Сила времени
– Не бери в голову просто нужно называть вещи своими именами: не так, как ты о них думаешь, а так – какие они есть на самом деле. Вот видишь, ты тоже думал по-другому, неправильно, и где-то искал ответ на этот вопрос. Но не нужно искать нигде, как только в себе самом.
– Как? Что-то я тебя не совсем понимаю, Максим. Объясни поподробнее.
– Вот смотри. Сейчас мы приедем домой, я буду дома или спать, или заниматься, или читать, хоть что. Ту же музыку слушать или смотреть телевизор – не важно. Мама тоже дома, так? Ей хочется со мной пообщаться, а я все время занят: сижу в комнате с закрытой дверью, а ее это раздражает: когда человек вот он – рядом! Но в то же время и очень далеко от неё. Ты же знаешь, мне всегда что-то нужно делать, что болтать ни о чём, я терпеть не могу. А маме хочется пообщаться. Мне – нет, и это начинает её раздражать, задевать изнутри, тогда она уже не управляет собой.
– Каким образом такое может быть?
– Вот так оно и есть, папа, на самом деле, когда она возьмет и откроет двери, скажет мне, чтобы я их не закрывал, а сама в зале смотрит телевизор, ты ведь знаешь как громко. Даже когда я ей скажу, что мне нужно поспать – она сама это прекрасно знает – и телевизор мне мешает даже с закрытой дверью, все равно скажет: не закрывай, даже не вздумай. А я возьму и закрою, а когда ты приходишь домой, она тебе и говорит, что я её не слушаюсь.
– Но можно же было как-то по-другому, а не так как ты всё время делаешь.
– Как? Как по-другому в этой ситуации поступишь? Объясни мне, пожалуйста, я тебя очень прошу?
– Так почему же мне она говорит совсем другое: уроки не делает, что попрошу, не помогает, огрызается?
– А что еще она может тебе сказать, когда нечего. Хочешь, я тебе могу показать: сколько уже выучил – почти всё до лета, всё, что мать просила – делал. Даже, несмотря на ногу, на то, что болит голова или мне это неохота. Понимаешь, есть слово “надо”, а хочу я или нет – не важно.
– Что-то ты меня совсем запутал, сынок.
– Я попытаюсь тебе объяснить то, что есть. Однако ты сам этого не видишь. Ты ищешь причину в отношениях, а не в самом человеке, это неправильно.
– Откуда ты знаешь, что я думаю?
– Видно из твоих слов: “только не расстраивайся маму, договорились”.
– Ну и что видно из этих слов? – Максиму стало совсем непонятно: удивлен или расстроен его родитель.
– Всё видно, о чем я тебе и говорил.
– Ладно, я об этом подумаю. Иди, отдыхай. Помочь тебе зайти в подъезд?
– Не надо, спасибо, вечером сыграем в шахматы?
– Хорошо.
Максим позвонил в двери, мама открыла ему.
– Уже приехали, так быстро. Давай раздевайся и кушать, я пока пойду тебе разогрею. Что тебе там врач сказал, что всё хорошо?
– Чтобы я постепенно учился ходить.
– То есть, как учился?
– Мышцы – то отвыкли, теперь нужно заново учиться, – только закончив кушать, продолжил, – спасибо мама, всё очень вкусно. Я устал, пойду немного посплю. Ладно?
– Иди, только двери не закрывай, а-то у тебя там дышать нечем.
– Ладно. – Максим закрыл двери, и совсем быстро на него надавила тишина и уют его комнаты, и он не сопротивлялся своей усталости. Зачем? Просто забылся сном.
XVII
Светлана вышла из своего подъезда ровно в семь часов утра. Хорошо выспавшись и уже довольно окрепнув за время школьных каникул, да и за две недели после них она уже чувствовала себя в норме. Её не удивил холод морозного утра, даже понравилось бодрящее пощипывание морозца. Всё было таким красивым и по-зимнему необычным, и так радовало Свету. Сейчас чувствовала себя совершенно здоровой, свободной и такой счастливой, направляясь в любимую и родную школу. Решив пойти пешком, наслаждаясь первым февральским утром, завернула за угол дома и снова оказалась на одиноком пустыре. Сразу же вспомнила заунывную осень, траву, колышущуюся как волны океана. Сейчас же пустырь напоминал ледяную пустыню вместе со своими снежными барханами, с гуляющей по нему февральской метелью, которая играла с перемерзшим снегом: то наметая сугробы, то раскручивая снежинки вереницами, или как смерч, поднимая снег в воздух и закручивая его воронкой. Светлане ужасно нравилась зима ещё с детства – это самое загадочное и таинственное время года.
