Если проткнуть глобус. Том 2

Результата нет. Свищут мимо эти новозеландцы недоверчивые. Чего- то уже думается, может, назад вернуться, на такси уехать. Но ушли далеко, такси как самолет стоит, и вообще, возвращаться стремно.

Еще прошли пару километров, уже усиленно махая перед носом каждой, не так часто и проезжающей тачки, «твою же мать, будьте людьми», но безрезультатно.

Тут они быстро едут, чего им останавливаться.

Вдалеке заметили еще фигурки страждущих голосующих.

– О, да мы не одни! – и дойдя до небольшой стоянки на обочине, идентифицировали их как парочку бекпекеров панковского вида, только с современным уклоном.

Сначала обрадовались, а потом через пару минут сообразили, что если мы тут все вчетвером будем пытаться кого-то тормознуть, то точно на завтрашний паром опоздаем. Надо разойтись. И мы пошли вперед. Ребята были не против. Через километр дорога завернула вправо, и конкуренты остались на более выгодных позициях, Люда сказала, что нет смысла идти, надо стоят и молотить руками. Постояли, пожестикулировали всяко. Тот же эффект. Причем мне кажется, что не умеет голосовать Люда, ну вот без энтузиазма работает, а Люде кажется, что неправильный подход у меня, слишком эмоционально, отпугиваю.

А вечер-то уже в разгаре.

Вспоминаю, что хорошо любая задумка получается, когда ты бесстрастный, без мыслей и доброту излучаешь.

«Надо попробовать излучить доброту», – решаю я и начинаю приводить себя в благостное состояние медитацией.

«Я всех прощаю, день прекрасный, добрые обычные люди едут, они дышат, улыбаются закатному солнцу, у меня внутри тепло и открытость… тепло и открытость…вот милая машинка подъезжает, она имеет право не останавливаться, я просто смиренно помашу рукой, и как водитель по- чувствует, так и будет… да, вот я улыбаюсь ему светлой улыбкой… возьми нас добрый человек..». Человек смотрит на меня, вот-вот он отреагирует и! Автомобиль проскакивает мимо. Вот сука!!

С Людой соблюдаем дистанцию, она даже идет спиной вперед, не видя меня, усиленно впиваясь в глаза потенциальных спасителей.

И, понятно, когда, о чудо, одна из машин притормаживает чуть не за полкилометра, проехав по инерции дальше моей дислокации, Пятачок этого не видит. Что у нее получилось.

Машина ждет где-то впереди на обочине, пока я ошалело понимаю, что реально кто-то остановился, пока пытаюсь окликнуть Пятачка, короче, тормоз и машина, думая, что мы тут просто развлекаемся, дает газ и тает в томном предвечернем горизонте.

Гоню к отставшему Пятачку, объясняю, тот выдыхает:

– Да ты че! Серьезно? Неужели сработало?

– Ну, относительно, теперь еще не мешало бы и сесть в то, что потенциально остановится. Должны быть готовы вприпрыжку бежать к благодетелю, если такой найдется.

То ли, действительно, что-то сдвинулось в атмосфере, то ли отвлеклись и бесстрастно посмотрели на проезжающую машину, на всякий случай махнув рукой, но она остановилась. Не так далеко, как предыдущая, но все ж. Не раздумывая, маханули стометровку, решив уже взять штурмом.

Пожилой солидный мужчина немного озабоченно, но с любопытством выглядывал со своей праворульной стороны.

–Дяденька! – завопили мы, – Возьми нас, пожалуйста, Христа ради!

Он говорит:

–Вам куда?

А мы отвечаем: – Прямо! Хоть куда! Главное, начать двигаться! А так, вообще-то в Пиктон.

И с надеждой смотрим на него, а вдруг!

–Я не в Пиктон, но до заправки на отворотке на Пиктон могу подбросить. Километров двадцать.

–О, да куда хошь! Отлично.

И мы, не особо дожидаясь второго приглашения, быстрее запихнулись в машину, пока хозяин не передумал.

–О, неужели едем?

