Рассветы над Вавилоном

Дверь в переговорную открылась, в комнату вновь зашел Дмитрий и мгновенно занял такую же позу, в которой находился до того, как отправился выполнять поручение друга.

– Доложил? – осведомился Павел.

Дмитрий молчал и хмурился. На одно мгновение лицо его напомнило Карине куриную попку.

– Хорошо. Дмитрий, вы доложили Виктории Викторовне?

– Нет, – затараторил толстяк. – Виктории Викторовны нет. Она в отъезде. Срочные дела в Москве. Я доложил ее помощнику, Рори. Он скоро подойдет и распорядится по поводу размещения этих.

Дима кивнул в сторону Карины и ребят.

– Интересно, – напрягся красавчик, – интересно…

– Что?

– Интересно, а Рори закроет наши финансовые взаимодействия? Договаривались-то с Викторией Викторовной.

– Я не спрашивал, – буркнул Дмитрий.

– Естественно, не спрашивал.

– Почему это естественно? – взбунтовался толстяк. – Почему это? В этот раз ты вел все переговоры по финансам!

– В этот раз! – продолжал дразниться красавчик. – А когда по-другому было?

Дверь в переговорную открылась, и их веселую компанию дополнил невысокого роста мужчина лет сорока, одетый в элегантный черный костюм-тройку. На его маленьких ножках поблескивали такие же черные лакированные ботинки, а на голове весело раскачивалось что-то напоминавшее кок, тоже черный, с нечастыми вставками седины.

– Меня зовут Рори, – сообщил вошедший голосом высоким, как у юноши, – если кто не знает.

Он покосился на замершего у дверей Дмитрия, потом на его коллегу, все так же расслабленно сидевшего на стуле, затем внимательно рассмотрел ребят, останавливая взгляд на каждом в течение как минимум секунд тридцати. Изучив лицо Карины, он спросил:

– Ты Фатахова?

Девушка молчала, не отрывая удивленных глаз от прически Рори, а тот, так и не получив ответа в те двадцать секунд, которые, видимо, отводил для этого, сказал уже более строго:

– Милая, молчать надо, только тогда, когда Рори велит тебе молчать. А когда Рори задает вопрос, то ответ должен лететь из тебя быстрее, чем центрифуга переносит своих пассажиров. Неужели твой инстинкт самосохранения еще не развился настолько, чтобы подсказать тебе это?

– Да, я Карина Фатахова, – спокойно подтвердила девушка.

Рори удовлетворенно хмыкнул и перевел взгляд на Валю.

– А ты, по всей видимости, Смирнова? Подружка Фатаховой?

– Да, – пискнула Валя.

– А ты что за жук?

Взгляд Рори добрался до Глеба. Отвечать, однако, принялся почему-то красавчик.

– С ними был. Пришлось взять.

– Павел, дорогой мой человек, когда я захочу получить комментарий от тебя, я обращусь к тебе напрямую, минуя никому не нужную прослойку посредников. Ясность есть?

Рори говорил с красавчиком, но глаза его по-прежнему буравили бледное от страха лицо студента. Так и не услышав ответа, Рори засунул правую руку во внутренний карман пиджака и выловил оттуда что-то похожее на тот агрегат, который не так давно поблескивал на перроне в ладонях Павла, только чуть более громоздкое. Он положил устройство на краешек стола, в пределах досягаемости своей левой руки, и снова посмотрел на студента.

– Повторяю вопрос. Ты что за жук?

– Вы левша, Рори? – неожиданно отвлекла на себя внимание Карина.

Маленький, но агрессивный мужчина перевел взгляд на нее, и именно в этот момент Глеба прорвало.

– Я не жук. Я Глеб Василевич. Студент третьего курса финансово-юридической академии.

– Ты как к ним прибился? Или сами позвали? Для разврату?

Рори снова окинул взглядом девушек.

– Какое там, – пробормотал студент.

Карина принялась отстаивать их честь и достоинство.

– Мы, вообще-то, вчерашние школьницы. Это первое наше самостоятельное путешествие. А Глеб… Глеб… Просто веселый парень! И ехал туда же, куда и мы.

– И приехал, – улыбнулся красавчик.

Рори молча и укоризненно посмотрел на Павла.

– Вы лучше поясните, зачем мы здесь, – продолжила Карина, действительно не очень понимая причины их доставки сюда.

