Дом для судьбы. Мечты! Мечты! Где ваша сладость?

10

Взяв у бабушки некоторые вещи, они с Антоном отправились жить в дом Тани. Там остались стол и стулья, а так же добротная деревянная кровать, доставшаяся им от прадеда.

На следующий день подали заявление на регистрацию брака. А пока ждали приезда Таниной мамы. – Я не знаю, как мама отнесётся к тому, что мы поженились. Честно говоря, я её немного боюсь, – сказала однажды Таня. – Твоя мама знает о том, что я поехал сюда. Я ей сказал перед отъездом об этом. А вот моим родителям надо написать. Они не знают, где я. – Как не знают? – удивилась Таня. – Я сказал им, что поехал поступать в институт. От этого признания Таня так растерялась, что не нашлась что сказать. Ей и в голову не приходило, что можно поехать жениться, не сказав об этом родителям. – Так напиши, а то они будут переживать, – сказала она, а сама подумала о том, что знай, она об этом раньше, её решение было бы другим.

Пожилые одинокие соседки с любопытством наблюдали за молодой семьёй. С первых дней семейной жизни, Антон показал себя, как рачительный хозяин. Он поправил покосившийся забор, отремонтировал, болтавшуюся на одной петле, дверь туалета, скосил траву в саду. Ему было приятно увидеть удивленную и обрадованную тёщу, оглядывающую свою усадьбу, по возвращении в родное село.

– Повезло Таньке. Не прогадала. Хоть и молодой, но рукастый, – судачили соседки у колодца. О себе и муже Таня стала думать примерно так же.

Они оба устроились работать на птицефабрику, расположенную по соседству с их селом. Он, заведующим складом стройматериалов, она, кассиром-бухгалтером.

Ко времени рождения их первенца Саши, им дали две комнаты в семейном общежитии. Антон самостоятельно сделал ремонт, и привёл жену с младенцем в выкрашенное, оклеенное обоями, чистое жильё, обставленное нехитрой, но качественной мебелью, отчасти купленной на декретные деньги, а отчасти изготовленной собственноручно, Антоном. Материалы для этого были на складе, а умения ему было не занимать. Жизнь вошла в ровную, налаженную колею, с семейными радостями и заботами. Образ Димы постепенно стал таять, и совсем исчез из памяти Тани. Вскоре, у них родилась ещё и дочь. Её назвали Лизой. Женщина была довольна и, наверное, даже счастлива.

А Антон, почувствовав себя единовластным хозяином, как-то незаметно стал расслабляться. Он много читал. Читал в свободное время на работе, читал дома после работы. Его маленького оклада им хватало лишь на еду и на самые необходимые вещи. Жили от зарплаты до зарплаты. Частенько приходилось брать деньги у мамы, и это стало напрягать, но деликатная Таня не решалась сказать об этом мужу.

11

Антон уехал на рыбалку с ночёвкой и должен был вот-вот вернуться. Солнце уже приблизилось к горизонту, и его последние лучи озаряли комнату, вызывая чувство покоя и особенного уюта. Таня, уставшая, но довольная, металась из кухни в комнату, одновременно готовя ужин и развлекая детей. Укутав кастрюлю в большое полотенце, чтобы не остыл ужин, присела на диван и стала кормить Лизу. Скрипнула дверь и в дом вошёл хозяин. – Жена, принимай улов! – крикнул довольно, и бросил на пол садок с рыбой.

За ужином он с увлечением рассказывал, какую вкусную уху сварил его друг, как они хорошо посидели под звёздами, как он поймал самую большую рыбу, а потом спросил: – Ты мои книги в библиотеку отнесла? – Нет, я не успела. – А что я завтра буду читать? – У тебя так много свободного времени и на работе и дома, ты бы мог поступить в институт на заочное обучение. Я бы тебе помогала писать контрольные работы. – Зачем мне эта головная боль? – По окончании мог бы стать начальником цеха или гаража, смотря, что тебе больше по душе. – На кой мне это надо? – Зарплата была бы выше. – Родители доставали с этим учением, а теперь ещё и ты! Меня и так всё устраивает. Таня вздохнула. Сказать мужу прямо о том, что их семейный бюджет не устраивает её, она опять не решилась.

