Ева. Грани миров
– Как сказать, он, – но Марк перебил.
– Куб, он показал Куб. Так и говори.
– Ты не боишься? – удивился Ник и огляделся по сторонам. Жест выглядел странно и нелепо, ведь в кафе помимо Марка и Ника никого не было.
– Чего именно? – Марк ехидно улыбнулся, – Что я говорю об этом с незнакомым человеком? Ник, ничего не бывает просто так. Человек с именем Ант никогда здесь не был, – Марк взмахнул рукой, – А значит, спросить о нем мог только тот, кто его знал. Ант не очень общителен, он одиночка. Даже не припомню, чтобы он заводил знакомства, лишенные идеи. А идея у Анта одна! – Марк облокотился на спинку стула, – Ты был в Кубе! Ну, что это было, пустыня, океан, горы?
– Город, это был город с парящими в воздухе домами.
– Романтик Ант, любит он такие штуки. Огромные, сводящие с ума пространства, невероятная глубина и детальность. В отличие от меня Ант перфекционист, и куда умнее. Ему под силу любая задача. О, видел бы ты его симуляцию взрыва! – голос Марка дрогнул, – Я тогда чуть в штаны не наложил. Или наложил, но об этом лучше молчать.
– У тебя тоже есть свое пространство?
Марк бережно задвинул стул под стол, и протянул, – Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Далеко идти не пришлось. В конце зала располагался узкий и темный коридор, который заканчивался тесным подсобным помещением. Комнатка с ведрами, швабрами и сырыми тряпками содержала сюрприз. Рассматривая предметы, Ник не сразу заметил небольшую дверь. Она находилась в самой глубине, при этом особо не скрывалась. Сразу за дверью пряталась старая, скрипучая, со скошенными ступеньками лестница в подвал, которая заканчивалась очередной, на этот раз полноценной, дверью. Марк подошел к двери, бережно приоткрыл и жестом руки (очень схожим с жестом Анта на пороге Куба) показал, что можно пройти. Ник медленно вошел в темное лишенное окон помещение, которое имело только один источник света. На деревянном столе в дальнем углу располагалась тусклая лампа с абажуром. Ник прищурился, пытаясь понять назначение помещения, но Марк опередил.
– Не думай так громко. Я здесь живу. Мой дом немного отличается от дома Анта, и надеюсь это видно.
Марк прошел вглубь и наклонился к тонкому черному проводу. Раздался щелчок, а лампа, поднатужившись, прибавила яркость. Ник удивленно посмотрел по сторонам, он впервые видел подобное помещение. Подойдя к стене, он прикоснулся, и застыл.
– Это, это все настоящее?
– Завораживает больше мультиков Анта, – Марк широко улыбнулся, – Это самый настоящий аналоговый подвал в Нейме. Здесь нет ни намека на Еву и ее проделки. Посмотри сюда, – Марк бодро уселся на диван, конструкция скрипнула старыми пружинами, – Слышишь? Песня!
Ник рассматривал интерьер, и предметы в их настоящем. Все вокруг, от скрипа дерева под ногами, до фактуры обложки книги, лежавшей на столе, было другим. Взрослый человек оказался в самом нереальном реальном мире. Оформление стен розово-фиолетовой рельефной бумагой, серый ворсистый ковер на полу, диван с тонкими деревянными ручками, телевизионная панель на стене и блок компьютеров вызвали шквал эмоций. Ник медленно подошел к столу, на краю которого лежали блокнот и шариковая ручка. Он потянулся к ручке и уже хотел дотронуться, как вдруг поймал незнакомый запах.
– Так пахнет жизнь, Ник, настоящая жизнь!
– Что это? Я не чувствовал этот запах ранее.
– Это запах сырости, мы же в подвале. Сюда не проникает солнце, вот он и появился.
– Она меняет и запахи? Но зачем? – Ник присел на единственный стул.
– Удивлен? Здесь нет огромного, не в меру пространства, нет парящих над землей домов, но есть энергетика. Завораживает, да? Я не знаю, почему в ее коллекции нет аромата сырого подвала, могу только предположить, что сырость ей не по вкусу.
– Боюсь спросить, все это точно не симуляция?
– У нее не хватит возможностей для такой детальной отработки помещения. Ева не сможет наполнить его тонкими, перетекающими запахами, удивительными микронюансами, естеством. Все что она умеет – это бестолково усреднять и упрощать.
– Марс, это ведь ты, Ант, и кто-то еще?