Оказалось, что товарищ нас вообще не взял бы, если б мы были реальными бекпекерами-автостопщиками. Ни хрена они тут их не уважают. Вот тебе и раз. А остановило его чистое любопытство, что две, не самые юные, прилично одетые дамы, Люда даже с ридикюлем и в шарфике, делают на пустынной трассе. Реально просто изумился товарищ. На наше счастье.

Доехали мгновенно… На повороте высадил на заправку, говорит, тут ездят, просите и прощайте. Пожелал быть здоровыми и уехал.

Пустынная заправка, пустынная трасса. Хочется сказать, что ветер беззвучно перегоняет поземку из пыли по вымершей территории.

А кто здесь нас подберет-то, если вообще никто не ездит. Вечером. Магазинчик пристанционный, правда, открыт, но тоже кажется неживым. Мы все-таки заходим туда, спрашиваем, но получаем заунывный, будто потусторонний, безличностный ответ, что сейчас почти никто не ездит и вряд ли, вряд ли…

Быстрее убираемся оттуда, стряхиваем наваждение. О, к нам повернула с большой трассы черная блестящая машинка! Подбегаем: «Возьмете? Нам туда-а…».

Не… Не идет этот транспорт в нашем направлении, только заправится и вернется на поворот, чтоб продолжить прямо, откуда свернул, непопулярное это направление. Но подбадривает – ждите, ждите, не может такого быть, чтобы никто. Только в редком случае.

Опять тишина. По трассе, которая в двухстах метрах от нас и в зоне видимости, проносятся счастливые машины, по сравнению с трафиком движения на нашей отворотной, часто.

Еще одна телега проехала мимо заправки, показав, что ей не по пути. Для себя уже решили, что поедем куда угодно, хоть до какого населенного пункта, поближе добраться, и ладно. Только чтоб, если чего, переночевать можно было. Вот чего-то ночевка в поле или на заправке, никак не греет. Сходили в туалет по очереди. Расширяем радиус брожения вокруг станции, конечно, постоянно поглядывая на отворотку, чтоб не зевнуть. Под какой-то длинной скамейкой я нахожу школьную бейсболку какого-то оболтуса Скотта. Там внутри подписано. И понимаю, что Скотту уже за нее дома оборвали уши, забираю ее себе в качестве сувенира. Меня почему-то прикалывает, что она может уехать на другой конец земли, и у нее вот такая будет судьба, и я покажу ее и расскажу об этом. Невероятно же. К тому же оказалось, что мне эта штука очень к лицу, что не так часто бывает с моим лицом и головными уборами. Ну пусть так.

Пока я удовлетворенно разглядываю себя в стекле магазина, мимо заправки пытается проехать большая красивая машина, но вдруг притормаживает и заезжает на заправку. Хм! Из авто выходит женщина и спокойно направляется в магазин. Мы непроизвольно дергаемся, как лягушка без головы, которой на лапку капнули соляной кислотой, но замираем. Такой холодной неприступностью веет от этого транспортного средства. Водитель, завидя нас, лицо пуленепробивемое изображает. Но че делать, бочком мелкими шажками приближаемся, как кот за сосиской:

– Извините, будьте любезны, не посылайте сразу, милости просим, сами мы не здешние, «страничку с пропиской отрезало поездом», надо добраться, чем богаты…

Нет, без вариантов, и едут они не до Пиктона, и никакого желания не испытывают бродяжек брать.

– Облом.

И тут Пятачок, завидев выходящую с мороженым женщину, видимо, от отчаянья, как у него бывает, вдруг кидается наперерез и быстро лопочет, отчаянно заглядывая в лицо дородной даме. Я, в качестве глухонемого приложения стоя сзади, складываю молитвенно руки и тоже с помощью страдальческой улыбки вхожу в роль кающейся Магдалины. И о, чудо! Женщина нас «видит», даже не то что с трудом, а сразу отчетливо и вполне понимает, что мы в безвыходной ситуации. И ничего против не имеет, чтоб поближе подбросить. И мужчина, ох уж эти мужчины, тоже сразу нас вдруг начинает видеть, и улыбается уже, но еще раз серьезно поясняет, что до Пиктона не довезет, просто значительно приблизит. Довезут до своего дома и высадят. Милый! Если б ты знал, что нам каждый километр в радость. Я готова запрыгать.

