Плата за мечту

– Ничего я не хочу, ешь, сколько хочешь, – отмахнулась Ульяна. – С твоей фигурой вообще никакая диета не нужна!

– Не будем спорить, мне приятны твои слова. Но если я не буду держать себя в узде, стану фигуристой, как Фрекен Бок!

   При росте метр восемьдесят Вика весила шестьдесят килограммов – ничего лишнего. Занятия плаванием сделали ее немного мальчишескую фигуру очень спортивной и подтянутой. И пусть у нее не было аппетитной попки, зато ноги росли от ушей, и грудь была – закачаешься. Короче говоря, ей нужно было увеличиться вдвое, чтобы походить на Фрекен Бок.

– Улька, ты чего зависла? Давай, налегай, – подбодрила Вика, откусывая гигантский кусок от своего бутерброда.

   Но не успела дожевать, как в дверь позвонили. Это пожаловала полиция спасать честных граждан.

– Так, слушаем вас, что тут у вас случилось? – с невероятной скукой на лице поинтересовался кудрявый лейтенантик, просачиваясь в прихожую.

– Пока сами не понимаем, товарищ лейтенант, – отрапортовала Вика, появляясь в дверях кухни.

– Стоп, гражданочки, давайте серьезнее, без этих ваших женских шуточек, – влез кругленький сержант, с большим удовольствием разглядывая Викторию, которая была выше его почти на голову. Его это не только не смущало, а даже радовало, ведь ее аппетитная грудь колыхалась прямо перед носом – завораживающее зрелище для любого нормального мужчины. Сержант был абсолютно нормален, могло даже показаться, что он сейчас начнет облизываться и выделять слюну.

– Да какие уж тут шуточки? – смерила его взглядом сверху вниз Вика. – Нам ни разу не смешно!

– Понимаете, в чем дело, – отвлекла внимание обоих полицейских на себя Ульяна, – я пришла домой и нашла в квартире чей-то рюкзак, а к нему была прикреплена записка. Что странно, потому что никто в мое отсутствие не мог войти в квартиру и принести эту поклажу.

– Так это вы хозяйка квартиры? – уточнил сержант с умным видом.

– Она хозяйка, я – ее подруга, – представилась Вика. – И мы обе решили, что в такие смутные времена, когда куда ни плюнь, попадешь в террориста-подрывника, следует обратиться в полицию. К тому же, сумочку оставили не где-нибудь в песочнице, а посреди ее квартиры. На лицо, как говорится, факт взлома чужого жилья!

   Если она и ожидала, что сразу получит медаль за бдительность, то ошиблась.

– Так, это еще доказать нужно, – пробурчал себе под нос старший по званию. – А то, ишь, сразу взлом с проникновением! Вы вообще уверены, что не забыли дверь запереть?

   Упоминание о террористах ему явно не понравилось. Но его намеки понравилось подругам еще меньше!

– Двери я запираю всегда, поэтому ваше предположение лишено всякого основания! – парировала Ульяна протокольным сленгом.

– А вы не проверяли, ничего не пропало? – встрял сержант.

– Нет, ничего не пропало и даже добавилось – вот этот подозрительный рюкзак! А вот вас мы видно зря вызвали! – сказала Вика скучным тоном и ушла на кухню за чашкой чая.

   Чужая тупость действовала на нее, как красная тряпка на быка. Но в данном случае, в ее интересах было стерпеть, ведь именно она настаивала на приезде полиции. Ульяна, не ожидающая ничего хорошего от этого вызова, особенно не впечатлялась происходящим. Полиция вела себя предсказуемо: изо всех сил пыталась откреститься от «лишней» работы.

– Так, а теперь давайте все по порядку, – деловито сказал лейтенант. – Показывайте вашу находку и рассказывайте, как все происходило.

   Ульяна провела полицейских в комнату и продемонстрировала инородный предмет. Оба присели на корточки и с интересом прочитали записку.

