потом…
Ксения выключила связь и откинулась на спинку кресла.
VIII
…Френсис был зол.
Журналиста предупредили: о том, что произошло в замке, – молчок! Предупредили мягко, но он понял: данный вопрос не обсуждается. И намекнули: за послушание щедро воздастся.
«И что это значит? – сердито подумал Френсис. – О чем тогда писать? Зачем меня вообще пригласили и поят два дня?»
Визит к сэру Генри сродни метке: ты – избранный! Теперь до Олимпа – рукой подать! В общем, можно не гоняться за удачей, сбивая колени в кровь…
Вчера журналист был уверен, что ухватил ее за крыло…
Древний замок, светильники на стенах… Загадочные скульптуры… Бразилец с фруктовой фамилией…
Круг, в который случайно и муха не залетит.
А о том, что произошло потом, он не мог и мечтать: такой репортаж с руками бы оторвали!
И что теперь делать? Информации не хватит даже на заметку о светской жизни, а не то, что на сенсационную статью о коллекции сэра Генри!
«Да-да, только большая, интригующая статья, потому что репортаж мелковат для того, что я видел, – решил журналист. – Можно было бы копнуть об истории экспонатов, о тайном обществе, в котором, по слухам, состоит лорд…»
Но запрет хозяина ломал все! Вдобавок пришлось таскаться за титулованными бездельниками, изображая из себя игрока в гольф! Вчерашний вечер, конечно, из памяти не сотрется… И если компенсация за молчание окажется недостаточной, Френсис использует свои впечатления по полной. Клятвы он не давал, а лишь понимающе кивнул в ответ на намек…
Журналист выругался.
Черт бы побрал идиотские забавы этих аристократов!
Он ненавидел и тяжелую клюшку, и мячи, летевшие мимо лунок, и бескрайнее поле, и слепящее солнце. Но больше всего раздражала вчерашняя компания: все выглядели свежими, словно не было бессонной ночи за коньяком и болтовней, которая завершилась визитом смуглого бразильца.
«Порода, – в который раз завистливо решил Френсис, – я помят и измучен, а этим – хоть бы хны! И где только силы берут?! Может, жрут специальные таблетки, чтобы не клевать носом и выглядеть пристойно?»
Утешившись этой мыслью, он поспешил за спутниками. Ночью сэр Генри невзначай обронил, что сегодня пожалуют «с набережной принца Альберта», и Френсис насторожился: ему было известно, чья штаб-квартира там находится… Но старый лорд не монтировался с разведслужбами.
Он уперся взглядом в спину старика: тот подпрыгивающей походкой бодро двигался вдоль кустов, закинув тяжеленную клюшку на плечо, как ружье.
«Небось, врет, что страдает подагрой, – усомнился журналист, – ишь, как вышагивает, – словно арабский скакун на параде! И самолично такую тяжесть таскает…»
Френсис с наслаждением бы дрых дома, если бы не чутье: что-то разворачивалось вокруг, но он никак не мог сообразить, что именно… Хотя какой прок от происходящего, если о нем нельзя рассказать? Может, не заморачиваться, все решится само собой, не зря же его пригласили?..
«А, правда, – кольнула вдруг мысль, – на кой я им?!»
Френсис не обольщался: чтобы преподнести любую новость, «как положено», навалом светских хроникеров – лорду стоит лишь мигнуть… Значит, профессия не при чем. Но тогда что?!
Избранное общество, куда нет доступа посторонним, вчерашний вечер, от которого бьет озноб, назначенная встреча…
Френсису стало не по себе. Он споткнулся и грохнулся во весь рост. Лежа, скосил глаза: лорд словно спиной почуял его падение… Резко затормозил, оглянулся, кивнул Фраю… Тот, как иноходец, бросился к журналисту. Френсис сделал успокоительный жест и поднялся. Фрай остановился, поджидая его.
Френсис был далеко не дурак: сопоставив последние факты, он понял, насколько странной выглядит эта история…
Ему льстило, что титулованный оболтус Фрай ни с того, ни с сего стал искать с ним сближения. Нравились веселые вечера в баре, завистливые взгляды коллег, болтовня ни о чем, и, наконец, приглашение в замок, о котором газетчики его уровня и думать не смели.
И лишь сейчас вдруг возник вопрос: а почему именно он? Что им от него нужно??
Френсис кожей чувствовал опасность: к этому приучила работа репортером в отделе криминальной хроники, с которой он начинал. Да и детство в рабочем пригороде на опыт не поскупилось… Но отчего так поздно прозвенел тревожный звоночек? Что притупило обычную бдительность?
Амбиции? Возможность стать на одну доску с теми, кого журналист искренне презирал?
А все Фрай, будь он неладен!
Френсис знал: эти люди могут быть щедрыми, но и в жестокости им нет предела! Впрочем, жестокостью их действия вряд ли можно назвать: он для них – просто вещь, которую можно использовать, выбросить и забыть.
Журналист почему-то вспомнил посиневшие трупы, о которых писал, и его передернуло.
«Надо понаблюдать, сделать вид, что хочу уйти, и если задержат, – рвать когти, – решил он. – А если отпустят, – останусь, может, и впрямь выпадет козырный туз…»
…Ксения вздохнула и поставила точку. Глотнула кофе. Блаженно улыбнулась.
Экстаз, – вот как можно было назвать ее состояние! Экстаз творческий, дарящий физическое наслаждение. Ничего подобного она раньше и представить себе не могла!
«И бабы не надо!» – вспомнила Ксения грубоватую фразу знакомого вояки, волочившегося за каждой юбкой, и описывающего кайф от своей первой рыбалки. Теперь она его понимала.
Ксения создавала свой мир и заселяла его людьми. Они делали все, что она велела. Они чувствовали так, как она хотела. И это было потрясающе!
«Какая уж тут зависимость от слов, – хмыкнула Ксения, вспомнив дурацкую статью о графомании, и включила воду. – Графомания – это опьянение властью! Властью над персонажами, над обстоятельствами, над читателями… А если никто не читает, графоман превращается в мизантропа, вечно ноющего о тупости читательского сословия, и обливающего грязью своих более удачливых собратьев. Упаси меня, Бог, превратиться в такого!»