Мы грузимся и стартуем. О-ля-ля!! Как уютно на заднем сиденье! И тут Людок попадает в свою стихию. В смысле взять интервью. Это, наверно, для нее и было задумано. Она расспрашивает обо всем, а благодетели так счастливы поделиться и пообщаться, что через какое-то время уже констатируют, что ужас подумать, что они могли зажопиться и нас не взять. Йес!

Итак, это не муж и жена, а товарищи по бизнесу, так бывает. У них молочно-фермерский уклон, это здесь основное занятие. Видно, что дела

идут хорошо, оба такие крепкие, розовощекие и упитанные. Причем абсолютно этого не стесняются, но на словах хотят похудеть, сопровождая свои «хотелки» дружным хихиканьем. Давно, видно, собираются встать на путь истинный. Разговор не замолкает. Мужчина посматривает на нас в зеркало заднего вида для более полного контакта: «Еще виноградники здесь дают доход, виноделие, то есть». Вино свое новозеландское нахваливают, говорят, что очень уважают по вечерам. А Пятачок вдруг так серьезно заявляет по-честному, что мы сейчас практически не пьем, потому что в путешествии. В кругосветном. И не переедаем. Хотя отлично знаем, что это такое. И вроде как это организму нравится.

Вот не знаю, чего она так проникновенно донесла, но ребята призадумались, потом вдруг переглянулись, и мужчина задумчиво сказал: «Слушай, может быть, и нам пить перестать каждый день? Надо попробовать». И они опять засмеялись о чем-то своем, выдавая близких и добрых друзей, почти родственников. А про путешествие слушают так внимательно и с таким детским интересом, что прям вынуждают их удивлять и удивлять. Говорят, как им тоже хотелось бы! Но, бизнес, дела не дадут. Так понятно, у кого не так-то. На всей планете структура завязания в трясине дел одинаковая.

Когда мы доезжаем до их городка, то женщину высаживаем, она отбывает в супермаркет, купить что-нибудь на ужин, а наш водитель решает нас подбросить до оживленной трассы, где странниц стопроцентно подберут.

Мы и рады.

Едем, едем, опять забалтываются они с Людмилой, а он везет и везет. Я на Люду гляну, она на меня, я пальцы скрестила на обеих руках, показываю ей, потом еще намекаю, что и на ногах такое же изобразить попытаюсь, это вместо молитвы, чтоб не сглазить, Людка ржет и тоже тихонько показывает крестики. Еще через какое-то время я пальцы уже не держу. Просто изумленно смотрю на водителя.

Мы доезжаем почти до соседнего городка, что всего в сорока километрах от вожделенного Пиктона. Наш останавливается, говорит, дальше точно не могу. Смотрим друг на друга, мы немного смущены даже. Нет, ничего он не заболтался, а сделал, как хотел.

Выходим, провожает, показывает, где попутку ловить лучше. Молчим. Потом просто обнимаемся крепко, говорим «ну, спасибо!». И это классно. Просто классно и все.

Дальнейшее уже было действительно без проблем. Через пять минут нас подбирают два молодых симпатичных парня. Канадец и англичанин, путешествуют вместе. Друзья. Тут все просто, легко – до входа в хостел. Машем в прощальном приветствии, всего вам ребята, спасибо! Удачи, любви и материального благополучия!

– А ничего мы добрались, еще и девяти нету! – довольные исходом хвалим нас мы.

Успеем в дешевую забегаловку на заброс еды сходить и на залив вечерний посмотреть с набережной.

Проснувшись утром в комнате с задернутыми плотными шторами, темно-синего цвета, на втором ярусе кровати, секунд пять я просто не понимаю, где нахожусь.

Причем не только в каком городе, но и в какой стране. Сознание горячими судорожными прыжками перескакивает из Пуно в Пунто-Аре- нес, из Чили в Аргентину, останавливаясь на долю секунды в каждом, подброшенном насмешливой памятью эфемерном месте и, не находя подтверждающего отзвука, с тревогой устремляется дальше на поиски, пока, наконец, все составляющие не сходятся, и не становятся осязаемой реальностью: «Я в Новой Зеландии. Это Пиктон».