Люди, родившиеся зимой, в большой степени одарены, что именно в это время года все загадывают желания, говорят: как встретишь Новый Год, так его и проведёшь. Всё самое важное и случается зимой, а это значит, что зима и есть основа всего. Приходя, она дарит людям чистоту, первую светлую непорочность, избавляет от ненужного, исполняет желания, а когда уходит – её снова ждут! И почти всем нравятся мороз, Новый Год, хорошее праздничное настроение и снег – всё без исключения. Света шла по протоптанной тропинке, как и не раз до этого, но сейчас она была уже другая. Снова стала думать о школе, когда прошла пустырь, полностью растворяясь во всех прошлых уроках, собраниях, контрольных работах. Даже и подумать раньше не могла, как соскучилась по детям – своим любимым ученикам, но старалась идти медленнее, чтобы до конца испытать это неописуемое чувство наслаждения. Светлана даже не могла ни с чем сравнить свое новое, доселе неизведанное ощущение. Ей оно до безумия нравилось, и когда оно возникло сейчас, показалось, как будто парит над землей… Из-за дома увидела школу, и даже стало трудно идти от того, что сильно забилось сердце. Постояв на крыльце, немного успокоившись, взялась за ручку двери и вошла в школу.
– Здравствуйте, Валентина Ивановна! – Она обняла пожилую вахтершу, – вы даже представить себе не можете: как, я рада вас видеть и как ужасно соскучилась!
– Спасибо Светочка, за заботу и внимание. Как твое-то здоровьице?
– Ой! Валентина Ивановна! Всё лучше и лучше с каждым днём! Скажите, что в школе хоть новенького?
– Да всё также, доченька. Сейчас уже детки будут приходить, время-то уж как полчаса. Также две смены: первая и вторая…
– А новых преподавателей разве нет?
– Да пока не было, кто его знает, может, и будут ещё.
– Ладно, Валентина Ивановна, потом еще поговорим, я побегу готовиться к уроку.
– Давай доченька, Бог тебе в помощь.
– Спасибо вам, до встречи.
Светлана медленно шла по пустым школьным коридорам, вспоминая многие годы своего педагогического труда и то, что происходило за стенами её родной школы. Войдя в свой кабинет, не удивилась, что дверная ручка отсутствует. “Это хорошо, что в замок ещё ничего не натолкали”, – подумала она. Окинув взглядом, пустой кабинет и улыбнувшись, провела пальцем по парте и снова не удивилась: пыли было больше, чем предостаточно. Она намочила в ведре с водой тряпку и стала протирать парты и стулья, мысленно вспоминая: кто из ребят, где сидит. Ей не понравилось, что пол тоже не был чистым. Однако, подоспевшая техничка выручила её, вымыв пол, пока Ольга отмывала доску. Она так увлеклась наведением школьного марафета, что только звонок заставил её поставить ведро на место и открыть дверь кабинета. Ребята заходили и по очереди здоровались с ней, опускали стулья, доставали тетради, садились, – а Свете безумно нравилось обучать детей, делать их умными и подготовленными к жизни. Помогать формироваться как личностям. Она остро чувствовала, что ее работа – вторая жизнь, без которой уже не сможет, и что вся школьная жизнь поглощает с момента входа в школу. Она словно попадает в другой мир, как водолаз опускается на морское дно, или космонавт в открытое пространство – незабываемое ощущение.
– Здравствуйте, садитесь! Надя, скажи мне: что у нас сегодня, русский язык или литература? И кто отсутствует.
– Литература. Отсутствует Штыфорук Максим, остальные все на месте. – Услышав, что Макса нет, учительница изменилась в лице, но взяла себя в руки:
– А по-какой причине его нет, что случилось?
– Он ногу сломал, ещё перед Новым Годом. Вот только недавно сняли гипс, а в школу придёт, когда сможет нормально ходить.
– А как же он будет учиться, если не ходить в школу? – Задавая этот вопрос, Светлане показалось по взглядам ребят, все уже знают о её звонке и о том, что не сможет приходить к нему, поэтому с такой неохотой и отвечали ей. “Да я и сейчас не смогу, – подумала она, – тем более, сейчас…”
– Некоторые учителя к нему будут приходить, а некоторые предметы ему придется изучать самостоятельно, а потом уже сдавать. – Ответил Андрей, Света называла его “мужичок в мешочке”.