Поужинав, Антон немного поиграл с детишками и завалился на диван с книгой в руках, а она принялась за мытьё посуды, а затем стала гладить выстиранное бельё. Стрелки часов приближались к двенадцати, когда она перечистила рыбу и, почистив зубы, упала на кровать. Антон отложил книгу, выключил настольную лампу и повернулся к жене.

Его рука настойчиво шарила по её груди, а у неё не было сил открыть глаза. – Прошу тебя, не сейчас. Я так устала, – прошептала она и стала погружаться в сон. – Устала! От чего ты устала?! Ты что, в шахте работала, или таскала тяжёлые мешки целый день? Он оттолкнул жену и с недовольным сопением повернулся к стене.

Родив двоих детей, Таня не получала особого удовольствия от секса, но признаться в этом, не решалась, боясь обидеть Антона. Она не подозревала, что ему тоже казалась холодной, а жалобы на усталость, он считал только притворством и желанием им манипулировать.

12

В комнате стрекотала швейная машинка. Антон ушивал рубашку. Подогнав её по фигуре, он вертелся перед зеркалом. Таня вернулась от Наташи и, стоя в дверном проёме, смотрела на мужа. – Как, нормально? – спросил он, имея в виду свою рубашку. – Нормально. – А ты где была? – У Наташи. Они сегодня приехали. – Они куда, в Москву ездили? – В Москву они ездили в прошлом году, а в этом, в Ленинград. Там так красиво. Я смотрела фотографии. Может, мы тоже съездим? – Что?! А деньги где? – Мы можем, как все, завести подсобное хозяйство. С кормом проблем нет. – Не хватало ещё со свиньями возиться. – Тогда можно посадить клубнику. Земли у мамы хватает. А тётя Лида говорила, что с семи соток, можно заработать на машину за один год. – На фига мне это надо! Таня вздохнула. – Тогда давай сэкономим. – И на чём мы будем экономить? – Можно мяса и колбасы есть меньше. – Ещё чего! Если хочешь посмотреть Ленинград или Москву, купи открытки, они в каждом киоске продаются, и смотри. А я в отпуск поеду к родителям. Таня снова тяжело вздохнула: – К родителям, так к родителям, – согласилась она, а про себя отметила, что муж не советовался с ней, как бывало раньше, а ставил в известность. Как-то незаметно инициатива в их семье перешла к Антону. Семейным бюджетом распоряжался в основном он. Сам закупал продукты, и не жалел на еду денег, поскольку любил хорошо поесть. Что и кому с этой получки купить из одежды, они обсуждали вместе, но ездил за покупками он. Пока она была в декретном отпуске, деньги были в руках у Антона.

Получив премиальные и отпускные, набив чемодан подарками, Антон с Сашей уехали в Казахстан. Таня не указывала мужу на свои собственные потребности, наивно полагая, что он сам видит, что ей необходимо. И довольно часто чувствовала себя обделённой. Мягкая, и покладистая, приученная к терпению и к постоянному отсутствию денег в семье, в которой росла, она и сейчас смиренно терпела.

13

Антон вернулся в очень радостном настроении. – Родители так хорошо меня встретили! Накрыли стол, гостей пригласили по случаю моего приезда. Я думал, они на меня сердятся, а они обрадовались и не ругались за то, что я уехал, не поставив их в известность. А Сашу они как полюбили! Баловали его всё время и даже просили, чтобы я оставил его у них жить, – спешил поделиться с женой он, распаковывая чемодан. – Навсегда? – Ну да. – Ты что? Я бы тебя убила. Полетел бы обратно за ним. – Ну, я и не оставил. Родители живут уже не там, где раньше, а в Алма-атинской области. Там такое огромное село! Большой двухэтажный детский сад, такая же школа, больница своя. Не просто амбулатория, а стационар. Дороги заасфальтированы, в магазинах всё есть, – делился Антон впечатлениями от поездки и вдруг заявил – Я хочу жить там. – Как? – уставилась на него Таня. – Что, как? – А мы? – И вы со мной. – Я уже там была, больше не хочу. – Я же тебе говорю, они переехали. К тому же родители собираются взять машину, а кто на ней будет ездить? Отец, вряд ли, братишка ещё мал, так что ездить буду я, ну и ты со мной. – Но мы должны получить квартиру. Мы ведь первые на очереди. А дом уже построен, распределение квартир будет буквально на днях, – пыталась возразить ему Таня. – Плевать мне на твою квартиру. Там мы получим целый дом и двор в придачу. Не хочу я здесь жить, понимаешь? Не хочу. – А моя мама? – А что твоя мама? Захочет, переедет к нам тоже.