– Руками не трогали? – спросил сержант.

– Что мы дуры, а вдруг рванет? – удивилась Вика.

   Прислонившись к косяку двери, она прихлебывала чай, с интересом наблюдая за следственными действиями.

– Вы думаете, что там взрывное устройство? – усомнился лейтенант.

   А сержант почти прижался ухом к рюкзаку.

– У вас что, есть враги, вам кто-то угрожал? – допытывался у Ульяны лейтенант. – У вас есть какие-то причины думать, что там взрывное устройство?

– Ничего подобного из выше перечисленного!– отрезала Виктория. – Но вы же в курсе, что нынче взрывают не за что-то конкретное, а во имя идеи? Мало ли, вдруг кто-то решил взорвать жилой дом в этом районе? Подъезд тут не запирается, дверь у нее хлипенькая, замок так, курам на смех…

   Лейтенант неодобрительно поморщился при ее словах, то ли ему не понравился ее тон, то ли расстраивала общая криминогенная обстановка в мире. Он подошел к окну и с умным видом изучил нехитрые шпингалеты и тщедушные решетки за стеклом.

– Понимаете, – сказала Уля. – меня тревожит, что кто-то забрался ко мне в дом, оставил эту вещь, да еще велел спрятать. То есть предполагается, что он может вернуться за своим добром?! Как на ваш взгляд, я могу избежать встречи с этим человеком?

– Слушайте, вы бы сначала обзвонили своих родных и друзей и поспрашивали, никто к вам рюкзачок не завозил, – предложил почти по-дружески коротышка.

– Мне и звонить никому не нужно. Мои родные и друзья отмычками не владеют, а ключи от квартиры есть только у меня. Вот это и пугает! Вот вам бы понравилось, чтобы по вашей квартире, без вашего ведома, ходили какие-то неизвестные личности и бросали что попало?

– У меня в квартире жена с младенцем, ее мамаша со склерозом и сука ротвейлерша со щенками. К нам незамеченным прорваться без шансов, – поделился житейскими проблемами страж порядка.

– Вам повезло больше, – заметила Уля. – А я девушка одинокая, мне, знаете ли, страшно!

– Это как сказать, – в голосе лейтенанта слышалась заметная тоска, – кому повезло больше.

   Оба «представителя» поелозили по комнате задумчивыми взглядами. И ничего особенного в интерьере не приметили: узенький диванчик, старый шифоньер, письменный стол со стулом, этажерка с книгами и красавец-телевизор. Потом они сфокусировались на Ульяне, переглянулись. Их лица выражали полную безнадегу, и сержант, пожав плечами, подхватил с пола рюкзак.

– Стойте! – всполошилась Вика. – А вы не хотите вызвать минеров?

– Не хочу, – буркнул он.

   Видимо, скудный интерьер убедил его, что у такой нищей домовладелицы совершенно не могло быть врагов-подрывников. Девушки, затаив дыхание, следили за его действиями. Щелкнули пластиковые замки, взвизгнула молния, и рюкзак раскрыл сержанту свой зев. Вика придвинулась ближе и нагнулась над присевшими милиционерами так, что чай пролился и заляпал брюки лейтенанта.

– Поосторожнее, девушка! – возмутился он.

– Ой, извините, – буркнула Вика, без капли раскаяния в голосе. – Ну что там?

   Лейтенант стал отряхиваться, как брезгливый кот, а его напарник тем временем засунул руку в рюкзак.

– Тряпье какое-то, – объявил сержант.

   И двумя пальцами вытащил на свет божий обычный пододеяльник. Постельную принадлежность подвергли тщательному осмотру, но не единой меточки обнаружить не удалось. Пододеяльник был не новый, но чистый и тщательно отутюженный. Расцветочка у него была веселенькая, в цветочек, дырок не было, как и не было никакого намека на его недавнего владельца. Сержант осмотрел все кармашки рюкзака, и даже вывернул его наизнанку. Кроме пододеяльника, который Уля должна была надежно спрятать, как о том просили в записке, в нем не было больше ничего. Получалось, что кто-то влез к ней в квартиру с одной лишь целью – подшутить! Вот уж глупость, так глупость!

