Петля. Том 2
– Как выберемся? – спрашивает Алессандро, первым справившись с экипировкой. Встает за спиной у брата, тоже всматриваясь в планы, – Когда охрана услышит выстрелы и взрыв, они побегут наверх. Думаешь, мы сможем вчетвером уложить 15 человек? Хотя по факту их будет больше. 15 – это только личная охрана, а еще гостиничная. Да и полиция подоспеет почти сразу – участок на соседней улице.
– Прибережем взрывчатку для охраны, а тех, заседающих, просто изрешетим.
– Нет. Смотри, – тычет пальцем на схему, – Здесь уже рискованно бросать – несущая стена. Может обрушиться вся эта часть, и прямо на нас.
– А тут, на выходе?
– Тут можно, но до туда мы просто не успеем добраться.
– А если вылезти через окна первого этажа?
– Все зарешечены, я проверял.
Тишина. Оба задумались. Потрошат пытливыми взглядами чертежи в поисках выхода, которого, как мне начинает казаться, просто напросто нет. С минуту я борюсь с вертящимся на языке предложением отменить операцию, пока не поздно. Только заранее знаю ответ Рамина. Он скорее умрет, чем отступится. Умрет сам и нас погубит. Но разве это для него аргумент? Это не аргумент, а всего лишь моя трусость. Лучше промолчать.
– Так…А это что у тебя тут помечено? – спрашивает Сани, указывая на жирно обведенное карандашным кругом помещение на первом этаже.
– Не имеет значения.
– Если не ошибаюсь, это кабинет управляющего. Зачем ты…?
– Я сказал, не имеет значения. У нас другая проблема…– И снова смотрит, думает, ищет…
– Не знаешь, вход на служебную лестницу обычно открыт?
– Надо, так откроем. Я стащил на всякий случай ключи.
– Предусмотрительно. Этим путем и воспользуемся. Спустимся по нему, и после уходить будем тоже по нему.
– То есть, побежим наверх?
– Угу. Опять укроемся в этом номере и будем выжидать случай выбраться.
– Когда они поймут, что мы спрятались в отеле, то начнут обыскивать номера.
Рамин косит на брата свои колючие глаза.
– Тебе-то чего боятся? Ты тут, кажется, в доску свой.
– Это не помешает им обыскать комнаты.
– Значит, сделаешь так, чтоб помешало.
Алессандро поджимает губы, недовольно морщится.
– Что? Если есть другой план – выкладывай, – шепотом чеканит Рамин.
– Нет. Мне просто не нравится эта формулировка «будем выжидать случай выбраться». А если они начнут срочную эвакуацию? Ладно я… Иден, тоже успела здесь примелькаться – все видели, что она оставалась у меня на ночь. Вместе выйдем. И Анхель, вероятно, сможет проскочить незамеченным, под видом служащего.
– Тогда что тебе беспокоит?
– Ты.
Покачивает головой, усмехается:
– Мило, что ты вдруг за меня начал переживать, chaq’ .
– Черт возьми, Рамин…!
– Ладно. Что-нибудь придумаю, – поспешно перебивает индеец, смотрит на часы, потом оглядывается на нас с Анхелем, – Готовы?
– Да.
Накидывает на себя балахон, нахлобучивает на голову пакет, раздает каждому оружие, патроны, себе в карман засовывает взрывчатку.
– Тогда пошли.
___
Дальше…Что было дальше? Всё путается, словно я пытаюсь вспомнить суматошный невнятный сон, от которого очнулась в холодном поту… И есть какое-то странное чувство, словно я во всем этом не участвовала. Лишь наблюдала со стороны. Это не я, а некое незнакомое дикое существо бежало за такими же незнакомыми нелепыми и бесформенными существами, одержимыми единственной целью – убить. И не мои руки, а черные, облаченные в искусственную кожу, лапы этого существа сжимали револьвер и вдавливали курок при виде любого попавшегося на его пути чужака. А я смотрела на все сквозь узкие щели для глаз, вырезанные в надетом на голову мешке… Даже не смотрела, а украдкой подглядывала, словно в замочную скважину, прячась и боясь этого существа, завладевшего моим телом. Безумным хаосом мелькали перед моим взором двери, лестницы, коридоры… испуганные лица тех, в кого я стреляла. Странно… За мгновение до смерти их лица уже бледны, как у трупов, и стеклянные зрачки отражают смерть. Это, словно стрелять в мертвецов…
– Стрелять в мертвецов легче, правда?