Некоторое время Таня сопротивлялась, но Антон был настойчив, и она, не выдержав натиска, согласилась на переезд. Мама, услышав такую новость, заплакала: – А как же я, дочка? Я же здесь одна одинёшенька. – Мама, не расстраивайтесь. Мы обустроимся, и, если вы захотите, то переедите к нам.

2. На чужой сторонушке, рад родной воронушке.

14

Автобус катился по раскалённому асфальту. За окнами виднелась неприглядная, выгоревшая от солнца степь. В салоне было жарко, пахло пылью и выхлопными газами. Измученные долгой дорогой дети, уснули, их личики раскраснелись от жары. – Далеко ещё? – время от времени спрашивала Таня. – Нет, скоро приедем, – в который раз отвечал Антон. А автобус всё катился и катился, подминая под себя асфальт.

В конце концов, впереди показался зелёный тополиный остров среди жёлтого песка и бурой травы. – Подъезжаем, – сообщил Антон.

Автобус затормозил возле высокого бетонного забора, и пассажиры стали выходить, ступая в мягкую пыль по краям асфальта. Таня не успела оглянуться, как кто-то потянул её к себе, и услышала голос: – Здравствуйте! С приездом! Сестра Антона поцеловала Сашу и Лизу. Они перекинулись несколькими фразами, обычными в таких случаях, и двинулись по пыльной улице села.

Дом, в котором жили родители Антона, был просторным и чистым. Нельзя сказать, что он был особо богато обставлен, но было видно, что и нужды здесь не знали. В просторной кухне стоял большой самодельный стол. Для такой большой семьи был нужен именно такой. Кухонный гарнитур советского производства был совсем новый. В самой просторной комнате, именуемой залом, стояла так называемая «стенка», мягкий уголок и телевизор. Обстановка была обычной. Почти в каждом доме можно было увидеть, практически, то же. Отличием мог быть только огромный ковёр на стене и такой же по размерам, на полу. В остальных комнатах обстановка соответствовала их назначению, но в каждой комнате висели на стенах и лежали на полах красивые ковры из натуральной шерсти.

– Приехали? – встретила их на пороге худая, такая же черноволосая, как и сын, мать Антона. – Отнесите чемоданы в последнюю комнату, там вы будете жить, и идите кушать – сказала ровным голосом она.

Бэла, сестра Антона, поставила на стол галушки и салаты из свежих овощей. Свекровь вместе с ними не села, а стала позади невестки, чуть сбоку. Не такую невестку она хотела. Она мечтала, что сын выучится, будет работать на хорошей должности, станет общаться с руководством, как его отец. А потом женится на дочери какого-нибудь начальника. А эта что? Голь перекатная. Порядочные, живущие в достатке люди, по переселению не ездят. Двоих подряд родила, чтобы крепче привязать Антона. А он такой молоденький, ребёнок ещё сам, а двое детей на шее. Хоть бы с виду была красавица, а то ни кожи, как говорят, ни рожи. И из-за неё их сын не получил высшего образования! Не в силах сдерживаться, она метнула взгляд, полный ненависти, в сторону снохи. Тане показалось, что её с силой толкнули в спину. Она непроизвольно оглянулась, и свекровь скрылась в другой комнате.

Особой радости по поводу их приезда не наблюдалось. Мать не обняла сына, не поцеловала внуков, это удивило. Может, вечером, когда придёт с работы отец, они все соберутся за столом, отметят их приезд, и она сможет убедиться в том, что родственники действительно им рады.

Наступил вечер. Услышав, что отец во дворе разговаривает со свекровью, Таня с мужем поспешили ему навстречу. Плотный, коренастый мужчина мыл руки под умывальником, приколоченным к стене веранды. Он сдержанно поздоровался с сыном, а на робкое «здравствуйте» снохи, ответом был лишь ледяной взгляд, обдавший холодом с головы до ног. Молодая женщина под этим убийственным взглядом непроизвольно съёжилась. – Стерва, узнала о том, из какой семьи Антон, (о себе он был очень высокого мнения) и окрутила этого несмышлёного сопляка, – думал он. – Знала, что здесь никто ему жениться не позволит, поэтому и уговорила уехать. Тварь!