– Что за ерунда? – насупились менты. – Вы что-нибудь понимаете? Зачем это кому-то прятать? Это что, намек какой-то особенный?

– Намеком у некоторых народов служит простыня, да и то в брачную ночь, – мрачно заметила Виктория.

   Уля порывисто вскочила на ноги и, покраснев как рак, выпалила скороговоркой все, то думает.

– Я уже сказала, и повторю еще раз, что понятия не имею, кто и зачем это тут оставил! Ни у кого нет ключей от моей квартиры, и никому из моих знакомых не пришло бы в голову так странно шутить.

– Мы тоже не видим ничего смешного, – уверил ее лейтенант, – тем более что у нас еще есть вызовы. На Смоленской, вон, пьяная драка, там уже наверняка, кого-нибудь пришибли, пока мы тут с вами в бирюльки играем.

– Простите! – металлическим голосом произнесла Виктория. – Вы хотите сказать, что сожалеете, что откликнулись на наш вызов? Вы считаете, что мы подняли панику на ровном месте? Но вы же слышали, что сказала потерпевшая – к ней в квартиру кто-то влез без ее ведома! Вы должны вызвать специалистов для снятия отпечатков! И как минимум запротоколировать наши показания!

– Нет, это вы простите, гражданочка, ваша подруга вовсе не потерпевшая! На нее не напали, ее не ограбили. А уж кто из ваших приятелей подкинул вам эту котомку с постелью, вам лучше самим разбираться! Так что ничего мы вам не должны. И скажите еще спасибо, что вам штраф не впаяли за ложный вызов!

   Ульяна стала свекольно-бардового оттенка и тяжело задышала. Посмотрите, пожалуйста, какая незадача – не тянет она, видите ли, на роль потерпевшей! И раз ее не ограбили, не проломили голову, не надругались всеми известными способами, так с чего шум поднимать?! А тот факт, что кто-то проник на территорию ее частной собственности, это и во внимание не берется! Как чувствовала, что не хотела ментов вызывать, проку от них – чуть!

   Вика же так просто сдаваться не желала и, уперев руки в боки, принялась возмущаться.

– Это что же получается, вы не хотите принимать нашего заявления о взломе? А осмотреть замки вы тоже не хотите? Вы же должны уметь различить, взломан ли замок или нет! Если его какими-то отмычками вскрывали, вы убедитесь, что мы говорим правду.

– Замки мы ваши рассматривать не будем и заявление принимать не станем, зато можем дать один совет – не заводите подозрительных знакомств, а уж если завели, то смените эти самые замки и делу конец. А еще лучше, поставите квартиру на межведомственную охрану, слышали о такой услуге?

   И стражи порядка дружно ретировались к двери.

– Мы будем жаловаться! – пригрозила им Вика на прощание.

– Это ваше право, – сказал лейтенант.

   Дверь за ними закрылась, и подруги уставились друг на друга.

– Говорила я тебе, – с досадой сказала Ульяна, потрогав щеки, к которым постепенно возвращался естественный оттенок. – Не станут они лишнюю головную боль наживать. Пока нет пострадавших, нет и преступления.

– Зато мы теперь знаем, что это не бомба! – легкомысленно отмахнулась от нее Вика. – Хотя не поручусь, что этот пододеяльник не является бактериологическим оружием! К примеру, Японии или кто там сейчас к нам с прохладцей?

– К нам нынче многие с прохладцей, – сказала Ульяна и пошла за целлофановым пакетом. – Но начинать захват России с территории моей квартиры, согласись, как-то мелковато для международных интервентов.

   Она запихнула находку в пакет, плотно связав узлом ручки.