– Поясню-поясню, – пропел немного успокоившийся Рори.

Он направился было к двери, но неугомонная Карина не хотела его отпускать.

– Вы знаете, кто мой отец? – кинула она свой главный и единственный козырь.

Козырь этот пригвоздил Рори к месту и заставил развернуться на аккуратных небольших каблучках. Он впился в девушку двумя фонариками своих темных, не очень добрых глаз.

– Знаю! – взвизгнул он. – И скажу тебе даже больше! Из-за него вы здесь! Павел!

Последняя реплика была обращена к красавчику, который побежал за Рори, тотчас выскочившим из переговорной. Дима сменил коллегу на стуле.

– Что это он? – спросила Карина у оставшегося в комнате похитителя.

Тот затараторил, хотя его никто не торопил и не подгонял.

– Нервничает! Нас Виктория Викторовна наняла. А ее, наверное, кто-то из окружения твоего бати. А Рори волнуется: она уехала, а что дальше делать – ЦУ не дала. А тут еще студент этот, – Дмитрий махнул рукой в сторону Глеба, – непредвиденный. Не распылять же его, в самом деле! Но и так оставлять нельзя.

– Что значит – нельзя? – начал возмущаться Глеб.

Его заставило замолчать появление в дверях Павла.

– Что раскричались?! А ты, – он с претензией уставился на коллегу, – ты… Получишь когда-нибудь свое! За болтовню!

– А что я… – попытался было оправдаться Дима.

Красавчик вновь перебил его:

– Нам сегодня не заплатят. Будем здесь ночевать. Сейчас Рори этих разместит и предложит нам апартаменты.

– Я не хочу здесь ночевать, – сказал Дима.

– Я тоже, – мгновенно сообщила Карина.

Павел укоризненно посмотрел на них и молча вышел из переговорной. Дмитрий проводил коллегу печальным взглядом и вновь повернулся к ребятам.

– Есть хочу! – внезапно оповестила собравшихся Валя.

– Я тоже, – не замедлил с ответом Дмитрий.

Вдруг он примолк: на пороге вновь сверкнула маленькая фигура Рори. Тот не стал заходить в переговорную, а рявкнул на ребят, стоя в дверном проеме:

– Пошли за мной, абитуриенты!

– Я есть хочу! – повторила свою сентенцию Валя.

Рори непонимающе разглядывал ее веселые дреды.

– Что? – в итоге переспросил он.

– Есть хочу! – не сдавалась та. – Кушать… Мне нужна пища. Я живой организм.

– А вы? – с тихой яростью поинтересовался Рори у остальных.

– И я бы не отказалась, – улыбнулась Карина.

– И я, – едва выговорил Глеб.

– И я, кстати, тоже, – бухнулся в лодку к ребятам Дима.

Рори, окончательно слетев с катушек спокойствия, заорал на него:

– Ты свободный человек! Иди в любой ресторан Нарима и набивай там свою утробу! Хоть всю ночь! Ясность есть? А вы…

Он перевел дух и снова посмотрел на ребят.

– Вы губенки свои закатили обратно! Сейчас придете в вашу новую резиденцию – сразу спать! Еда утром. Ясность есть? За мной, абитуриенты.

– Мы, вообще-то, студенты, – поправила Карина.

Она последовала за Рори, а за ней потянулись и остальные. Последним из переговорной вышел Дима и, пристроившись в арьергарде их маленького отряда, сопроводил их до нового места дислокации.

Давид догнал поезд только в Нижнем Новгороде.

Сначала Буров минут десять сидел в аэромобиле, соображая, как лучше поступить в этой немного нестандартной ситуации. Он рассматривал экран книжки, наблюдая, как ярко-красная змейка пассажирского состава ползет по электронной проекции реальной железнодорожной ветки. Прикинул, что если прямо сейчас рванет догонять поезд на аэрокаре, то толку от этого будет мало. Примерно час экспрессу осталось ехать до Новгорода, Бурову лететь же пришлось бы минимум три с половиной. Но в Нижнем Новгороде была вертушка. И Давид, решив не тратить более время, направил аэромобиль к вокзалу и в очередной за сегодняшний день раз совершил мгновенное перемещение. Однако в Нижнем Новгороде телепортационный узел находился на другом конце города по отношению к железнодорожному вокзалу, и Давид, взяв аэротакси, в течение пятнадцати минут добрался до нужного места. До прибытия поезда оставалось сорок минут, и Буров, устроившись в ближайшей к выходу на перроны кофейне, погрузился в изучение материалов, которые ему скинул Стасов. Подошла официантка и остановила долгий взгляд на новом посетителе, практически требуя сделать заказ. Давид задумался, хочет ли он вообще чего-либо.