После ужина она вызвалась помыть посуду, а Антон с родителями пошёл смотреть телевизор. Очутившись в зале, отец сказал: – И что в ней есть такого, из-за чего стоило ехать к ней такую даль, да ещё в такие молодые годы? Одна шкура да кости. Была бы хоть красавица, или дочь достойных родителей, я бы ещё смог понять. – Молодой и глупый был. Думал, наверное, лучше неё нет, – ехидно сказала мать. – Вот что я тебе скажу, дурак ты, сынок, – подвёл итог отец. И Антон почувствовал одновременно обиду на родителей, и досаду на Таню, за то, что не сумела понравиться.

На следующий день все члены семьи собирались в кино. В клубе регулярно демонстрировались новые фильмы. Дети оставались с Тамарой, она одна не хотела идти со всеми. Таня надела светло-зелёный костюмчик, присланный из Канады тётей, накрасилась, красиво уложила волосы. Антон стоял рядом с Таней во дворе, дожидаясь, пока соберутся родители. Мать вышла первой. Остановившись возле детей, глянула на сноху. – Ой, я была молодой, кровь с молоком. Грудь, как кубышка, нога подо мной, как литая, а худому, какая красота! – сказала она, смерив взглядом сноху. Антон как-то криво усмехнулся, а Таня опустила глаза. Она понимала, свекровь не прямо, косвенно даёт понять сыну, что недовольна его выбором. Вдруг вспомнилась рассерженная мама. Вспомнились её слова: – Ешь хорошо, а то посмотри на себя – худая, маленькая. Наташа вон на голову выше тебя и грудь, и попа у неё уже, как у взрослой женщины, а ты на кого похожа? Не вспомнилось почему-то то, что замуж ещё до Антона её звали три парня. Не вспомнилось, что так, как её любил мальчишка из параллельного класса, любили не многих. Он, везде, где только было можно, писал «Женя + Таня = Любовь. Угощал её конфетами, дарил цветы, дрался с парнями старше него, пытающимися ухаживать за ней, и смотрел на неё такими влюблёнными глазами! А она за это его просто ненавидела. Ей, почему-то, было стыдно от того, что о его чувствах к ней знала вся школа, включая учителей. И когда он по школьному двору катился на велосипеде, стоя на сидении одной ногой, а другую, выпрямленную поднимал, делая «ласточку», и к ней оборачивались со словами: «Это он для тебя и ради тебя так выпендривается», она была готова его убить. Сейчас, почему-то это не вспоминалось. Сейчас она сама себе казалась некрасивой, какой-то ущербной и чувствовала себя несчастной,

15

Отдохнув недельку, Антон решил, что пора выходить на работу. – Пойдёшь ко мне на машинный двор слесарем, пока другой работы нет. Закончил бы институт, работал бы начальником. Вовка в этом году окончил институт, будет в городе работать архитектором, а ты слесарем, и всё из-за кого? Отец при каждом удобном случае старался задеть самолюбие сына. – Слесарем, так слесарем, – скрепя сердце, согласился Антон.

В первый день работы отец приказал перенести железо, кучей сваленное на машинном дворе, поближе к воротам. Его скоро надо будет грузить, чтобы отправить на металлолом. Антону, привыкшему к чистой работе заведующим складом, было не очень комфортно на виду у шоферов и трактористов, выполнять неквалифицированную, грязную работу, но деваться некуда.

Была половина двенадцатого, когда он перенёс последние железки. – Я закончил. Что ещё делать? – спросил отца. – Можешь идти на обед, – недовольно буркнул Николай Васильевич.