– Что это ты делаешь? Утилизируешь? Пытаешься спастись от ядовитых бактерий?

– Хахаха, как смешно! – поморщилась Ульяна. – Просто упаковываю эту гадость, чтобы на мусор вынести.

– А почему не с рюкзаком вместе?

– Да как-то жалко выкидывать, хорошая вещь. Посмотри, он же новенький совсем, импортный, прикольный. Куча кармашков, некоторые с сеточкой, и ручки такие славные, с пухленькими прокладочками.

– Смотри-ка, как он тебе понравился! – восхитилась Вика. – А может, и пододеяльник простирнешь, да себе оставишь? Смотри, какие цветочечки: красненькие, синенькие, и ткань такая новенькая, гладенькая. И строчечки такие ровненькие!

– Дура ты, Вика!

– От дуры слышу! Ты хоть поняла, что случилось? Твоя квартира стала местом преступления, сюда забрался неизвестный злоумышленник. А вдруг он вернется?

– Кто?

– Тот, кто это притащил.

   Она уселась верхом на стул и пристроила чашку с остатками чая на томик Ахматовой, которую Ульяна почитывала на сон грядущий. Уля неопределенно хмыкнула, оттащила к двери узел с пододеяльником, зашла в ванную, вымыла руки с мылом и вернулась в комнату.

– Вообще-то, это я для пущей убедительности ментам сказала. На самом деле я не думаю, что этот тип вернется. Мне кажется, это какая-то ошибка, – сказала она, покосившись на рюкзак, который так и валялся посреди комнаты.

– А вот это уже интересно, – ухмыльнулась Вика. – У тебя есть подозреваемый? На своего Буратино думаешь?

   Именно с этим сказочным персонажем ассоциировался у Вики недавний ухажер Ульяны: враль, мечтатель и лентяй, считающий, что «создан на радость людям».

– О нет, если бы он захотел что-то изменить в наших отношениях, то приперся бы сюда с цветочками, пропел о своей любви ко мне. Но мы обе знаем, что никакой любви не было, и я ему нужна, как собаке пятая нога. Так что это не он!

– Вообще-то ты права, странный способ возобновить отношения. Но тогда кто? Вряд ли это соседи, и уж точно не я, и даже не Люська…

– Ага, и не мэр нашего города, и не президент России, и даже не Папа римский. И вообще я могу с ходу назвать еще три тысячи человек, которые этого не делали!

   Она освободила Ахматову от пресса и потащила чашку в кухню.

– Чего ты злишься? – потрусила за ней Вика. – Ты лучше думай, кому нужно тебя испугать.

– Понятия не имею, сегодня день сплошных загадок. Если этот рюкзак появился из параллельной реальности, я уже ничему не удивлюсь.

   Ульяна устало вздохнула – тяжело начинать жизнь с новой страницы, когда со старыми не разобралась!

   Тут Вика вспомнила, что по дороге купила пива и предложила продолжить их нехитрую трапезу, а заодно изъявила желание послушать про подружкины приключения этим днем.  Естественно, Вику страшно заинтересовал мужичок на «Porsche», который проявил благородство и не раскатал Ульяну по асфальту.

– И что, благородный рыцарь Айвенго, спасший тебя от гнева толпы, даже телефончика не попросил?

– Нет, не попросил, видимо, у него уже есть своя Ровена, и я ему без надобности! – засмеялась Уля. – Но он все равно мой герой этого дня: во-первых, не задавил, во-вторых, бесплатно доставил до дома. Представляешь, как бы мне было весело ехать общественным транспортом со сломанным каблуком?

– Так, подожди, что же получается, у тебя целых два героя за один день? Один чуть ли не на руках домой принес, другой и в модном ресторане угощал, и тоже к подъезду доставил. Да ты, мать, кучеряво живешь!

– И не говори, сама себе завидую. Сказочный день – два героя и одна антигероиня!