– Виски… – шепнул кто-то в его голове.

Не без труда, но все-таки погасив этот тлевший огонек, Буров попросил кофе. Запасы уже принятого внутрь алкоголя мешали сосредоточиться на документах, которые ему прислал полковник. Когда Давид отпускал мысли в свободное плавание, то в сознании мгновенно возникала Лиза, только теперь вместо лица он внимательно рассматривал ее грудь, как будто камера в руках какого-то неведомого оператора дернулась и съехала немного вниз. И не спешила возвращаться обратно.

– Девять, девять… – бубнил сыщик себе под нос, прыгая взглядом от одного документа к другому.

Файлов, как ни странно, тоже оказалось девять. Информация в них помещалась разная и по объему, и по содержанию, но были и общие характеристики. Например, фотографии бедолаг и некоторые биографические данные. Потеряшек Стасов упорядочил по времени произошедшего с ними. Буров углубился в чтение.

Норвежец Уле Гуно Соренсен сел в вертушку пятнадцать лет назад, в две тысячи сто втором году, в телепортационном транспортном узле Тронхейма, намереваясь через пару секунд оказаться в Порт-Луи. Он был создателем ряда предприятий, производящих высокотехнологичную смазку для беговых лыж. Вслед за ним в вертушку вошли сначала его жена, а затем и сын. Они все перемещались на остров Маврикий, чтобы провести там незабываемый отпуск, но до Порт-Луи Соренсен не добрался, пропав где-то на бескрайних просторах Вселенной. Перед несостоявшимся отпуском норвежцу исполнилось тридцать пять. Судя по фотографии, он был крупного телосложения блондином с большими умными голубыми глазами. Буров сделал глоток ароматного кофе, который совершенно незаметно для него оказался на столике, и открыл следующий файл.

В декабре две тысячи сто четвертого гражданин Соединенных Штатов Америки Клайв Барроуз попытался вернуться в Сиэтл из Нью-Йорка, куда летал на свадьбу кузины Мэрридит Шу. Попытка эта оказалась менее удачной, чем путь туда: мистера Барроуза не обнаружили в капсуле. На момент исчезновения Клайву было сорок; он занимал одну из руководящих должностей в отделе менеджмента баскетбольного клуба «Сиэтл Суперсоникс». С прикрепленной к файлу фотографии на Давида смотрел высокий подтянутый мужчина с длинными русыми волосами, одетый в толстовку с изображением спортивной команды, в системе которой работал.

Буров сделал еще пару глотков и принялся изучать следующий файл. Третьим шел соотечественник Давида, гражданин России Григорий Василевич, который пытался из Москвы добраться до Сингапура и посетить там некую международную конференцию по новейшей архитектуре. Василевич был известным в узких кругах архитектором и владельцем собственного архитектурного бюро в Москве. На момент предполагаемого путешествия ему было чуть за сорок, но на представленной фотографии он выглядел значительно старше своих лет, седые волосы и какой-то усталый взгляд сдвигали его возраст ближе к пятидесяти.

Дочитав информацию про архитектора, Давид вновь отвлекся от экрана книжки и задумчиво посмотрел на официантку. Та восприняла это как призыв и направилась в сторону клиента, мимоходом кинув взгляд на свое отражение в зеркалах за барной стойкой.

– Еще кофе? – спросила она, подойдя к Бурову на расстояние максимально возможное, учитывая правила поведения в общественном месте.

В этот момент в кофейню, где до сих пор не было других посетителей, вошла молодая женщина с дочкой лет восьми и уселась за столик рядом с Давидом. Девочка истерично рыдала, видимо, что-то требуя от мамы. Судя по всему, получить желаемое она никак не могла. Женщина же, похоже, привыкшая к такому поведению наследницы, не обращала на ее рыдания никакого внимания и терпеливо ожидала прихода официантки. А та все еще нависала над Буровым, практически касаясь большим бюстом его плеча. Давид же отвечать ей не торопился, находясь где-то глубоко в своих мыслях. Официантка повторила вопрос. Девочка продолжала захлебываться в крике, а мама ее оставалась спокойной, как сфинкс.