Марк вздохнул, – Верно! Только что-то пошло не так. Ева, это все она. Копается в головах, ищет слабости лучше любого хантера, туманит, а после завоевывает. У нее есть преимущество – она знает, что на самом деле творится у нас внутри, там, где сознательное утопает в бессознательном. Она гений, и продукт гения, а мы всего лишь маленькие человечки, решившие познать ее суть. А знаешь что? Мы со всей этой мишурой экспериментов и нападений ни на миллиметр не приблизились к ней, ни на миллиметр!
– Ты ей восхищаешься, – Ник наклонился к Марку.
– Она столько лет водит человечество за нос, конечно восхищаюсь. Ты можешь жить хоть со слоном, но если внутри тебя эстет, предпочитающий тонкое искусство, Ева это обязательно выведает, и сделает твоего слона изящнее вон той дамы, – Марк махнул рукой в сторону стола, над которым висел бумажный постер с худощавой женщиной, прикрытой минимальным купальником, и надписью: «Раскрой глаза».
– Ева создала довольно простой, но идеальный мирок, – голос Марка срывался в фальцет, – Отдать должное Бранту, он обучил дамочку хорошим манерам. Теперь она – наши правила и она их гарант.
– Что стало с Антом?
– Не знаю, никто не знает. Скорее всего, она посчитала Анта опасным.
– Я видел, как Куб взлетел на воздух.
– Ник, очнись. Вокруг мир Евы, а ты что-то там видел. Всегда, ну почти всегда, мы видим только то, что она позволяет видеть, и помним, что она позволяет помнить. Завтра ты начнешь сомневаться, что вообще когда-то знал Анта, видел Куб, а послезавтра забудешь все, как страшный сон.
– Как ей это удается?
– Я у нее не спрашивал! – отрезал Марк, – И мой островок настоящего – лишнее тому подтверждение. Это Ант нарывался, старался прыгнуть выше, увидеть дальше.
– Ты не прыгаешь, я понял.
– Я рос один, жизнь научила не высовываться. Я поддерживаю свой дом, блокирую ее нападки, дописываю что-то наверху и никуда не лезу. А еще я люблю готовить. Так что заходи.
11.
Выйдя на улицу, Ник сделал глубокий вдох, но теплый летний воздух не подарил насыщение. Что-то внутри блокировало центры восприятия и искало подвох. Он поднял глаза вверх и тихо произнес: «Какая же ты реалистичная!», и пошел в сторону арки. Опасаясь быть замеченным, Марк проводил Ника с черного входа. Выйдя из арки на главную улицу, Ник повернул налево и не спеша направился в сторону своего дома, как услышал знакомый голос.
– Ник, дружище! – Алекс спешил навстречу широкими шагами.
– Что ты здесь делаешь? – удивился Ник.
– Как это что? Ты прислал сообщение.
– Алекс, мы договаривались встретиться днем, а сейчас ночь.
– Дружище, обстоятельства, извини. Мари, она как бы это сказать, ревнует меня к тебе, – он забубнил, – Ты все время с Ником, все время с Ником! Только сообщение от тебя пришло час назад. Вот посмотри, – Алекс протянул телефон, на экране которого светились желтые буквы.
Некоторое время друзья шли молча. Ветер становился холоднее, шум листвы усилился, поднимая в воздух опавшие листья и пыль.
– Так чего ты хотел? – Алекс ускорил шаг.
– Не знаю, чьи это фокусы, но, кажется, догадываюсь. Алекс, я тебе кое-что скажу, только постарайся понять.
– Давай, конечно, – отрапортовал друг.
– Помнишь, зимой на площади я вел себя странно?
– Еще бы, дергался и с квадратными глазами шипел что-то про оружие.
– Все, что я говорил, было на самом деле.
– Так, дружище, заканчивай. Какое еще оружие? Ник, посмотри вокруг, в нашем мире нет оружия. Да и какой вменяемый человек рискнет самым ценным, что у него есть – временем!?
– Рискнет, чтобы понять мир, в котором живет, еще как рискнет.
– И чего тут понимать?
– Мир не такой, каким мы его видим, каким слышим и чувствуем. Пластилиновые декорации, раскрашенные гуашью, вот что такое наш мир!
– О, дружище, кажется, архивы тебя совсем сбили с толку. Наш мир прекрасен, посмотри на это небо, ну, давай же, – Алекс потряс Ника за плечи, притянул к себе, обнял и прошептал на ухо, – Если ты и видел чего, забудь, спрячь в сундук, закрой на замок и убери в самый дальний шкаф. Ник, проснись!