Домой он пришёл на полчаса раньше обычного. Дети, игравшие во дворе, бросились к нему с радостными криками. – А мама что делает? – спросил он у Саши, но тот только пожал плечами. Антон вошёл в дом. Жены не было ни на кухне, ни в их комнате, ни в зале. Антон заглянул в комнату младших сестёр. Таня мыла пол, а сёстры-старшеклассницы лежали на кровати с книгами в руках. – Почему ты здесь моешь пол? – удивился он. Таня пожала плечами, не зная, что сказать. Она мыла потому, что сёстры Антона не выказывали желания помыть пол сами. А она не решалась качать права, потому что не работала, и, чувствуя неприязненное отношение к себе, считала себя обязанной отрабатывать хлеб насущный. – Почему вы лежите? – спросил Антон уже у сестёр. – А что?! – с вызовом ответила ему Бэла. Обида на отца, усталость, вызвали вспышку гнева. – Я сейчас покажу вам, что! Я вам что, прислугу привёз? С этими словами он выхватил швабру из рук жены, и огрел, ею Бэлу. Девчонки соскочили с кровати и бросились сами мыть пол, а Таня стала накрывать на стол. В комнате потемнело. Она глянула в окно. Ветер, будто тёмную кисейную ткань, нёс мелкую пыль, заволакивая ею всё вокруг. – Что это?! – вскрикнула Таня. – Пыльная буря. Антон не проявил ни капли беспокойства. – Там же бельё! Я же постирала недавно! А дети! Дети на улице! Она бросилась во двор. Лиза, закрыв лицо руками, стояла в тёмной туче пыли и плакала. Саша и Алина, отплёвываясь, вбежали на крыльцо. Таня схватила плачущую Лизу и понесла в дом, собирать бельё уже не имело смысла. Такого она не ожидала. Антон, расхваливая здешние места, умолчал о пыльных бурях, о нестерпимой жаре, о полчищах комаров.

Вечером мать выслушала жалобы дочерей с холодным блеском в глазах. Ревность в её сердце взыграла с ещё большей силой, и она пожаловалась мужу на то, что Таня, скорее всего, науськивает Антона на родню. Тем же вечером отец предложил сыну съездить порыбачить на канал.

Они закинули удочки. Отец сел на корягу и подозвал к себе Антона. Пыхтя сигаретой, он спросил: – Ты мне скажи, ты мужик, или кто? – Мужик, – не понимая, куда клонит отец, сказал Антон с недоумением. – А почему тогда Танька крутит тобой, как хочет? – Почему это она мной крутит? – Ты сегодня из-за неё избил родных сестёр. – Прямо избил! Стукнул раз и всего-то. – Ты молодой и глупый ещё. Сёстры – это твоя родная кровь, а кто твоя Танька? Сегодня она тебе жена, а завтра неизвестно. Бабе, сынок, потакать нельзя. Она сядет на голову и ноги свесит. Будешь носиться с ней, как с писаной торбой, она тебе же рога и наставит, помянёшь моё слово. Бабу надо держать в чёрном теле, чтобы у неё на чужих мужиков времени не было и сил. Я её насквозь вижу! Голодранка, и пройдоха! Бабу настоящий мужик вот где держит, а слюнтяи, такие, как ты, рога носят. Ничего с ней не случится, если вымоет полы и у твоих сестёр. Не велика барыня. На то она и сноха. Запомни это, а то будешь каяться, да будет поздно.– И после небольшой паузы, добавил: – Она чужая, а мы – родные. Никогда не ссорься с роднёй из-за бабы. Ей, ведь только этого и надо. Она будет постоянно настраивать тебя против нас, будет крутить тобой, помыкать, да ещё и посмеиваться, считая дурачком. Да хоть бы баба, как баба, было бы на что посмотреть, ни груди, ни задницы, что ты в ней нашёл? (О том, что мать Антона худая, плоская и не очень красивая, не вспомнил ни отец, ни сын.) Антон молчал, понурив голову. Бабе только раз уступи, и всё, будешь, как тряпка, вытрет ноги и пойдёт дальше. Ты, понял меня? Антон кивнул. – Смотри, держи её вот так, – отец показал сыну сжатый кулак. Не становись посмешищем. Не иди у неё на поводу, как телёнок. В семье мужик главный. Баба должна детей рожать да дом в порядке содержать. Мужик должен сразу характер показать, а ты, сестёр бить.

16

Прошло несколько дней. Таня гладила рубашки мужа в своей комнате. Неожиданно раздался плач дочери Тамары. Она прислушалась. – Меня Саша по пальчику ударил! – ревела Алина. – Иди, скажи тёте, она в своей комнате. Иди, – направила внучку свекровь к Тане. До сих пор Алина, так звали племянницу Антона, была единственным ребёнком в этом доме. И теперь ревновала Сашу и Лизу к старикам. Особенно цеплялась к Саше. То ущипнёт, то толкнёт, то укусит, пройти мимо, не зацепив двоюродного брата, было выше её сил. А когда Саша давал сдачи, бежала жаловаться. Свекровь отправляла внучку к Тане, рассчитывая, что та сама накажет сына. И Таня в угоду свекрови, наказывала Сашу, хотя понимала, что его реакция вполне оправдана.