– А ты откуда знаешь, Андрюша? – Она знала, что они с Максом дружили.
– Я у него недавно был, ему уже лучше.
– Хорошо, молодец. – Свете было неудобно спрашивать про Максима, ведь можно и позвонить, даже зайти и проведать… Ее вдруг испугала такая мысль: что не может зайти, даже позвонить, но и нечего спрашивать. Приведя себя в смятение такими мыслями, уже расхотелось вести урок, и она даже подумала: “Может быть, просто пообщаться с ребятами, а тему выучат самостоятельно, или лучше провести урок? Наверное, лучше спросить у них”.
– Ребята, как вы думаете: лучше провести урок или просто пообщаемся? Я давно уже вас не видела и соскучилась. – В классе стояла тишина: все молчали и удивленно смотрели на Светлану, удивляясь произошедшим с ней переменам. Раньше она была строгой и замкнутой в себе, а сейчас немного приоткрыла дверцу своей души, шокируя всех до такой степени, что никто даже не шелохнулся и ничего не смог сказать. Света опять вспомнила Макса, осматривая всех взглядом и думая: “Был бы он здесь, за всех сполна ответил”.
– Ну, так что? Будем изучать новую тему? Что же вы все молчите, как в рот воды набрали? – “Спокойно, – сказала себе Света, – ребята ещё не привыкли к тому, что я уже другая, пока не привыкли. Но это скоро закончится…”
– Светлана Викторовна, можно выйти? – Капустин Саша совсем не изменился, разве что стал еще толще, чем раньше.
– Саш, куда же тебе опять надо, дорогой ты мой?
– В туалет, я же недолго.
– Знаю я твои «недолго»: минимум пол урока, а то и больше. Ладно, у тебя есть пять минут ровно. Иди. – Света встала из-за своего стола и стала ходить из стороны в сторону, проводив Александра взглядом.
– Если никто не может принять решение, решение приму я. Все достаньте по двойному листочку, со столов все уберите, и каждый мне напишет: как провел Новый Год. Только, ребята, я вас прошу, – она дождалась, пока все приготовились, – всё очень подробно об этих каникулах. А если кто-то напишет мало – будет писать заново, пока я не увижу то, что мне нужно. – Учительница снова села за стол и внимательно смотрела на них. “Дети они ещё, совсем дети. Господи, когда же они уже станут взрослыми?” – Никто даже и не возразил, что сегодня литература. Разве вам всё равно? Сегодня русский язык, литература будет завтра. Запишите тему для самостоятельно изучения: творчество М.Ю. Лермонтова, и каждый мне расскажет по одному его стихотворению. Сами выбирайте и выучите. Очень большие не нужно. Всем ясно?! – Светлане опять никто не ответил – все писали. – Мне хоть слово кто-нибудь сегодня скажет? – Посмотрев на часы, спросила она, но в ответ ни слова. – Значит так, будет перемена, отдохните, а на втором уроке продолжайте работать. Раньше времени никто не уходит. Савельев, ты останься, дождешься меня, получишь персональное задание.
– Хорошо. – Только это и сказал Андрей.
Выйдя из кабинета, Света сразу же почувствовала, будто камень с плеч свалился. „Неужели они так меня не любят?” Ей даже и в голову не могло прийти, что так к ней относятся, а она даже и не замечает этого, вернее ранее не замечала. „Это будет сложно: как это сейчас называют-то, “сменить имидж” что ли?” Она уже собиралась повернуть на лестницу, когда из-за поворота появился Капустин.
– Саша, ребятам я дала задание, спросишь у них, что тебе делать, хорошо?
– Да, конечно. – Он пошёл дальше, а она спустилась на второй этаж, подошла к кабинету географии и приоткрыла двери. Кроме учительницы там никого не было.
– Свет, заходи, у меня двух уроков нет. Здравствуй, – Людмила Александровна поцеловала её в щёчку, обняла, – проходи, присаживайся. С выздоровлением тебя.
– Спасибо, Люда, у тебя всё хорошо?
– У меня-то да, а с тобой опять что случилось?
– Я не думала, что будет так тяжело. Даже и не знаю: смогу ли я всё это выдержать.
– Перестань, о чём это ты говоришь? Я что-то тебя совсем не узнаю! Неужели ты не выпустишь свой класс? Я в это просто не верю, даже думать об этом не хочу. Ты всегда молодцом держалась, а теперь-то что?
– Ты же знаешь, Люда, я – женщина, и мне хочется тепла, а все они сидят и боятся мне слово сказать, понимаешь?