– Они становятся мертвыми не тогда, когда пуля останавливает сердце, а когда твой разум осуждает их на смерть. Если ты мысленно готова подписать им смертный приговор, будь уверена, твоя рука не дрогнет при его исполнении. Понимаешь меня? – говорит Сани.
– Наверное…
Наверное, та чужая рука не дрогнула…Ни разу не дрогнула. Но содрогалась я, когда мысленно выносила им приговор. И до сих пор содрогаюсь, каждый раз, как перед глазами вдруг, ни с того ни с сего, предстает чье-то мертвое лицо, впечатывающееся в мою память словно ботинок в стынущую грязь.
– Какого это было для тебя, Сани – в первый раз лишить жизни человека? Тяжело?
– Это был отвратительный человек. Он заслуживал смерти.
– Но это не ответ на мой вопрос.
– А другой я и не дам. Почему ты вообще об этом спрашиваешь? Ведь там, в гостинице, они не были первыми, кого ты убила.
– Знаю… Но какая разница? Первый – это человек, а дальше – уже не люди, а цифры.
Цифры… Со счету сбиваешься практически сразу. Помню, врываемся в конференц-зал… Еще восемь пар изумленных и испуганных глаз… Голос Рамина: «Встань у входа. Прикрой нас!» – И, выставив дуло револьвера в дверную щель, рука все нажимает и нажимает на курок, скашивая приближающихся людей в форме. Они падают как сбитые костяшки домино с темными точками ранений. А рука все продолжает и продолжает давить на курок.
– Ты пули – пули-то почему не считала?! – потом будет отчитывать меня Рамин, – Пустой барабан может в следующий раз стоить тебе жизни!
Я ничего и никого не считаю. Я ни о чем не думаю. Я стреляю. Я не слышу свои выстрелы – они вливаются в единый оглушительный пандемониум с хлопками, звучащими у меня за спиной, с криками ужаса, и скулежными мольбами о пощаде… Пока постепенно этот густой поток звуков не истощается, не редеет, не угасает – последний выстрел позади, гулкий удар повалившегося на пол грузного тела, и только тогда я осознаю, что мой револьвер выдает холостые. А между тем несколько охранников уже почти добежали досюда…Сквозь приоткрытую щель вижу их стремительно приближающиеся, искаженные яростью лица, вижу вскинутые на плечи автоматы, вижу, прицеливаются – и не чувствую ни страха, ни паники – абсолютно ничего. Только рука еще чаще и еще настырнее продолжает щелкать пустым оружием.
Кто-то хватает меня за плечо, резко и грубо отшвыривает от двери, как раз вовремя, чтобы спасти от врывающегося в комнату потока пуль. Накрыв меня своим телом, шепчет у левого уха: «Заряжай»…Это Сани? Или Рамин? Не могу отличить. Но послушно рука достает из кармана патроны, заполняет каморы откинутого барабана. А другой – Сани? или Рамин? Или Анхель? – тем временем подползает вдоль стены к двери, стреляет охранникам сначала в ноги, а потом и выше, обрывая их стоны и завывания.
– Все, уходим! – громко командует голос у меня над ухом, и тут же совсем тихо, чтобы слышала только я: – Вы с Анхелем держитесь за ним, не отставайте. Спрячетесь в номере. За мной не ходить. Особенно его не пускай. Понятно?