Дверь в комнату отворилась и на пороге появилась зарёванная Алина. Как некую драгоценность она держала перед собой указательный палец правой руки. – Тётя, меня Саша палкой по пальчику ударил. Таня осмотрела палец: ни синяка, ни царапины. – Алина, ты сама задеваешь Сашу первой. Он тебя не трогает, не трогай и ты его. – Пальчик болит, он меня ударил, – продолжала ныть Алина. – Хватит! Я не стану снова наказывать Сашу, потому что ты сама виновата. – А-а-а, – изо всех сил заревела племянница мужа, стараясь добиться желаемого. Таня рассердилась. – Уходи, не зли меня, невоспитанная девчонка, – не сдержалась она. В тот же миг, будто стоял под дверью, появился свёкор. Лицо его исказила гримаса ненависти и злобы. – Она будет меня учить, как воспитывать детей! Посмотри-ка на неё, – медленно цедил он слова и шёл прямо на неё. Таня оцепенела. Злые глаза свёкра, сузившиеся в щёлочки, впивались в неё, будто хотели просверлить. Она понимала, что он сейчас её ударит, но не могла пошевелиться, ноги, будто приросли к полу.

– Отец, остановитесь! – вбежала в комнату Тамара и попыталась удержать его, но тот оттолкнул дочь, и продолжал надвигаться на Таню. – Благодать тут нашла! Спит она здесь днём! Это было правдой. Стояла сильная жара. К тому времени, когда Таня укладывала детей спать, вся работа в доме была сделана, и все не работающие члены семьи устраивали себе сиесту. Работа во дворе, начиналась тогда, когда становилось прохладней, и она не видела ничего предосудительного в том, что позволяла себе вздремнуть, как и все.

Услышав шум, в комнату влетел Антон. Мигом, оценив обстановку, он закрыл Таню собой, а подоспевшая к этому времени свекровь с дочерью потащили разгневанного мужчину из комнаты. Когда за ними захлопнулась дверь, Антон повернулся к жене: – Что ты ему сказала? – Ему лично, ничего, – дрожащим голосом ответила Таня. В тот же миг дверь их комнаты снова приоткрылась и в щель просунулась голова свекрови. – Широколицые, все наглые, – с ненавистью глядя на сноху, крикнула она, и с силой хлопнула дверью. Таня заплакала. – Ладно, не плачь, перестань, – Антон, сжалившись, прижал её к груди. Это немного успокоило.

Таня, была будто с другой планеты. Чувство ненависти было ей совершенно чуждо. Откровенная агрессия свёкра вызвала не ненависть, а чувство глубокой обиды. Она не понимала, за что её так ненавидят родственники мужа. Ведь она старалась понравиться. Хваталась за любую работу, пытаясь угодить. Ей и в голову не приходило, что вину за то, что Антон не получил высшего образования, целиком и полностью возложили на неё, что считали её недостойной их сына. Только теперь в полной мере она осознала, как её здесь ненавидят, и какую оплошность совершила, поверив на слово мужу и приехав сюда. И что теперь делать? Возвращаться было практически некуда. У мамы дом очень маленький и старый, а квартиру на птицефабрике получили другие люди вместо них. Оставалось только одно, дождаться, когда совхоз предоставит им своё жильё. Ей казалось, что как только они станут снова жить своей семьёй, всё изменится к лучшему.

То, что её попрекнули куском хлеба, заставило искать работу. Но в бухгалтерии рабочих мест не было, детский сад был закрыт на ремонт, в продавцах тоже не было нужды. И только когда закончилось лето, и началась уборка риса, на ток потребовались временные рабочие. Таня решила попробовать, хоть и понимала, что с её физическими данными, это будет трудновато. – Я за детьми смотреть не буду, – заявила свекровь, узнав о её намерении. – Ладно, пойду в ночную смену.

Ток был большим, с огромными кучами зерна. Словно большие жуки, между ними сновали машины, доставляя с полей обмолоченный рис. Рабочие провеивали его на зерноочистительных машинах. Работа была не сложной. Бери лопату и кидай, подталкивай, подсыпай зерно на ленту транспортёра. Смена длилась двенадцать часов, а добросовестная по натуре Таня, не умела хитрить и увиливать, и работала в полную силу. К концу смены она еле держалась на ногах. Мелкие усики от колосков, забились под одежду, тело чесалось, спину и руки ломило, и ужасно хотелось спать.