– Нет, милая, спасибо, – наконец понял, о чем она, Буров. Потом кивнул в сторону женщины: – Подойдите вон лучше к ним. Может, девчонке надо мороженое.

– По попе ей надо, а не мороженое, – услышала Бурова посетительница. – Сама не знает, чего хочет.

Официантка отлепилась от Давида и переместилась за столик матери с дочерью.

– Что вам? – спросила она, глядя на молодую маму.

Давид же, полностью отвлекшись от книжки, с интересом рассматривал девочку, слезы которой текли из светло-голубых глаз, как два горных ручейка с чистейшей артезианской водой. И она сквозь этот поток тоже поглядывала на Бурова не без толики любопытства. Давид повернулся к девочке всем корпусом.

– Как тебя зовут?

Взгляд его стал серьезным, и она притихла. Женщина заказала себе кофе, а дочке мороженое. Пауза длилась секунд, наверное, сорок, а затем девочка все-таки сдалась, произнеся:

– Карина.

– Ух ты! – обрадовался Буров. – А я тут тоже одну Карину поджидаю. Убежала от папочки своего. Постарше тебя. Тебе сколько лет?

– Восемь.

Девочка пристально смотрела на Давида.

– Ты не убегаешь от мамы?

– Нет.

– Правильно. И не надо. А то потом дяди типа меня, раздраженные и злые, будут перемещаться по стране в поисках.

– Вы не злой.

– На то есть свои причины.

Буров тоже не отрывал взгляд от девочки.

– Ты мультики любишь?

– Да, – улыбнулась маленькая Карина.

– Какой любимый?

– «Принцесса каменных джунглей».

– Я не смотрел, – признался Буров. – О чем он?

– Там девочка из леса попадает в город. А ее все пытаются поймать, потому что всем нужно ее колдовство. Она колдует природой.

– Ясно. Все там тебе нравится? Или есть что поменять?

– Принца, – без раздумий ответила Карина.

Буров полез в рюкзак и через минуту поисков выудил оттуда небольшой бумажный блокнотик, который иногда использовал в качестве записной книжки. Давид вырвал три заполненных им листочка и вместе с ручкой положил блокнот перед Кариной.

– Пиши, – строго велел он.

– Что?

– Свой вариант истории. Пиши, какой там должен быть принц. Ты же умеешь писать?

– Да, – сказала девочка и взяла ручку.

По вокзалу объявили о прибытии поезда, которого ожидал Буров, и он, рассчитавшись за кофе, направился к перрону. Кофейня провожала его абсолютной тишиной и запахом корицы. Девочка писала, мама пила ароматный капучино, а официантка угрюмо рассматривала спину уходившего сыщика. Стоянка поезда длилась десять минут, поэтому Буров с максимальной скоростью переместился к вагону, где должны были ехать девушки, и спустя две минуты все с тем же поистине олимпийским спокойствием рассматривал их места, пустые и грустные, как трибуны на матчах сборной России по футболу. Не меняя темпа, Давид устремился к проводнице, находившейся в конце вагона.

– Где пассажирки с восьмого и девятого мест? – спросил он, показывая ей белый пластик проходки.

Женщина оказалась толковой.

– Там еще и десятое освободилось. И двадцать третье с двадцать четвертым. И все в Нариме.

– Они что, взяли билеты до Самары, а вышли в Нариме?

– Я точно не поняла, как было, – затараторила Мария Степанова. – Поняла, что покурить вышли да на Нарим глянуть. Рюкзачки взяли только, ручную кладь…

– А багаж где?

Степанова кивнула в сторону выхода, где в багажной зоне располагались встроенные шкафы для крупногабаритных вещей.

– Там все. Так и лежит. Что с этим делать?

– Пусть лежит пока. На станции назначения выгрузите. А на десятом кто?

– Парень какой-то. Студент, похоже. Кальвадос просил. С ними ехал. И с ними вошел.

– И вышел.

– Ага.

– А еще двое?

– Мужики лет по тридцать пять. Один накачанный такой, типа мачо. А второй тоже здоровый, но, похоже, толстяк. Они вообще без вещей были. Вышли. До отправления секунд двадцать оставалось, я из вагона вылезла, хотела их позвать. А их на перроне и нет. Никого. Ушли. Ну я и подумала, что решили в Нариме сойти.