«Ага», – успокаиваюсь я и сладко потягиваюсь. Пазл сложился. Сегодня ночью мы перелетаем в Австралию. Сейчас уже идёт вторая половина нашего путешествия… Опять ловлю себя на мысли, что несмотря на бешеную нагрузку, доводящую иногда до нервного срыва, я не хочу, чтобы это кончалось.

Даже не хочу думать, что и как будет дальше. Как жить без этой стремительно меняющейся картины вокруг, без «ста» натоптанных километров в день, без ощущения открытия «вот, вот сейчас и чудо случится», без ощущения полета, когда после прохождения кордонов и регламентов, реально ощущение крыльев и свободы. И взлет в небо.

Но пока мы здесь. Здесь, это где мы есть – там и здесь.

Поэтому о том, что и как дальше, я подумаю, когда подойдет время. Последний день на Южном острове промчался в обследованиях еще неохваченных территорий Пиктона, включая яхт-клуб и пляжное местечко Бобс Бей, где, естественно, не преминули накупаться напоследок.

Отсюда отлично видно, как важно скользят туда-сюда по заливу всевозможные посудины. Яхты, катера. Провожаем взглядом медлительно плывущий на выход из узкого залива Шарлоты в пролив Кука породистый белый гигант Bluebridge, двухчасовой паром в Веллингтон. Ему мы предпочли более поздний семичасовой рейс, единогласно решив, что лучше оттусоваться до вечера в этом райском местечке, чем в Веллингтоне. Собственно, в столице мы еще насидимся до ночного выезда в аэропорт и так. В общей столовой нашего хостела, где разрешают в тепле, на мягких диванах и с доступом к титану с кипятком перекантоваться бывшим постояльцам. Хорошее дело.

Да, сегодня ночью перебираемся в Австралию.

Освальдо Танго: Ты спрашиваешь о вере? Я католик по наследству, но я

не религиозен. У меня сформировалось собственное представление больше. И вы также изучали различные философии и религии, как индуистские, так и иудейские. Китайцы, мусульмане, англиканские буддисты и т.д. Какое твое понимание?

Olga Tango: Да, у меня тоже собственное представление, и я тоже не религиозна.

Освальдо Танго: Вот шутка, которую очень часто говорят, когда они спрашивают, к какой религии вы принадлежите, один из них отвечает «Слава Богу, я атеист».

Освальдо Танго: Тем не менее, как ты понимаешь, я глубоко верующий человек в единство вселенной и закономерность течения энергии.

Olga Tango: Я по сути являюсь глубоко верящим человеком во вселенское начало всего и в то, что все является энергией.

Olga Tango: Мы одновременно написали, если я правильно понимаю, одно и то же?..

Освальдо Танго: Синхронизация. Ничего удивительного.

На обратном пути из Пиктона в Веллингтон на пароме я, помня чилийские «страсти-мордасти» на выходе и имея свободное от впитывания «новозеландского прекрасного» время, ответственно озабочиваюсь липовой авиабилетной бронью на вылет уже из Австралии, подтверждающую нашу лояльность и отсутствие намерений остаться на австралийском материке.

Платных услуг по этому вопросу в интернете хоть отбавляй, а бесплатных поискать надо.

Как и в Сантьяго, опять не могу найти свой любимый украинский сайт по бесплатной и надежной авиаброни. Хм, то ли прикрыли, то ли я туплю, то ли так надо. Интернет, все-таки, не очень хорош на борту. А дело уже хочется сделать и забыть.

–Вот чего привязываются? Зачем эти билеты, только время жрут, – недовольно бурчу я, – Вот видно же, что у нас кругосветка, подтвержденная штампами, визами, что однозначно обозначает, что пускаться в бега по Австралии с приобретением статуса невозвращенца не собираемся. Наверно.

–Наверно. А может, мы хитроумные невозвращенцы.

–Люда! Ни хрена опять не идет. Я склоняюсь больше не маяться в бесплатных поисках. Давай нормальную платную сделаем? Двести сорок рублей на семьдесят два часа.