Я не понимаю, но киваю…
И опять коридор, поворот налево, дверь… Алессандро (теперь я точно уверена, что это он), достает ключи, воюет с замком, пока мы трое, окружив его кольцом, отстреливаемся от вновь подбежавших охранников. На сей раз их только двое. Справляемся быстро. Вот, наконец, и дверь раскрывается. Сани пропускает внутрь меня и Анхеля, и…
– Чего стоишь?! Идем!
– Без меня. Уводи их.
– Рамин, кончай дурить!
– Уводи их, черт тебя побери, пока я отвлекаю охрану! Я знаю, что делаю! – силой вталкивает брата в дверной проем, захлопывая за ним дверь.
– Все, пошли… пошли… – настойчиво тяну за рукав Алессандро. Несколько секунд он еще колеблется, а потом – снова по ступенькам – за спиной, за дверью ревут автоматные очереди – наверх – выстрелы стихают – по коридору – направо – полная тишина – и в уже знакомый номер. Первым вбегает Анхель, за ним я. Сани оглядывает пустой коридор, прислушивается… Входит в номер, тут же поворачивая замок, снова прислушивается.
– Кажется, пока здесь спокойно, – сообщает он каким-то слабым, придушенным голосом.
Анхель проходит в зал, устало падает в кресло. Сорвав с головы мешок, делает глубокий жадный вдох, словно все это время страдал от нехватки воздуха.
– Ну и ну… Мы все-таки это сделали… – протягивает он.
– Да, но пока рано радоваться, – я следую его примеру – тоже открываю лицо, снимаю перчатки…Рассматриваю свои руки, провожу по лбу, по щекам – чувствую свое тело и не могу поверить, что вновь вернулась в него, обрела его…Очнулась? Интересно, неужели каждый раз для меня это будет похоже на сон или одержимость? Или подобное испытываешь лишь поначалу, а потом просто становишься этим диким существом – машиной смерти? Принимаешь его как неотъемлемую часть самой себя?
Алессандро продолжает стоять у двери, навалившись на стену, словно выпотрошенное вороньем пугало. Даже мешок не снимает. За всей этой маскировкой трудно понять, что с ним происходит, но, думаю, ничего хорошего.
– Иден, – тихо подзывает он, – Оставайтесь здесь. Запритесь и никого не впускайте.
– А ты куда собрался? – наваливаюсь спиной на дверь, не давая ему выйти.
– За братом.
– Он просил, не пускать тебя.
– Да плевать! Отойди.
– Сани, успокойся! Послушай, Рамин сказал, он знает, что делает. У него есть план, как выбраться.
– Он всегда так говорит! План у него есть! Ну конечно!
– А у тебя? У тебя есть план?! Как ты собираешься его спасать?!
Из-под надетого на голову мешка вместо ответа раздается лишь тяжелый вздох.
– Ты ведь понимаешь, что сейчас идти за ним – не вариант. Если у него действительно есть план, а я верю, что он у него есть, то ты своим появлением только помешаешь. А если нет – уже все равно поздно.
Убедила я его или нет? Этого я так и не поняла, потому что в этот момент где-то внизу раздается громовой взрыв. Под ногами сотрясается пол, дребезжат посыпавшиеся осколки стекла. Невольно пригибаюсь, потому что, кажется, сейчас здесь вот-вот все рухнет, обвалится, провалится…
– Это у центрального выхода, – определяет Алессандро, и тут же подрывается к разлетевшемуся вдребезги окну, на ходу срывая с себя мешок, осторожно выглядывает, отодвинув край шторы.
– Черт возьми! – тихо изумляется он, – И это его план – взять заложника и отрезать взрывом преследователей?! Идиот!
–Что это за тип, которого он прихватил? – спрашивает Анхель, тоже подглядывая в щель.
– Кажется, управляющий отеля…Не понимаю, зачем? Если собрался брать заложника, мог бы с тем же успехом прихватить министра или одного из гринго – все-таки сошка покрупнее. А этот-то ему на кой сдался?