12.
Ровно в семнадцать часов раздался громкий монотонный звук, и площадь перед корпорацией Джениос ожила. Серая людская река полнилась, разделялась на ручьи, которые дальше двигалась в разные стороны. Территории над корпорациями, как и прилегающие площади, были закрыты для полетов и посадки аэро, отчего четыре быстрые точки в небе вызвали неподдельный интерес. Точки стремительно приближались и, оказавшись над людской массой, стали быстро снижаться. Как по команде, река расступилась и, образовав плотное кольцо, позволила нежданным гостям приземлиться. Не успели двигатели аэро замолчать, как из них выскочили два десятка хранителей и быстрым шагом направились в сторону главной проходной.
– Мистер Ник Вэйс, остановитесь и поднимите вверх руки! Мы вынуждены временно ограничить ваше право номер два и право номер восемь.
Право номер два «Право на нет» – любой человек имеет право сказать нет. Норма является исключительной, если обладатель права громко произнес слово «нет», то действие в отношении него должно быть остановлено и прекращено. Наказание за нарушение права – лишение времени от одного года. Право номер восемь «Право на пространство» – никто не может быть лишен пространства без его воли. Часть вторая – никто не имеет права без разрешения обладателя права вторгаться в личное пространство. Норма исключительная, наказание – лишение времени от одного года. Верхнего предела наказаний не существовало, а вкупе с правилом равенства всех перед законом и неотвратимостью наказания, правила выполнялись строго.
Над серой массой показались две руки. Ник сделал несколько нерешительных шагов навстречу хранителям и представился, – Я Ник Вэйс. Что-то случилось? – к человеку с поднятыми вверх руками применение силы исключалось.
– Вы должны пройти с нами, – низкий, глухой голос из-под шлема звучал громко и уверенно. Не успели аэро взлететь, как на голове Ника оказался плотный и непрозрачный мешок.
Полет сопровождался высоким, ровным писком двигателей, редкими щелчками кнопок и рычагов управления, и шумом воздушных масс. Полет длился не долго, а после приземления пленника ждала гулкая площадь, ступени, скрип дверей, эхо большого коридора с мягким покрытием, снова лестница, гул кабины лифта и длинный глухой коридор. После щелчка дверного замка крепкая мужская рука втолкнула Ника в тишину. Недолгое путешествие сопровождалось большим количеством естественных звуков эхо, дыхания людей, кашлем, ударами каблуков по полу, при этом ни один человек не обронил ни слова.
Ник прислушался, пытаясь поймать новые звуки, но они прекратились. Он снял с головы мешок и несколько секунд щурился от яркого света. Это был просторный кабинет, наполненный жизнью и привычками хозяина. Слева у стены стоял мятый кожаный диван, перед ним низкий стеклянный стол, с грудой документов, парой проекторов и немытой чашкой. Ворс покрытия на полу подсказал два исхоженных направления. Первое вело к дивану, а второе к важному деревянному столу, который располагался справа в углу и сиял чистотой. За столом висела доска для записей, и большая металлическая полка с книгами, прижатыми массивным пресс-папье, под которым задыхались разноцветные листы бумаги.
Ник прошелся по кабинету, провел кончиками пальцев по столу, стене, подоконнику и посмотрел в окно. Сомнений больше не осталось, он находился в сером доме, в его башне, с высоты которой открывался великолепный вид. Внизу, словно муравьи, бессистемно копошились люди, чье движение ограничивали линии дорог. Сверху площадь показалась более серой, оттого скучной и ненаполненной. Большое пространство служило местом традиционных сборов для важных объявлений, в остальное время площадь пустовала.
– Что вы делаете? – раздался грубый мужской голос.
Ник повернулся и увидел, стоящих в дверях, трех крепких мужчин.
– Кто вы? Что вам от меня нужно?
– Мистер Вэйс, присядьте, – хранитель указал на стул, приставленный к большому чистому столу. Ник подчинился. Все трое прошли по кабинету и заняли положенные места. Первый, тот, что выше, остался у двери, второй (ниже и плотнее) прошел в сторону окна. Ник следил за его движением, но когда тот остановится, Ник обомлел. Стена, на которой несколько секунд назад было окно, оказалась глухой. На месте окна появилась еще одна, обклеенная фотографиями и документами, металлическая доска. Зрачки Ника забегали, сердце набрало обороты. Третий хранитель подошел к низкому столику и нажал кнопку на проекторе. В центре кабинета выросла двумерная мозаика, которая состояла из портретов людей.