– Светочка, солнышко ты моё, все мы разные. Я вот такой человек, ты другой, и от этого, дорогая моя, уже никуда не денешься, как не крути.
– Люда, ты же знаешь, что я хочу стать другой, даже знаешь: для чего. Хоть ты мне сможешь чем-нибудь помочь или нет?
– Чем, Света? Разве я открою им рот? Или смогу заставить их улыбаться? Тоже нет! Тогда что? Ответа нет, видишь, а если его нет, значит, нет и проблемы.
– То есть ты хочешь сказать, что вся проблема только во мне?!
– А как же, Светочка?! И у них есть свои проблемы, но ты – главное во всём этом. Да и они – это чувствуют.
– Неужели ты думаешь, что, и они до всего догадываются?
– Если бояться – значит, чувствуют, а до чего они могут догадаться, я, увы, не знаю. За всех не подумаешь.
– Люда, ты мне лучше подскажи, как к этому относиться спокойно, может вообще не обращать внимания?
– Света, я тебе скажу одно: решать и выбирать тебе, но и меняться нужно тебе, понимаешь? Но сначала ты должна внутри изменить себя, убрать все ненужные помыслы и пороки, должна стремиться к совершенству; а об этих, извини меня, мелочах, даже и не думать. Не забивай себе голову. Света, работай ты над собой, а потом уже всё и приложится. А если будешь одевать маску хорошей тети, а в душе оставаться такой же, то это ничего не изменит и никакого результата не даст.
– Я всё понимаю, Люда, но как можно не обращать внимания – не пойму никак.
– Оставайся собой и не давай воли плохим эмоциям и чувствам: не позволяй им овладевать собой. Вот задумайся: что такое эмоция? Ничто, верно? Так зачем же ты позволяешь ей управлять тобой?
Прозвенел звонок, и спустя минуту, двери кабинета открылись, ребята стали заходить на урок географии, громко здороваясь…
– Большое тебе спасибо, Люда, я побежала. Еще увидимся.
Как и обычно, в кабинет Светланы никто не заходил без её разрешения. Все стояли в коридоре. Она прошла мимо, думая о своём, увидев Андрея, сказала:
– Ты когда пойдёшь к Максиму?
– Сегодня или завтра, а что?
– Передай ему, чтобы он прочитал роман Горького “Мать” и написал по нему реферат. Это будет его оценкой по литературе.
– Все ясно, я передам, можно идти?
– Иди, – Андрей уже дошёл до двери, и она добавила, – и ещё, Андрей!
– Да, – Андрей внимательно на неё смотрел.
– Передай ему привет от меня, пусть выздоравливает! Ну, пока!
XVIII
Двери комнаты открылись, и вошёл Андрей, который был одет скромно, но со вкусом. Максу всегда нравилось умное лицо друга, его безграничное стремление к лучшему, правильному. Волосы у Андрея были тёмно-русого цвета, не слишком густые, голубые глаза, немного смугловатая кожа, придающая ему пущей важности. Всегда – строгая причёска, правильные черты лица, достаточно красивого и стоящего на вид, чтобы уверенно сказать: человек умён и поступает правильно. Максиму даже нравилось, как Андрей вошёл в комнату: открыл двери, вошёл, поставил свою сумку, потом вернулся к двери и закрыл её – и только после этого подошёл к Максу и произнёс негромко и уверенно:
– Ну, здравствуй, друг. Как твои дела?
– Хромаем потихоньку.
– Да ладно скромничать, хромаю. А я думал, скажешь: давно уже бегаю.
– Если бы, Андрей, если бы. Я бы с большим удовольствием сейчас побегал или в баскетбол бы сыграл.
– Ладно тебе переживать! Успеешь еще наиграться. Сейчас лучше выздоравливай.
– Так я изо всех сил стараюсь, дружище. Сам же видишь.
– Знаю Макс, конечно же, знаю, но мне от этого совсем не легче, ты же понимаешь.
– Андрей, скажи мне лучше, что там, в школе нового происходит, а-то я там уже сто лет не был.
– Всё точно также, разве что ты соскучился, и тебя переполняют чувства. А так – всё старо как мир.
– Да знаю я – это всегда так и было, тут уж ничего не поделать. Ребята как?
– Ты не поверишь: точно так же, как и были.
– Давай не будем о них, лучше ответь мне на другой вопрос: Светлана Викторовна уже вышла или еще нет? – Андрей долго ждал, когда же Макс спросит про Свету, а вместо ответа спросил:
– Она что, влюбилась в тебя?