– Ладно. Главное, что ему удалось выбраться, ведь так? – Анхель уступает мне место, давая возможность оценить происходящее на улице. Отсюда, сверху все выглядит, по меньшей мере, пугающе странно и неестественно: сквозь клубы поднятой пыли и дыма черное полу-чучело – полу-чудище стремительно движется в сторону парка, волоча за собой какую-то трепыхающуюся от страха добычу. Дуло револьвера приставлено к седому всклоченному виску жертвы, рука, частично скрытая крылом балахона, крепко обхватывает тощую гусиную шейку… А добыча – тоже лишь приблизительно напоминающая человека ввиду своего уродства, то неловко перебирает по земле костлявыми, комариными ножками, пытаясь ослабить удушье, то вдруг начинает отчаянно упираться, запинается и, в конце концов, виснет в неослабевающем захвате чудища, словно подвешенная за голову тушка цыпленка. Преследователей нет, а случайные прохожие (их к счастью тоже немного) в ужасе шарахаются от этих будто сошедших с полотен Босха персонажей. Пять минут – и они уже скрываются в густых зарослях парка.
Алессандро отходит от окна.
– Да, он выбрался. Теперь наша очередь.
– Вопрос лишь в том, как?
– В любом случае, не в этом виде. Нужно переодеться обратно.
– Тише, – перебивает нас Анхель, – Кажется, я что-то слышал.
Мы замолкаем, настораживаемся…И действительно – приглушенный стук в один из соседних номеров, несколько голосов – слова не разобрать.
– Они обыскивают комнаты, – шепчет Сани, – У нас в запасе минут 5 не больше.
И уже подлетает к зеркалу: парик, усы, борода…
– Соберите бумаги, оружие и одежду – засуньте в сейф!
…брови, очки…Скинул с себя балахон и брюки…Подушка к животу, поверх – гостиничный халат. Оглянулся оценить, что еще осталось неубрано.
– Анхель, спрячься в шкафу. Иден… снимай это все… Погоди, не надевай платье… – подходит к кровати, приминает подушки, комкает простынь, – Иди сюда. Тебе это не понравится, но поверь – так нужно, – опускает глаза, ему неприятно просить об этом, – Белье тоже сними и ложись.
Мне это не нравится. Но это моя роль, что поделаешь.
Стук в дверь. Из-за нее настойчиво:
– Мистер Майер, откройте, пожалуйста!
И снова нетерпеливый стук.
– Одну минутку, – кряхтит Сани своим поддельным голосом.
Запихивает остатки одежды в сейф, захлопывает его, навесив обратно картину, бросает взгляд на шкаф, на меня, заползшую с носом под одеяло, на разбросанное у кровати белье и ополовиненную бутылку виски, кивает, поправляет перед зеркалом парик…
– Мистер Майер! Прошу Вас! Это очень серьезно!
– Да иду, иду!
Открывает входную дверь.
– Как раз собирался тебя позвать. Что у вас тут за бардак творится! Из-за какого-то взрыва у меня в номере побились все стекла, и чуть инфаркт не случился! Это возмутительно!
– Простите, Мистер Майер. Боюсь, произошли ужасные события. Вы не слышали выстрелы?
– Выстрелы? Так у вас тут еще и стреляют!
– Группа злоумышленников проникла в здание и…
– Господи Боже! Их поймали?
– Боюсь, что пока нет. Одному удалось скрыться, а остальные трое…Думаем, они спрятались в одном из номеров. Поэтому, мы с сержантом Альмено вынуждены Вас побеспокоить. Пожалуйста, разрешите проверить Ваш номер.
– Вы что, думаете, что они спрятались в моем номере! Или считаете, я их здесь прячу?
– Нет…Что Вы! Просто…вдруг они умудрились проскользнуть к Вам в номер и спрятаться, пока Вы спали? Разрешите, мы только посмотрим. Для Вашей же безопасности.