– Мистер Вэйс, посмотрите на эти фотографии. Поделитесь с нами, с кем из этих людей вы знакомы, и при каких обстоятельствах познакомились.
Проекция укрупнила фотографии, они стали четче и разборчивее. Внизу каждой из фотографий было написано: «Разыскивается».
– Мне не знакомы эти люди, – испуганно прошептал Ник.
– Мистер Вэйс, повнимательнее.
Со следующего слайда улыбался Ант. Его лицо, в отличие от предыдущих, выражало спокойствие и полное отсутствие напряжения. На нем был жилет корпорации Севас с характерной символикой на груди. Ник прищурился, но в следующее мгновение испугался, что будет раскрыт. На шее Анта отсутствовали следы татуировки.
– Вам знаком этот человек? – грубым низким тоном обратился высокий.
– Нет, не знаком, – спокойно ответил Ник.
– Ложь, это ложь! – не сдерживаясь, закричал высокий, – Ты знаешь, что бывает за ложь!
– Мне не знакомы эти люди.
Хранитель подошел к Нику и наклонился, его лицо оказалось так близко, что Ник почувствовал неприятный запах изо рта, – В прежние времена я бы тебе с удовольствием навалял, и отправил в тюрьму до конца дней!
– Поэтому сейчас не те времена, – увереннее ответил Ник, – Будьте добры отойти от меня и вернуть мне пространство!
Высокий отошел назад, а в игру включился плотный.
– Ник, мы тратим время друг друга. Эти люди, – он указал на проекцию, – Опасны. Давайте мы угостим вас вкусным чаем и вместе еще раз посмотрим фотографии.
– Спасибо, откажусь. Если на этом все, будьте добры вернуть мне мои права.
Высокий, находившийся в паре шагов, закипал. Его лицо покраснело, глаза наполнились яростью, он прыгнул к Нику и замахнулся. От неожиданности Ник вскочил со стула и машинально закрыл лицо руками.
В следующее мгновение кто-то мягко скомандовал: «Отставить, вы трое свободны!». В кабинет вошел хозяин. Он уверенно прошел к столу с документами, выключил проекцию, пробрался к кожаному дивану и уселся в центр, в самое мятое место. Он был моложе остальных, среднего роста, плотный с широкими плечами. Короткие, зачесанные вбок, русые волосы и бледное лицо оттеняла ярко-синяя сорочка, а на тонком носу поблескивали узкие, еле заметные очки. Рукава сорочки были даже не закатаны, а неаккуратно скручены до самых локтей, словно хозяин спешил, а до результата и внешнего вида ему не было никакого дела. Только мятая сорочка являлась прикрытием, ведь в остальном он был максимально опрятен. Начищенная до блеска обувь, идеально отутюженные брюки и ухоженные ногти рук не оставили сомнений. Он часто щурился и любопытно наклонял голову, будто хотел понять собеседника, но дело было в другом. Напротив него часто оказывались люди скрытные, они виляли и, заметая следы, старались завести хранителя в тупик. Только хозяина кабинета со странным исчезающим окном слова интересовали мало. Куда больше о человеке говорили его жесты.
– Меня зовут Раст. Поршу прощения за поведение моих коллег. Начитаются книг про ковбойцев, ужас. Думаю, мистер Вэйс, вы понимаете, почему вы здесь. Тихо, – протянул Раст, поднял ладонь, указывая на необходимость молчать, – Итак, вы все понимаете, но играете с нами. И это неплохо. Вы считаете меня и моих коллег идиотами, но я попытаюсь реабилитироваться, – Раст замолчал, в кабинете повисла тишина. Он посмотрел в ту сторону, где совсем недавно было окно, перевел взгляд на Ника и, поиграв желваками, продолжил, – Однажды я был в прекрасном месте, очень странном, но невероятно красивом. Вы видели когда-нибудь водопад? Нет, не на картинке, а вживую? Так вот, в том месте был водопад, каскад водопадов. Струи переплетались, сливались воедино, а потом разбегались в разные стороны, и ударяясь о поверхность, создавали невероятной красоты туман.