– Я же говорил тебе, что ещё очень давно, даже и не помню, сколько лет прошло, а что?
– Мне это так стало заметно, что когда я на нее только посмотрю, она мне как будто говорит: “Андрюша, ты знаешь, я очень люблю Макса”. Ты хоть понимаешь, о чём я говорю?
– А сам-то ты как думаешь? Похож ли я на глупого человека? – Максим говорил совершенно спокойно, и Андрей в разговоре с ним всегда путался, не понимая: как к этому Макс относится, часто переспрашивал, а Макс в эти моменты думал: “Как же легко запутать человека, хоть и умного, но поддающегося коварной игре эмоций…”
– Зачем ты так резко? Просто меня это сильно удивило: я тебе и говорю, тем более, раньше я этого совсем не замечал…
– Так это же естественно, ведь раньше ты и под стол пешком ходил – это я тоже помню, а сейчас, когда она уже по уши влюбилась – тут трудно не заметить. Я с тобой согласен.
– Так, а ты её что, тоже любишь?
– Андрей, давай не будем об этом, я же уже говорил тебе, что “да”. Зачем к этому возвращаться? Я не понимаю…
– Ладно-ладно, я просто хотел уточнить для себя, но если ты не хочешь, то естественно не будем.
– Андрей, она хоть спросила что-нибудь обо мне или нет?
– Не только спросила, а подробно расспрашивала: как он и что он, даже кто к тебе ходит, спрашивала, представляешь?
– Надо же, я-то думал даже и не вспомнит. А оно вон как. Это меня очень радует!
– Даже задание тебе дала, вот что удивительно!
– Что еще за задание? Разве не могла позвонить и сказать? Она должна приходить и обучать меня, а не задания раздавать!
– Ты сначала дослушай, а потом уже расстраивайся. Помнишь, ты подходил к ней, и что-то говорил про роман Горького “Мать”?
– Конечно, помню! Я сказал, что буду его читать, а так как в школьной программе его нет, но если нужно, я могу подробно рассказать ребятам его содержание.
– Так вот, она просила меня передать тебе, чтобы ты написал реферат по-нему.
– А на какую тему, что не сказала?
– Нет, наверное, думала, что ты сам догадаешься?
– До чего же я могу догадаться, когда сам роман я уже прочитал еще неделю назад! А писать реферат по нему можно совершенно на любую тему, но насколько я понимаю, этот реферат должен быть ознакомительного характера, но в то же время и с акцентом на что-то. А на что именно – сложно догадаться.
– Макс, напиши обо всем сразу, ты же можешь, а если хочешь, то давай я уточню. Даже могу сказать, чтобы Света тебе сама позвонила, если, конечно, тебе это нужно.
– Ты ей просто скажи, что я спросил: на какую конкретно тему писать и все. Она тебе назовет тему, или скажет: я ему позвоню. Вот и вся проблема. Что тут голову-то ломать?
Андрей молча слушал, успокоившись, и думал: „Какая у друга странная любовь! К чему она может его привести? Однако, если Максу она для него чего-то нужна, то он её точно использует! Интересно, а мне он потом расскажет или нет? Думаю, да”.
– Слышишь, Макс, девчонки нас с тобой звали в совет старшеклассников. Как ты на это смотришь?
– Согласен. Помогать нужно? Буду только рад оказать посильное содействие: чем сможем, тем и поможем.
Двери в комнату снова открылась, и в нее вошел Роман с грустным лицом гения – Максиму так всегда казалось: это был человек очень большого ума, но жизненные мелочи его сильно угнетали, даже как-то неадекватно на него влияли. От этого он очень странно себя вёл, даже сейчас: закрыл двери, войдя в комнату, прошел, ни говоря, ни слова, сел между Андреем и Максимом на кровать, думая о чем-то своём и совершенно не обращая никакого внимания на них, как будто в комнате он был один. Андрей очень удивился такому поведению Романа, но ничего не сказал. Максим – нет, потому что знал, что Рома не переносил постороннего присутствия, если хотел пообщаться с конкретным человеком – чтобы никто не мешал и не сбивал с мысли.
– А мне что-то не очень охота, ведь там ничем серьёзным не занимаются, кроме организации всемирных праздников, и совсем не решают проблемы школьников.
– Согласен с тобой полностью. А какие могут быть проблемы у школьника? Оценки – зависит от него самого, родственники – это личные проблемы и огласке не подлежат. Что же тогда можно решать там и для чего? Чтобы вся школа знала о твоих проблемах? а тебе было стыдно даже заходить в нее, не-то чтобы там учиться.