– И один злодей, – вспомнила о рюкзаке Вика. – А кто антигероиня?

   Уля поморщилась и рассказала о неприятном разговоре с Нателлой.

– Это ж точно, уже кто-то какие-то сплетни обо мне распускает, – поделилась она с Викой своими предположениями.

– Слушай, а она часом не приревновала тебя к своему мужу? Уж очень похоже на попытку предупредить тебя по-дружески, мол, на чужой каравай рот не разевай, а то хуже будет.

– Полная ерунда! Я с ним даже не знакома, так видела мельком, как он за ней на машине приезжал. Даже в лицо при встрече не узнаю!

– Тогда будем считать, что у бабы крыша поехала на фоне кризиса среднего возраста, – усмехнулась Вика, разомлевшая от пива. – Или она своего мужа видела с бабой похожей на тебя. Говоришь, сидела в машине и смотрела, в какой ты подъезд зайдешь?

– Ага, как баба-Яга в ступе!

– Слушай, вдруг тебе рюкзак эта твоя Нателла подбросила? А пододеяльник, как намек, что ей известно о ваших шурах-мурах с ее мужем!

– Что за глупость, Вика! – фыркнула Уля. – Во-первых, она – леди из администрации, а не взломщик с набором отмычек. А во-вторых, как это я должна по этому пододеяльнику понять, о чем она мне намекает? Даже если бы я вправду встречалась с ее благоверным? Проще было какую-нибудь гадость в What’App с закрытого номера написать, мол, еще раз с мужем увижу, голову отшибу!

– Ладно, не нравится тебе моя версия, не надо. Но эта Нателла все равно выглядит подозрительно! – сказала Вика.

– Ой, да ну ее! Эти тетки в администрации – они все с конкретным приветом, и у них вечно какие-то сплетни, да интриги на уме.

– Хорошо, не будем зацикливаться на маразматичках. Давай лучше думать, кто мог к тебе в квартиру влезть. Для начала составим список всех, кто знал, где ты живешь, – выуживая из сумки блокнот и ручку, предложила Вика, кипя энтузиазмом. – Выделим маркером тех, кто мог заиметь на тебя зуб или, к примеру, решил над тобой подшутить. Составим список тех, кто мог бы, чисто теоретически, украсть у тебя ключи и сделать слепки…

– Ты сейчас шутишь, да? – перебила ее Ульяна. – Я живу в этой квартире пять лет, за это время многие могли узнать мой адрес. Мы к утру с твоими списками не управимся. Особенно, если это кто-то незнакомый, и вообще, меня с соседями перепутал. Вон, пожалуйста, в шестой квартире живет с родителями Ася, она тоже шатенка среднего роста с серыми глазами.

– Хорошо, пусть тебя с ней перепутали, но по квартире сразу же видно, что никакой Аси тут не водится! Вон, на полке в прихожей твои фото рядком стоят. Я бы на такой расклад не надеялась, а лучше подумала над тем, что твой дом никакая не крепость! Короче, обезопасить себя надо, понятно?

– Вик, пугать меня правда некому! Это, скорее смахивает на чей-то идиотский розыгрыш, а не на серьезную угрозу. Вот если бы в рюкзаке были сокровища древних инков или партия героина, тогда понятно, что это опасно. А так… глупо все это.

– О’кей, не хочешь составлять список, не надо, – отложила ручку с блокнотом Вика. – Давай тогда подумаем, как тебе себя обезопасить.

– У меня есть цепочка, и если дверь запереть изнутри на ключ, то ее будет тяжело открыть снаружи.

– Но это если ты внутри будешь, а как сделать так, чтобы он больше к тебе не смог залезть, когда тебя дома не будет?

– Замки я все равно менять не стану, уж если на то пошло, то любой замок можно вскрыть. И вообще, мне все это дико надоело! Давай лучше в кино сходим? В конце концов, у меня начался законный отпуск, я получила отпускные, да к тому с сегодняшнего дня у меня начинается новая жизнь. Это надо обмыть!