– А мужики эти… – Давид внимательно посмотрел на проводницу. – У них билеты докуда?

– До Самары, – не задумываясь ответила Мария.

– Ясно, спасибо, – буркнул Буров и вышел из поезда на перрон.

В Нариме телепортационный узел еще не построили, и ближайшим населенным пунктом с вертушкой была Москва. Поэтому Давид, взяв аэротакси, снова полетел на другой конец города, к порталу, и, переместившись в Москву, взял еще одно такое же такси, но только уже до Нарима. Сердце Давида начинало напряженно постукивать, требуя как минимум пары часов сна, к тому же современная медицина не рекомендовала совершать более трех телепортаций в сутки, а Буров уже сбился со счета, сколько их у него накопилось за этот день. Лететь до Нарима предстояло минимум два часа, и, отогнав от себя сон, Буров занялся выяснением личностей пассажиров, сошедших с поезда вместе с его подопечной.

Эта задача оказалась весьма несложной: из базы данных железнодорожной корпорации он вытащил их имена, фамилии и идентификационные номера. Затем из закрытых полицейских источников, куда он проник с помощью так удачно оказавшейся у него проходки, а точнее ее кода, дававшего возможность войти практически в любую базу данных, он достал и более подробную информацию о них. Первым был тридцатипятилетний Павел Попов, работавший консультантом в охранном предприятии «Легион», базировавшемся на северо-западе страны. Второй же, Дмитрий Хоченков, привлек к себе большее внимание Бурова, так как в его послужном списке значилась служба в органах правопорядка, а именно в особом батальоне транспортной полиции. Уволился Хоченков из него, судя по полученной информации, только два года назад в звании капитана. Ему исполнилось тридцать семь, в настоящий момент он имел статус безработного и был зарегистрирован на бирже труда. И еще один момент заинтересовал Бурова. Если Попов оказался во всех отношениях чист, то на его друге висело два исполнительных производства: одно – неоплаченный за превышение скорости штраф, а второе – алименты.

– Дмитрий Сергеевич, – пробормотал Давид, разглядывая фотографию бывшего транспортного полицейского, – друг любезный, ты же не избежал чипирования? Как и я.

Пилот повернул голову к Давиду, подумав, что тот обращается к нему.

– Вы что-то сказали?

– Нет, – улыбнулся ему тот, – сам с собой.

– Ясно. Если будут пожелания по маршруту, говорите.

– Какие там пожелания… Главное – быстрее.

– Это не вопрос. Это мы завсегда пожалуйста.

Чипирование было обязательным условием для поступления на гражданскую или военную государственную службу. В тело новоиспеченного сотрудника вводили микрочип, который в любой момент времени отправлял в центр сигналы о местонахождении человека. При увольнении прибор деактивировали, но он оставался внутри организма. Теоретически существовала возможность изъять его с помощью средств современной медицины, но операция считалась очень сложной и стоила дорого. Буров не стал ничего делать со своим жучком, когда уходил на гражданку. И возможно, товарищ Хоченков тоже предпочел не заморачиваться с этим. Но жучок было не активировать без специальной санкции, и Давид, немного поразмыслив над ситуацией, написал бывшему коллеге. Они работали вместе в Следственном комитете, и Василий еще пока продолжал трудиться на благо родного государства и частенько помогал Давиду в таких вот нестандартных просьбах, естественно, небезвозмездно.

«Васек, активируй жучка у этого деятеля», – написал Буров и следом скинул все данные Хоченкова.

«А у тебя есть санкция прокурора?» – почти сразу прилетел ответ.

Буров свое следующее письмо разбил на два.

«Конечно», – написал он сначала.

Потом добавил: «Нет».

«Это хорошо, – ответил Вася. – Я как раз в отпуск собираюсь, ты номер моего счета знаешь, тариф тоже».

И больше не тратя времени на разговоры, Давид, используя всю ту же книжку, перевел на счет Васи нужную сумму. Всего через пять минут он поймал ответное сообщение с восьмизначным кодом, который требовалось ввести, чтобы зайти на ресурс, отслеживающий полицейские маячки. В итоге еще через пару минут Буров наблюдал за небольшим красным крестиком, светившимся в самом центре Нарима.

– Уважаемый, я хотел бы уточнить адрес, который мне нужен в Нариме, – обратился он к пилоту.