Ник обреченно посмотрел на Раста, – Что с вами, мистер Вэйс, попейте воды, она на столе, – Ник схватил, стоявший на столе, стакан и сделал несколько жадных глотков, – Так вот, Ник, тогда я подошел к воде так близко, насколько мог, протянул руку и, это незабываемо. Знаете, что я почувствовал? Воду, ее силу, и энергию? Нет, я почувствовал зависть, сжигающую изнутри, зависть. Тогда я понял, Ант умеет делать то, что мне не под силу. Я почувствовал опасность, меня трясло. Густая, ползучая лава впитала огромный спектр эмоций от преданности и любви, до пронзительной боли. Чужая надстройка, пусть самая малая, способна изменить мир, искривить все то, чего мы добились. Конструкция будет стоять, только если все сторонние вмешательства исчезнут, все. Ант и его фокусы убедительны, но опасны, – Раст снова замолчал, – Я не буду спрашивать, что связывает вас с Антом. Последнее время вас видели в местах, объединенных общими признаками. Нет, нет, каждый житель Нейма свободен в выборе мест для проведения досуга и прогулок. Я о совпадениях.
– Это совпадения, – прохрипел Ник.
– Мистер Вэйс, давайте на чистоту. Мой друг Ант, любитель дешевых фокусов. Только одни взрослеют, а другие так и остаются глупыми детьми. Мне бы найти этого ребенка, пока он еще чего не натворил. Я в курсе, вы не знаете, где он, но был бы признателен любой информации, в любое время дня и ночи, – Раст подошел к Нику и положил в его нагрудный карман бумажную визитку.
– Непременно сообщу, – сквозь зубы выдавил Ник.
Уходя, уже в дверях Раст обернулся и, кивнув в сторону стены, спросил, – Вы стояли там и как-то странно рассматривали доску, вы щурились. Я наблюдал за вами, – он поднял глаза вверх, откуда наблюдал глаз камеры видео наблюдения.
– Вряд ли вы имели право наблюдать за мной без предупреждения, даже в своем кабинете.
– Верно, мистер Вэйс, верно, – ухмыльнулся Раст, – Думаю, мы еще увидимся.
Непоколебимое спокойствие Раста и глубокий, прожигающий взгляд заставили тело трястись и заволокли все вокруг пеленой. Пытаясь вернуться в зону комфорта, и самообладания, Ник сидел неподвижно. Потом он приподнялся, сделал пару шагов, часто задышал и без сознания обрушился на пол. Тело молодого человека лежало в неестественной позе на мягком ковровом покрытии серого, угрюмого кабинета в лучах солнца, проникавших сквозь большое окно.
13.
– Рози, дорогая, ты опять притащила сына на совет! – вскочив с места, воскликнул низкий пузатый мужчина. Ловким движением он подтянул штаны, одернул засаленную жилетку, обратившись взглядом к окружающим. Члены совета сидели молча, потупив взгляд.
– Георг, ты же знаешь, мне не с кем его оставить, – тихо ответила не высокая, средних лет женщина, пробираясь к своему месту. Одета она была просто. Старый, местами штопаный халат, выцветшая, клетчатая накидка на плечах и платок, из-под которого выглядывала густая копна пшеничных волос. Угасшие зеленые глаза, нерешительно смотрели в пол.
– Рози, ему двенадцать. Пусть валит к другим детям, ему здесь не место, – не унимался Георг.
Рози проигнорировала выпад председателя, схватила сына за руку и, протискиваясь сквозь людей, потянула в дальний угол. Худой, сутулый ребенок с серым лицом имел болезненный вид, отчего его сторонились и взрослые, и дети. Овальное лицо не выражало эмоций, а впалые карие глаза с огромными серыми кругами, пугали. Макс был нелюдим, он не здоровался с прохожими, не заводил пространные разговоры в лавке, не дружил со сверстниками. Новым увлечением Бранта стала резьба по дереву. Завидев подходящую ветку или кору дерева, отслоившуюся от ствола, Макс останавливался, снимал с пояса маленький складной нож и принимался за работу. В это время его не отвлекали ни погода, поливавшая дождем и обдувавшая ветром, ни крики, и ругань, проходивших мимо людей. Закончив работу, Макс бросал поделку, вешал нож на пояс и исчезал.
Добравшись до места, Роза обняла сына и присела на стул. Макс встал рядом.
В душном, темном зале собралось два десятка человек. Свет редко проникал в это помещение, еще реже оно проветривалось, отчего пропиталось кислым ароматом пота и спертым запахом многолетней пыли. Совет Нейма составляли пятеро, еще пять человек входили в совет обязательных наблюдателей, остальные являлись наблюдателями добровольными. Совет собирался два раза в неделю, все больше, чтобы поорать друг на друга и, не придя к общему мнению, разойтись.