– Да ты оптимистка, как я погляжу! – улыбнулась Вика. – И я тебя абсолютно поддерживаю – айда кутить!!!!

   Сборы были не долгие. Уля надела белоснежную рубашку мужского покроя, которая в сочетании с джинсами и сабо придавала ей особый хипповый шарм. Сколола волосы заколкой, накрасила ресницы и губы – больше с макияжем возиться не хотелось.

– Красавица! – оценила Вика. – Сейчас ко мне заскочим на пять минут, я приму душ и тоже переоденусь. Да и аппаратуру оставлю, я же к тебе со съемок примчалась.

   Они загрузились в Викину «Ниву», и Ульяна тут же пристегнулась, потому что подружка – водила-Шумахер, многочисленные штрафы за превышение скорости ее не останавливали. «Просто я езжу по платным дорогам», – отшучивалась она обычно.

– Ты так и не рассказала, как прошла твоя фотосессия у депутата? – поинтересовалась Уля.

– Карабас Барабас с барскими замашками, не хватает хлыста для абсолютного сходства. Знаешь, терпеть не могу эти бородки купеческие у мужиков, кто придумал эту новую моду на бороды?! Я б им всем, как Петр первый, сама, топором! Прикинь, он же когда ест, у него еда в этой волосне застревает, крошки там всякие. Бе-е-е!

– И это ты его с такими мыслями в голове фотографировала? – прыснула в кулачок Уля.

– Конечно! Ты бы видела их: глава семейства царь и бог, потому что денежки загребает лопатой. Жена – прежде всего мать его детей, ну и идейный вдохновитель: «давай, Вася, давай!» Ее цель воспитывать детей да обустраивать гнездышко. Мальчику лет тринадцать – избалованный урод. Девочке, наверное, не больше пяти – лапочка дочка, двух слов не проронила. Собак две – сенбернар и йоркширский терьер. Кошек две – сиамская и персидская. Все как в лучших домах Лондона, – она сделала ударение на последнем слоге.

– Хорошо хоть заплатили?

– А то! – хохотнула Вика. – Надо же мне тоже заработать на отдых на Адриатическом побережье!

– Погоди, а как же твой Ходжа Насреддин? Он что больше не намерен тебя возить по теплым странам?

– Ой, да ну его, в самом деле!

   Вика несколько месяцев подряд крутила роман с процветающим бизнесменом с турецкими корнями, занимающимся изготовлением корпусной мебели. Бизнесмен взахлеб рассказывал Вике о собственном доме в Турции на берегу Мраморного моря. Вика щедро делилась впечатлениями о нем с подругами. Предполагалось, что летом она с ним поедет наслаждаться турецким гостеприимством.

– Эти восточные мужчины, как восточные сладости, вязкие и липучие, не продохнуть! – пояснила она. – Туда не иди, этого не делай, так не разговаривай, того не носи. Сначала было даже забавно. Но знаешь, столь пристальное внимание и жесткий контроль быстро приедаются. Я слишком свободолюбива для него!

– О да, как такое обращение утерпеть продвинутой космополитше!

– Уля, говорю тебе, он мелок как калоша. Я ему: хочу сменить мебель в кухне. И знаешь, что он мне отвечает?

– Потерпи, дорогая, пока не переедешь в мой дворец.

– Почти угадала, – фыркнула Вика. – Этот презренный койот начал что-то плести мне о буме заказов и просил подождать пару месяцев. Я в долгу не осталась, рассказала ему сказку о знаке зодиака Насреддина.

– Ту, в которой Насреддин говорит, что он рожден под знаком «Старого козла»?

– Ибо любой Козерог после сорока перестает быть козленочком и превращается в старого козла, – подхватила Вика. – Именно эту. И представляешь, у меня как-то из головы вылетело, что он и вправду Козерог по гороскопу.