– Ладно, Макс, я пойду, а-то уроки надо делать.
– Так ведь не доиграли еще, – кивнул Максим на шахматы.
– Давай, я приду в выходной, и мы сыграем, хорошо? Только не обижайся, хорошо?
– Андрей, я бы еще на тебя обижался! Ты что, смеешься надо мной что ли? Все в порядке, только я тебя попрошу, если конечно тебя не затруднит, то заходи чаще, ладно.
– Хорошо, ты только выздоравливай! Пока! – И Андрей вышел из комнаты, а Макс, даже не посмотрев сторону Романа, лег на своей кровати и закрыл глаза. Спустя еще несколько минут, Рома произнес:
– Ты что спать, Максим!?
– А что еще делать? Не в футбол же идти играть!
Роман снова сидел молча, пристально всматриваясь в одну точку и не шевелясь. Смотря на него, у Макса всегда было ощущение, что в голове друга ютятся гениальные мысли вокруг чего-то главного, очень важного. Ставит перед собой невозможные цели и всё равно, чтобы не случилось, всё-таки добьется того, к чему шёл. Макс в это верил и уже давно привык к необычному поведению Ромы, считал его братом и относился к нему как к родному человеку.
– Давай в шахматы сыграем, если хочешь.
– Ты же не любишь шахматы? – Удивлялся Макс, а сам подумал: “Не хочет, чтобы я спал”.
– Постоянно не люблю, не люблю – а сейчас можно сыграть.
– Рома, о чём ты всё время думаешь? – Спросил Максим, расставляя шахматы. Роман долго смотрел на фигуры, затем сходил пешкой, и ещё не убрав руки, спросил:
– Как ты думаешь, есть ли загробная жизнь?
– Думаю да. Без всякого сомнения, а зачем тебе это, Ром?
– Понимаешь, я размышляю над такими вопросами, ответ на которые чтобы найти, нужно понять суть человеческого существования. Сколько бы я над этим не думал – всегда приходил только к одному решению: если иного мира нет, – значит, нет и смысла существования человека.
– Да Рома, ты абсолютно прав. Я сам хотел тебе об этом подобное сказать.
– Что же тогда человек, Макс? Для чего мы живем – вот что непонятно мне.
– Смотри, что думаю я: есть один мир, в котором созданы благоприятные условия для всех. Там все хорошие и правильные, но чтобы точно определить – кто и что собой представляет, на что способен – возможным не представляется. Вот и создал Всевышний – материальный мир: меня и тебя, и всех остальных. Каждое существо нематериального мира отправляется сюда и проживает какой-то промежуток времени – каждый свой – что мы здесь называем “жизнь”. Однако, эта жизнь, точно так же как и материя, никуда не исчезнет, а переходит в другие формы. Значит, жизнь – бесконечна, но здесь на Земле мы только временно, а уже потом пройдем испытания или нет, выполним или нет то, что должны – будем за всё отвечать!
– И что же я должен сделать?
– Я не знаю, Ромка – каждый сам ищет ответ на это вопрос. Многие не находят и идут по неправильному пути, а уже потом, через пару сотен лет по-земному времени, рождаются заново: в другой стране, теле, назначении, – снова начинают искать, и очень многие не находят и снова мучаются от этого, понимаешь?
– Думаешь, мне легче от этого. Уже долгое время я также ищу чего-то, как ты и говоришь: “свою задачу”, но не могу найти, Макс! Не могу ни на что решиться, понимаешь? Это такое непонятное сомнение, что-то сродни страху или чему-то близкому к нему ощущение – мешает мне и не даёт даже с места сдвинуться.
– Рома, я всё это прекрасно знаю – сам через всё прошёл. Могу только подсказать, что в каждый момент ты должен правильно сориентироваться и точно определить, что и как тебе необходимо сделать. Именно – вот это наиболее важно, понимаешь меня? Но сделать не так, как бы тебе хотелось, а так как нужно.
– Как это?
– Неважно, хорошо тебе от этого будет или плохо, нужно тебе это вообще или нет, – об этом думать совершенно не стоит, пойми. Необходимо только осознать важность и правильность каждого своего поступка. Делать всё, осознав, что это именно ты должен сделать, а не кто-то другой за тебя со всем справится. Тем более – именно сейчас, а не завтра, или вообще неизвестно когда, если время будет упущено, а делать уже ничего не надо.