Тот повернул к Давиду одно ухо.

– Улица Роберта Рождественского, дом восемнадцать.

– Не вопрос, – ответил таксист.

Давид продолжил изучать файлы Стасова.

Четвертый персонаж, исчезнувший в недрах современной молекулярной коммуникации, очень заинтересовал Бурова. Румынская актриса Энн Анеску пыталась переместиться из Бухареста в Париж, где у нее были запланированы пробы на роль фрейлины Людовика XIV в очередной экранизации исторического романа Дюма. Произошло все летом две тысячи сто десятого. Давид смотрел фильмы с этой дамой и читал несколько материалов о ней. Анеску считалась одной из самых перспективных европейских актрис, и многие говорили о том, что в скором времени она обязательно переберется в Голливуд.

Давид открыл файл с пятым потеряшкой. Жанна Обаеминге из Ганы. Она исчезла, будучи студенткой третьего курса Северо-Западного государственного медицинского университета. Перемещалась из Каира, до которого добралась на самолете. В Африке пока построили совсем небольшое количество телепортационных узлов: в Египте, в Мавритании, на Маврикии; планировалась вертушка в Анголе. Случилась трагедия в начале февраля две тысячи сто одиннадцатого. Жанна возвращалась в Петербург на учебу, проведя на родине каникулы. Буров задумчиво рассматривал фотографии молодой, очень красивой африканки, когда голос пилота вернул его к реальности.

– Приехали, начальник, вот ваше здание.

Давид бросил внимательный взгляд на объект. Перед ним возвышалось светло-серое высотное, по всей видимости, многофункциональное здание. Буров нечасто бывал в Нариме и не очень хорошо знал город. Сейчас они находились в так называемом бизнес-квартале, застроенном в основном как раз подобными светло-серыми одинаковыми коробками.

– Начальник?

Голос пилота вновь проник в размышления Бурова.

– Что?

– Вас ждать?

– Да, – улыбнулся Давид.

– Сколько?

– Не знаю. Я сообщу. Ты, главное, не маячь.

Таксист улетел, а Давид, еще раз осмотрев все, зашел в здание бизнес-центра. И прямо на пороге был остановлен весьма сурового вида секьюрити.

– Ты куда идешь? – не очень-то любезно поинтересовался он. – Закрыто все.

Буров посмотрел на время, которое отсчитывали часы над опустевшей из-за наступившей ночи стойки администратора, и увидел, что дело шло к половине первого.

– Я в гостиницу, – нашелся Давид, заметив соответствующие указатели.

– Тогда тебе не сюда, – сказал охранник, – а через подъезд. Сейчас выйдешь и налево. Там вход в гостиницу.

Давид выполнил рекомендации секьюрити и уже спустя минуту оказался перед ясным взором симпатичной девушки-администратора, которая, оглядев Бурова и его скромный багаж, поинтересовалась:

– Вам на одну ночь?

– Да, будьте добры.

Девушка кивнула в сторону небольшого диванчика.

– Подождите, пожалуйста, три минутки. Я сейчас все данные заполню и вас позову.

Давид послушно исполнил ее просьбу. Не только потому, что уважал правила гостиницы, но и потому, что ему тоже требовалось это время. Нужно было кое-что поменять в действиях отслеживавшей активированный маячок Хоченкова полицейской программы. В настоящий момент, как, собственно, и три минуты назад, она показывала, что искомый объект находится в этом здании, но такая информация мало что давала Бурову. Строение было огромным, к тому же, кроме опустевшего в ночное время бизнес-центра, здесь находились гостиница, несколько ресторанов и, по всей видимости, частные апартаменты. Эвакуировать всех обитателей объекта Бурову не очень-то хотелось, поэтому он попытался подключить базу с поэтажными планами зданий Нарима. Фокус удался только наполовину. Строение, в котором он сейчас находился, в базе присутствовало, и он без труда открыл планы всех его этажей и помещений, но вот маячок там не включался, запрашивая новый восьмизначный пароль. Давиду пришлось снова потревожить бывшего коллегу Василия, который, вероятно, спокойно спал.

Тот ответил не сразу: видимо, действительно заснул и сон его был крепким, как у младенца. В итоге Буров все же прервал его и получил отклик, абсолютно адекватный времени, в которое побеспокоил Василия. Месседж Васи содержал только вопросительный знак, и Давид был вынужден повторить просьбу.