– Не разрешаю! Я заплатил за этот номер огромные деньги в надежде, что меня никто не будет беспокоить! И вот на тебе!
– Прошу Вас, Мистер Майер. Это чрезвычайная ситуация.
И другой голос: низкий, грубый:
– Мистер Майер, у меня приказ, проверить все номера. Так что, пожалуйста, дайте пройти…
И не смотря на очередной возглас протеста, слышатся поспешные тяжелые шаги. Мне страшно…Совсем по-детски прячусь с головой под одеяло, хотя понимаю – укрытое тело лишь привлечет внимание полицейского. Но это и уловка: моя задача не только привлечь его внимание, но и отвлечь от дальнейшего обыска…
– А это еще кто? – басит сержант, и в тот же момент огромная ручища, ухватившись за край одеяла, резко сдергивает его – раскрывает и разоблачает меня. Едва успеваю прикрыть ладонями свою наготу, смотрю на него испуганно, но дерзко. Кажется, уловка сработала: узкие щелочки глаз на его грубом квадратном лице на мгновение расширяются от удивления и неожиданности, а потом начинаю бесстыдно рассматривать меня с какой-то особенной липкой дотошностью. Поджимаю колени к груди, натягиваю на себя простынь.
– Вы зарегистрированы в этом номере один. Кто она? – снова спрашивает полицейский, не отлепляя от меня взгляда.
– Разве не видите? Злоумышленница, – с негодование фыркает Алессандро.
– Не шутите, Мистер Майер.
– Тогда не задавайте идиотские вопросы.
– Сержант Альмено, позвольте Вам все объяснить, – Диего деловито подходит к сержанту, – Эта девушка – наш внештатный сотрудник. Выполняет определенного рода услуги. Причин для беспокойства нет. Давайте не будем больше досаждать Мистеру Майеру нашим присутствием, – и, обращаясь уже к Сани, – Простите, что потревожили Вас. Обещаем как можно скорее разобраться с побитыми окнами…
– Не стоит беспокойства, Диего. Я все равно намерен выписываться из отеля.
– Очень жаль это слышать…
– Ладно, идемте проверять другие номера, – бурчит сержант, и, одарив меня напоследок все тем же омерзительным взглядом, направляется к выходу. А этот второй, Диего, не спешит выходить.
– Вы ступайте, я сейчас к Вам присоединюсь, сержант. Только улажу кое-какие формальности с Мистером Майером.
Тем не менее, как только полицейский скрывается за дверью, первым заговаривает Алессандро:
– Диего, я понимаю, что в связи со всеми этими происшествиями, я поставил тебя в щекотливое положение, приведя в свой номер сеньориту Миранду.
Диего откашливается:
– Боюсь, Мистер Майер, могут возникнуть некоторые затруднения. Если мы, обойдя все номера, не обнаружим этих злоумышленников, то начнем проводить эвакуацию. На выходе у всех постояльцев полиция будет проверять документы и регистрацию, и… у сеньориты возникнут проблемы.
– Не только у нее, Диего. Твоему руководству явно не понравится, что ты пошел у меня на поводу, и разрешил ей пройти в номер, ведь так?
Администратор издает тяжелый вздох, кивает.
– Никому не нужны проблемы, Диего: ни тебе, ни ей, ни мне. Так, давай найдем оптимальный вариант. Скажем, ты можешь незаметно вывести девушку из отеля до того, как начнется эвакуация?
– Я не знаю…
– Ты же не думаешь, что это ангельское создание – злоумышленница? Или, что я ее покрываю?
– Нет! Что вы! Конечно, нет!
– Тогда выведи ее.
– Но как? Главный выход перекрыт и , возможно…
– Не сомневаюсь, ты знаешь способ, – продолжает Сани, не обращая внимания на вялое лепетание Диего. Подходит к ящику комода, и, выудив из него портмоне, начинает шелестеть купюрами.