Первым слово предоставили высокому, худому усачу с огромным подбородком. Член совета по имени Зак, вскочил с места и монотонно затараторил, – Запросов и предложений много, мы разбили их на группы. Вот тут, – на краю стола лежала увесистая папка, – Неурожай, время работы, болезни и остальные. Пишут и жалуются все: взрослые, а теперь и дети, – Зак сетовал на решение, допустившее к обсуждению важных вопросов, жителей Нейма, достигших шестнадцати лет, – Если так продолжим, то никто не будет работать. Будут целыми днями кляузы строчить.
Зал одобрительно загудел. Оценив поддержку Зак продолжил, – Например, Гера Т. просит вынести на рассмотрение вопрос о сокращении рабочих часов для беременных. Я все понимаю, но Грета Т. беременна четвертым. Сейчас пик рождаемости, кто работать-то будет? Гард С. хочет увеличить норму земельного надела, а Макс Б. и вовсе предлагает разогнать совет, – широко раскрыв рот, из которого выглядывали сгнившие, кривые зубы, усач захохотал. Публика подхватила смех, и лишь Рози опустила глаза.
– Макс Брант! – разорвал смех высокий голос из толпы.
– Что Макс Брант? – выплевывая густые слюни, выдавил Зак.
– Меня зовут не Макс Б. Мое имя Макс Брант, так написано на листе, с которого вы читаете, – собравшиеся притихли. Смех Зака медленно угасал, а взгляд становился вопросительным.
– И что? Что ты хочешь этим сказать?
Юноша посмотрел исподлобья, колодцы глаз вспыхнули огнем, а лицо сделалось строгим, – Житель Нейма Макс Брант предлагает разогнать это бесполезное собрание. Два месяца вы обсуждаете одно и то же, вы не эффективны. Куда разумнее выполнить просьбы Греты Т. и Гарда С., и отправить всех вас работать на увеличенный земельный надел.
– Жителю Нейма Максу Б., – подключился Георг, – Нет положенных шестнадцати лет. Рано еще вносить предложения!
– Правила, которые не исполняются, не стоят ничего! Каждый из вас – бледная копия друг друга. У вас, мистер Зак, достаточный надел, а жене не надо работать по пятнадцать часов, будь она трижды беременна. Вы, мистер Георг, одновременно любите жену и детей, и осуждаете аморальное поведение, а в это время заглядываете в гости к мисс Рози, – Макс никогда не называл мать по имени. В зале воцарилась гробовая тишина, – Ваши правила сложны, и не однозначны. Необязательность исполнения, в совокупности с отвратимостью ответственности рано или поздно приведут к хаосу. Общество держится не на ваших правилах, а на коллективном договоре, который однажды превратится в пыль, – Роза смущенно подняла глаза на сына. Металл в голосе Макса усиливался, – Правила должны стать основой, а принимать их должна не кучка недоумков, – зал загудел, Макс сделал шаг вперед, – Соблюдать правила должен каждый, и нести ответственность каждый. Тогда и Макс Б. признается, что он юн и подождет пару лет.
– Рози, что он себе позволяет? – послышались выкрики из толпы. Мама вновь подняла нерешительный взгляд на сына, но промолчала.
– Вопросы голода, преступности, болезней. Высокое собрание, призванное обществом решать проблемы, за десять минут трижды оскорбило это самое общество. И что сделало общество в ответ? Посмеялось. Посмеялось над собой, – на лице юноши появилось презрение, – У каждого в этой папке, – Макс протянут костлявую руку, – Просьба, стон и крик о помощи. Помощи, которой они не дождутся, по тому, что за людей решают другие люди.
– Хорошо, умник, и что же ты предлагаешь? – ехидно прошипел Георг.
– Макс Брант предлагает распустить совет, и отныне все решения принимать общим голосованием. Правила нужно упростить и кодифицировать, а их нарушение должно жестоко караться.
– Рози, угомони его, прошу тебя! – огромный подбородок Зака нелепо запрыгал. Члены совета одобрительно закивали, следом закивали и обязательные наблюдатели. Остальные собравшиеся стояли молча. Одни смущенно потупили глаза в пол, другие с непониманием смотрели в сторону совета.
– Молодой Брант дело говорит, – внезапно разлетелось в тишине. Стоящий рядом высокий юноша подхватил, – Все правильно!