–А можно? Всего? Так, конечно! О чем разговор! – с облегчением радуется Пятачок доступному решению, которое воплощу в жизнь я, и на всякий случай хвалит меня, – Какая ты молодец, что все это умеешь и заботишься!

– Не стоит благодарности, – вежливо говорю я и добавляю, – Лучше деньгами.

Мы переглядываемся и ржем. Пятачок давно просит научить премудростям бронирования, но никак не хватает бытового времени. Со следующей страны начнем.

Электронная версия авиаброни выглядит «как настоящий» билет, там и фамилия, и имя прописаны, дата вылета, номер рейса и прочая, и прочая. Прекрасно выглядит. Даже в электронном виде, в телефоне. Чики-брык и все готово. Мы счастливые обладатели брони на выездные билеты в Индонезию. Рабочая легенда для таможни все та же: мы решаем немного повременить с оплатой билетов, потому что нам неизвестны пока некоторые детали предстоящей поездки, и возможны изменения даты вылета. Впрочем, это чистая правда.

Речь отрепетировали, на всякий случай. Хотя, скорее всего, никому ее никогда озвучивать и не придется.

Пару часов, забрав вещи, сидим в холле нашего хостела, полусонная Людка еще умудряется снести на кухню вместе с местными чашками мою боевую нержавеющую кружку в кожаном фирменном кожухе – подарок из Карельских водных походов и оставить ее на мойке. Несмотря, что хватились пропажи достаточно быстро, кружка уже нашла нового хозяина и, видимо, решила поселиться где-то в новой Зеландии или Австралии. Ну, удачи на новом месте проживания. Хотя ее почему-то очень жалко.

Ночью аэропорт Веллингтона «Ронготаи», от названия одноименного перешейка, на котором он выстроен, достаточно многолюден, как, видимо, любой столичный аэропорт.

Стоя в неизбежной хвостатой очереди, замечаю, что ныне чего-то не раздражаюсь на факт ожидания. Даже получаю удовольствие от отдыха в ней. Ничего себе. Еще обнаруживаю, что не беспокоюсь по поводу, какое мне достанется место в самолёте. Ведь рейс меньше четырех часов. Какая разница? Это недалеко, всего две тысячи двести километров.

Утомленное поздним временем, стремящееся быстрее достичь сидячих мест в зале ожидания по ту сторону, скопление будущих попутчиков издает характерный, сдержанный фон. Но все чинно. Мысли бегут размеренно. Это наезженный маршрут между двумя близкими родственниками. Как хорошо австралийцам – могут сюда приезжать, когда хочешь и на сколько хочешь, и исследовать все эти необыкновенные земли. Ну, кому из них интересно, понятно. Как и нам.

Межконтинентальный перелет, как и все процедуры выпуска-впуска через границы, проходят без зацепочки, никому наши брони и намерения не интересны, даже немного жаль, что такая подготовка даром пропадает.

Освальдо Танго: Хорошей дороги, моя Ольгита. Удачного перелета! Я твой невидимый охранник в пути.

Olga Tango: Спасибо, я чувствую это.

Освальдо Танго: Если ты пишешь, когда я сплю, а утром я нахожу сообщения, это как найти цветы в саду.

Olga Tango: Знаю))) потому что, то же самое и со мной. Иди спать, отдыхай. Твой день был очень насыщенным. Уже глубокая ночь.

Освальдо Танго: Еще мгновение ожидания А вот и стихотворение.

Освальдо Танго: Я хотел бы быть, и нет.

Я хотел бы быть и не могу,

Я хотел бы быть воздухом, чтобы запутаться в твоих волосах .

Хотел бы я быть тканью твоего платья,

Чтобы защищать тебя, как гнездо.

Освальдо Танго: Мне нравится цветной дизайн, который добавляет вашей элегантности и дружелюбия. Перевелось ли это достаточно корректно у тебя?

Olga Tango: Переводы, конечно, traductor de Google выдает несуразные. То есть автоматический переводчик, похоже, не очень знает испанский. Но я улавливаю суть.

Освальдо Танго: Спасибо, любовь моя, в твоих сердцах цвета твоей родины, теперь и моя родина.