– …хотя, думаю, можно провести ее через черный ход в столовой… – чуть меняет интонацию, несколько оживляется, – Но мне все равно придется договариваться об этом с сержантом…
Алессандро отсчитывает еще несколько банкнот:
– Вот, возьми. Это тебе за старание… а это, чтобы убедить сержанта Альмено.
– Вы очень щедры, Мистер Майер.
– Брось, Диего. Это всего лишь небольшой залог. Как только я удостоверюсь, что сеньорита Миранда, вышла из здания без лишних проблем, то ты получишь гораздо больше.
– Спасибо, Мистер Майер, – бросил на меня небрежный взгляд, – Пусть одевается и выходит к лестнице, а я пока поговорю с сержантом.
И вот, наконец, мы опять остались одни. Тихий шорох в шкафу, и из приоткрывшейся двери Анхель робко высовывает голову:
– Они ушли? Можно вылезать?
– Нет, потерпи еще немного. Я скажу, когда можно.
– Ладно. Не забудь, а то тут дышать нечем.
Голова ныряет обратно.
Подобрав с пола белье и платье, Сани протягивает их мне, сам встает рядом, почти вплотную, заслоняя меня от входной двери и от шкафа.
– Ну вот, твой шанс выбраться, – тихо шепчет он, – Диего не должен подвести, а вот этот гадкий легавый мне не нравится. С ним лучше даже не заговаривай. Возьми, на всякий случай, еще денег…
– На какой такой случай?
– На случай, если он начнет к тебе приставать… Или захочет выудить у тебя то, что «сеньорита Миранда» получила за ночь с похотливым стариканом. Отдавай деньги – не перечь. Когда выйдешь из отеля, не иди сразу к машине. Сделай круг, походи по парку. Убедись, что за тобой не следят. Только тогда.
– Ясно.
– И из города уезжайте. Не ждите нас – это слишком рискованно. Мы с Анхелем выберемся, как только сможем, и вернемся домой на мотоцикле. Поняла? Так и передай Рамину.
– Да.
– Ступай.
Сани оказывается прав насчет этого сержанта. Пока Диего сопровождает нас до лифта, он еще молчит, но как только мы остаемся вдвоем в медленно спускавшейся к первому этажу кабинке, начинается…
– У тебя знакомое лицо, – говорит он.
Я пожимаю плечами.
– У меня хорошая память на лица, – настаивает он.
– Я Вас раньше не видела, – холодно отзываюсь я, а сама молюсь, чтобы дверцы поскорее раскрылись.
– Может я тебя тоже раньше не видел, но по описаниям ты уж очень похожа на одну преступницу, участвовавшую в убийстве Стейсонов полгода назад.
– Это не я.
– Я тоже, уверен, что это не ты. Но это абсолютно не важно. Дело все еще не закрыто. А мы не любим незакрытые дела, особенно такого масштаба. Нам нужен преступник.
– У Вас будут неприятности, если Вы попытаетесь повесить на меня это незакрытое дело или то, что произошло сегодня. Мистер Майер…
– Ах да…Мистер Майер!– квадратную челюсть сержанта растягивает гадкая усмешка, – И как? Много тебе платит этот гринго за твои услуги?
– Достаточно.
– Достаточно, чтобы я забыл твое милое личико и нашу встречу?
Я вынимаю из кармана деньги. Отдаю ему. Оказывается, достаточно. Он доволен. Двери лифта раскрываются, даруя мне путь на свободу.
Потом через столовую – служебный вход – все, выбралась. Сделала круг по парку, как и велел Сани, посидела немного на скамье, прошла по одному из узких проулков, свернула обратно. Осторожно оглянулась. Нет – никто не следит. Еще немного поплутала, на всякий случай, и, окончательно убедившись в отсутствии хвоста, направилась к спрятанной за парком машине.
Рамин сидел за рулем, сгорбившись, в надвинутой на лицо шляпе. Делал вид, что читает газету. Когда я залезла внутрь, расположившись на соседнем сиденье, чуть скосил на меня глаза.