   Ульяна взглянула на подругу и захохотала в голос. Вика редко допускала подобные промахи с мужчинами, обычно ей удавалось выжать из них все, что ей требовалось элегантно и даже виртуозно.

– В общем, получился тот еще турецкий гамбит!

– Короче, больше восточной страсти ты не хочешь, – подвела итог Уля.

– Страсти? – не поняла Вика.

– Это из анекдота, – пояснила Ульяна, – когда пришел мужик в публичный дом и попросил чего-нибудь экзотического. Мадам предложила ему отведать восточной страсти. Мужик согласился. Заплатил немалые деньги, поднялся в мансарду, а там, на продавленной кровати сидит старая косматая цыганка. При виде клиента, она ухмыльнулась, демонстрируя щербатый рот, и призывно оголила плечико. «Это еще что такое? Где обещанная восточная страсть!» – завопил возмущенный клиент. «Ну, хочешь, я тебя укушу?» – лениво предложила ему старуха.

– Класс! Точно обо мне, – засмеялась Вика, – я вовремя от него отделалась, еще немного, и меня бы загрызли и кости обглодали!

   Она ловко втиснулась на парковке между зеленым «Ленд Крузером» и серебристым «Мицубиси» – чем мы не джип? – вынула с заднего сиденья сумки, и они пошли в подъезд. Дом, в котором проживала Вика, был довольно новым, и в подъезде имелась консьержка, восседающая на продавленном диване под окном. Пенсионерка развлекала себя вязанием и болтовней с подружками. К ней то и дело присоединялись бездельничающие жильцы преклонного возраста, у них там было что-то вроде клуба по интересам. В теплое время штаб старых сплетниц переносился на лавочку во дворе, но в жаркую погоду они все равно прятались в прохладном подъезде.

   В данный момент на диване сидело три бабки, замолкнувшие при их появлении.

– Здравствуйте, – звучно поздоровалась Вика.

– Добрый день, – вторила ей Уля.

– Здравствуйте, девочки, – отозвались бабки, прожигая дырки на Викиной джинсовой мини-юбке.

– К вам был визитер, – доложила консьержка. – Иностранец.

– И как он выглядел? – поинтересовалась Вика.

– Высокий интересный брюнет, одет прилично, – встряла самая толстая бабка.

– …и с сумкой спортивной, – подхватила консьержка, раздосадованная вмешательством товарки.

– А почему иностранец? – спросила Уля.

– Так ведь говорил с акцентом, – пояснила консьержка. – И эта, кепка, у него была нацеплена задом наперед. И очки переливающиеся. И сумка такая, вся в нашлепках. Итальянец, небось.

– И давно был? – мрачно спросила Вика, направляясь к лифту.

– Да с час тому назад.

   Нельзя сказать, что Вику это известие порадовало. Дело в том, что ее мать вышла замуж за грузинского князя, который проживал на юге Франции с тех самых пор, как Советский Союз перестал существовать как государство. Князь умотал за рубеж и неплохо там устроился, приобретя небольшую виноградную плантацию. Но судьбе было угодно, чтобы в России умер его дядюшка, который завещал князю-виноградарю все свое наследство. Князь не поленился и сам лично приехал вступать в права владения огромным особняком, небольшой гостиницей и довольно приличным рестораном.

   Дело было четыре года тому назад в этом самом городе, где и суждено ему было найти свою судьбу в лице Викиной мамы. И именно в его новом ресторане, в кругу своих бывших одноклассников, она весело отмечала вечер встречи выпускников. И так темпераментно отплясывала лезгинку и прочие этнические танцы, что сердце князя дрогнуло. Через месяц они стали мужем и женой, продали все, кроме ресторана, и отчалили во Францию. Вика категорически отказалась их сопровождать, да ее мать особо и не настаивала. Рестораном же стали управлять грузинские родственники.