– Рад, что ты выбралась, – шепчет он, как мне кажется, абсолютно искренне, без доли иронии, – Слежки не было?
– Нет.
– А что Сани и Анхель?
– Сани велел не ждать их – уезжать. Сказал, выберутся позже, когда начнется эвакуация, и приедут на мотоцикле.
– Ясно, – снова бросает на меня взгляд, серьезный и внимательный, – Ты уверена, что они смогут сами выбраться?
– Да…Как ты верно заметил, он там «в доску свой».
– Ну, раз даже ты это говоришь… – Рамин поворачивает ключ зажигания, – Тогда поехали.
Услышав какое-то тихое постанывание прямо позади себя, я резко оборачиваюсь, тут же натыкаюсь на стылый взгляд Тересы. Она сидит неподвижно и тихо, словно неживая. Окоченевши – мертво выглядит ее вытянутая рука со сжатым в кулак револьвером. Дуло уставлено в спину валяющегося у нее под ногами человека. В этой скрюченной и изломанной как трупик комара фигуре я узнаю того самого управляющего, которого Рамин зачем-то решил взять в заложники: руки связаны за спиной, на голове одна из наших «масок» – бумажный пакет, только надетый задом наперед, так что из прорезей, предназначенных для глаз, торчат лишь пепельные клочки его волос. Он трясется, постанывает, покряхтывает – сначала тихо, почти неслышно, потом все громче и громче. Пытается что-то промычать, и тут же, почти по-поросячьи взвизгивает от полученного в живот пинка, которым его хладнокровно награждает Тереса.
– Зачем ты его прихватил? – спрашиваю я.
– Так было нужно, – бурчит Рамин, не отрывая взгляда от дороги.
Ждать от него объяснений бесполезно. Я затыкаюсь. Отворачиваюсь. Смотрю в окошко, пытаясь сориентироваться в этих окольных путях, по которым мы покидаем город. Это бедные районы – самая окраина: хлипкие полуразвалившиеся, лачуги перемежены горами сметенных в кучи отходов. Деньги, выделенные из бюджета на развитие страны, оседают лишь в самом центре городов, а здесь их не хватает даже на то, чтобы элементарно вывезти мусор. Этого места не существует в сознании тех, кто распоряжается казной. Это место – terra incognita для тех, кто живет в поместьях, имениях и особняках – что-то вроде диких джунглей с полчищами прожорливых хищных тварей – что-то такое, куда нормальный цивилизованный человек даже и не сунется. Чем дальше от центра, тем очевиднее становится убогость реальности: километры и километры вопиющей нищеты. Понимают ли они, что это все не просто крысиные норы с забившимися в них паразитами? Понимают ли они, что это такие же люди? Тысячи – сотни тысяч людей. Это – реакционная масса – лавина, способная в любой момент обрушится на их жалкие элитные домишки, втоптать в грязь их холеные чистенькие морды. Но что же нужно сделать, чтобы пробудить эту стихию? Нет, слов тут недостаточно – нужен пример, нужно действие. Действие, подобное тому, что мы совершили сегодня.
Но, боже, неужели я действительно так считаю?!
А вот и до боли знакомая улица. Это совсем недалеко от того места, где…
– Можешь свернуть направо – проехать вон по той дороге, – тихо прошу я внезапно осипшим голосом.
Рамин удивленно вскидывает бровь, но не перечит – сворачивает. Проезжаем пару полуразрушенных кварталов и пустырь, определенный муниципалитетом под корпуса нового интерната – стройка была затеяна еще в начале президентского срока «благодетеля», а уже через месяц заморожена из-за нехватки финансирования, и, судя по всему, уже не сдвинется с мертвой точки. Раскуроченный забор, огораживающий территорию. Еще с десяток хлипких давно заброшенных лачуг. И вот, это место – место, где должен находиться наш с Сани бывший дом…